Сайны Флорауны и Дневник Снов

Часть 3. ON/EGO. Возвращение в реальность. Золото Леприкона. Вечер перед сочельником. Эйя включила пузатый телевизор, из которого стройный человек с бакенбардами и в пончо, позвякивая амулетами, предсказал на завтра вполне реальное явление — Солнечный столб. Никто в городке не придал этому особого значения, ведь гороскоп погоды частенько ошибается, однако к полудню следующего дня вся центральная площадь и прилегающие улицы были усыпаны пожилыми парами и детьми всех возрастов; их родители сновали от лавки к лавке на местной ярмарке и набивали сумки печеньем, керамикой и вязаными орнаментом зимними вещами. Редко можно было встретить кого-то в возрасте от 20 до 30, как Эйя и Нико. Сегодня они решили не завтракать дома, а перехватить чего в центральной кофейне, потом прогуляться по магазинам, если не будет очередей на входе. Маленький округлый автобус обогнул парк и затормозил в десяти метрах от улицы Параллельной, ведущей прямо к площади со стелой. Также от остановки в темноту елей вела заснеженная тропинка. Эйя прочла надпись на указателе: — Смотри, «Нью-Йорк», — она подмигнула Нико, явно что-то замышляя. — Кафешка, что ли, так называется? Аа, кажется, Ти говорила мне про неё, и, вроде, мороженое у них вкусное… Может, зайдём? — Я не против, — ответил Нико. Мокрый снег хрустел под их подошвами, дорожка, как оказалось, вела к симпатичной, небольшой, но достаточно светлой полянке. На прогалинах россыпью уселись красные и желтые мухоморы, у прилавка с мобильным морозильником стоял пень с опятами. Молодой продавец был больше похож на сказочного гнома, чем на человека, возможно из-за округлой бороды и костюма. — Доброе! Грибной снег? Два? — сходу спросил он игрушечным голосом. — Да, пожалуйста. А есть что-то ещё? — спросила Эйя. — Ещё грибной лёд, он менее жирный, обычно дамы предпочитают его, — продавец указал на продолговатые пакетики через стеклянную дверцу морозильника. — Тогда мне лёд, — ни секунды не думая ответила Эйя. — А ты смелая. Грибное мороженое… После наших с тобой «приключений» в столице, я бы не решился, — шепнул ей Нико, расплатившись и получив свою трубочку. — Ничего, это безопасно, и, к тому же, я тут по наводке, — ответила та с намёком на Ти-Дэй, и оба направились обратно к остановке. — Эй, я смотрю, вы тут новенькие? — крикнул вслед продавец. — Да, а что? — Эйя обернулась. — Тогда вам ближе направо! — посоветовал он. — Аа, спасибо! — слева от прилавка Эйя и Нико увидели узенькую тропу, заросшую кустарником. Минут пять оба пробирались через густеющие с каждым шагом ветки, Эйя ободрала все колготки о сухостой. — Да ну его, лучше бы пошли знакомым путём, — пожаловалась она, когда одна из царапин начала кровоточить. — Да уж, — согласился Нико. — Мой лёд совсем не вкусный. А у тебя как? — Ну, такое, что-то странноватое. Мороженым, конечно, не назовёшь, но мне нравится, — Нико пожал плечами. — Эх, мужчины, ничего вы не понимаете… Ну ладно, дай попробовать, — Эйя только лизнула его рожок, как что-то мелькнуло вдали между ветками. Пошел ледяной дождь. — Ну вот, как выйдем, надо зонт купить, а то я даже не подумала взять с собой старый, и колготки, да, все в стрелках… Но, кажется, я вижу свет в конце тоннеля, и это определённо радует, — она начала напевать что-то шепотом на незнакомом языке, еле двигая губами: — Ир экс Маи. Пахм_Э Ир Ла_Удэ, Ир Ла_Удэ, Ир Ла_Удэ … Ещё в школе для общего развития записалась на курс портаниандского, для понта скорее, конечно, но даже подумать не могла, что он пригодится мне, и не раз, — она хитро улыбнулась Нико. Дорожка к концу совсем потемнела, и оба просто шли на свет. Огонёк меж ветвями оказался фонариком над точно такой же лавкой. Продавец спал на стуле, опершись локтями на стекло морозилки. — Что-то это всё так подозрительно. И сколько может быть подобных лавок в одном только пролеске? Всего-то метров сто прошли, не больше… Смотри, тебе не кажется, этот мороженщик до жути похож на прошлого… — сообщила Эйя Нико. — Есть такое, а вон там тропа, в точности как та, что вела от остановки. Пойдём туда скорей, я вижу фонари. Может, найдём, где тут могут продаваться зонты… И колготки... Фонари большой улицы гасли цепочками один за другим. Дождь резко закончился, за исчезающими тучами показались образы двух мутных небесных светил. — Хм, смотри, кажется, там два Солнца… Может, скоро увидим их во всей красе. Думаешь, это и есть тот самый Солнечный Столб? Ну, помнишь, гороскоп погоды? А? — грибной лед Эйи к тому моменту закончился. — Может… — ответил Нико, дохрустывая пресной вафлей рожка. — Значит, нам повезло! — констатировала она. Светало. Стрелка с надписью «Золото Леприкона» на прилегающей вполне приличной насыпной дорожке указывала обратно, на полянку со спящим мороженщиком. Стриженый газон совсем без снега, через голые деревья просвечивали готические высотки. Что-то до боли знакомое... Остатки облаков рассосались за считанные секунды и лучи светил с двойной силой ударили Эйе по глазам. Та, зажмурившись, обернулась назад. Она подняла взгляд и сквозь слёзы рассмеялась. Снова закрыла глаза, уже руками и снова рассмеялась. Её вытянутые с утра волосы от сырости превратились в пружинящие кудряшки, дождь смыл тонкий слой пудры с лица, от чего веснушки стали ещё более контрастными. Она смеялась как ребёнок, совершенно не прикрывая щель между зубами, как делала это обычно. — Обернись! Смотри! — кричала Эйя, без привычного стеснения указывая прямо пальцем меж черных стволов. Нико всматривался вдаль, его взору открылась набережная, водная гладь и прямо в ней в дымке золотом сиял силуэт с поднятой рукой... И факелом в ней? — Статуя Свободы! Бэттери Парк! — прыгая, продолжала галдеть Эйя. «Ну вот, опять эти туристы раскричались…» — подумал полицейский, неспешно прохаживающийся вдоль набережной. «И, правда, Нью-Йорк…? Но как? … И что-то тут явно не так…» — озадачился Нико, ведь в этом городе ему уже приходилось бывать, и некоторые моменты упорно диссонировали в его сознании. — «Не может город так быстро меняться…» Кажется, этим двоим было суждено провести в Нью-Йорке такое Рождество, какое показывали нам в самых тёплых плёночных фильмах 90-х и под утро следующего дня, с пакетами, полными покупок с распродаж, почти незамеченными вернуться обратно. … Семь лет спустя на другом конце параллельного мира… Пожилая женщина в очках и хаори поверх клетчатых брюк сидела в гостиной своей квартиры с чашкой чая в одной руке и смартфоном популярной модели в другой. Новостная лента не предвещала Кико ничего лучше атомной войны, эпидемии или глобального экономического кризиса — всё это, спустя годы, казалось ей вполне привычным течением времени, однако, внезапно её любимая соломка-поки закончилась, и с этим надо было немедленно что-то делать, невзирая на мировые беды. Она нехотя встала, и, скрипя коленками, направилась к буфету, но остановилась посреди комнаты — неизвестного происхождения гул начал наполнять гостиную. Последняя тяван из древнего нефритового набора сама собой судорожно затряслась и с воем и грохотом свалилась с полки, образы Дракона и Феникса двумя крупными осколками чаши разлетелись по столешнице, а по груди и голове птицы прошлась огромная уродливая трещина, из неё сочилась темно-бурая густая жидкость. « Arie nai, arie nai», — запричитала старушка. « И всему хорошему когда-то приходит конец, но, слава Тресоздателям, не на этот раз…» Кико бережно обтёрла вязкое вещество влажной тряпкой и сложила осколки в ветхий шелковый мешочек, взяла с полки книгу, полистала, мысленно что-то просчитала, нашептала и набрала сына: «Хиро, срочно приезжай, тут есть для тебя дело…» Алма выключила скучный подростковый сериал. «Хиромантия какая-то…» — гораздо больше её привлекали простые истории о любви, а не это вот: параллельные миры, магия, атака киберзомби… Она завернулась в связанный на досуге плед и задремала прямо в кресле-качалке за стойкой ресепшена. … Наутро после очередного нетрезвого приключения Эйи с новой подружкой-моделью Хейли, Нико молча собрал вещи в старую спортивную сумку, посмотрел ей в глаза и ушел. Выяснять что-либо, как показал опыт, оказалось бесполезной затеей. Странная у неё была позиция, соглашаться во всём, хлопать ресницами, но продолжать действовать, будто четко следуя какому-то нелепому сценарию, не отходя от которого ни на шаг, она катилась вниз и вниз, казалось, на самое дно. Сегодня он решил вполне определённо: «Пожалуй, это предел. Пора уходить, уходить навсегда… Ну, или пересижу тут недельку-другую, переварю ситуацию, решу, что делать дальше». Эти и подобные мысли привели его к дверям простецкого отеля на окраине столицы, звякнули китайские колокольчики. — Добрый вечер. У вас забронировано? — поприветствовал скрипучий женский голосок. — Нет, — буркнул Нико. — Хорошо, тогда посмотрю номер. Вам на сколько дней? Нико пробормотал нечто невнятное всплывшей над стойкой ресепшена сухой головке в дешевом парике и улыбнулся ей в ответ. «На химиотерапии? Странные эти люди. Вот у кошки всё отлично — она мурлычет. У человека всё дерьмово — он улыбается», — Нико поднялся по узкой лестнице на второй этаж, продолжая размышлять о жизни: своей, чужой, прошедшей и предстоящей. «Совсем небольшой номер, вид на заправку и бар, вывеска светится красиво… «Может, всё началось с этого грибного мороженого? И потом, она не раз возвращалась с пакетами из «May.sys» или как его?» — Нико, погрузившись в раскопки артефактов их с Эйей бед, намеренно уронил сумку на пол и резко ногой задвинул под кровать: «Но последние годы и Нью-Йорк ей наскучил. Значит, промах». По телевизору в фоновом режиме шла какая-то шоу-игра. Нико завалился на кровать, и, закинув руки за голову, продолжил поиск возможных ответов на тревожащий нутро вопрос: Отчего? «Аннет, точно, эта гадкая соседка, зеленая фея с пересаженной печенью. Всё заманивала её бесконечной бутылкой ликёра 50-летней давности, который до сих пор, похоже, так и стоит, недопитый, в серванте, и ещё лет 300 простоит… Но Эйя была у неё всего пару раз, кажется, ради приличия. Значит, снова пытаешься обвинить всех, кроме неё самой. Стоп, остановись», — однако Нико продолжил перебирать в голове возможные и невозможные причины, всё многообразие её предполагаемых зависимостей, вспомнил и ловца Такрехади, что забрали во время обыска, да так и не вернули. «Съезжу, пожалуй, прямо завтра к её отцу, расспрошу поподробнее про эту вещь. Может, что ещё выяснится», — Нико сделал пару звонков и лёг спать. Утром следующего дня. — Ну что, садись. Нико молча сел. Рудольф, уже совсем морщинистый пожилой мужчина, сидел за столиком патио не самого дорогого заведения столицы. «Более чем успешный предприниматель, хозяин крупного завода мог бы позволить себе что посолиднее», — подумал Нико. На лице отца Эйи пропечатывалась многолетняя усталость, кожа была словно натянута на череп. В остальном он оказался не таким худым, как представилось с первого взгляда: дряблый животик округлился под рубашкой, накинутый на плечи кардиган скрывал, или же напротив, подчеркивал их покатость. — Я, если честно, думал, мы встретимся гораздо раньше, — скептически продолжил Рудольф. — Значит, Вы знали? — Нико выдохнул и посмотрел на Рудольфа в ожидании чего-то большего. — А что тут не знать! На работу её пришлось устроить уже такую. Дольше двух месяцев нигде не задерживалась, всё с приключениями. Это всё первый парень, Мик, подсадил её на наркотики. Сам слез, её бросил. Мне оставил, расхлёбывать. Нико опустил глаза, будто почувствовал себя виноватым. — Мать её была такая же,… — продолжил Рудольф. — Значит, наркоманка? — опередил ход его мыслей Нико. — Нет, серхчувствительная. Знаешь, что для обычного человека споткнуться, матюгнуться и пойти дальше, то для этих смерть. Мы так однажды поспорили с ней немного, она взяла и уехала к родителям… — Ммм… — Нико не особо интересовала история матери Эйи, он не ожидал никакой кульминации, лишь изредка ловил рандомные слова, периодически кивая и поддакивая. — …Повесилась у них на чердачной лестнице! — закончил фразу Рудольф, а Нико от услышанного сглотнул так, что, казалось, его глаза засосало внутрь вместе с веками. — Вот-вот. А ты думал, с богатенькой скромницей связался? — продолжил Рудольф. — Эйе я так и не решился рассказать. Четыре годика всего ей было. Думаю, и сейчас ни к чему говорить. — Извините… Я и представить не мог, — начал оправдываться Нико. — Да ты-то что? Я, знаешь, радовался, нормальный парень ей попался. Не надеялся, конечно, что это у вас надолго и что у неё всё пройдёт, но хоть на какой-то период забудет о своей дури… А ну-ка вспомни, где вы познакомились? — внезапно спросил Рудольф Нико. — В больнице, — ответил тот. — И что она там делала? — Говорила, отравилась, капельницы какие-то ставила. Рудольф усмехнулся. — Капельницы. Да. Отравилась. Ну, и так можно сказать. Подлечили её у моего друга с хирургического отделения. Он и тебе, кажется, аппендэктомию делал, доктор Лидс, помнишь? — Да, он, — подтвердил Нико. — К чему я вёл? А, на склад она ходила, нашла там канистру с дихлорэтаном . Узнала-то откуда? Как пробралась? Я ж её подальше от этой химии работать послал. В последний раз, в общем, нанюхалась, и таблетки сверху. Хорошо, штатного врача я заранее предупредил, и мы были готовы к такому исходу дел. Вызови я тогда скорую — и её бы посадили, и нас бы хорошо погоняли. — Значит, вот что… А с виду и не скажешь, что она... — Не скажешь, не скажешь. Глаза невинные, врёт постоянно. Как назло, тогда пожарные учения проходили, сигнализация сработала. Получилось, у всех на глазах мы её в себя приводили. И про меня, конечно, чего только не плели. А её жалели, молодая же, неопытная. Покончить с жизнью пыталась, наивная. Несчастная любовь или что там — выдумают же. А я изверг — даже скорую дочери не вызвал. Легко обошлось, повезло, дозы не те. Это мы с врачом по симптоматике сразу поняли. Нико никогда ранее не говорил с Эйей на эту тему. Отравилась и отравилась, капельницы — ну значит капельницы. Кто мог подумать… И не придраться же… Не врала она про это отравление, просто не вдавалась в подробности. — А я весь последний год ломал голову, почему всё так резко пошло не так… — Нико упал лбом на ладонь. — Да уж… Я, конечно, виноват перед тобой, но, согласись, это, так скажем, немного неподходящая тема для семейных праздников, на которых мы с тобой в основном и пересекались. Нико даже подзабыл, с каким вопросом приехал. Да и спрашивать о какой-то годами забытой мелочи было ни к чему, но он всё же решился: — Оказывается, эта история гораздо запутаннее, чем я думал... А ловец Такрехади? Его, Вы знаете, у нас изъяли до расследования, которое так и не было завершено. — Ну, это они умеют, — усмехнулся Рудольф. — Да, когда Ида, её мать, умерла, я решил не отдавать ребенка на попечение нянек и прислуги, брал в поездки, вертелся, как мог. Конечно, не на все встречи принято ходить с детьми, ты понимаешь. — Ооо, — Нико, подняв брови, кивнул, представив мужской деловой разговор в сауне в самом неоднозначном смысле. — Но я старался не бросать ни её, ни бизнес. Может, и зря. Женился, конечно, но это всё гораздо позже… А к чему это я? — Ловец, — Напомнил Нико. — Точно. Она говорила, наверное, это дар шамана или что-то вроде того? — Да, примерно так. — Не надейся, никаких бобов-галлюциногенов там нет. Просто игрушка с местного рынка, дешевый сувенир. Задержались с поставщиком, смотрели очень редкий натуральный пигмент в одном поселении, хотелось чем-то её порадовать. Вот и придумал историю с индейским племенем. — Понятно, — Нико уже осознал, что снова искал причины не там, где было нужно, да и начал сомневаться в правильности своих решений в принципе. — Думаю, любому было бы приятно услышать, что жрец выбрал его, чтобы передать силу всепознания, — Рудольф псевдоэзотерически замахал руками. — особенно ребенку, — скептически добавил он. — Ахха, да, смотрю, выдумывать всякое это ваше семейное… — Может, — нисколько не удивился и не оскорбился Рудольф. — А она им дорожила… Когда после допроса шли из отделения, только о нём и говорила. И о каком-то … воздухе? — Что ты говоришь… Я и подумать не мог… Помнит, спустя столько лет… — отец Эйи опустил взгляд и даже улыбнулся левой половинкой лица, но водитель в темных очках положил рацию обратно в напоясный чехол и махнул ему рукой. — Ну что, мне пора. А ты смотри, решай сам. Попытаться ещё или сдаться. Я сам капитулирую,— Рудольф поднял сухие ладошки, быстро оплатил счет, и уже на ходу добавил: — потому тебя судить не вправе. Но ты сильный, выбор за тобой. Нико снова остался наедине со своими мыслями… «Сильный, сильный. Всю жизнь только и говорят, ты сильный, ты такой смелый, мощный, непобедимый, сама энергия. А хочется просто сесть на землю и реветь как трехлетнее дитя…» — Нико заказал официанту ланч с собой, посидел ещё какое-то время, поразмыслил хорошенько, прогулялся по району, зашел в местный кинотеатр и после сеанса поехал обратно в отель. Сколько он себя помнил, всегда действовал сразу. Мало думал, просто работал, потом так же просто отдыхал. Однако в последнее время его мозг то и делал, что искал недостающие звенья за всю предыдущую жизнь, и это было только начало. Смеркалось. Лампа на ресепшене ещё не разгорелась. Алма, хозяйка отеля, та женщина в парике с сухой, как бумага, кожей, отложила журнал, сняла очки и протянула Нико ключ. — Вы сходите в бар напротив, повеселитесь. Я вижу, конечно, что Вы не из нашего круга, но люди там простые, хозяева хорошие. Только не грустите так… Живите, пока есть время… — Спасибо. Обязательно зайду. — Нико дежурно улыбнулся и поскрипел наверх… — Пока есть время… Пока есть время… — повторял он себе под нос… «И что он тут забыл. Машина-то какая. А лицо знакомое, может, ведущий с местного канала?» — Алма отложила журнал и включила маленький кубик-телевизор. … Баллада унылой сардины. Нико проспал пару часов, голова работала отвратительно и немного побаливала в тандеме с шеей и левым плечом. «До полуночи явно не усну, да и делать пока нечего». — Нико решил воспользоваться советом мудрой женщины и дойти до бара. «Баллада Сардины» оказалась полупустым, достаточно светлым и подозрительно-тихим заведением. — Стереосистема накрылась, буквально час назад, простите. В двух кварталах наверх есть неплохой бар, а так мы работаем без праздников и выходных с 1954-го, — пояснил проходящий мимо резвый официант. — А вон там у нас, кстати говоря, зона развлечений самоорганизовалась, если угодно, — молодой человек махнул бармену, тот ответил на сигнал. — Аа, спасибо, — Нико прошел вглубь помещения. От сладкого кальянного дыма голову отпустило. Барную стойку обволокла толпа из полутора десятков человек, не меньше. Все они кого-то не совсем внимательно слушали, болтали между собой, но не собирались расходиться. Бармен натирал стаканы полотенцем, иногда он кивал незнакомцу, что в центре. Дабы выбрать место с неплохим обзором, Нико пришлось обойти стойку и сесть с самого края. В середине же сидели двое поддатых мужчин лет сорока. Бармен подплыл к Нико, наклонился, и, не отрываясь от своей работы, ввёл, так сказать, в курс дела: — Не поверите, но вы невольно стали участником шоу «Серенада одинокой сельди». В красной бейсболке, Сергей, всех угощает. От него сегодня жена ушла, прямо в день Рождения. А тот, что вещает, в кожаном пиджаке, Мэтью, его старый приятель. Ещё раз, Мэтью — вещает. Сергей — угощает. Это, пожалуй, всё, что нужно знать, — бармен кивнул поочередно мужчинам и налил новому гостю халявного кокосового пива. Конечно, Нико мало интересовало происходящее, но сымпровизированное разливалой название «вечернего шоу» несколько напрягало. Слишком метко для сложившейся днём ранее ситуации, но скорее это просто нелепое совпадение. Кто не расстаётся? От скуки, от безысходности, а возможно из-за разлившегося по телу слабого градуса пресловутого пива он решил послушать пару минут пьяный бред… — Вот ты когда ей в последний раз украшение какое-то дарил или цветы? Это же женщина! — распинался Мэтью, теребя массивную золотую цепь на небритой шее. Нико же представил себе типичную расфуфыренную милфу, но, тут же помотав головой, как пёс после купания, скинул не особо впечатлившее изображение. — Ну, на свадьбу, кольцо, конечно, — честно признался Сергей. — Погоди, это сколько лет назад? — заржал Мэтт, он больше не мог себя сдерживать. — Ну, двадцать, вроде. Толпа лёгким улюлюканьем выразила недовольство. — Воот! — Мэтт думал продолжить нравоучение, но, слишком сконцентрировавшись на выставлении вверх нужного, указательного пальца, просто не успел, его перебил приятель. — И что, она и не просила. — А какая женщина будет просить, унижаться? — Мэтью, наконец, разобрался со своим пальцем. «Ложная дорожка. Копай глубже», — подумал Нико. — А сам-то ты что? — вдруг спросил Сергей. — А что я? Я на каждый праздник своей цветы носил. И бриллианты, и конфеты, всё как надо. В этом, знаешь, накопительный эффект должен быть. Женщина довольна — женщина не ворчит, а ты своё делай. — Так и что, хочешь сказать, всё у вас гладко? — Сергей скроил недоверчивую гримасу. — Не поверю! — Да нет, тоже ушла, год назад. К стоматологу своему. Нико не нашел никакой логики в этом разговоре, как и все присутствующие. Но что он ожидал от двух алкашей? Дипломированного психотерапевта, а скорее нарколога в их с Эйей ситуации никто не заменит. — Ох, и насмешил меня своим «накопительным эффектом»! Накопила она бирюлек себе и свалила! А ты, спонсор, остался ни с чем! — Сергей искренне заржал впервые за вечер, а Мэтью поник. — Да-да, перегрузил свой корабль золотом, и тот пошёл ко дну, — вмешался бармен и подмигнул Нико. «Нет-нет, это он точно не обо мне, да и Ей такого, материального, совершенно не надо, она и сама говорила... Хотя, если немного поиграть со смыслом… Да, работал я действительно многовато, машину сменил не раз, только и делал что набивал свой карман, прикрываясь заботой о нашем общем будущем… А в то колье, взявшееся непонятно откуда, как она вцепилась…» — подумал он. Тут резко включили музыку, и мысль оборвалась. Свет убавили до холодного минимума. Приманенная пивом, подуставшая от разговоров толпа разбрелась по углам. … Будильник сработал по ошибке. Нико уже вскочил на ноги, но тут же осел обратно на кровать. Выдернув из под нее за плечевой ремень дорожную сумку, он судорожно начал рыться в вещах в поиске аспирина. «Куда ж он мог подеваться? Точно же брал с собой. Разве что…» — Нико открыл потайной карман и вместе с таблетками нащупал нечто маленькое холодное и гладкое. … Флешка. Нико открыл потайной карман старой спортивной сумки и вместе с таблетками нащупал нечто маленькое, холодное и гладкое. «Флешка! Сценарий!» — вырвалось уже вслух. Да-да, та самая флешка Эйи, и тот самый сценарий, который он так и не удосужился почитать. Не было времени, а может, он просто не воспринимал серьёзно её попытки найти себя? Сколько лет прошло? Около семи… Флешка затерялась при переезде в Золото Леприкона. Позже, из-за подгрузки каких-то драйверов слетела операционная система ноута. Не удалось восстановить файлы, да и лэптоп сменили не раз. Тетрадь Фреда, в которой она впервые набросала что-то, и ту изъяли. Кажется, у этого рассказа не было шанса на жизнь. Эйя, возможно, тоже поняла это и приняла судьбу с достоинством, не стала переписывать вновь, хоть в памяти и всплывали обрывки. Тогда это казалось не важным, но сейчас Нико отбросил аспирин, открыл оставленный на столе новенький ноут. Пришло время погрузиться в её сон. Всего пары вордовских страничек двенадцатым шрифтом оказалось более чем достаточно, чтобы перевернуть его сознание. Всё сбывалось в точности до деталей. Даян, Мати, Хейли — совпадали даже имена. Последние части с унитазом и падением из окна многоэтажки казались совершенно нереалистичными, но, учитывая то, что всё описанное выше уже свершилось, Нико засомневался, ведь грани её фантазмов и реальности давно слились воедино. «Дневник. Это всё дневник!» — он вскочил, схватил телефон и забегал из стороны в сторону. Так давно, почти в прошлой жизни, кажется, во времена его дредов до плеч, после выступления они с группой решили посидеть в подводном баре: — Ой, смотри, кто к нам летит! А, это же ещё одна Бухля! Кажется, сейчас кто-то нахерячится! — Фред был в приподнятом настроении и тыкал пальцем в медленно парящих птиц-официантов. «Нахерячится-нахерячится», — эхом вторили друзья. На стол плавно приземлились четыре кружки. Русалоиды неспешно обслуживали посетителей. — Слушай, у тебя есть мечта? — вдруг спросил Фред, перебирая немытые рыжие локоны. — Не знаю, возможно, — ответил Нико. — Я вот всегда мечтал стать бессмертным... Понимаю, конечно, тело не может жить вечно, но однажды мне такое приснилось, такое! — Ну? — безразлично выдавил Нико, высматривая что-то на дне кружки. Фред же, не обращая внимания на его игнор, воодушевленно продолжил: — Я — мозги в банке! Представляешь? Да, и всё это дело подключено к компьютеру. Посылаю всему человечеству какие-то сигналы... Неплохо, да? Хоть что-то на фоне полной безысходности... Думаешь, есть шанс? — голос Фреда отражался от стен через медленные потоки теплой воды, двоился, троился,… — Ну, не знаю… — глаза Нико слипались от выпитого и усталости. Фред непослушной рукой вывел на чистом листе «Мозги в банке…» и поставил восклицательный знак. — А ты? Говори! О чем мечтаешь по ночам? Или лучше давай, пиши прямо тут, — он открыл пустую страничку своего дневника перед Нико и ткнул ручкой в самый центр. Даже в самые беспечные времена Нико мало фантазировал. Просто работал, потом просто отдыхал, как сейчас. Однако, пришлось чиркнуть тогда что-то в дневнике для отмазки, а то этот дурень не отстанет. Потом они пошли делать татуировки… Нико передёрнуло, и сознание вернуло его в номер отеля. «Мозги в банке, мозги в банке… В том числе и мозги… Только в урне… Это всё, что от него осталось… Значит, по сути сбылось. Интересно, его мать отсудила прах у той странноватой подружки?» Нико ходил взад-вперёд по комнате. «И что за дрянь его дневник? Впитывает вместе с чернилами все твои потаённые желания и реализует в самой изощрённой форме. Какая-то сделка с дьяволом, не меньше, и ведь каждая страничка оказалась в итоге пустой. А я знал, что она не виновата! По воле случая записала туда этот глупый сон и теперь катится по наклонной, ничего не может с собой поделать… Никто не может… Только если… Да, если только он… Это наш последний шанс… «… Лежит в луже крови. Выпала из окна высотки…» Нет, больше никаких нелепых смертей, никогда!» — Нико листал номера в телефоне. «Эм вышла из комы и не одна…» — как сейчас перед глазами стояла последняя скромная Рождественская смс-ка от Амуле, что порадовала больше, чем любое поздравление. Потом он исчез. Переехал в Австралию на ПМЖ, либо на окраину дремучего северного леса, сменил телефон, испарился — каждый общий знакомый гнул свою линию. Нико знал, что бесполезно искать старый недействующий номер в новом телефоне, однако порывшись для верности ещё пару минут, он завёл машину и поехал туда, где всё начиналось. … За почти 7 лет знакомые кварталы оделись в серые вывески, простые баннеры. Даже зассанный клуб «Горькая жвачка» в новой крафтовой обёртке. Неон, кажется, не в моде, но Нико Advanced к ней давно не стремился. Группа распалась, свободолюбивые дреды сменила стрижка, рваные майки уступили позиции премиум кэжуал, а иногда и бизнес-классике. С введением санкций на Омлу пришлось искать новые пути, переходить с торговли специфическим товаром на обычные, а главное, нужные народу семена первой необходимости. Рожь, пшеница, тыква, томаты, клубника, подсолнечник — ему повезло одним из первых захватить интернет-рынок. Тогда было сложно и неопределённо, но полгода спустя всё пошло по накатанной. Семена принесли свои «плоды», а ограничения лишь ускорили увеличение прибыли. Нико припарковался в проезде у дома. «Green Pill» и «Red Dose», два заведения с патио через дорогу превратились в магазинчик эко-продуктов. Как же по-детски глупо было предполагать, что они конкуренты. Оказалось, у веганского кафе и ресторана для мясоедов общий хозяин. Просто бизнес, ничего личного. Нико ещё сидел в машине, как заметил подходящего к подъезду высокого горбатенького студента в стариковском тренче с пирсингом, чем-то он напоминал паука. Тот приложил карту к замку и прошмыгнул внутрь. Нико успел выскочить из машины и в последний момент придержал дверь от защелкивания самым кончиком туфли. Он подождал, пока студент пройдёт на свой этаж. Просевшая лестница нисколько не изменилась. «Надо было сначала заглянуть в окна, а потом уже ломиться», — подумал Нико, медленно поднимаясь. Дверь в квартиру, где жили они с Эйей, сменили. Вход в апартаменты Амуле находился в совершенно неосвещенной части лестничной площадки. Нико прошел вглубь к его двери, прислушался, постучал, постучал ещё раз. Может, надо было позвонить в домофон? Однако, из их прошлой квартиры выглянул тот самый горбатенький парень и уверенно махнул ему, типа «Заходи». Нико даже обернулся назад, посмотреть, вдруг он зовёт кого-то ещё. Не обнаружив конкурента, он вошёл внутрь. Холл несколько изменился. Диван, картина, кухня — всё обновилось и соответствовало скромным запросам нынешней молодёжи. Вполоборота к окну за овальным столом сидел Амуле, Нико ускорил шаг. — Аамм…у…? — начал он, но к нему повернулся стройный, высокий парень лет шестнадцати с белыми волнистыми волосами ниже плеч, точь-в-точь похожий на бывшего соседа. — Извините, — смутился Нико. — Ааа, Амуле! Да. Я его это… младший брат? — начал оправдываться тот, путаясь в показаниях. Он закрыл глаза рукой, потом шлёпнул ей же себя по лбу. — Хотя… кому ты врёшь! Да, это я. Так рад тебя здесь видеть! Просто, знаешь, знакомый клинику открыл по омоложению, и я… Ну вот, снова вру. Ладно, да, это я. Остальное потом объясню. Вот Бен всё знает, а ты, вероятно, помнишь Бена — он кивнул на студента, который, не отвлекаясь на происходящее, махнул парой пальцев и продолжил сосредоточенно печатать что-то в компьютере. Рядом стоял дорогой микроскоп. — Синтенель? Бенджамин Синтенель? Не может быть, это Вы? — Нико верил и не верил в происходящее, он подошел к старому знакомому, чтобы поздороваться уже по-человечески. Тот на секундочку оторвался от дел и протянул руку. Нико долго смотрел то на Сина то на Амуле и в один момент поймал себя на мысли, что еще чуть-чуть, и он вполне мог бы заплакать одним глазом от счастья. Причин было несколько, но главное — у него появилась надежда. Надежда, что его жизнь снова вернётся на круги своя. К счастью, момент слабости прервал Амуле: — Ну что, рассказывай. Ты же по делу? — он включил кофе-машину и медленно побрёл к библиотеке. — Мы…ну знаешь, мы с Эйей на днях… — начал Нико. Амуле мимолетом пролистал одну тоненькую книжку, поставил на место, затем достал с верхней полки зеленую тетрадку и помахал ей Нико. — Дневник Фреда? Откуда он у тебя? — Нико не понимал до конца, что за странные вещи то и дело происходят в этом холле… — Да, знаешь, рискуем, работаем не покладая рук, — Амуле кивнул в сторону Бена. — И вот как они меня отблагодарили! Ну, смотри! И что теперь с этим делать? — Амуле недовольно подбежал к зеркалу осмотреть своё пухлое лицо с парой прыщей. — Сам виноват, — усмехнулся Бен. — Ну что, ошибся нулём, списал 200 бонусов вместо 20… У кого не бывает… — Десять бонусов — минус один год. Научись уже объясняться по-человечески, — Бен глянул на расстроенного Амуле, оторвавшись лишь на долю секунды от монитора. — Всё как в магазинчике напротив. За особые заслуги начисляют. Работа такая. Или секта! — шикнул он Нико, вывалив глазные яблоки из-за очков. — Дааа, дневник Фреда зато забрали и многое другое, — Амуле подошел к полураскрытой сумке с подкладкой из зеркального пластика и вынул оттуда пару предметов, нашептывая еле-слышно на портаниандском стишок или песенку и наглаживая добытые сайны. «Кажется, они кого-то или что-то ограбили», — Нико плохо понимал происходящее, но наличие демонического блокнота радовало при любом раскладе. — А ты-то почему тут, а не в соседней квартире? — спросил он. — По возрасту ему эта больше подходит, — громко заржал Бен.— Светлая, зеркало большое, прыщи давить как удобно! А если серьёзно, почему нет, если весь дом его? — Значит, всё-таки выкупил, как и хотел? Можно поздравить? — Нико приобнял друга за шею одной рукой. — Ну-ка, осторожней, мой несформировавшийся атлант такого не выдержит, — Амуле аккуратно снял с себя огромный бицепс. — С третьим этажом пока есть вопросы, но, думаю, всё решаемо. Ты же хотел о чём-то поговорить? — Да, есть дело, — Нико глянул на Синтенеля. — Ладно, если стесняешься Бена, пройдём в вашу бывшую комнату. Она пока пустует. Может, ждёт кого-то определённого, кто её знает... — Амуле покосился на Нико. Они взяли с собой всё необходимое, и поднялись по лесенке над библиотекой в комнату, пока Бен готовил гомогенизат черепашьего мозга на кухонном островке. Амуле уселся по-турецки на одной из кроватей, обняв подушку. Нико расположился напротив, в кресле у стола. — Милые носки, — отметил Нико непривычно яркий для друга предмет одежды. — А, да, на распродаже урвал. Нравятся? Хочешь, и тебе закажем? — Амуле пошевелил пальцами на ноге и уже полез в карман за смартфоном. — А, не, спасибо. Соучредитель не поймёт, — отмазался Нико, сглотнув смешок. — Ах ты, скучный! Ну, допустим. Так что за дело? Ты хотел сказать, что вы с Эйей расстались, а теперь возник вопрос жизни и смерти, и тебе нужна моя помощь, потому что Амуле такой добренький, богатенький и очень удобный эмпат? — Да ладно тебе, правда хорошие носки. Тебе идут. Только откуда ты всё узнал? — Так-то, уже лучше. Работа такая. И тут не всё просто. Вот, например, обычное событие происходит так… — Амуле взял с полки над изголовьем кровати кубик рубика и за секунды превратил его в пёстрое месиво. — Полный хаос, правда же? Кому такое понравится? А мы делаем вот что… — он быстрым движением длинных костлявых пальцев вернул головоломку к исходному виду. — Ведь этот мир нужно спасать! За профит, конечно, не просто так. И бонусы сверху! — А ты мастер. Вижу, было время научиться, — отметил Нико новый навык друга. Амуле ехидно улыбнулся, взял дневник Фреда и начал медленно сдвигать верх обложки. Складывая попарно уголки тетради, он обнажил краешек переплёта, на котором Нико заметил множество самых разнообразных выходов, в том числе и обычный USB. — Так, значит это хитроумная электроника? Ты взломал его? — воодушевился Нико. — Ну, не совсем, — ответил Амуле. — И ты всё прочёл? — Ну, почти. Я так предполагаю, вы остановились на «Он посмотрел ей прямо в глаза и ушёл. Просто ушёл…» — Всё верно... — Хорошо, а я уж подумал… — Амуле закачал головой, нос его чуточку опух, а глаза наполнились солёной водой. — Если бы ты был девушкой, я бы подумал, что у тебя ПМС, — Нико закатил глаза. — Пока у нас всё не так плохо... — Ладно, — Амуле отложил дневник в сторону. — Раз так, значит ещё есть время, — он вскочил с цветастого лоскутного покрывала и прямо в своих красивых носках поскакал в холл, вернувшись с другой книжицей в руке. — Тогда… тогда… займёмся тобой? — А со мной-то что не так? Это она, катится и катится вниз, уже опустилась на самое дно. И всё из-за этого дневника. Всё из-за дурацкого сценария, что она записала туда по ошибке… Амуле, не обращая внимание на жалобы и отговорки Нико, листал и листал детскую книжонку с картинками, пока не нашел нужную страницу и улегся довольный на подушки. — Да-да, я тебя внимательно слушаю… — Амуле включил старую магнитолу, надел наушники что-то проверить и тут же снял. — Ох, знаешь, то, что ты про неё говоришь: «Катится, дно…» — ну не по-мужски немного. Как по мне, так нет плохих людей. Но зато есть обстоятельства, обстоятельства, обстоятельства и их последствия. Вот с ними нам и предстоит бороться, а не искать причину. — Может и так. А то я уже голову сломал думать, отчего это всё, когда началось... — Ну зачем так сильно углубляться, когда вы оба пока в настоящем, живые, и это главное. С настоящим и будем работать, а сейчас тебе лучше узнать кое-что о себе, чтобы понять, как действовать, — Амуле взял с кровати книжонку и положил на стол перед Нико: — Вот, читай! Нико недоверчиво посмотрел на иллюстрацию-гравюру с черным пятном дракона на ней, и бегло прочитал текст… … Ген Драгонона. Нико недоверчиво просмотрел иллюстрацию с драконом, парящим над средневековой деревушкой, и начал бегло читать текст: Драгонон Черный. Обыкновенный. Драгонон Черный, обыкновенный — крылатое ящерообразное существо около трех аршинов в холке и четырех с половиной от кончика носа до хвоста. • Кости скелета, фасции и мышцы схожи с опорно-двигательным аппаратом представителей семейства куньи, однако мускулатура развита гораздо сильнее, не имеет густого меха, лишь усики на морде и передних лапах, гриву и кисточку на мощном хвосте. • Кожа в основном покрыта чешуёй, что является доказательством родства и с рептилоидными драконами. • Предплечья передних конечностей снабжены шпорами. Кожистые крылья среднего размера, ярко-фиолетовые на просвет, с когтём на сгибе. • Обладает невероятной силой, выносливостью, способностью к регенерации. • Имеет спокойный дружелюбный нрав, фактически безопасен для человека. • Кожа Драгонона лишь кажется черной, но в действительности является источником большого количества редчайшего фиолетового пигмента, способного к излучению волн пурпуреонового спектра. Высушенная и измельченная, ранее она использовалась, как стойкий краситель пурпурного цвета. • Также ходят легенды, что фиолетовый пигмент обладает целительными свойствами, а ярко-голубые кристаллы из обезвоженной радужной оболочки глаз Черного Драгонона могут оживить и мертвеца. • Питается в основном рисовыми стеблями и виноградником, за что его считают вредителем в сельском хозяйстве. • Полностью истреблён с конца 16-го века. — Ну и что за древнее сказание ты мне подсунул? — недоумевал Нико, откинув книжонку на кровать перед Амуле. — А ты сам подумай, — юный друг, обескураженный дерзким обращением с реликвией, аккуратно закрыл книгу перед носом Нико, и, сдув пару пылинок с обложки, убрал ее на полку над кроватью. — Чем быстрее допрёшь, тем больше шансов на успех в твоём непростом деле. — Да ну тебя, совсем несерьёзно… Кто-то, смотрю, перечитал комиксов, — Нико начал было собираться уходить, но вспомнил о дневнике Фреда, который, как ему казалось, был необходим для спасения возлюбленной. Так просто забрать его перед уходом было бы неуместно после всего сказанного, да и что с ним делать дальше, неизвестно. Раскрошить на мелкие кусочки, сжечь, а пепел развеять над океаном? — Покажи мне хоть один шрам после той аварии, — внезапно кинул Амуле и тут же вышел из комнаты, а Нико машинально через рубашку ощупал живот, затем нырнул ладонью под одежду… Как же давно он не рассматривал себя в зеркале: во-первых, по его скромному мнению, это не совсем по-мужски; а во-вторых, потому, чтобы лишний раз не вспоминать тот нелёгкий момент, разделивший его жизнь на «до и после». Однако, действительно, после 18-часового вмешательства его исполосовали целиком и полностью, но на сегодняшний день — ни одного мало-мальски заметного следа, ни пятнышка. Конечно, он следовал предписаниям врача, накладывал плотную силиконовую повязку, мазал швы специальной мазью, однако, за формированием рубца особо не следил, были дела и поважнее. Амуле снова заглянул в комнату: — Ну а как такое, например? Тебя, если помнишь, нашел пожарный, когда отошел к кустам покурить и поссать перед тем, как уехать. Ты сидел на траве, конечно в шоке, но полностью в сознании. Сам знаешь, полиция, скорая, ещё и репортёры, столько часов ушло на оформление ДТП, плюс ко всему дорогу отчистить от обломков. После этого пришлось заново вызывать реанимацию. Ты потерял 95 процентов крови, в том числе засчёт внутренних кровотечений. Разрывы печени, лёгких, селезёнки, переломы рёбер, бедра и ключицы. Однако, ты сумел выбраться из горящей машины, собственными руками разорвал искорёженное авто Эм, и на изломанных конечностях нёс её наверх, по тротуару, как можно дальше от возможного взрыва. Не смог спасти Фреда, не было шансов, но не забыл о его дневнике, до самой больницы не выпускал тетрадку из обожженных рук, пока не убедился, что его передадут, кому следует. — Откуда ты всё это… знаешь? — опешил Нико. — А помнишь, тебя уже собирались выписывать, как вдруг аппендэктомия…? — не сдавался Амуле. — Ну… — Если решишь сделать УЗИ, то увидишь, что твой червеобразный отросток цел и невредим! Да, полностью регенерировал, и зрение начало восстанавливаться само собой после операции, правда? — хитро прищурил глаз сосед. — Но оно же отчего-то было плохим, так почему… — Нико особо не пытался сопоставить факты, так как верилось во всё происходящее с трудом. В реалиях современного мира он совершенно забыл и о простых волшебных вещах, что уж говорить о сложных. «Это как попасть из сурового быта обратно в сказку, с которой всё начиналось… Зачем он это со мной делает? Чтобы потом вновь отнять и разрушить этот тонкий, с таким трудом воссозданный мир…?» — думал Нико, а Амуле тем временем продолжал самозабвенно и самодовольно трещать. По обыкновению, как и всякий водолей после дозы пуэра, он нес заурядную несусветицу. — …Потому как ген Драгонона может активироваться только когда совпадут 2 условия: одно из них — сильное эмоциональное потрясение, думаю тут не надо объяснять, а второе — когда в роду была любовь вопреки… Со вторым не так просто, да и это, пожалуй, совершенно другая история… Пантелидис, знаешь, тоже выбрал тебя не за красивые глаза… Ну, точнее, и за них тоже… — Хочешь сказать, это ты навешал тогда ему всю эту чушь, из-за которой… ? — Нико усмехнулся, он не особо вслушивался, но на фамилию соучредителя сработал рефлекс. — Ладно… В общем, потом знаешь как меня найти… Потом… Если успеешь… — фыркнул помолодевший друг. — Перевари пока информацию… «Информацию… Пф, где здесь информация-то? Точно, секта какая-то…» — Нико, забыв о дневнике, в спешке покинул апартаменты, не поблагодарив добродушного соседа. Амуле гордо спустился в холл. — Знаешь, Син… — обратился он к Бенджамину. — Наш супергерой, конечно, сильный, да, просто невероятный… Но такой примитивный… Малость туповат, не правда ли? Непобедимый тупица!... — А что ты хотел? Думал, будет скакать и радоваться вокруг тебя, кланяться в пол и благодарить за дарованное просветление? Нет… Так не пойдёт… Сам знаешь, первая стадия — отрицание. Ты не бери в голову, ещё вернётся, нет другого пути. Это до переворота они верили в магию, волшебство, а теперь стали многое забывать, всё неизвестное называют идиотизмом, пока не ткнёшь их носом. А тут, конечно, перед нами чистая наука, так сказать, перед глазами артефакты… — Син кивнул на спортивную сумку с зеркальной подкладкой и вывалившуюся из неё обыкновенную бытовую чудовую мелочь. — Флорауна… Такая неизведанная, но чертовски притягательная… — тихо хрипел Син, продолжая заполнять таблицы. Сам собой на экране разрастался трёхмерный график функции, преобразуясь в позвонки и рёбра неведомого существа. — Верно… Но если быть до конца честными, мы так ничего и не поняли… Как же далеко до истины… — Амуле тяжко выдохнул, плюхнулся на диван и включил рандомный сериал на известном стриминговом сервисе. — Знаешь, тогда мы неплохо, конечно, обработали захоронение, получили своё, но … в годах ты мне нравился гораздо больше… — Согласен, у современной молодёжи нет того лоска, зато голова светлая и суставы не ломит, — Синтенель встал с кресла, и поспешил засунуть электрод в гомогенизат черепашьего мозга, подключив пробирку к какому-то дребезжащему агрегату. — Ну как? Выходит? — спросил Амуле. — Да, кажется, есть слабый контакт… Теперь надо подумать, как усилить сигнал… — Син занёс данные в журнал. — Отлично… Надо сообщить Лю… — Амуле начал набирать сообщение в мессенджере. Бормоча себе под нос и мотая немытой блондинистой шевелюрой, он выражал недовольство своим старым другом, Нико: «…Верит в ведьм, оборотней, омлу, порталы, в наше с Сином чудесное омоложение, в какой-то дневник с тремя микросхемами,… но не в себя… Хм, ничего не понимаю, с одной стороны, но , с другой, впрочем, ничего нового… Глупые, примитивные индиморфы… Хотя… » … Сколимастра Инфинити. Нико ехал в неизвестном направлении узкими переулками предельно медленно, переваривая ситуацию. После обеда пришлось заскочить на склад, сверить накладные. Возвращаясь по какой-то новой для него, зелёной алле, перед глазами мелькнула вывеска с изображением девушки в голубом халате: «…Медицинский центр… Все виды диагностики… Анализы за 24 часа…» «Хм, а когда-то Эйя говорила, что кожа у меня совсем не смуглая, а немного фиолетовая… И даже светится в темноте… И глаза такие синие, что согревают изнутри… Пф, всем известно, что синий — холодный цвет… И как он может греть? С фантазией у неё, конечно, всегда было отлично,… как и у этого прыщавого полудурка…» — Нико чертыхнулся, вспомнив об Амуле и его бредовых настроениях, но вовремя осознал, что тот не раз на пару с Синтенелем спасал его и всю группу, и решил оставить темные мысли глубоко в подсознании. «Некое совпадение, действительно, есть, тут не поспоришь. Тем более, мама такая белокожая, с тремя слоями солнцезащитного крема сгорает на солнце, покрывается веснушками, а отец… отец…» — Нико оставил свой триггер и машину на парковке медцентра и зашел внутрь. Клиника под нескромным названием «Сколимастра инфинити» оказалась новым, чистым и практически пустым заведением. Всё белоснежное, только потолки и пол зеркально-серебристые. Создавалась впечатление, что ты не идёшь, а паришь в неком «нулевом» пространстве. Чистилище или, возможно, рай — мог бы подумать каждый входящий, но обычно люди были заняты более важными делами. У ресепшена оформлялся пожилой мужчина. Нико подошел к стойке. Уже через несколько минут стандартная беседа с администратором и десяток подписей на документах привели его в кабинет под номером одиннадцать. — Нико Хольм? Приветствую и поздравляю! Вы сегодня … далеко не первый посетитель! Ложитесь на кушетку! Можно не раздеваться, но приподнимите хорошенько рубашку и приспустите брюки. Сейчас всё посмотрим… — доктор Джеллидэнс смазал ультразвуковой датчик и начал поиски аппендикса, ловко растирая холодный гель по низу живота Нико. — Я, конечно, не обещаю, что мы получим точную картину, но постараюсь найти красавца. Согласно анкете, вас что-то беспокоит? Чувствуете боль? Сильную? Режущую? — Скорее, дискомфорт, — соврал обследуемый. — О! А вот и он! Какой шикарный… Первый раз такое вижу... — доктор замерил изображение парой щелчков мыши, на мониторе аппарата появились два крестика, определяющих длину червеобразного отростка. — Целых шесть дюймов, да какой подвижный… Никаких патологий. Вы пока протрите живот и можете одеваться. Протокол исследования получите, пожалуйста, через несколько минут в регистратуре, — доктор Джеллидэнс сунул пациенту нетканую салфетку и в спешке покинул кабинет. «Мог хотя бы дверь прикрыть…» — подумал Нико, подтягивая брюки и застёгивая рубаху. Шагая по коридору, он рассмотрел два варианта происходящего: «Либо аппендикс так и не удалили, а зачем-то имитировали операцию; либо Амуле был прав, и он отрос заново. Отрос заново? Ха-ха!» — смириться со вторым вариантом было почему-то сложнее. — Сэди, ну ты же знаешь, я слишком болтлив. Только постарайся не отпускать его вот так вот… — шептал доктор Джеллидэнс симпатичной девушке за стойкой. — Аа, господин Хольм. Должна перед вами извиниться, плёнка в принтере аппарата, к сожалению, закончилась… Я не смогу приложить снимки к результатам исследования. Но, если Вам интересно, могу предложить хорошую скидку на любой анализ… — Кэсэди придвинула пациенту терминал, а врач, пританцовывая боком, снова удалился. — Спасибо, не стоит, — оплатив услугу, Нико продумывал, как бы ненавязчиво удалиться, не дожидаясь расшифровки. — Возможно, Вас заинтересовал бы развёрнутый анализ ДНК? Есть экспресс-вариант, он поможет узнать о возможных наследственных болезнях, определить этническое происхождение, проследить генетическую ветвь… «По разрезу глаз и цвету кожи, что ли не видно моё этническое происхождение?» — подумал Нико и пронзил красотку ледяным взглядом. «Но есть ли вероятность, что вместе с аппендиксом они просветили что-то необычное, и теперь им нужна моя кровь для опытов… Хм… Расшифруют мой геном, выследят, и запрут на военной базе в одинокой пустыне… Мыслишь ты, однако, прямо как твой дружок с биполярочкой... Просто боишься узнать хоть что-то об отце…» — Да, пожалуй, можно, — Нико впервые за долгое время решился довериться судьбе, плыть по течению. Он порядком устал опираться на сухую логику в бизнесе и по жизни. Возможно, этот водоворот событий подскажет решение, даст то, что он ищет. Возможно, не прилагая особых усилий, он, наконец, вытянет свой лотерейный билет. — Отлично. Результат мы сможем выслать через 2-3 дня на электронную почту. Сейчас подойдёт доктор Дженкинс. Итого к оплате… … Возвращение Драгонона. Нико сорвал пластырь быстро и почти безболезненно. Совсем скоро он узнает немного о том человеке, о котором всю его недолгую жизнь умалчивала мать. «Я, конечно, и сам не особо приставал с расспросами, но и она умела ловко увернуться от ответа», — вспоминал Нико. Врач убедил сдать в качестве биоматериала кровь из вены, так яко бы надёжнее. Рука немного зудела и мешала рулить. Судя по следу на кусочке бинта, из места прокола какое-то время сочился экссудат, однако, ближе к аллее Тресоздателей, прямо на его глазах, кожный покров полностью восстановил свою целостность. Забрав из отеля вещи и расплатившись, Нико мчал обратно, к дому Амуле, тысячи мыслей пролетали одновременно, а из глаз ручьями, прямо на рубашку и брюки падала вода. Он вспоминал, как Эйе нравились его симметричные родинки на предплечьях, похожие чем-то по её скромному мнению на шпоры неведомого существа. До неё их никто и не замечал. Как-то поздней осенью, лёжа с температурой под толстым одеялом, Она, обмотанная толстым вязаным шарфом, сладко грустила с чашкой какао в руках и просила просто смотреть на неё. Говорила, что его взгляд лечит её простуду, хоть он и такой же холодный, как ксенон. Однажды она пристала как безумная, с криками «Рептилия! Точно, рептилия! Вот кого ты мне напоминаешь!» пыталась то ли выцарапать ему глаз, то ли высмотреть в нём третье веко, но, так и не отыскав оное, разочарованная ушла читать в гостиную. А кофемашина? Когда закрывалось веганское кафе напротив дома Амуле, «Green Pill», Нико выкупил и тащил этого металлического монстра, совершенно забыв про ноющую боль во всём теле и костыль. А может, всё это было лишь психосоматикой страшной потери? А может, и не было никакой боли?… Мысли плыли, перемежаясь с вопросами, когда Нико, наконец, подъехал к дому. Амуле выходил куда-то, зажав в кулаке эко-сетку. Нико пересёк ему дорогу, встав прямо напротив и уставившись в бесстыдно-зеленющие глаза. — Я дракон! — единственное, что он догадался выкрикнуть в его беззаботное, как никогда, лицо, и выглядело всё это крайне нелепо. — Ты успокойся, что так раскричался? Может, пройдёмся? Тут недалеко, — ответил Амуле вполголоса и осмотрелся. Старые приятели молча перешли дорогу. Амуле скользнул внутрь экомаркета. Проплывая между полок, он нервно хватал разные банки и пакеты, внимательно вчитываясь в состав. Еле слышно выругавшись, он ставил их обратно; изредка здоровался с мерчендайзерами. — Так я дракон? — не выдержав, шепнул ему на ухо Нико. — Подожди, ведёшь себя как ребёнок. Чуточку терпения, — шикнул Амуле не отводил взгляда от полок. — Я думал, всё будет происходить гораздо медленнее. Думал, тебе, как и обычному человеку, нужно будет с этим переспать, — тихо продолжил он спокойным тоном. — Сам сказал, я не обычный, ген драго…неона? Значит, я дракон? — разбухтелся Нико. — Ну, знаешь, томат с геном лосося, это всего лишь томат, — осадил его приятель, — но с геном лосося! — он поднял вверх нравоучительный палец и растопырил глаза на Нико. — О, вот хороший! — плавно сфланировав к лотку с овощами, Амуле взял в руку огромный спелый помидор и, оставив на нем контрольную вмятину, сунул в корзину; Нико чуточку скис. — Ну, ничего, с этим, как и со всем остальным, нужно работать. И тогда… — Тогда что? — снова воодушевился новоявленный Дракон. — Не знаю, будет видно. Думаешь, я через день встречаю таких, как ты? — старый друг с лицом подростка победоносно направился к кассе с единственным крупногабаритным томатом в продуктовой корзине. — Ммм… — Нико, как тень, проследовал вслед за ним. Амуле оплатил продукт, переложил его в свою плетёную макраме сумку, и оба молча побрели домой. Бен уже ушёл куда-то, неловкая тишина продолжилась. Каждый занимался своими делами, почти как раньше, во времена группы, и это немного разряжало обстановку. Нико, нагло уминая пыльные безглютеновые кранчи, забытые в вазе на столе, периодически сканировал взглядом друга, пытаясь вычислить самое подходящее время для начала долгой беседы. Низкие солнечные лучи перебирали книги на полке, Амуле закончил свою вечернюю йогу и заварил бирюзовый чай. — Невкусные, да? — к счастью для Нико, друг первым завёл разговор. — Ну так… — ответил Дракон, продолжая жевать кранчи. — Прости, но это единственное, что он не ворует… Никто такое, видимо, не жрёт… — Амуле задумался… — Кто ворует? Ты о чём? — не понял Нико. — Да так… Как тебе мои суккуленты? — перевёл тему Амуле. — Красивые, — Нико глянул на левитирующие сочные листья растений в углу над книжной полкой, не находя в этом ничего странного. Тут для него всё было более чем очевидно и не требовало дополнительных объяснений, не то, что этот дурацкий ген Драгонона или нечто вроде того, совершенно неосязаемое. — Значит, как и мои носки… — ухмыльнулся Амуле. — А знаешь, совсем не требовательные, — продолжил он, разливая по чашкам бирюзовый чай. — Просто висят в воздухе, даже без земли под ногами, в смысле, корнями… Улавливают влагу прямо из воздуха, справляются. Знаешь, я тоже много думал обо всём… У тебя, наверное, скопилось много вопросов… — Есть несколько, — на этот раз Нико постарался особо не приставать, быть предельно экологичным, ведь новое время диктовало новые условия взаимодействия, даже со старыми друзьями. Он просто всматривался в искрящиеся кристаллики-чаинки, стараясь загасить своё эго. — Задавай, давай попробуем в тебе разобраться. Постараюсь ответить исчерпывающе, как можно ближе к истине, но знай, я не всесилен. — Хорошо! — теперь Нико решил не переадресовывать проблему, ссылаясь на грешки Эйи, а столкнуться со своим «диагнозом» лицом к лицу и погрузиться него, насколько это представлялось возможным. — Я понял, в смысле, в магазине ты отлично донёс до меня, что я не Дракон, а просто помидор, просто человек, но с этим загадочным геном Дра-го-не-о… — Драгонона! Хорошо, что не лосося, но в данном случае ничего не могу утверждать… — заявил Амуле, глотнув чая и нагло уставившись на друга. — Говоришь, он проявился после аварии, — Нико не обратил внимания на подкол. — Ещё я своими глазами сегодня видел, как регенерируется моя кожа. — Это чудесно, не правда ли? — Амуле воодушевился, он вспомнил, в каком восторге находится от всех этих фантастических существ, обитающих вокруг него, прямо в столице, и тут же забыл об обесценивании Нико его личных заслуг скудным определением «красивые». — Ага. Но вот что с этим пурпуреоном? Что это? Как это? Для чего? Амуле одним глотком допил чай и отошел за листом бумаги и канцелярскими принадлежностями. — Вот. Знаком с таким? — он начертил на бумаге круг, быстро раскрасив сегменты во все цвета радуги ручкой с выдвижными стержнями в привычном порядке. — Оу, у Эйи был такой, для работы. Как же он называется?... — Цветовой круг! — подсказал Амуле. — Тут всё просто. Каждому диапазону длин волн соответствует конкретный цвет, базовая физика, девятый класс… Ой, — Амуле прикрыл рот рукой, он вспомнил, что последние годы школы Нико пришлось пропустить из-за … работы? Раньше он об этом не задумывался, а теперь всё встало на свои места. Значит, никакой он не «туповатый», а просто, как всегда, просто… Обстоятельства! Амуле немного смутился, но продолжил объяснение: — Значит, каждый охотник, желает,… Мы добираемся до фиолетового, и он переходит в розоватый, затем в красный. Никаких подозрений, всё, кажется, в порядке. — Угу, — Нико сидел, угрюмо цедя бирюзовую жидкость, богатую на антиоксиданты. — …Но, какое-то время спустя, проходят тысячи лет, и… Человек обнаружил невидимое для глаза инфракрасное и ультрафиолетовое излучение. Оба обладают, к тому же, очень интересными и даже полезными свойствами. Говорят, без них была бы невозможна жизнь, — Амуле царапал ногтём пространство между фиолетовым и розовым оттенками. — Иии… — И куда ты их впихнёшь в этом самом круге, в котором всё, казалось бы, так логично и завершено? Амуле старался объяснять как можно понятнее, на чистом листке он начертил ещё один круг, разделил пунктиром пополам. Одну часть закрасил в привычные яркие цвета радуги, а на другой половине по краям обозначил пастелью ультрафиолет и ИК, оставив между ними пустоту. Вырезав этот круг и сложив по линии пополам, он сделал разрез от центра к периметру с одной стороны и ловко на пальцах завернул половинки в 2 конуса, чтобы совместить красный цвет с фиолетовым, а пастельный ультрафиолет с инфракрасным диапазоном. — А это неожиданное решение, но причём тут пурпуреон? — Нико почесал шею и затылок. — А притом! Вот видишь, между ультрафиолетом и ИК у нас пустота. Ты действительно думаешь, что тут ничего нет? — спросил Амуле, а Нико пожал плечами. — Конечно, без всяких сомнений, тут прячутся инфражелтый и ультразелёный спектры, и остальные, — Амуле продолжил раскрашивать пастелью сегменты. — Вот только боюсь, этими двумя конусами наш мир не ограничится. — Что ты имеешь в виду? Амуле развернул обратно бумажку с двумя радугами-конусами. — Представь себе, что пунктирная линия, разделяющая наши видимые и невидимые цветовые диапазоны — это какое-то новое измерение, предположим N. В обычном, X-Y-Z, существует эта жизнь в привычных оттенках, а в том невидимом диапазоне, что за гранью? Сплошная тайна. По крайней мере, для людей. А если этих неизведанных измерений не одно или два, а тысячи, миллионы, или даже бесконечность? Амуле скомкал рисунок и подошел к большой картине над диваном, той что до этого момента казалась лишь скромным гиперреалистичным облачком в стиле кибер-панк. Нико осмотрел её свежим взглядом и обомлел. Из точки, что в центре композиции, обозначенной нулём, исходило множество линий, по периметру холста они были помечены латинскими буквами. Серое облако неопределённой формы расположилось также посреди полотна, а лучи делили его на сегменты-конусы, что только что расписывал Амуле на обычном листике. Всё было чётко прорисовано, а скорее, напечатано в объёме. Один исходящий из центра конус был закрашен яркими цветами, другой пастельными. Где-то с краю прятались ещё два: один отдавал перламутром, другой переливался и светился подобно кристаллу. Остальные обозначены лишь оттенками слабо-серого. Амуле щелкнул тумблером, что за рамой, и картина засветилась 3-D лучами, пронзающими серое облако. Смеркалось. Нико отошел на пару шагов назад от легкого мандража, а может, чтобы было лучше видно все эти «неизведанные излучения». — Это просто макет. Вон тут твой пурпуреоновый спектр, — Амуле вонзил резную костяную указку в перламутровый сегмент фиолетового оттенка. — Диапазон, параллельный ультрафиолету, очень мягкий и очень сильный, ничтожно мало изучен, даже нами. Конечно, совершенно невидим для обычного человека. — Значит, Она тоже необычная… — прошептал Нико, снова вспомнив, как иногда Эйя называла оттенок его кожи Purple Sage, ссылаясь на палитру Pantone. Тогда он думал, что это приобретённая особенность каждого дизайнера, уметь хорошо различать оттенки, или же её очередная придурь, но внезапно всё перевернулось, встав на свои места. — Хах, конечно, подобное притягивает подобное, а ты как думал? Всё видит, всё замечает, одним словом чувствует, впитывает твои лучи, а в крови её уже вырабатывается метаболит, переходит в различные формы, а далее прямиком в мозг, Иии… — И что, что дальше с этим… метаболитом? — Нико с усердием кусал заусенец на безымянном пальце, сосредоточившись на диаграмме, лучи искрились, серая дымка облака медленно пульсировала. Внезапно он почувствовал себя школьником в обсерватории, которому удалось познать ничтожную частичку тайны мироздания. — Смотрю, тебе зашёл спецэффект, это Бен придумал. Думаю, лучше выключить, а то этот свет, кажись, самую малость загипнотизировал тебя. Ку-ку! — Амуле пощёлкал пальцами у глаз Нико и добавил основного освещения. — Пойдём может ещё чего попьём, ну и помидор остался и... — он самозабвенно рылся в снеках, что прятались под замком в кухонном шкафчике. Солнце провалилось за дома неожиданно быстро, кирпич стен впитал влагу моросящего дождя, сильно похолодало. Жёлтый Свет трудолюбиво согревал огромное помещение с высоченными потолками. Амуле кинул на стол упаковку сушеного манго и ореховые батончики. Нико грел руки о чашку с какао. — Помнишь, когда нас с ней заломали в этой квартире с дневником Фреда и Ловцом Такрехади? — Как не помнить… — Амуле долил себе уже остывший бирюзовый чай. — Слышал, те агенты в отделе говорили про фурфуреон. Твой пурпуреон, это оно же самое? Просканировали тогда всё вдоль и поперёк, брали волосы и ногти на анализ. Так почему нас отпустили, а дело замяли? Они так ничего и не нашли? — Фурфуреон! Ха-ха! Да, люди — они такие. Услышат что-то у нас, какое исследование или новую технологию утащат, но всё перекаверкают. Омерзительно. Фактически, они открыли целых 2 новых измерения, но так и не узнали об этом, но пусть их Америка так и останется Индией, — Амуле прикрыл лицо ладонью, перебирая в голове жесточайшие ошибки человечества, или, как они их ещё называют, изобретения. — Да, делают бесполезные, а иногда и фатальные вещи, слепо в них верят, а как финансируют. Конечно, они научились определять несколько метаболитов пурпуреона, — он внезапно вернулся к теме вопроса. — Но понятия не имеют, что твоя кожа всего лишь излучатель, как лампа, и не имеет ничего общего с этой волноподобной частицей. С Эйей всё сложнее, но как глупо было пытаться найти его в волосах или ногтях, к тому же в стрессовой ситуации он моментально распадается. Ведь пурпуреон — это как сила духа или вера, ты чувствуешь её под кожей, когда мурашки бегут по голове, пояснице и предплечьям, а ты готов жить и творить несмотря ни на что. Бежать марафон без ног, самозабвенно строчить поэму на последней стадии рака, войти в горящий дом, чтобы спасти соседскую кошечку … Да, это всё пурпуреон, он нами движет, и все без исключения имеют к нему рецепторы. Но у кого-то их гораздо больше, как у Неё. — Сверхчувствительная — так говорил её отец, — вставил Нико сухое определение Рудольфа. — Можно и так сказать. Всю жизнь она искала то, что нашла в тебе, но в какой-то момент перестала это получать, потому что… — Потому что я занимался только собой, своим бизнесом, мы стали видеться всё реже и реже… — закончил фразу Нико. — Да, ей не хватало тебя. И однажды она научилась находить свою дозу заменителя пурпуреона в других источниках, конечно, менее мощных, и, по большому счёту, сомнительных. А потом и вовсе, следуя твоему примеру, замкнулась в себе, ограничившись саморазвитием и примитивными удовольствиями, перестала обращать внимание на других — тех, кто в ней нуждался, как она в тебе. Печально, да? — Значит, получается, её главный наркотик — это я? — Нико положил голову на ладони. — Получается, — ответил Амуле. — Значит, виноват только я… И всё уже в точке невозврата? Всё потеряно? — Ну почему? Если честно, и я оплошал, завёз вас в тот городок, а сам исчез, да, были причины. Думал, перекантуетесь там год-два от силы, пока вся ситуация с пурпуреоном не уляжется. Вы слишком задержались, почти превратились в стариков. Надо это срочно исправлять! — И как? — спросил Нико. — Пойдём на балкон, подышим немного, — предложил Амуле. — Но там дождь… — ответил Нико и тут же осознал, что эти модные нынче «authentic и slow-living», похоже, не его стезя. Однако, те довольные беспечным существованием, зомбированные гипноящиком и оладьями Алифера старики из Золота Леприкона успели сделать своё грязное дело, и надо было в срочном порядке начинать борьбу с последствиями — жить быстро, дабы нагнать упущенное. — Тебя ревматизм, случаем, не замучил, господин Драгонон? Накинь куртку, там, на вешалке, — Амуле открыл высокую дверь и вышел прямо в штормящую стихию. Нико, кажется, понял, насколько крепко он обвил себя паттерном привычной, хоть и не самой незамысловатой жизни и сделал шаг навстречу леденящей лицо мороси. — Я бессмертный? — внезапно, от вечерней прохлады к нему пришла ясность ума и нескромная мысль, которую он не постеснялся озвучить. — Не знаю, но хорошо, что мы нашли друг друга. Знаешь, я тоже не так прост, как кажется, — Амуле завернулся в старый ватник. — Это уже все поняли, — Нико убрал ладонью капли дождя с лица. — Да ну тебя, значит, я плохо скрываю? — Просто отвратительно! — констатировал Нико и оба рассмеялись. — Конечно, я совсем не такой как ты. Сверхсил-то почти и не осталось. Но как-то крутимся с Сином. Может, всё и к лучшему. — Да, это, оказывается, не так просто, как я думал. Всё детство мечтаешь стать супергероем, чтобы спасти мир. А когда вселенная даёт тебе эту возможность, ты её не замечаешь. Потому как въёбываешь по 90 часов в неделю, чтоб не остаться с голым задом… — Нико осознал, что та его предпринимательская жилка — ничто иное, как страх из детства, страх оказаться на улице без средств к существованию. — Вот именно. Законы каменных джунглей, — заключил Амуле. Оба стояли, уставившись в конец улицы, но из-за дождя можно было различить лишь мутные холодные нимбы фонарей. — Слушай, а ты не знаешь, что за теплый воздух, с которым Она всё время шепталась?... — вдруг вспомнил Нико. Он хотел упомянуть про шизу и галлюцинации Эйи, но вовремя остановил себя. — Аа, это мой старый приятель! — ошарашил его Амуле. — И называй его, пожалуйста, с заглавной буквы, будь добр! Нико был настолько ошарашен последней фразой, что даже сделал полшага назад: «Вот только начинаешь думать, что он нормальный человек, так опять за своё, снова выкидывает нечто невероятное…» — Он и сейчас здесь, прячется за стеклом. Ох как не любит эту сырость. Ты прислушайся! — Амуле прислонил ухо к дверной щели и подозвал Нико, но тот услышал лишь обычное, немного порывистое шипение сквозняка. — Может, пойдём, посмотрим что-нибудь по телеку и спать? — предложил Нико. — Кажется, на сегодня мой лимит инсайтов исчерпан… — он немного прозяб от леденящей мороси, несмотря на свои невероятные гены. — Отличная идея! — согласился Амуле. — Кстати, с возвращением тебя, Драгонон! — он устало, но довольно покосился на Нико и поспешил открыть дверь. Теплая сонная аура окутала старых друзей. …