Топкапы: история будущего.

Нурбану буквально трясло. Она билась в агонии, как дикий зверь, загнанный в угол. Селим подумал о том, что ему стоит поддержать ее и неловко приобнял за плечи. Венецианка разрыдалась, громко всхлипывая. Мураду не было и пяти лет и это был их единственный Шехзаде. – Не плачь, – строго приказала Хюррем, грубо посмотрев на свою невестку. – Мурад не умрет. А будешь оплакивать его, то Аллах точно заберёт. Нурбану закивала, быстро вытирая с лица слёзы. – Он не умрет. Все будет хорошо. Селим был почти уверен, что Мурад выздоровеет. И через много лет Михримах приведёт во дворец Сафие, которая станет костью в горле Нурбану. Об этом говорила история. Лекарь вышла из комнаты с весьма удручённым видом. Никаких гарантий она не могла дать. Сообщив, что делает все возможное и остальное в руках Аллаха, она ушла, оставив Хюррем, Селима, Нурбану и служанок в полной растерянности. В гареме тоже было неспокойно. Весть о чёрной оспе разлетелась быстро. Лекари проверили всех наложниц с ног до головы и заставили перестирать всё постельное белье. Сафи была в ужасе от происходящего. Об одной мысли о чёрной оспе ее бросало то в жар, то в холод. Она постоянно проверяла своё тело. Ипохондрия не давала ей спокойно жить. – Мелек! – воскликнула Фидан-калфа, прикрывая нос и рот платком. Сафи встала со своего матраца и подошла к калфе. Та дала ей платок и махнула головой, чтобы она шла за ней. Прикрываясь, калфа провела наложницу к покоям Мустафы. В комнате ее встретил Шехзаде с матерью. Махидевран была бледная, как смерть. Ее темные густые волосы были собраны, а голова покрыта чёрным шёлковым платком. – Наконец-то, – прошептала султанша, хмурясь. – Мелек, проходи быстрее. Мустафа стоял у плотно закрытого окна, убрав руки за спину. Вид у него был серьёзен. – Во дворце ходит страшная болезнь. И ты находишься в опасности, находясь в гареме. Тебя осмотрели лекари? Мелек кивнула. – Хорошо, – прошептала Махидевран, кивая. – Будешь жить в покоях Мустафы. Еду будут приносить раз в день слуги и оставлять за дверью. Постучат три раза и сразу уйдут. Будешь открывать и забирать через пару минут. Поняла? – Да. А где будет жить Шехзаде Мустафа? Мустафа подавил смешок, отворачиваясь. – Какие-то глупые вопросы ты задаёшь, Мелек, – раздражено фыркнула Махидевран. Султанша подошла к двери, закрыла лицо платком, так что остались видны лишь ее карие глаза. – Выходить запрещается строго настрого. Ты возможно носишь под сердцем сына Османской династии. Завтра вместе с едой тебе принесут сундук с твоими платьями. Махидевран стукнула в дверь, двери открылись и она вышла из комнаты, оставив Мустафу и Мелек одних. – Спать придётся вместе, – сказал Шехзаде, садясь на тахту. – Спина жутко болела после той ночи. Мелек глянула на постель, потом на Мустафу. Да, он был чертовски привлекателен и увидеть его обнаженным было бы неплохо. Тут она помотала головой, отгоняя горячие мысли прочь. – Тогда я лягу спать на тахту. Он приподнял одну бровь, вопросительно посмотрев на наложницу. Но спорить с ней не стал. Если она так хочет создавать себе неудобства, то он был не против. По крайне мере, сейчас все его мысли занимала любимая наложница Румейса. Он виделся с ней всего раз после своего возвращения. Их встречи стали тайными. Махидевран не одобряла больше этот союз, когда у Румейсы случился третий выкидыш. Весь день они не разговаривали. Мелек сидела на тахте, рассматривая книжные полки или просто наблюдая, как Мустафа читает или пишет стихи. – Как же скучно жить во дворце, – зевая, сказала она, словно сама себе. Мустафа поднял глаза и убрал перо с чернилами. – Это лучше, чем умереть с голоду за пределами дворца, – подметил он, наблюдая, как наложница ходит по комнате. – Зато там свобода, – она вздохнула. – Но Вам не понять. Вы ведь Шехзаде. Вы можете в любое время пойти гулять в лес или уехать куда-нибудь. А бедным наложницам, как я, остаётся лишь мечтать об этом. Мустафа встал из-за стола и подошёл к Мелек, не сводя с неё взгляда. По ее телу пробежались мурашки. – А что мешает тебе родить Шехзаде и поехать со мной в Амасью? Там ты можешь целыми днями гулять в саду и даже ходить в лес. Она вздрогнула, когда его горячая рука коснулась ее ладони. Его взгляд прожигал ее изнутри. Он смотрел на неё так, будто пытался взглянуть прямо в душу. – Я... – она пыталась что-то сказать, но мозг отключился и она забыла все слова. Мустафа положил вторую руку за спину Мелек и прижал ее хрупкое тело к себе, не сводя с неё взгляда. – Ты влюблена в другого, – на выдохе сказал Мустафа, выпуская ее из объятий. Она растеряно улыбнулась, не понимая о чем он. – О чем Вы говорите? Он отошёл от неё и Мелек смогла спокойно выдохнуть. Градус напряжения упал. – А разве не так? – он подошёл к столу и начал убирать пергамент. – Я вижу по тебе. Ты влюблена в кого-то другого. Может это обычный крестьянин или торговец на базаре, а может это и кто-то из моих братьев. Я не знаю. Мелек стояла на месте, потеряв дар речи. – В любом случае, не чувствуй вину за собой. Я тоже влюблён в другую. В Румейсу. Она поняла о ком говорил Мустафа. Румейса была высокой черноволосый девушкой. Она была очень красива и носила дорогие украшения. Гульбахар тогда предупредила ее, что это фаворитка Мустафы, которая родила от него одну дочь и после двух выкидышей Махидевран Султан запретила ей появляться в его покоях. Промолчав, Мелек решила выйти на балкон, чтобы немного остыть. Ее щеки так сильно горели, что казалось вот-вот она сгорит изнутри. Выйдя на балкон, она вдохнула прохладный вечерний ветерок и подошла к перилам, вглядываясь в воды Босфора. – Как думаешь, долго мы просидим взаперти? – раздался мужской голос. Мелек повернула голову и увидела на соседнем балконе двух Шехзаде. Один из них был Баязед, а судя по всему второй - Джихангир. – Не знаю, Джихангир, – устало ответил Баязед и удивлено повернул голову вправо, куда смотрел младший Шехзаде. В паре метров Мелек удивлено смотрела на них. – Я не хотела подслушивать, просто балконы расположены так близко... – оправдалась она, отводя взгляд от них. – Да ничего, все нормально, – Джихангир улыбнулся и кивнул. Баязед молчал. Следом вышел Мустафа. Он подошёл к наложнице и кивнул братьям. Баязед плотно сомкнул зубы. Каждый раз, когда он видел Мустафу рядом с Мелек или думал о том, как они проводят долгие ночи вдвоём, его одолевало дикое желание ударить брата. И этого чувства он боялся. Мелек перевела взгляд на Мустафу и задумалась. Ведь каждый из них троих ещё не знал, какая страшная судьба уготовано им в недалеком будущем. Сейчас они смеются и наслаждаются закатом над Босфором, не подозревая даже о том, что будут преданы самым близким человеком, своим отцом.