Топкапы: история будущего.

– Мне надо рассказать об этом Шехзаде Мустафе! – Нет, не надо! Мелек ускоряла шаг и уже почти бежала, на сколько позволяло это делать тяжёлое платье. Она не замечала уже окружающих ее людей и те взгляды, провожающие их. Ее сердце бешено колотилось в груди и она уже предвкушала выражение лица Мустафы, когда она расскажет ему о том, что Ташлыджалы доверять нельзя. Как и его сестре. – Она моя сестра! – воскликнул Баязед, грубо дёрнув наложницу за руку. – Понимаешь?! Мелек айкнула от резкой боли и злобно посмотрела на Баязеда. Они смотрели друг на друга в тишине ещё несколько секунд. – Я разберусь с ней, обещаю. Дай мне время, прошу, – уже мягче попросил он, надеясь на благоразумие Мелек. Выбирать между Мустафой и Михримах он не мог. Оба были дороги ему. Он ещё точно не знал как будет разбираться с Михримах и стоит ли в это впутывать матушку, но оставить это просто так не мог. – Мустафа ведь жив и все хорошо... – Благодаря мне! – резко огрызнулась она, скрипнув зубами и ударила кулаком себя по груди. – Я спасла его! Шехзаде промолчал. Спорить с ней было бесполезно и слишком муторно, но такая наглость поразила его. От скоромной и тихой Мелек не было и следа. – Хорошо, я сохраню это в тайне, пока ты не разберёшься. Когда Мелек вошла в комнату, то там уже сидели Махидевран с Мустафой. У обоих был сильно обеспокоенный вид. И когда она вошла, то Шехзаде бросился к ней, крепко сжав в объятиях. Наложница непонимающе отстранилась и посмотрела на него, вскинув брови. – Прости, что не поверил тебе, – прошептал он, явно сильно переживая. – А что случилось? Махидевран поднялась с тахты и медленно подошла к ним, хмуря брови. – Кафтан действительно был отравлен, – чуть дрожащим голосом сказала она. – Стражник упал замертво спустя час. – Медленно действующий яд, – пояснил Мустафа, отходя от Мелек. Наложница почувствовала, как задрожали ее руки. Заметив это, Мустафа взял ее за локоть и посадил на тахту. Махидевран налила ей воды и села рядом. – Спасибо тебе, что спасла Мустафу, – она подняла взгляд на сына. – Я знаю, что он выгнал тебя после этого. Ты не должна обижаться на него. Мелек сделала большой глоток воды и помотала головой. – Мне главное, чтобы Шехзаде был жив и здоров. – Хорошо, Мелек. Отдыхай. А я пойду к себе. Сегодня был тяжелый день. Махидевран вышла из покоев, оставив их наедине. – Ты только не обижайся, – Мустафа выдохнул, глянув в сторону шкафа. Мелек не понимала о чем он. Но тут дверь скрипнула и из шкафа вышла высокая брюнетка, прикрывая обнаженное тело простыней. Мустафа вытащил из-под кровати платье и начал помогать ей одеваться. По телу Мелек пробежался холодок. Без лишних слов она догадалась, что это была Румейса. И когда Мустафа выгнал ее, то позвал ее. – Мне не на что обижаться, – хмыкнула наложница, наблюдая как девушка смущено одевается, прикрывая лицо волосами. Мустафа провёл Румейсу к выходу и закрыл за ней плотно двери, обернувшись к Мелек. Ему было невероятно стыдно и он не знал, что и ответить. – Я ходила в город с Баязедом, – как бы невзначай сказала она, хмыкнув. Мустафа опешил от такого резкого заявления. – Ты ходила с ним? Она кивнула. – Ты моя наложница и ты ходила с ним? – повторил он, но уже грубее. – Тебя это смущает? Она встала и прошла мимо него, уловив слабый аромат духов Румейсы. – А меня не должно это смущать? – Ну ты ведь тоже в мое отсутствие не стихи сочинял? – она посмотрела на Мустафу, который хмурил брови. – Ты ревнуешь меня? Он опустил голову вниз и помотал головой. Он и сам точно не понимал, что почувствовал в тот момент, когда узнал о том, что Мелек гуляла с Баязедом. – Прости. Я не должен злиться на тебя. Михримах шла по коридорам дворца, окрылённая встречей с Ташлыджалы. Она вновь и вновь прокручивала в памяти их встречу, прикосновения его рук, взгляд и трепет сердца, который она никогда не испытывала с Рустемом. Когда она вошла в покои матери, та взмахнула рукой и служанки выбежали из комнаты, оставив их наедине. Михримах присела рядом с матерью на тахту и сложила руки на своих коленях. – Ну? Что там? Ташлыджалы передал сундук? – шёпотом спросила Хюррем, склонившись к дочери. Михримах кивнула. – Слава Аллаху, – выдохнула султанша и расправила плечи, растягивая алые губы в победной улыбке. – Махидевран уже наверное спит и видит Мустафу на троне, но этому никогда не бывать. – Что по поводу Рустема? Голос дочери вывел Хюррем из сладких грёз. – А что с ним? – Ты обещала, если я выполню твоё поручение, то ты разрешишь мне развестись с ним и выйти замуж за Ташлыджалы. Хюррем закатила глаза. – Я сказала, что ты выйдешь замуж за этого поэта, если только отец разрешит. Михримах нахмурила брови, возмутившись такому ответу. – Так я могу же развестись с Рустемом? – Конечно, можешь. Но не сейчас. Потерпи ещё немного. – Но ты... – Тсссс, – Хюррем взмахнула рукой, чтобы та замолчала. – Иди к себе в покои к своему ребёнку. Мне нужно побыть одной и позови Сюмбюля. Михримах резко встала, демонстративно показывая недовольство всем своим видом. Когда она подошла к двери, то Хасеки окликнула дочь и та обернулась в надежде. – Ташлыджалы ведь не знает, что кафтан был отравлен? Михримах помотала головой и вышла из комнаты. Через пару минут вошёл взбудораженный Сюмбюль, нетерпеливо ковыляя к своей госпоже. – Ты узнал о здоровье повелителя? Евнух кивнул. – Это не оспа, госпожа. Слава Аллаху, наш падишах будет жить.