Пособие по становлению злой феей

Палладиум любил свою мать больше всего на свете. Её волосы жжёного сахара, щекотавшие ему нос, когда она обнимала его каждый вечер перед камином; её зелёные глаза, горящие в дневном свете как настоящие драгоценные камни; её медную кожу, кое-где облезшую из-за яркого солнца, кое-где почерневшую от болезни. Её искренняя любовь к нему, забота, беспокойство, руки, ласкающие его и никогда не бьющие. Некоторые дети его возраста ненавидели своих матерей за чрезмерную опеку, считали тех помехами, думали, что так их матери позорят, высмеивали их. Палладиум никогда не понимал их, он пытался, но видел только глупость и невежество. Как они могут не принимать любовь, которую получают безвозмездно? Любовь, которую не нужно было завоёвывать, которая принадлежала лишь им с самого начала. Ведь никакую привязанность, никакие отношения больше не дадутся им просто так. Палладиум будто с рождения осознавал такие простые вещи и интуитивно дорожил ими, охранял их. Последнее, конечно, с такими силами, какие у него были — то есть с никаким, — получалось откровенно плохо. Они не были богатыми, у них почти никогда не подавалось мясо на ужин, уже не говоря о сладостях. Крыша их маленького домика часто протекала, и его хрупкая мама лезла на неё и чинила, несмотря на все уговоры сына позволить сделать это ему. Он помогал, как мог: рубил деревья на дрова в лесу, принадлежащему уже к Дриагану; убирался, пока мать работала в нескольких местах; готовил, чтобы мама пришла и отдохнула; учился по книжкам, оставленным отцом, который умер ещё в его младенчестве. И видел, как медленно умирала его мать. Как эта хрупкая, невероятно красивая эльфийка не выдерживала всех трудностей их бедности, ломалась, потому что торговала своим телом, чтобы принести в дом хлеб, мыла холодной водой особняки богатых, чтобы купить хорошую одежду, чтобы сын не мёрз. Дети не понимали этого, но маленький Палладиум чувствовал всё это и осознавал, кажется, даже лучше своей матери. Он мог бы продолжать врать самому себе, что всё обойдется, что эти чёрные пятна, разрастающиеся крыльями бабочки на её прекрасной коже, вскоре исчезнут, стоит только улыбнуться и позабыть на минутку обо всем. Мог бы не ходить на рынок, присматриваясь к ингредиентам, которые не собрать в лесу и которые, возможно, вылечили бы бедную женщину. Как и любой ребёнок, ждать, когда придут взрослые и решат проблему. Как жаль, что жизнь в трущобах научила его тому, что никто не будет за тебя ничего не решать, скорее наоборот, если покажешь свою свою слабость, то найдутся те, кто усугубит положение, посмеётся, оставит дрожать в углу. Палладиум был хорошим сыном и никогда не давал себя в обиду. Он не лебезил перед сильными или богатыми, всегда оставался вежливым, как настаивала мать, стоически выдерживал насмешки напускной мягкостью, а после разрушал их жизнь до странного лёгкими и глупыми способами. Разорвали куртку, на которую так долго копила его мама? Тогда прикормленные лесные волки неожиданно нападали на них в тёмном переулке. Подставили его мать, выставив воровкой? Какая-то ужасная сыпь, судороги и высокая температура неожиданно настигали их. Бедных просто воспитывать насилием, бедные понимают только насилие, никто не будет расследовать, почему дикие животные вдруг стали так себя вести. С богатыми иметь дело всегда опасно и рискованно, особенно если у тебя нет никого, кто мог бы заткнуть их деньгами. Как бы ни хотелось Палладиуму вырвать лжецу язык, сломать пару костей или придушить, чтобы никто больше не унижался перед таким отребьем, он не мог этого сделать. Не потому, что боялся, а потому, что подставил бы свою мать. Так что отомстил лишь один раз, когда самый драгоценный эльф в его жизни горько плакал всю ночь от непонимания и просил не делать ничего безрассудного. Это был первый раз, когда он не послушал свою мать и попался довольно странному ребёнку-эльфу, старше него самого на тридцать или сорок лет. Его волнистые красные волосы на закате казались самым ярким огнём, который он когда-либо видел, расплавленное золото в его глазах светилось уверенностью, смелостью и вызовом. Он не понравился ему с самого начала, наверное, потому что ему хватало сил на то, чтобы бросать этот вызов любому, не заботясь о статусе своей жертвы. Его звали Алексисом, и, по-видимому, он приехал к этому полузвёздному выродку в гости, но застал Палладиума, уносящему пятки с места преступления. Было бы комично, если бы не было так страшно и обидно за свою недальновидность. Вежливая улыбка никогда так быстро не появлялась на его лице, как в тот раз, и, как выяснилось, его актёрских талантов хватило, чтобы притвориться сыном одной из служанок, сказав, что зашёл отнести обед матери. В следующий раз они встретились в трущобах. Не то чтобы Палладиум когда-то считал это своей территорией, потому что не являлся каким-то главарем детской банды или что-то в этом роде, всегда придерживаясь нейтральной стороны, продавая информацию, травы и зелья, в качестве которых сомневался, потому что был самоучкой. Алексис ходил по ним с надменным видом и однозначно что-то вынюхивал, поэтому это так сильно взбесило Палладиума. Если он шавка того полузвёздного выродка, то другие дети с радостью объяснят ему, что тут не стоит так ходить. Поделившись этими новостями с парочкой эльфов своего возраста, которые тут же убежали к своим главным, он вернулся домой и продолжил попытки пробудить в себе магию. К сожалению, в последующие дни оказалось, что этот Алексис накрыл детскую контрабанду, и теперь Палладиуму самому не мешало бы затаиться, не то чтобы он делал что-то плохое. Почти. Но этот раздражающий парень продолжал мелькать в их районе, нацелившись уже на взрослый контингент. Если бы не состояние матери, он бы размышлял об этом больше, но видя каждый вечер, как она кашляет кровью, не мог больше ни о чем думать. Никакие травы не помогали, ничего из того, что он сварил, не улучшало её состояние. Его мать посмеивалась над ним и говорила, какой он умный мальчик, каким великим вырастет, и Палладиум понимал, что близится её конец. Конец их маленькой семье. Когда она уже не могла ходить на работу и её охватила жуткая лихорадка, а чёрные бабочки расцветали на её коже всё ярче, больше и интенсивнее, она попросила отвести её на одну поляну, находящуюся на границе Альфхейма и Дриагана. Он никогда не бывал на ней, даже не знал, что она существует. Усыпанная белыми цветами поляна вызвала в нём бурю эмоций. Не столько от вида, сколько от значения произрастающих здесь хиганбан. Цветок поминовения, символ белых ходоков, который они оставляли своим жертвам, родственникам, друзьям и возлюбленным, чтобы те достигли берега загробного мира. Только вот не красный по какой-то причине, а чистый белый. — Почему они здесь? — спросил он свою мать, что присела около цветов и вдохнула их аромат. — На этом месте пали многие воины Альфхейма от рук тёмных эльфов в Священной войне, — мягко ответила она. — Я расскажу тебе легенду, почему они стали такими, — она приглашающе похлопала рядом с собой, и Палладиум уселся, прислонившись головой к увядающему телу своей матери. — Когда давным-давно жила была лесная фея, многие путали её с дриадой, но то была настоящая фея, с крыльями, волшебной пыльцой и добрым, живым сердцем. Она жила со своим возлюбленным в домике в лесу, но плохие эльфы пришли и забрали у них дом. Тогда они стали скитаться по тернистым лесам Дриагана, в конце концов возлюбленный феи заболел, не выдержав трудностей. Прекрасная фея стала искать способ вылечить свою любовь и нашла. Она встретилась со злой паучихой, единственной, кто отозвался на её просьбу о помощи. Ей нужно было приготовить воду из цветов, растущих в саду Лунной Богини. Фея переступила через свои идеалы и своровала цветы, которые Лунная Богиня никому не давала. Но паучиха обманула её из зависти к её красоте и любви: это были не целебные цветы, а цветы смерти. Убив возлюбленного своими собственными руками, лесная фея горько плакала и медленно сходила с ума. Когда её ярость, обида и отчаяние достигли своих пределов, она снова нарвала смертельных лилий в саду Лунной Богини и, проливая слезы, что падали на красные бутоны и превращали в белые, подарила их паучихе. И злодейка умерла от того же яда, что и возлюбленный феи. Лунная Богиня не оставила воровство без наказания и прокляла лесную фею, превратив в чудовище. С тех пор такие белые лилии называют луналакримами. — …И что было дальше? — после долгого молчания спросил Палладиум. Ему было не по себе от этой истории, от круга ненависти и зависти, которые царили и в их жизнях. — Не знаю, — эльфийка пожала плечами и улыбнулась сыну. — Некоторые говорят, что именно эта фея стала прародительницей крылатых воительниц с Эксилиума. А это место… оно просто напоминает мне об этой легенде, — она прикрыла глаза, вдыхая аромат белых хиганбан, и больше никогда их не открыла.

***

Палладиум смотрел в потолок своей комнаты и не хотел вставать с кровати. Ему катастрофически не хватало сна, простого отдыха, отсутствия раздражающих людей рядом и тишины. Он нехотя переместился с постели в душ, с брезгливостью поглядел на отражение в зеркале: жуткие мешки под уставшими глазами, — теперь он походил этим на свою ученицу, — немного поломанные волосы из-за ненадлежащего ухода, — вау, какое совпадение, и в этом он похож на Лаон, — и злобный взгляд, — стоит ли говорить, чья эта фишка? В общем, ему не нравилось, что он видел, но и поделать ничего с этим не мог на данный момент. Медленно приближался конец учебного года, который всё-таки не продлили на месяц, так что начинается череда экзаменов, сдачи курсовых работ и аттестация выпускниц. И ладно, если бы он зашивался только этим, так ещё его «семья» достала с настоятельными просьбами показать предмет его непослушания. Алексиса с его делами он послал куда подальше примерно на полтора месяца, потому что они друзья, но с этими настырными эльфами будет куда труднее. И вишенкой на торте была Лаон, с которой он так по-глупому поссорился. Это вообще можно назвать ссорой? Или лучше конфликт на почве разных приоритетов и взглядов на жизнь? А есть ли между этим разница? Он с тяжелым вздохом вышел из ванной, на ходу заплетая пшеничные волосы в длинную косу, над которой Нери по какой-то неизвестной ему причине посмеивалась. Переодевшись в классический костюм тёмно-зелёного оттенка, белую рубашку и чёрные дерби, мужчина полез было на полку, где всегда стоит банка с кофе, но вместо неё обнаружил пакетик с чаем и записку. Принюхавшись и повертев в руках, не нашел ничего опасного. Обычный успокаивающий травяной чай. Тогда он развернул бумажку и прочитал её содержимое, всё ещё находясь в недоумении: «Выглядишь так, будто спишь только когда моргаешь. Поэтому я конфискую кофе и дарю чай». Ни подписи, ни имени, даже достаточного магического следа нет, что неудивительно — это же всего лишь письмо. Только этой фее и не надо никаких подписей, потому что только у неё есть доступ к защите его комнаты и лаборатории, о чём он благополучно забыл. В шоке начав открывать все ящики, где у него спрятаны другие банки с кофе, да те же пакетики с растворимым нечто, в котором кофе — это только название, Палладиум так ничего и не нашел. Ну, разве что этот фениксов чай. Не зная, злиться ему, плакать или смеяться, он выбрал третье и всё-таки заварил травы, искренне не понимая, что происходит. Это такое проявление заботы? Способ извиниться? Кажется, он сталкивается с подобным впервые и не совсем понимает, как реагировать. К концу «завтрака» эльф решил пока никак на это не отвечать и, возможно, даже с кем-то посоветоваться, но тут же отмел эту идею, злобно зафырчав. Вот ещё, будет он с кем-то это обсуждать, с ним всё нормально. День начался с галдежа старшекурсниц, не успевающих написать дипломную работу, некоторые даже рисковали подойти с просьбой о помощи к нему. Будучи не в состоянии отказать, он соглашался, мысленно записывая их всех в список дел, который каждый час рос в арифметической прогрессии. Его заинтересовало несколько тем, выбранных выпускницами, так что им он пообещал выделить чуть больше личного времени после всех пар, а у тех, у кого вопросы небольшие и не очень сложные, пусть подходят на переменах. Занятие с боевой группой первого курса он ждал с каким-то идиотским нетерпением, потому что видел в этом возможность отыграться за плохое утро. И возможность выпала довольно скоро. Его губы растянулись в злорадной ухмылке в тот момент, как он встретился с цепким взглядом Лаон. По-видимому, она ожидала посмотреть на его реакцию, но ничего интересного не нашла, поэтому отвернулась и села за свое место. Ему ещё предстояло выяснить, какого феникса она хромает и почему её так всю помотало за одну ночь, хотя прошло уже несколько дней, но он так и не спросил. Палладиум начал урок природной магии с опроса домашнего задания и, естественно жертвой выбрал Нери. Было бы не так интересно, если бы было зельеварение или целенаправленные заклинания, потому что с ними у неё проблем нет, но вот природная магия — не её стихия, как бы она не старалась. Теоретическую базу девушка ответила безукоризненно правильно, почти закатывая глаза, будто он спрашивал нечто очевидное, и тогда Лиадон попросил её продемонстрировать оживление умирающего кофейного растения. Намёк был очевиден, и он соврал, если бы сказал, что ему не весело смотреть на её тщетные попытки и приговаривать что-то типа «ничего страшного, мисс Лаон», «постарайтесь получше, мисс Лаон». Когда она чуть не сожгла бедный Капулус, он уже хотел посадить её на место и пригласить на пересдачу попозже, — и не важно, что они ещё не практиковали эти чары, — но фея быстро вытащила из подсумка зелье и вылила его в горшок. Капулус вернулся к жизни за считанные секунды, бледное лицо девушки исказилось в ехидстве, словно обещая ему засунуть этот горшок с растением в одно место, из-за завесы из тяжёлых чёрных волосы показался ухмыляющийся пикси, разве что средний палец ему не показывающий. — С заданием вы справились, мисс Лаон, но не так, как я просил, — сказал он, собрав свою гордость заново. — Придётся задать вам эссе по этой теме и в следующий раз всё же продемонстрировать это заклинание. На дереве, — кто-то из класса присвистнул. И было чему, на самом деле. «Оживлять» цветочки и мелкие растения не так сложно, как кусты или вовсе деревья. Но Палладиум не позволил бы себе проиграть, а так она могла бы просто прийти на пересдачу и, возможно, он не заставил бы мучиться с деревом. — Хорошо, профессор, — с милой улыбкой ответила девушка. 1:1. Он ощущал себя отмщённым ровно до обеда, который решил провести в комнате и сварить себе энергозелье, чтобы дожить до окончания учебного года. Когда он только открыл дверь, то сразу понял, что что-то было не так: в помещении витали аппетитные запахи еды. Он нашёл запечатанный контейнер на столе в гостиной и не смог не улыбнуться, чувствуя, как тепло разливается по телу и просыпается запоздалая совесть. Правда, согласно оставленной записке, еда вполне может быть отравлена, потому что «один настырный профессор испортил ей настроение сегодня с утра пораньше». Но он всё равно всё съел, размышляя, когда она успела его приготовить (а то, что он не куплен было понятно по тому, что рис у неё пригорел). Он, в принципе, так бы всё и оставил, если бы тем же вечером ему на второй номер не пришло сообщение от Лаон. С притормаживанием вспомнив, что он дал ей этот номер как Финвэ, он также ударил себя по лбу, потому что забыл ей написать после той прогулки. Не то чтобы он узнал что-то стоящее, она всё так же не говорила ничего о себе или о своих проблемах, зато очень яростно обсуждала то, что он знал как Палладиум, ну и кое-что, что вряд ли бы она рассказала мастеру. Например, он едва смог удержать лицо, услышав про то, что «надоедливый принц Скай из компании специалистов подкатывает к ней и не понимает намеков, так что она бы с удовольствием отрезала ему кое-какой причиндал». По-видимому, с неоднозначным статусом и неопределенным возрастом он выглядел в её глазах как равный собеседник и это польстило ему. Потому что впервые Лаон не обдумывала, что произнести вслух, чтобы не испортить отношения. И, на удивление, его это тоже касалось. Конечно, он делился своими воспоминаниями с Алексисом, хотя с ним это было странно обсуждать: он с ним общался с момента смерти матери. И было всего несколько людей, с которыми он это обсуждал в таком же плане, но они были временными напарниками. Открыв мессенджер, он тяжело вздохнул и почти побился головой о столешницу. Очень везучая Нери: Привет, это Лаон с ярмарки в Адквистиксе. Прости, что приходится тебя отвлекать и просить об услуге, когда я уже и так должна тебе желание, но не мог бы ты помочь мне? Ты ведь хорош в целительстве? Он на несколько минут выпал из реальности, думая, связано ли это с её прихрамыванием, что означает, что у неё что-то не так с ногой. И раз она связывается с «посторонним человеком», то причина её ранения вряд ли известна тем же Винкс. Потому что в таком случае она обратилась бы к нему напрямую или к миссис Офелии. Только вот он не обладал достаточными навыками, чтобы срастить кость или что-то в этом роде, но не помочь это идиотке, опять куда-то вляпавшейся, тоже не мог. Сперва нужно узнать фронт работы. Финвэ: Привет, можешь конкретней сказать, что ты успела получить, потому что я не так же хорош, как профессиональный целитель. Она сначала что-то начала печатать, но через мгновение перестала и затихла на целых пять минут. Палладиум успел за это время допроверять домашнее эссе второкурсницы, расплести и расчесать волосы, помассировать нижние веки, искренне веря, что так всё станет лучше, свалиться на кровать, пожалеть, что у него нет кошки или какого-либо другого пушистого зверька, — конечно, не того зубастого ужаса, спящего в волосах Нери, который может откусить тебе руку, если чем-то недоволен, или облить помоями и сделать так, чтобы ты ощущал себя ничтожеством, — и наконец-то дождаться уведомления о пришедшем сообщении. Вложение. Фотография голени, украшенной укусом какого-то животного с большими и мощными челюстями, только по огромной удаче не оторвавшим ей кусок плоти. Раньше он считал Алексиса безрассудным и попадающим в бесконечные неприятности. Что ж, нашёлся тот, кто превосходил его в этом, кажется, на несколько уровней. О, они бы друг другу точно понравились. Финвэ: Я хочу услышать эту восхитительную историю, когда буду пытаться вылечить это. Очень везучая Нери: Не то чтобы я не хотела поделиться своей неудачей, просто боюсь, что окажусь в тюрьме нескольких королевств после этого. Финвэ: Не волнуйся, у меня нет хозяина, которому нужно докладывать о чём-либо, так что всё останется между нами. Девушка снова затихла, наверное, обдумывая, стоит ли рисковать. И Палладиуму было любопытно, когда она делала то, за что может попасть в тюрьму нескольких королевств, у неё в голове ничего не щёлкало? Похоже, теперь он понимал, почему фея оставила ему запасы успокаивающего чая. Её вообще не беспокоило, что он будет в ответе за всё это. Ему стоит серьёзно поговорить с ней по этому поводу, пока не случилось чего-то, за что ни он, ни Алексис, ни Фарагонда не сможет отмазать. Очень везучая Нери: Ладно, но в противном случае я достану тебя из-под земли, будь уверен в этом. Так когда будет удобно встретиться? Финвэ: Ты очень любезна и доброжелательна. Я смогу только в пятницу вечером. Как насчёт Чайной леди Иоши в Магиксе в семь? Очень везучая Нери: Хорошо. Через мгновение прилетело ещё одно сообщение. Очень везучая Нери: И спасибо тебе. Эльф отложил гаджет, уставившись на потолок, как и сегодня с утра, но через мгновение заставил себя встать и начать проверять стопку работ третьекурсниц.

***

В пятницу вечером он прибыл в Магикс в хорошем расположении духа. Неделя пролетела за оцениванием ученических докладов и даже некоторых курсовых, подготовкой к экзаменам и «холодной войной» с Лаон. Пока что счёт шёл с отрывом в одно очко на его стороне, правда, заработал он его довольно подлым способом: ненавязчиво подтолкнул Франсин, от которой не так давно получил письмо с признанием в любви, — правда, он не был уверен, что это не глупая шутка, поэтому просто проигнорировал и старался не смотреть на первокурсницу, иначе начинал посмеиваться, — испортить зелье Нери фразой «берите пример с мисс Лаон». Если у него сегодня вечером в комнате не окажется чего-то ядовитого или просто неприятного, то оно точно появится у Франсин. Может, ещё и у Амарил. Его ученица вообще была на месть как-то излишне падка, чем часто походила на ведьму. Если бы не её любовь к платформе, как у большинства фей, и отсутствие темномагического фона, — что, как он предполагал, связано со странным белым кристаллом, который она носит не снимая в качестве кулона, — то Палладиум бы спутал её с ведьмой. И дело даже не в злорадстве, потому что те же Амарил с Франсин обладают такой чертой, а в заметной жестокости. Он не уверен, было ли это последствием воспитания на Земле, — хотя он не знает точно, как там воспитывают, — или последствием её направленности сил. Он вообще старался об этом не думать, надеясь, что его это уже после её выпуска из Алфеи не коснется. Точнее, она не будет привлекать его именно к этому. Потому что ему становилось не по себе каждый раз, как он вспоминал её ненормальную регенерацию, которую просто не хотел воспринимать как бессмертие, — и не до конца понимал, как именно эта способность работает, раз одиночные повреждения, как это, не залечиваются, — поглощение части кодекса, не совсем обычный чёрный огонь. Не то чтобы он не предполагал, что она как-то связана с Фениксом, но она точно не была его аватаром, раз есть Даркар. А в старые легенды Палладиум не поверит, пока своими глазами не увидит их доказательство. Он перешёл по маленькому мосту через бурную речку и попал в беседку-ротондой, чью колонны обвивали лианы, в балконных и подвесных кашпо были высажены цветы, на стеклянном столике уже стояли закуски. Довольно скоро мужчина под метаморфосимбиозом уловил звуки приближающихся шагов, человек шёл не особо уверенно, к тому же прихрамывал, так что их обладателя он отгадал с лёгкостью. Из-за высоких кустов вышла девушка с недовольным лицом, малиновые глаза быстро встретились с его, и выражение немного смягчилось. Длинная чёрная юбка красиво развевалась при ходьбе, подходила под место встречи и при этом скрывала рану. Она даже уложила свои волосы, чтобы выглядеть более опрятно. И Палладиум не прогадал, одевшись в чёрное, хотя под все эти цветы и белые колонны лучше бы смотрелись светлые тона, но Лаон вряд ли бы надела нечто такое. — Привет, я немного заблудилась, — сказала она, присаживаясь напротив него, и он приветливо улыбнулся. Когда впервые был в этой чайной, то тоже не сразу нашёл нужную беседку и сначала наткнулся на парочку, явно смущённую его появлением. — Ты хорошо знаешь это место? — Бывал пару-тройку раз, — уклончиво ответил он. — Здесь подают качественный чай, к тому же на природе, так что эта чайная больше всего мне нравится в Магиксе. — Полагаю, основным критерием выбора для тебя является природа, — весело фыркнула девушка, и они одновременно повернули головы в сторону моста, на котором через пару секунд появились две женщины в кимоно, несущие им чайник с посудой. Это заведение принадлежало одной мелодийке, но все традиции были упрощены в соответствии со здешним менталитетом, что было даже хорошо лично для него, потому Мелодия переняла крайне много из культуры Лиоса, пока не стала полностью самостоятельной. Но она до сих пор наиболее лояльна к эльфам. Как только им всё расставили, поклонились и удалились на достаточное расстояние, они возобновили разговор. — Я практиковался в чарах обеззараживания и быстрого заживления, но дополнительно сварил зелье общего тонуса и целебную мазь. Но для начала давай я проведу диагностику, — он подошёл к ней и присел на корточки. — Позволишь? — А, да, я просто немного в растерянности, — она передернула плечами и приподняла юбку до колен, он заметил на ней велосипедки и укрепление с кинжалом и мысленно усмехнулся, снимая бинты. «Как на сражение собралась». Медицинская мана засветилась на его ладонях, и Палладиум провел ими по голени, задумчиво промычав. Ничего страшного, к тому же рану хорошо обрабатывали всё это время, так что она бы и так зажила, но за крайне долгий период. Достав из кожаного кейса с чарами незримого расширения антисептик, обработал руки и укус средствами, дополнительно сверху накидал выученные заклинания, и только после нанёс приготовленную мазь и забинтовал. — На, наноси каждое утро и вечер в течение недели, — он протянул ей баночку с резким травяным запахом, от которого Лаон скривилась. — И зелье по пять капель на двести пятьдесят миллилитров воды на ночь. — Ты хочешь стать полевым врачом что ли? — со скепсисом спросила девушка, опуская юбку обратно и выпрямляясь. В это время Финвэ разлил чай и подал одну из чашек фее. — Нет, это просто одна из интересующих меня областей, — вдохнув ненавязчивый аромат Те Гуань Инь, он попробовал напиток и расслабленно улыбнулся. — А ты кем хочешь стать после выпуска из Алфеи? — поинтересовался он, следя за реакцией Лаон. Нери, пришедшая сюда без своего вечного спутника, задумчиво провела подушечками пальцев по губам. — Честно говоря, не знаю, я не хочу сейчас чего-то определенного, но у меня есть цель, — по-видимому, она говорила о своём желании создать искусственное природное явление такой же силы без дара. Амбициозно, но Палладиум мало верил в успех, поэтому собирался подкинуть ей менее невозможные идеи чуть позже. — Это похвально. Так что там с восхитительной историей? — он взмахнул рукой и невербально наложил на беседку полог тишины. За столько лет это заклинание стало выходить у него чуть ли не лучше всего остального. — Эмм, что ж, — она замялась, оглядевшись по сторонам, и вздохнула. — В общем, есть несколько артефактов, которые мне очень нужны и которые по сути принадлежат мне из-за специфики моего дара. И нет, это не что-то типа снежного копья, потому что я колдую снег, — разъяснила она, заметив его недоверчивый взгляд. — Но так получилось, что эти артефакты нужны не только мне из-за того, что в них, возможно, то есть это не доказано, есть мощная магия. Только вот они не знают, что воспользоваться ей не могут, потому что для этого нужно либо существо с нейтральной маной, либо тот, у кого такая же направленность сил. — И почему бы тебе не объяснить это им и не предложить выгодную сделку: они тебе эти артефакты, а ты им что-то, что их заинтересует или в чем они нуждаются, — она хотела было возмутиться, но вдруг шокировано посмотрела на него. — Наверное, я действительно могла бы, если бы не значение этих артефактов, — Палладиум покрылся мурашками, вспомнив часть кодекса, которую она поглотила то ли по случайности, то ли как раз-таки потому, что те принадлежат ей по праву. Лаон же говорит про кодекс, верно? Если так, то зачем они ей нужны? Связано ли это с той ведьмой Дарси и тому, что она скрывает? И почему все дорожки ведут к Даркару… Эта полоумная же не решила ни с того ни с сего встать на его сторону, верно? — А зачем тебе такие опасные артефакты? Думаю, есть и другие способы стать сильнее, — мягко произнёс он, как будто предлагал компромисс. Только недавно отмазал её от подозрений в пособничестве аватару Тёмного Феникса, как эта дура куда-то влезла. — Они не нужны мне ради силы, величия, могущества, власти или чего-то подобного, о чём ты, вероятно, подумал, — как маленькому глупому ребенку объяснила девушка. — В общем, если вкратце, то они нужны мне, чтобы помешать нескольким плохим людям сделать кое-что плохое дорогим мне людям. Но так как эти плохие люди имеют на меня рычаги давления, то я не могу действовать открыто, — она прикусила нижнюю губу и снова огляделась, словно боялась, что выскочат те, о ком она говорит. Затем натянула кислую, виноватую улыбку. — Прости, наверное, рассказ такой себе, но ты помог мне и просил, так что… — Нет, всё хорошо, — заверил эльф её. — Звучит так, будто ты в полной заднице, — она звонко рассмеялась, и он тоже усмехнулся, радуясь тому, что немного развеял напряжённую атмосферу. — Возможно, — она допила чай и откинулась на спинку плетёного стула. — В любом случае, у меня ничего не получилось. Стоит ли признать поражение? — Хмм, если я предложу тебе свою скромную помощь, придётся ли? — он хитро ухмыльнулся, почти радуясь возможности узнать, что за гонка за кодексами между планетами, потому что об этой информации ему никто не докладывал. Вероятно, Алексис знает, но либо не заинтересован в происходящем, либо считает опасным влезать на данном этапе, либо выбрал других для заданий. Но если Палладиум принесёт ему что-нибудь интересное от непосредственного участника событий, то заработает себе услугу. И даже уже знает, что попросит взамен. — С чего бы тебе помогать мне? — с подозрением спросила Нери, закидывая ногу на ногу. — Тебе нужно достать артефакты, мне тоже нужно достать кое-что, что я сам не могу, — она кивнула, как бы говоря продолжать дальше. — Знаешь, что такое луналакрима? — Зачем тебе такой опасный цветок? — с хитрым прищуром сказала девушка. — Есть более удобные и незаметные способы убить кого-то, — Палладиум немного посмеялся, за что был награжден пинком под столом. — Что смешного? — Я не собираюсь кого-то убивать, — ответил он, отсмеявшись. — Моя мать очень любила эти цветы, но ты же знаешь, их может собрать только фея. А крылышек и костюма у меня нет. — Оу, прости, — стушевалась Лаон. — Это немного неравнозначная сделка, как по мне, так что… Если я действительно заполучу с твоей помощью эти артефакты, то можешь попросить что-нибудь ещё. — Это довольно щедро, — иметь в должниках фею или ведьму — это очень хорошо для любого человека. Это может быть просьба о помощи, о защите, а может быть просьба устранить кого-либо неугодного. Изначально он хотел попросить её помочь избавиться от одного нежелательного магического договора будучи Палладиумом, но в конце концов всё сложилось куда более удачно. Осталось только не проколоться, когда будет просить это сделать. — Что ж, раз с этим разобрались, давай на сегодня закончим, — устало попросила Нери. И Палладиум вспомнил, что у неё тоже сейчас как бы пора экзаменов, к тому же ей их сдавать, а не готовить. — Хорошо, я создам защищённый канал, чтобы ты мне позже по звонку рассказала о том, что мы ищем. Они ещё немного посидели и пообсуждали более повседневные вещи, пока время не приблизилось к десяти вечера. В том числе девушка затронула тему своего мастера и того, что вроде как хочет извиниться за вспыльчивость, но чувствует, что часть вины в их конфликте лежит на нём. Палладиум как Финвэ попытался её переубедить, говоря, что её мастер, наверное, просто волновался за неё и всё такое, но был закономерно встречен предупреждением, что дальше не стоит продолжать, иначе она взорвётся. Проводив её до остановки, Палладиум уже хотел идти в город, скинуть метаморфосимбиоз, который уже устал поддерживать, но остановился, ощутив на себе цепкий взгляд. — Что-то случилось? — с улыбкой спросил он фею. — Нет, ничего, — ответила она, на её лице промелькнула эмоция, которую он не совсем понял, как интерпретировать. — Удачно добраться домой. — Ага, и тебе, — по какой-то причине по его спине прошёлся холодок.