***
Муза со скукой листала новости Магикса, сидя на террасе одного кафе, популярного у местных музыкантов, когда кто-то закрыл ей глаза ладонями. Тёплыми, сухими, с мозолями от использования оружия и издалека пахнущими специальным маслом, которым парень обрабатывал перчатку с режущими лазерами и верёвками на левой руке. Фея расплылась в улыбке и пробормотала имя специалиста-поэта, который сразу убрал свои ладони. — Ну, так неинтересно, — сказал он вместо приветствия и уселся рядом с ней, а не напротив. — Я всё равно слышала твое приближение, — хмыкнула Муза, показывая на свои чувствительные уши. — Как продвигается работа? — парень отрицательно покачал головой, перевёл взгляд на свою перчатку и немного нахмурился. Девушка знала, что он уже долгое время размышляет насчёт возвращения в Красный Фонтан и построения карьеры специалиста, а не музыканта или художника, но из-за своего пацифизма, возникшего ещё в детстве из-за ситуации с его родителями, крайне неохотно учился в Фонтане. Его дедушка, а по совместительству и директор колледжа, желал вырастить из внука настоящего мужчину, в его понимании, однако сам Гелия никогда не стремился к насилию, предпочитая куда более спокойные занятия для выражения своих чувств. Он ещё хорошо помнил то, как его родители разошлись, и не хотел повторять их ошибок, идя по пути деда и отца. Насилие, окружавшее его с ранних лет, вызывало у него тошноту, и он отторгал это, как только мог. Муза выяснила это не так давно, как раз после концерта в Красном Фонтане, когда застала ссору Саладина и Гелии. Тогда она не стала ничего спрашивать, прекрасно зная, какие эмоции, должно быть, испытывал парень, поэтому просто находилась рядом. Муза также понимала, что в таких ситуациях не всегда лучше оставить человека в одиночестве, тем более такого замкнутого и плохо идущего на контакт. Иногда лучше поделиться тем, что лежит грузом на душе, и получить моральную поддержку. Во всяком случае, Муза хотела бы, чтобы кто-то помог ей, когда это требовалось раньше, поэтому сидела рядом с Гелией, пока он не заговорил сам. За время их совместной работы он постепенно менялся и открывался, может, не всем, но ей так точно. Муза видела это, когда он мягко ограждал её от людей, когда они шли в толпе, когда он внимательно смотрел на неё, пока она выступала на сцене, когда он кратко улыбался ей, стоило им встретиться взглядами — и не всегда случайно, — когда он приходил к ней первым и молчаливо рисовал. Эти моменты казались ей волшебными и настолько личными, что её мимолетная ревность к Лаон, которую Гелия просто рассматривал как свою недолгую музу, казалась такой незначительной. По крайней мере, Муза начинала понимать, почему ему нравилось иногда смотреть и зарисовывать Нери: было что-то противоречивое и волнующее в её поведении, словах и поступках. Это был не романтический интерес, подобное чувствовал художник, видя картину, которую хотел написать. И она часто замечала, как Гелия преображается, когда находит что-то интересное. Однако то, как он смотрит на неё, отличается, и Муза всё ещё не могла понять, что именно это значит. — Если хочешь вернуться, то иди, — тихо произнесла девушка. — Я не хочу, — резко ответил парень, прекращая рассматривать перчатку. — К тому же я потерял часть своих боевых навыков. — Их можно наверстать, — возразила она, принимая более серьёзный вид. — Как бы ты ни отрицал, у тебя прекрасно получается обращаться и с мечом, и с лазерами, и с верёвками. Тебе легче дистанцироваться, прикрывать спины напарникам, защищаться, нежели нападать. Гелии однозначно не нравился их разговор, но в этот раз Муза не собиралась давать ему плыть по течению. Она хотела, чтобы он решился, что ему действительно необходимо. Оставит ли он искусство как хобби и снова начнёт обучение в Красном Фонтане или покинет колледж навсегда и станет странствующим художником, как это было в этом году. Академический отпуск давался ему именно для решения этого вопроса, и пришло время выбрать. Глубоко в душе Муза понимала, что такой же выбор стоял и перед ней. — Хотел бы ты жить так, как живёшь сейчас? — наконец спросила она. Гелия молчал, анализируя свои ощущения, но не мог их разобрать. — Прости, мне не стоило так напирать, — стушевалась девушка, подумав, что тем самым спугнула его и заставила его только больше замкнуться в себе. — Нет, — парень устало вздохнул, — ты права. Но я пока ни в чем не уверен. — У тебя ещё есть время, — Муза улыбнулась, но улыбка была далека от радостной.***
После поездки на Линфею стало ещё сложнее выглядеть веселой и не обременённой никакими проблемами. Банко сообщила о том, что поступила в закрытый колледж на Эсперо, и это означало, что она больше не будет выступать. Судя по тому, как угрюмо отреагировал Хару, Банко выбрала Ацуши, а не энергичного и эмоционального Хару. Позднее Муза заметила знакомую татуировку одного из кланов магниндзя, который тридцать лет назад поддержал лорда Даркара. И это поставило их по разные стороны в приближающейся войне. Они всё ещё поддерживали связь, выходили на сцену и играли, но все прекрасно осознавали, что группа уже распалась. И Муза не могла смириться с этим, просто принять их выбор, потому что не ощущала себя способной выбраться из этой ямы без посторонней помощи. Но дело было в том, что помощь она уже перестала искать. Однако она всё ещё могла помочь другим. Она встретила Галатею в пыльном и грязном переулке Мелодии, где принцессе точно нечего делать. Поначалу Муза, услышав женский крик, оторопела и остановилась, не до конца осознав, что происходит что-то плохое. У неё даже промелькнула мысль пройти мимо, и эта мысль так разозлила девушку, что она моментально перевоплотилась, несмотря на то что это запрещено делать в городе. Муза была рада, что оставила Тьюн с Гелией, и хотя она любила свою пикси, кое-что маленькой феечке лучше было не знать и не видеть. Опустившись на колени, девушка прошептала заклинание, и едва заметные глазу розовые волны прошлись по земле. Радиус заклинания составлял целый километр, и Муза нечасто пользовалась им: можно было словить сенсорный шок от количества звуков, но данная ситуация требовала от девушки применения именно этих чар, чтобы отыскать того, кому нужна её помощь. По этой же причине Муза часто надевала специальные наушники, позволяющие ей уменьшить чувствительность. Отфильтровав ненужные звуки, девушка поспешила к ближайшей группе. Сперва она выглянула из-за угла, оценивая численность, судя по одежде и татуировкам, магниндзя. Муза едва не потеряла концентрацию, поддерживая звуконепроницаемый барьер вокруг себя, когда узнала девушку, светящуюся в темноте из-за своей белой одежды и блёсток превращения. — Принцесса Галатея, — прошептала она в шоке. Муза сомневалась, что ей хватит сил, маны и хитрости на то, чтобы одолеть всех магниндзя, но она не могла просто взять и уйти, бросив девушку. Тем более кронпринцессу Мелодии. Она также не была уверена, что магниндзя знали о том, кому они решили причинить вред, потому что в противном случае за Галатеей послали бы куда более умелых членов клана, а перед Музой стоял тот самый сброд, который обычно пускали в расход. И всё равно она оставалась в меньшинстве. Если бы с ней были Винкс, то они бы быстро победили, даже не особо утруждаясь. Что бы могли сделать эти магниндзя, если бы на стороне Музы стояли Блум с её Огнем Дракона, Стелла со скипетром, Текна с технологиями и электричеством, Лаон с катаной и путами, Флора с растениями и Лейла с морфиксом. По правде Музе нравилась их команда, немного не сработанная, но всегда весёлая и такая разная. Однако сейчас фея была одна, и ей придётся применить хитрость, чтобы выиграть время и позволить Галатее сбежать. Муза сложила ладони, концентрируя свою магию, и приложила их к ещё теплому асфальту. Звуковая волна прогремела, словно землетрясение, сбив почти всех магниндзя с ног. Музе нельзя было применять заклинания, которые нанесли бы большой ущерб территории или этим людям, потому что среди них всё ещё лежала ничего не понимающая принцесса. Её бледные светлые волосы были перепачканы, а на скуле наливался синяк, руки изранены, а крылья едва трепыхались от страха. Муза подумала, что королю Гармониусу следовало бы отправить свою дочь на тренировки, чтобы она могла себя защитить. Как показывает опыт, её охранники и фрейлины не справлялись с её безопасностью. — Звуковая бомба! — воскликнула девушка, выходя из-за угла и поражая дезориентированных магниндзя атакой. Испуганная Галатея вскрикнула, увидев, как они схватились за головы, из их ушей потекла кровь, а у тех, кто стоял ближе всего, кровь шла и из носа, и из глаз. Схватив принцессу за руку, Муза потянула её на себя, но Галатея так сильно дрожала, что рухнула обратно. Фея музыки зарычала, колдуя свободной рукой волновой щит в сторону поднявшегося врага. Те магниндзя, что выдержали её первый удар, вытащили из-за спин клинки, блеснувшие в свете луны, и не особо изящно кинулись на двух девушек. Одного Муза откинула заклинанием, от другого успела увернуться, уводя вниз и Галатею, которая не могла взять себя в руки и помочь отбиться. Но она не заметила вакидзаси третьего магниндзя и уже приготовилась к тому, как оружие разрежет её плоть, однако что-то задержало клинок. Узнав в темноте яркое зелёное свечение веревок, Муза ухмыльнулась и закрыла собой принцессу, попросив её закрыть уши. — Громкий бас! — теперь ей не надо было мелочиться. Позади неё вновь сверкнули верёвки, которые забрали Галатею из переулка, потянув наверх, и через секунду по воздуху проходит достаточно мощный звуковой удар, который откидывает очнувшихся магниндзя назад. И фея взлетает ввысь, скрываясь на черепичной крыше здания за её спиной. — Гелия, — радостным шёпотом приветствует она его. — Уходим отсюда, — кивает парень, беря на руки принцессу, что уже успела упасть в обморок. Муза незаметно кривится, но Тьюн, кружащая рядом, видит это и начинает отчитывать её за чёрствость. Спустя несколько дней после этого происшествия Муза начнёт с ужасом замечать, как магия всё меньше её слушается.***
Каждый день просыпаться на футоне, раздвигать сёдзи, через рисовую бумагу которых проникали тёплые солнечные лучи, вдыхать свежий воздух острова, парящего в в пространстве их планеты, и смотреть на нежные пастельные тона неба Мелодии — всё это наполняло Музу особой любовью к своему дому. Их летний — и не важно, что на Мелодии всегда лето, — домик на одном из богатых островов, предоставленных королем Гармониусом аристократам, был выполнен в лучших традициях Мелодии, и хотя Лаон часто называла её планету пародией на какую-то Азию, Муза не могла не радоваться каникулам, которые проводила у себя дома. Магикс был шумным, кричащим, ярким — и для кого-то это идеал, но для феи музыки гармония стояла на первом месте. И Мелодия была именно тем местом, на котором, кажется, сочеталось абсолютно всё и пело, ходило, дышало в унисон. Возможно, Муза иногда преувеличивала, но это то, что она чувствовала, находясь на родной планете. «Сияние» выступало через день в барах, на улицах, иногда их звали на местные концерты, реже приглашали на другие планеты, как это было с Линфеей, где Муза неожиданно встретила Лаон. Как организатор и активный участник концерта, устроенного в Красном Фонтане, Муза заполучила некоторую славу и улучшила свою репутацию, что позволило ей стать уважаемой в глазах мелодийской музыкальной индустрии. О, как её отец разозлился, когда узнал обо всём, и он продолжал ссориться с дочерью весь июнь, из-за чего Муза сбежала в летний домик из Мелоди-сити. Девушка отрывалась, как могла, но постепенно все развлечения, в том числе и музыка, которую она играла в «Сиянии», надоедали. Ей становилось скучно, вдохновение всё реже посещало её, она всё меньше ощущала удовольствие от того, что поёт или пишет, а недавно её перестала слушаться магия. Магия, которую Муза никогда и не желала, но всегда идеально контролировала, будто уходила из её тела, которое постепенно превращалось в оболочку, наполненную пустотой. Её душа словно мельчала, и это было… Так ужасно, но её это никак не трогало. Не так давно она назвала Лаон сильной и всё ещё продолжала так думать, но в последнее время она также стала больше этому завидовать. Как такие люди, как Стелла, Лаон и Лейла, справляются с таким огромным количеством проблем? Муза хотела бы приписать к ним и Блум, и Текну, но они были сильны в несколько другом плане, а вот она сама чувствовала себя слабачкой. Ей бы позаниматься, чтобы улучшить успеваемость, ей бы изучить дела, что ведет отец, ей бы задуматься о будущем, а она каждый раз проигрывает своим слабостям. И вот снова раздалась трель её мобильного, и Муза с сомнением взглянула на имя звонившего. — Да, Джаред? — вопреки всем её мрачным мыслям, её голос звучал, как всегда, легко, весело и немного дерзко. — У нас проблемы, — тревожно сказал парень, и девушка резко вздохнула, уже понимая, какая именно проблема случилась. — Ацуши поймали на наркоте, он сейчас в участке, продавец сбежал, — у Музы сжалось горло от нарастающего гнева и паники. — Полиция уже была у Хару и Банко, я не знаю, что мне делать, — его голос сорвался, и девушка сама отмерла, бросившись в дом. — Смывай всё нахуй в унитаз и вали, — скороговоркой проговорила Муза, вытаскивая дурь из-под завалов одежды и школьных учебников. Ещё перед отъездом она разругалась с Джаредом, которого уносило всё больше и больше, а она не могла взять и бросить друга детства, так что согласилась хранить у себя часть. — Не звони мне на этот номер, — сипло произнесла она, истерично нажимая на современную панель управления чёртовым унитазом. Технологии Зенита иногда слишком не вовремя начинают глючить. — Встретимся ровно через месяц в девять вечера в ведьминском квартале в кафе «Слизь». — Прости меня, Муз, прости, — захныкал обычно собранный и игривый парень. — Не кипишуй, Джар, — фыркнула девушка, сдувая прилипшую к её вспотевшему лбу прядь тёмно-синих волос. — Я сама исчезну на месяц, как только найду Гелию. — А если это он нас сдал? — задал неожиданный вопрос Джаред, отчего Муза прекратила нажимать на кнопку. — Что? — её злость теперь была направлена на собеседника. — Прекрати сейчас же! Ты нихрена о нём не знаешь! — Ну да, а ты, блять, дохуя о нём знаешь! Таскаешься за ним как собачка и в рот заглядываешь, осталось самолично только выдать ему поводок, а лучше цепь, — зашипел её друг, который часто перегибал палку, будучи вспыльчивой и истеричной натурой, как, собственно, и сама Муза. В какой-то степени они были близнецами, что иногда раздражало фею, а иногда безумно нравилось, потому что он понимал её так, как не понимал никто. И в целом, ситуацию с Гелией он понял правильно, но Муза не собиралась спускать ему с рук подобные выходки. — Ещё одно поганое слово, и я сама тебя сдам полиции, — прорычала она в трубку и сбросила вызов. Выйдя из туалета, Муза первым делом выпила успокаивающее зелье и привела себя в порядок. Рваные джинсы палаццо с выглядывающими алыми трусами сменились на вполне себе приличные, по мнению её отца, клёш, любимый красный топ с рукавом на одно плечо — на его более сексуальный вариант на завязках на груди. Волосы средней длины она завязала в высокие хвостики, а на ноги надела кроссовки — ей высокой платформы хватает в превращении. Беспокойная Тьюн, её милая пикси, от которой скрывать все тёмные дела было труднее всего, потому что она никогда не поймет Музу, крутилась вокруг и не осмеливалась задавать вопросы. Как только в «безразмерный» рюкзак были сложены все вещи первой необходимости, девушка набрала номер, отмеченный как важный, и почувствовала, как сердце вновь гулко стучит в груди. Зелье не слишком спасало от глупой влюбленности, но Муза старалась держать себя в руках и не выставлять себя идиоткой перед Гелией. Этот тихий и таинственный парень пробрался ей под рёбра своим дружелюбием и вежливостью, неожиданно оставив в недоумении. Музе всегда казалось, что ей нравятся лишь дерзкие и храбрые парни, поэтому она не ожидала, что в какой-то момент их с Гелией медленного и размеренного сотрудничества поймёт, что хочет проводить с ним больше времени. Больше слышать его мелодичный голос, больше «случайно» касаться его рук, забирая у него блокнот с наработками, больше участвовать в его жизни, которую он так тщательно скрывает, больше просто находиться рядом. Это было не так, как с Ривеном: то был мимолетный интерес и симпатия, быстро прошедшие, когда стало ясно, что ему интереснее Блум, чем Муза. Испытывая жгучую ревность, когда открылось, что Гелия знает Лаон, Муза осознала, насколько сильно влипла. Будучи романтичной, девушка часто мечтала о прекрасной второй половинке, которая во всем бы её поддерживала и вдохновляла её, но после смерти матери довольно трудно было верить в вечную любовь, которая спасёт от всех бед и преодолеет все невзгоды. Её отец только после потери супруги выбился из нищеты, и Муза часто не могла смириться с этим. Фея с нежностью вспоминала, как мать учила её петь, играть на музыкальных инструментах, она учила её видеть магию в музыке, и Муза так и не оправилась до конца после смерти самого родного для неё человека. Ей было стыдно за ссоры с отцом, для которого Ва-Нин также была самым любимым человеком, но она не могла отделаться от этих подлых, мерзких мыслей: «Почему ты не мог сделать этого раньше? Почему опоздал? Почему позволил маме уйти?» — Муза? Ты в порядке? — спросил Гелия, и фея поняла, что просто стояла на пороге дома, смотря на гладь озера и пастельное небо, и молчала, задумавшись о том, насколько она развалилась. — А, да, прости, — она зажевала щёку изнутри, борясь со странным ощущением, будто она целиком состоит из разбитого стекла. — Джаред сказал, что группу поймали на наркотиках, — Муза никогда не говорила Гелии об этом, хотя и понимала, что он и так всё видит и знает, поэтому сейчас это слово прозвучало так неправильно. Словно она осквернила этим Гелию, запачкала своими проблемами, вместо того чтобы сохранять его таким же чистым и ангелоподобным. — Я… прости, — её извинения были пустыми, но искренними. Послышались шуршания и тяжёлый вздох, и Муза зажмурилась, приготовившись к тому, что последует за этими откровениями. Он уйдёт, бросит её и будет в своем праве, потому что Гелия, внук Саладина, невероятно талантливый как в искусстве, так и в бою, хотя сам никогда этого не признает и не скажет, не должен был впутываться в её компанию и страдать. Но он принял приглашение Джареда, известного своим скользким характером, пошёл с Музой на контакт, сблизился с ней, очень редко делясь чем-то личным. Зачем? — Встретимся у второго восточного стационарного портала через полчаса, хорошо? — его вопрос застал её врасплох. Она не могла произнести и слова, не веря в услышанное, но когда смысл сказанного до неё дошёл, то девушка, уже находясь на грани слез, расплакалась, хотя и постаралась быстро прекратить это. — Всё будет хорошо, — его спокойный тон дарил маленькую надежду, что так оно и будет. Что отец не узнает об этом, что она не подведёт его и маму, обязательно смотрящую на неё с этого розово-оранжевого неба, что не останется одна, что Гелия продолжит общение, а группа не распадётся. — Всё будет хорошо, — повторил он, — я помогу тебе, хорошо? — Поможешь? — задушено спросила она, торопливым шагом направляясь к порталу. Полупустые мосты между островами дали ей возможность не скрывать своего состояния, но к тому моменту, как она дойдёт до портала, она уже должна успокоиться. Потому что позволить кому-то видеть её такой — слабость, даже если это будет тот, в кого она влюблена. Тьюн невесомо опустилась фее на плечо, даря слабое тепло их связи. — Как? И зачем тебе это делать? — Ты вдохновляешь меня, поэтому… — он сбился, видимо, не до конца понимая ни себя, ни того, что должен в таких ситуациях говорить. — Поэтому я хочу тебе помочь. Разве не так поступают друзья? — Друзья? — кисло отозвалась Муза, чувствуя, как истеричный смех подкатывает к горлу. — Да, — согласилась она, выдыхая и останавливаясь на очередном мосту. Девушка запрокинула голову и решительно кивнула, в конце концов она знала, что это рано или поздно произойдёт. Что «Сияние» распадётся, а ей придётся двигаться дальше, но у неё всё еще есть люди, которым на неё не всё равно. Гелия, Лаон, Текна, другие Винкс, в том числе и Стелла, как бы она её ни любила. — Хорошо, я… Спасибо. — Буду ждать тебя около портала, — ответил парень, голос которого Муза могла слушать целыми днями. Её пикси, непривычно тихая, так как обычно предпочитала критиковать каждое действие своей хозяйки, кратко улыбнулась. Связь, что становилась тоньше из-за конфликта в душе Музы, вновь окрепла. Фея ещё не знала, насколько сильно удивится, когда превратится в следующий раз.***
Гелии нравилось наблюдать за людьми: за тем, как они думают, как говорят, как показывают свои эмоции, как развиваются или ломаются. Муза, плохо скрывающая свои истинные чувства и прячущаяся за ширмой дерзкой и колкой девушки, была, пожалуй, самым интересным случаем за всю его жизнь. Несмотря на то что он любил писать природу в её гармонии, он также не мог пройти мимо интересных людей. Яркие и энергичные, или тихие и таинственные, или воинственные и смелые, или противоречивые и непонятные — всех он желал запечатлеть на бумаге и оставить вечным воспоминанием. В мире, где царит насилие и жестокость, жажда власти над другими, более слабыми в их понимании, Гелия мечтал сохранить хотя бы немного чего-то прекрасного по своей сути, будь то природа или люди, которые и творили все бесчинства. Взяв академический отпуск, несмотря на протесты Саладина, он думал, что в конечном итоге поймёт, что должен делать. Бороться за своё место и жизнь или запечатлеть всё, что кажется ему интересным. И этот год он действительно провёл в размышлениях и путешествиях по измерению, он познакомился с таким количеством людей, побывал в стольких местах. И всё равно не пришёл к правильному решению. Если бы он отдался искусству, то его время, как и сейчас, словно бы остановилось, позволило ему взять и отдать то, что он хотел, и убило бы, как делало с музыкальной группой «Сияние» на его глазах. Как делало с неожиданно близким ему человеком Музой. Но если бы он всерьёз учился в Красном Фонтане, а после работал специалистом, то все его стремления, все его желания оказались бы растоптанными. Вся его жизнь до этого показалась бы просто шуткой или обманом, потому что стало бы ясно, что он потратил себя впустую. Тем не менее, видя, как ломается в такой же жизни Муза, Гелия всё больше убеждал себя во втором варианте. Человек, что молчаливо и незаметно подошёл к нему так близко, как не удавалось никому, постепенно угасал и терялся. Он пытался уверить себя, что его не должны касаться дела Музы, что они всего лишь партнёры, а не близкие друзья, но было невозможно избавиться от тянущего ощущения вины. Он мог помочь, но ничего не делал. Он мог позвонить Лаон, которая сама предложила свою помощь. Он мог бы оставить Музу на Джареда, который и сам погряз в своих проблемах. Но не сделал этого. Когда-то фея поддержала его, не оставила одного, и при этом не разозлила его своим напором. Поэтому, несмотря на небольшую благодарность, которую он испытывал к Ацуши, Банко и Хару, несмотря на собственное состояние некой растерянности и непонимания, что он вообще делает со своей жизнью, Гелия выбрал помочь Музе. Не вернуться в Красный Фонтан ради дедушки, не продолжить путь странствующего художника и музыканта, а помочь девушке, которая находилась рядом и искренне помогала ему, не ожидая ничего взамен. Он незаметно провожал Музу домой по вечерам, зная её удачу, и снова начал практиковать боевое искусство, найдя временного учителя. Гелия подстроил приглашение Банко из Эсперо, где обучался Ацуши, подтолкнул Хару к выходу на магниндзя, которых парень искал, а также передал полиции Мелодии наводку на место и время встречи одного дилера и его клиента. Именно в то утро он окончательно осознал, что сделал не правильный выбор, а эгоистичный. И как бы то ни было, ему всё нравилось.