Вечера на хуторе близ Питера

☆

      В одно прекрасное солнечное утро начала лета Алексей приносит после завтрака из подвала изрядно пыльную трехлитровую банку берёзового сока. - Такой квас сделаю, девчонки - закачаетесь! - объявляет он, грохая свою добычу в кухонную раковину.       Девчонки, до этого без спешки и с наслаждением потягивающие уже по второй кружке кофе с молоком, реагируют однозначно и дружно: Мелина - меняется в лице, Наташа - давится, Елена - бледнеет. В памяти всех ещё свеж эксперимент Алексея с суточными кислыми щами с солёной рыбой по рецепту его покойного батюшки, царство ему - и всем его рецептам - небесное. - Я этот сок три года назад катала, - пытается предотвратить неизбежное Мелина, - уже просто вылить надо... - Какой вылить! - восклицает Алексей. - Добро - и вылить. У нас на зоне такая баночка на вес золота б была. Витамины, сахар - красота. Если вот квас делать - или вино какое - самое то! - Меня уже тошнит, - шепчет Елена.       Хотя, ей - что: она, на самом деле, крайне непривередлива в еде, а желудок её может, с большим удовольствием, переварить всё, включая шаурму с московских вокзалов (и шаверму - с питерских). Наташа не удивится, если алексеевский квас Елене - действительно - понравится: и они со смаком разопьют его на двоих. У Елены - хоть теперь она это резко отрицает - с самого детства была какая-то особая любовь к мужицкой папашкиной кулинарии: сосиски и жареные макароны, засыпанные жирным сыром, приводили шестилетку Белову, едва обзавевшуюся первыми коренными зубами, в сущий восторг.       Банка откупоривается с громким благородным пшиком хорошего шампанского; запах - почему-то дёгтя и берёзового банного веника - наполняет маленькую кухню, разом вытесняя в распахнутое окно витавшие там до этого жареную колбасу, блины и кофе. - Так, изюмчика туда, - приговаривает Алексей над этим своим новоявленным ведьминским котлом, - хлебушка... бородинского. Сахарочка. Что у нас тут ещё?.. Сухари от батона? Тоже их туда... Всем квасам квас получится, девчонки! Ух! Главное - остановить брожение вовремя, чтоб не закис сильно... - Брожение-то ты остановишь, - говорит Елена. - А как потом остановить понос?..       Наташа, конечно, смеется, а Мелина выглядит так, будто продумывает план, как всё это квашево - во благо спасения собственного дома - вылить в компостную яму при первой же возможности. Впрочем - тоже опасное дело: не создаст ли квас там разумную форму жизни?.. - Сейчас я его закрою от мух, - объявляет Алексей, совершенно не обращая внимания на комментарии Елены, - а то он как запахнет!.. Все разом слетятся на такую-то... - Ебанину, - вставляет Елена. - ...вкуснятину! - А чем запахнет-то? - уточняет Наташа со смехом.       Елена подхватывает: - Ну, если мухи начнут слетаться...       Алексей только топорошит на всё это густые брови, топает, как медведь, утаскивая свою драгоценную банку куда-то в сторону веранды. - Будет пахнуть сладко и приятно! - кричит он оттуда. - Потом ещё медку добавлю... для градуса. Упадёте! - Закачаетесь, упадёте, - Елена фыркает, - мать, чему нас батя учит, куда ты смотришь?       Мелина - смотрит на Елену: взглядом, напоминающим о том, кто именно выпил все её прошлогодние запасы самогонки в один вечер. Но у Елены, конечно, был повод - ей очень нужно было набраться храбрости для того, чтобы влезть посреди ночи в постель к... ладно, никому лучше не знать таких подробностей.       (Кроме Наташи, на которую среди глубокого сладкого сна неожиданно и свалилось семьдесят полуголых пьяных женских килограмм - но это, конечно, совсем другая история). * - Ты мне обещала, Романова!.. Говорила - никуда до осени не поедешь... Клялась! А теперь - что?.. А я - так и знала! Так и знала! - Лен... - Что ты тут ленкаешь мне... Не ленкай! - Ну, меня попросили там просто помочь, что ты... на пару дней же. - Тебя в прошлый раз тоже помочь попросили... на пару дней. Через сколько ты вернулась? Через месяц? М?! - Через двадцать семь дне... - Через месяц, Романова! Вся побитая, худющая, обритая налысо... - И ничего не налы... - Да, просто клочьями выдранная. - Подралась бы ты с инопланетянами - я б на тебя потом посмотрела. - А я не буду с ними драться! Зачем мне?.. Я - человек нормальный, живу нормальной жизнью, о которой мы с тобой, кстати, вместе договаривались. Как ты там говорила? Лен, я люблю тебя, Лен, будь со мной, Лен, ты больше не убийца, Лен... Лен! Лен! И, что в итоге? Что, я спрашиваю, в итоге-то, Романова? Лен, сиди в ебенях, пока я разъебываюсь? Лен, жди меня постоянно? Не спи и плачь в неизвестности... месяц!.. - Двадцать семь дн... - ...Волнуйся? Переживай?.. Лен, я сдохла? - Почему сразу сдохла. - А почему нет? Вот так позвонит мне однажды... кто там... Клинт. А Наташа - умерла... Скажет. И - даже тела нет. Вот. Жилетка, Елена, только твоя осталась. Приедь, забери - а то место занимает. - Да что ты нагнетаешь и нагнетаешь бред какой-то! Ничего со мной не будет, всё нормально! Вот сейчас сама себя только накручиваешь же... - А, ну, я поняла... спасибо, что объяснила! - Лен... - Всё у тебя бред! Все мои чувства - бред, да? Раз так - делай, что хочешь. Собирайся - и хоть прям сейчас на выкинштейн. Я тебе говорить больше ничего не буду, поняла?.. Поняла, Романова?! - Да твою же мать, Белова! Я - действительно - просто на пару дней! В Пакистане опять незарегистрированное инопланетное оружее нашли: почистим - и обратно... Ничего сложного. - Как же я такое люблю - американское правительство науськовывает своих любимых Мстителей, как верных цепных псов... Кажется, вы должны мир спасать? Нет? Глобальное и великое там, например? А не подтирать дерьмо за Вашингтоном, лазить по их же чёрным рынкам! - Елена... - Правильно Мелина говорила - не будет всё равно покоя, пока ты жива! Сейчас вот пока хоть так - вызванивают, а понадобишься срочно - заявятся же, не те - так другие, найдут и тут, и никакая противоспутниковая защита Мелины не поможет. - Вот что ты болтаешь, а? Ерунду какую-то! Я всегда могу отказаться. Клинт вон тоже от дел почти отошёл - и не трогают... - Ага, явно - Лаура просто пришла, Фьюри вашему этому лысину его намылила... Четвертого ребёнка ждёт - как без отца останутся?.. А тебя - что... Тебя - можно. Ты ж - молчишь. У тебя же, видимо - ни кола, ни двора... Так, Романова? - Почему это... - Ну а как ещё? - Я ж не могу отказать, когда моя помощь нужна! Что я скажу? Нет, ребят, простите, без меня, у нас сегодня рыбалка запланирована?.. - Да! Может и так! У них агентов - пруд пруди! Целый отдел сидит. А ты, Романова - не бог и не американский супермужик, так что успокойся уже. Без тебя справятся. Сама жалуешься - спина уже, мол, на погоду тянет... бабка старая, вот ты кто, а всё туда же! - Лен, я понимаю, что ты боишься за меня, но - всё же нормально... Я целую жизнь этим занималась! Так куда теперь денусь? - Ты совсем меня не слушаешь? - Почему... слушаю. - Но всё равно сделаешь по-своему. - А что остаётся? Я уже согласилась... - Пиздуй. - Лен. - Пиздуй. Вернёшься уёбанная - я тебя выхаживать не буду. И Мелине запрещу. Сама как-нибудь... А не вернёшься... Алексей гроб сделает. Пустой похороним. Уже все морально давно готовы. Место, вон, под берёзками у озера... Хорошее? Нравится? Вот, будешь там лежать. - Ну Лен... Ну что... Что ты так разошлась? - Разошлась?.. Ро... Романова, ты!.. Спишь сегодня, где хочешь. Ко мне даже не приходи. - Ле... - Я всё сказала. *       Сон не идёт. Наташа ворочается в глубоком гамаке: на боку лежать удобно, но под ухом, не умолкая, оглушительно орёт в траве сверчок, а, если лечь на спину - от нервов простреливает поясницу.       Плотная москитная сетка, углом натянутая над гамаком, колышется, как живая: на ней с вечера осела целая стая комаров, мечтающая отведать тёплой Наташиной крови. От них не помогает даже тлеющий красной точкой в темноте сосновый уголёк с полынью: Мелинино изобретение, обычно используемое для окуривания сарая Алексея-младшего и Мариночки.       От пахучего дыма соловеет, скорее, Наташа - но так тяжело, что сон приходит урывком: неудобный, яркий, муторный. Елена в нём всё убегает от Наташи в какие-то берёзы, хихикает там - а Наташе и не догнать её: она - лежит между сколоченных досок, а над ней - земля, земля... - Ох ты ж ёб капитана соединенных американских штатов!       Наташе сначала со сна кажется, что к ней пытается забраться матерящийся медведь - но это всего лишь Алексей-старший умудрился врезаться в растяжку москитной сетки. - Наташа? Ты чего тут? - шепчет он.       Голос Алексея звучит несколько глухо: потревоженные комары гудят недовольным облаком у его лица, тщетно стараясь прокусить бороду. - Пытаюсь поспать, - ворчит Наташа.       Она заснула на животе: и теперь у неё затекла шея. - Елена выгнала чтоль? - Чего выгнала-то... - Ну, вы ругались так... - Как? - Сильно.       Наташа вздыхает. - Ой, иди, куда шёл, - бурчит она, - только заснула... А мне вставать через три часа.       Алексей за москиткой молчит - большая лохматая тень его ворочает головой, будто к чему-то прислушивается во всей этой чёрной безлунной душной ночи. Наташе на секунду становится интересно, зачем он вообще тут бродит - но мозг её плавает в сонном сладком тумане, а веки - тяжелеют... - За своё бороться нужно, - вдруг говорит Алексей так твёрдо и громко, что с Наташи разом слетает вся дрёма. - Что?.. - Меня так отец учил, а я - вам всегда говорю... - Что-то не припо... - ...вот Елена и борется. Так что ты не вини её. - Господи... Да вы... вы все сговорились тут? - И... и ничего не сговорились. Вот я. Да. Например. Расскажу тебе, Наташенька, кое-что... Елене рассказал - и ты теперь будешь знать. Ну... Так дело было: за Мелиной тут один британский агент ухаживал. Да. Всё крутился и крутился вокруг. У, хорьковая морда! Сразу мне не понравилась - хитрая... Но я - что. Я его, скажу так - пальцем не трогал!.. Сам он. Да. Хворые они там все, суслики эти... наглосаксонские. Я ему, знаешь ли, бражки своей фирменной распить предложил - по-дружески, без злого умысла. Думал: сляжет просто с животом, Мелиночка на него такого посмотрит - и всё. На моём-то фоне - особенно... А он... Взял и... помер в туалете. В том, что на дальнем конце огорода. Да. Вот так, Наташенька. А я - что... Я - всё по совести, хоть он и... бурундук. Гроб ему сколотил, могилку... вон, под берёзками, у озера, вырыл. Лежит теперь там, в земле, друг, на облачка смотрит. Всё - как для себя сделал, знаешь... Да. Хорошее там место, привольное, спокойное. Мелиночка ему цветочки туда носит. И что, плохо?.. Не жалуется. Я думаю: всем б нам так в конце своём, а не в цинковом гробу - а то и вообще без...       Алексей замолкает - и отзвуки голоса его глухо теряется в темноте, но, будто в тон ему, где-то в стороне леса начинает оглушительно хохотать молодой хрипатый филин.       Наташа понимает, что больше не уснёт. Она молча переворачивается на спину, моргает, щурится: небо уже синеет к рассвету. - Ты куда сейчас? - спрашивает она Алексея, чтоб спросить - для приличия - хоть что-то.       Про берёзки и гробы уточнять ничего не хочется: всё и так с ними ясно. Если Елена и радушием пошла в Алексея... нужно, для будущего, предупредить Клинта и Фьюри, чтоб ничего с ней русского народного не пили - даже за здравие американской нации. - Сеть проверить на дальней протоке... Вышел пораньше - пока доберусь. Если что будет - хочу сегодня повесить вялиться: такой у меня от батьки рецепт остал... - С тобой пойду. - А... А как заберут тебя? Оттуда? Оттуда не надо - всю рыбу мне своими двигателями сверхзвуковыми распугают. - Отбой дам. Никуда я не полечу. - Как никуда? - Так никуда. Сначала, вообще-то, рыбалка, а потом, как вернёмся - живот у меня прихватит. - От... от чего? - От кваса твоего. Давно я не пила домашнего кваса, конечно. Совсем отвыкла. А кому нужен на задании агент с поносом?.. Ага. Вот и я считаю - никому.