☆
Осенний нудный дождь шепчет с самого обеда: скрывает и скрадывает свет. Из-за него - или из-за намокшего тихого сада, ещё стоящего к октябрю в густой бурой листве - длинные серые сумерки приходят рано. В старом деревянном доме Мелины - даже тут, на чердаке, где с весны, вместо пыли, обитали Наташа и Елена - тепло; может, из-за недавно прошедшего - и будто до сих пор хранящегося во всём вокруг - длинного, жаркого и сухого лета, может - из-за верблюжьего одеяла, под которым, ни разу ещё за день и не показав носов на улицу, свернулся клубок: Елене почему-то к холодам придумалось спать, утыкаясь лбом Наташе в подмышку. Вообще, у них, под крышей, хорошо - за лето они, кажется, как шутила Мелина, свили себе гнездо. Во всяком случае, все Наташины немногочисленные пожитки, любезно пересланые Мейсоном в начале июня из Будапешта с кучей строительной пыли, обитали теперь тут. Как и Еленины: старая гитара, где-то краденая масляная картина морского пейзажа, занимающая половину стены (Елена клялась, что это - оригинальный Айвазовский), радио с гнутой антеной, ловящее - вперемешку - только каналы шансона и итальянские оперы, куча книг, что Елена втихую потаскала с Мелининой библиотеки на первом этаже - чтоб читать их, пока та не видит, ужасно крамольно: в постели, с липкими от жевательного мармелада пальцами. На чердаке хорошо было петь, играть в карты и шахматы, болтать, целоваться или спорить, спать в обнимку - сначала на полу, потом, к августу - на любовно сделанной Еленой, под руководством Алексея, кровати из оставшихся от строительства бани листвиничных досок. Кровать остро пахла свежей хвоей и корой - и была подозрительно похожа на гроб и лодку одновременно. Но, это ей прощалось - Наташе там было так хорошо спать, читать и думать, есть бутерброды, смотреть в окно на звёзды - или слушать, как дождь ходит по крыше. Особенно, с Еленой под боком. Ещё - на чердаке сушились к зиме под скатом крыши целые букеты ромашки и душицы: от них пахло лекарственно-лимонной свежестью и тёплым долгим летним солнцем. Наташе нравилось. Местным паукам, видимо, тоже - кружево их паутины было натянуто точно и оперативно между верёвкой и окном. - Ты только не трогай паутину, - сообщила елена наташе, - там мамочка с детками. Наташе, конечно, только вот деток и не хватало - но Елена спрятала заранее принесённый для этого дела веник, а рукой Наташе совсем не хотелось трогать большую и грозную коричневую паучиху: и так молодая паучья семья осталась на будущую зимовку. - Зато мух не будет, - для Елены это, конечно, было важным плюсом: на чердаке обитала её банка с привередливым чайным грибом, который, в зависимости от сырья и настроения, работал только на два фронта: слабительное и самогон. Елена забрала его перед окончательным переездом к Мелине - тощего и голодного - с одной из вдовьих корпоративных квартир в Москве: и теперь у них были какие-то симбиотические полюбовные отношения. Елена даже делилась самым-самым: ежевикой. Гриб тогда приобретал нежно-лиловый оттенок - а на весь чердак начинало пахнуть ягодной бражкой. - Сидр! - гордо заявляла Елена, отпивая прям из банки. - Ежевичный! Попробуй ты, вкусно же! Наташе пробовать не хотелось - у неё с грибом не заладилось. Впрочем, как и у Мелины. Зато - Алексей был рад: и периодически подкладывал в банку мёд. Получалась медовуха. Но - такая забористая, что Наташа её даже нюхать боялась: с чердака до туалета на другом конце огорода ещё нужно было добежать. На Елену, впрочем, гриб действовал однозначно приятнее; по дому, после совместного с Алексеем литра - "для здоровья кишечника" - во время ужина, она ходила с красными щеками, бешено блестя в сторону Наташи глазами, а потом, стоило им наконец подняться на свой чердак - и забраться под тёплое одеяло - засыпала так крепко и сладко, что Наташа имела возможность спокойно позвонить Клинту - и обсудить все последние сплетни. За это гриб получал от Наташи горсть изюма. Если упомянуть Мстителей всуе при свете дня - от Елены можно было быстро отхватить: веником. Тем самым, принесённым Наташей на чердак от пауков. Елена "Наташин детсад и лысого одноглазого деда" не то чтобы не любила - ну, может быть, только иногда немного хотела прибить - но перестраховаться всё равно не мешало. Для Елены этот чердак, кажется, стал уже целой жизнью: и никто оттуда, по её мнению, и на секунду не смел забирать у неё самое важное. Наташу. Наташу. Наташу. - Какая у тебя группа крови? - шепчет Елена из-под одеяла. Она давно смяла Наташину футболку кверху, чтоб лежать у той щекой на голом боку живота - и теперь дыхание её щекотно касается рёбер Наташи: это быстро вырывает из сладкой дремоты. - Третья положительная, - шепчет Наташа под одеяло. - Тогда мы точно не сёстры... - немного подумав, заявляет Елена, - у меня - вторая отрицательная, а у Алексея и Мелины, у обоих - первая. Положительная. - Господи, Белова, - фыркает Наташа, - логика твоих рассуждений зашкалила, у меня перегрузка бортового компьютера... Ей очень хочется перевернуться на бок, обнять свою Елену - и заснуть уже до утра. Но Елене, кажется, хочется чего-то ещё - она ведь вполне выспалась за день. Она вылезает к Наташе на подушку, упирается рукой ей в грудь, прямо под сердцем, смотрит - своими жёлтыми большими глазами. - Хорошо, что мы действительно не сёстры... а то было бы неловко. - Белова, госпо... Но договорить Наташе уже не дают - тёплыми-теплыми губами, пахнущими, конечно, как всегда: ежевикой и мёдом. И Наташа - совсем-совсем не против подхватить это всё, притянуть к себе окончательно, перевернуть, сорвав там, в глубине постели, с чужих губ первый лёгкий сладкий вздох - чтобы тоже пробраться под чужую майку, к сердцу напротив: рукой, щекой, дыханием. (И раю, верно, всегда выглядеть так: дождь - шуршит по крыше, ромашки и душица - висят под ней, чайный гриб - видит сахарные сны, картина Айвазовского - кажется, влюблена в радио с его итальянскими операми про Магадан, а мама-паучиха - строго шепчет своим двадцати расшалившимся в паутинных колыбельках деткам: - Ссазкройте гласссза, быссзстро, всзссем сссзпаать, это - вссросзлый фильм, негодники!)Гнездо На Зиму
6 сентября 2022 г. в 22:15