***
Мир казался все тем же беспечным, до утешительной боли умиротворенным. Все оставалось на месте, жизнь продолжала с кристальной просветленностью свои монотонные и размеренные движения, где-то за дверями люди спешили по своим делам, наполненные мыслями о своих беспросветных днях и проблемах. Тем не менее прямо сейчас душа с затиханием вдохнула тяжелый кислород, пропуская прохладный воздух по телу, подобно самым искренним нежным ласкам, что оставляют после себя свирепствующую бурю эмоций и разгуливающие мурашки на белоснежной коже. Легкая, почти шелковистая, простынь задушевно шептала и будто бы обходительно поглаживала по открытым участкам тела, навеивая лишь одну мысль «бездействие». Все что сейчас нужно Жану — комнату, погруженную в неподвижность и покой, которую он с голодной не хваткой в это мгновение вдыхает полной грудью. Разбросанные и забытые беспорядком волосы, оставляли редкие завивающиеся пряди на лице, остальные кудри с бесстрастностью оставались на пушистой подушке. Гибкие и льстивые лучи солнца прокрались в комнату освещая все до чего только смогли дотянуться. Их ползучие и незримые руки добрались до мрачной, но увешанной элегическими картинами, стены, подступились к вычурному шкафу, что так не вписывался в эту безотрадную комнатку. И наконец-то, смогли прикоснуться к резким и до безумия восхитительным очертаниям лица. Прямо сейчас для Моро ничего не имело значения, мысли разом без лишних колебаний ушли в недалекое будущее, сколь немедленно заставит проснуться, двигаться, не позволит потерять бдительность, не оставит и шанса на этот прекрасный момент тишины, одиночества. И мысль, вот-вот это мгновение случится не желало покидать затворки разума. Однако, немедля в тот же миг, раздался звонкий и ноющей обыденностью стук в чертову дверь. — Бляди, хоть на день отъебитесь от меня, — по комнате прозвенел надломленный шепот Жана. На голову словно надавили, привычная ломота проскользнула по телу, оставляя сознание бредить и удерживать на себе пелену накопленного страха и приговаривающей паники. В который раз стук, скрипящая дверь, а за ней волочиться собственное бессилие, ноющая боль и разламывающие его душу и тело руки, что неустанно блуждают по коже. Все по новой, с самого начала, круг за кругом, не оставляя и возможности остановить нескончаемый бред. Но кроме этих рук, Жан чувствует еще одну уступчивую, ласковую, с какой-то безупречной вкрадчивостью дарящей свое тепло. Пальцы добродушно пропускающие кудрявые пряди, с нежностью убирающие их с лица, ногти совершенно не делающие больно, а лишь заботливо почесывающие кожу головы. Моро всегда помнил чьи это бережные руки, радушно принимающие в свои объятья. Всегда приветливый к нему, обходительный Натаниэль, с бушующим в нем пламенем, он всегда может быть уверен, Веснински никогда не опалит своим неутолимым огнем. Помнит все эти пылкие слова, те что не забываются так просто, они продолжат жить в нем до последнего вдоха. — Нет, — прошептал Моро с горечью загорающейся в груди, отдающейся всецело нездоровому бреду и разбитому телу на куски. — Нет? — неожиданно переспросил голос Веснински, растворился в его мыслях и вновь упоительно и терпеливо продолжил, — Ты хочешь, чтобы я оставил тебя одного? — Нет, — повторив, Моро сам уже был не уверен, чего жаждет на самом деле, — Не знаю. — Ты не готов остаться сейчас в одиночестве. Не знаешь лучше быть одному или с кем-то рядом. Я не стану прикасаться пока ты мне не позволишь это сделать, хорошо? — внятно и доходчиво пояснил Натаниэль, усаживаясь, как круглый идиот прямо перед ним с поднятыми руками, — Прости, но мне будет неспокойно, если оставлю тебя один на один с твоими мыслями и чувствами. Ну кто его об этом просил тогда? Жан не мог позволить себе жаловаться на такую приятную мелочь, но это так раздражало. Вся эта его доступность, прозрачная очевидность, которую Веснински замечал, находил истину среди всей той общедоступной отстраненностью и молчанием. Он понимал весь вихрь эмоций вздымающийся к ненасытным мыслям, топящим француза день за днем. Но весь круговорот забытого в прошлом ненастья прервался, в который раз этим неугомонным стуком. Страх охватил все тело, он совершенно один, пусть только на время забыт, но беспокойство неподвластное разуму бродит и зазывает в этот неисчерпаемый кошмар, где он сполна ощутит бесконечное одиночество без его вечной поддержки. — Сколько мне еще повторять, откройте сейчас же дверь! — гневный крик за дверью, пробился сквозь толщу мыслей вьюгой окутанной голову Моро. Раздражение колыхалось, пытаясь проникнуть внутрь комнаты, заполненной нежной тишиной и бесстрастным покоем. Металлическая ручка безуспешно дергалась под натиском сильной руки, не желая поддаваться чужому упрямству. Настороженность Жана окончательно исчерпала себя, сменяясь на что-то зыбкое и неприятное. Внутри колотилось сердце с гулкими ударами, все нещадно трепыхалось, будто бы сквозь золотые прутья своей клетки рвалась затравленная и веками измученная птица. Моро помнил все слова, но в этот миг они отказывались затихать, продолжая гудеть, сдавливая голову со всех сторон: — ...Никто из вас не должен покидать комнату, — просипел голос Рико, бросая свирепый и даже слегка укоризненный взгляд, за которым он не смог разглядеть что-то чрезвычайно важное. Сколько бы этот наказ не шептал ему на ухо, Жан знал сейчас лишь одно — он тут один. И узнать, когда же в итоге вернутся Веснински и Линсед не было возможным. — Чего вы долбитесь в дверь? — собрав весь свой пыл, утерянный мгновение назад, Моро сделал свой тон устрашающим с нотками скользящей в голосе усталости, — Мы спим, какие-то проблемы? Или нам даже это не позволено делать? — Почему так долго отвечали? — ручка двери, наконец-то, успокоилась, а следом за ней и голос мужчины, Жан не узнал его, но был уверен этот человек работает на Морияму, — Я тут давно стою. — Ты слышал вообще, что я только что сказал тебе, пустоголовый идиот?! Мы спим, — на последних словах пришлось повысить голос, и отыграть явное раздражение, — Думаешь, я тут от счастья свечусь? Меня разбудил, и остальных тоже захотел, проваливай от сюда! — У меня приказ, я должен проверять комнаты каждого. Вам придется отложить свой сон и открыть дверь, — Моро уверенно проскользнул к двери, ощущая ее тяжесть и в то же время легкость. «Вот и все, времени больше не осталось и тянуть его вряд ли получится». Эта мысль привела в жизнь еще больше паники, чем раньше. Ноги непослушно задрожали, пуская ток выше до самых кончиков пальцев на руках. Дрожь, что колотила тело была так явно видна, особенно, когда кисть нависала над холодной сталью, то ли в желание поскорее ее открыть или же навсегда запереть. Жан не был уверен сколько времени прошло после того, как Линсед последним покинул спальню, но почему-то казалось, что этого времени им совершенно не достаточно. — Вы услышали, что я вам сказал? Дверь, сейчас же?! — вновь стук и гулкий удар ногой, где-то внизу двери. — Откуда мне знать, что вы работаете с Мориямой, а не какой-нибудь тупой фанатик экси и команды Воронов? — быстро смекнул Жан, продолжая оттягивать казалось бы неизбежное, — Открою, а вы нас тут всех прирежете. Мне тоже жизнь дорога. — Слышишь пацан, ты хоть понимаешь в каком ты положении? Прекращай шутить, — металл, в который раз задрожал, но теперь дверь тоже накренилась от веса мужчины, — Открой ее по-хорошему, пока не выбил ее силой! — Нужно придумать что-то еще! Но что черт тебя дери, тупой Веснински, — проворчал Жан на французском, так тихо как только мог, боясь еще больше привлечь внимания. — Послушайте, — осторожно сосредоточив на себе мужчину, он продолжил на тон ниже, собираясь с духом, — Ни к чему портить дверь, отойдите и я открою ее, — дождавшись в полной тишине, на удивление громкого топота, звук точно был от массивных ботинок, Моро неуверенно открыл дверь. Перед глазами раскрылась пустующая лестница, их комната располагалась до ужаса близко к ней, сделай один неверный шаг и тебя ждет не шуточный, но очень крутой и быстрый спуск вниз. Как только взгляд ухватился за угловатое лицо, где словно для них привычно поселились тени. Пришлось резким движением проскользнуть за дверь, не оставляя возможности даже так разглядеть комнату, но неуклюжий поворот оставил болезненный удар на бедре, что наверняка расцветет огромным синяком на тысячи других. Да, Жан понимает, как рискует оставаясь один на один с охраной, и больше их не разделяет ничего. Моро был на пол голову выше мужчины, это вряд ли поможет, потому что в грубой силе французу не выиграть. Он молил небеса, все что только мог, пусть только дверь захлопнется. Заслоняя всем своим телом, проход оказался под полной защитой номера три, но страх пускающий волной холодок по спине, с животной легкостью заставляет полностью оторопеть и сжаться, как загнанный зверек в своей же норе. — И как это понимать? — недовольно процедил мужчина, поправляя свою слегка мятую форму, — Я сказал одно, а ты делаешь другое, — он как-то очень не естественно сложил руки на груди, но Жан так и не смог понять, что именно беспокоит мысли человека напротив него. — Я здесь перед вами. Что вам еще нужно? — неожиданно спросил Моро, но куда увереннее облокотился на дверь, точно находя в ней мнимую защиту и опору хотя бы на эту жалкую минуту, — Не стану будить всех, только потому что вам так захотелось. — Глупый мальчишка, у меня приказ! — рявкнул охранник, делая твердые и решительные шаги. — А у меня выходной. Что дальше? Будем сравнивать кто больше зарабатывает, думаю я и здесь окажусь в выигрыше, не так ли? — прозвенел охальный и саркастичный голос Моро, но в глубине сидел дрожащий мальчик ошеломленный от разгорячившегося хмельного страха. — Ждешь когда я выйду из себя?! — сильные и грубые руки вцепились в черную ткань на груди, угрожающе оттягивая ее, — Так не переживай, когда получил приказ, было позволено применять грубую силу. — Переломаете третий номер лучшей команды, не боитесь работы лишиться? — А ты за меня не переживай, за собой лучше последи гундосый, — свирепо процедил мужик сквозь зубы, теряя какое-либо самообладание над собой и своими мыслями. — А ты мне рот не затыкай! — прерывистое дыхание, царапало оголенную кожу шеи, но испуг поглотил окончательно, только в тот момент, когда взгляд ухватился за глаза разъяренного зверя. Чутье не подвело, никогда не подводило. И осознание не дало ему времени сделать хоть что-то в противовес той силе, что беспощадно рванула его вниз, оставляя опору, ту самую дверь позади. Ноги непослушно и неуклюже скользнули по полу, ощущая массивные ботинки мужчины, как помеху, плечи потянуло вбок, а за ними повлекло и все тело. Спина с грохотом подернулась и задрожала от удара прокатившейся по ней, точно миллиарды трещин на разбитом стекле. Жан не смог бы вспомнить, как его порывисто тянуло вниз, но отчетливо запомнил цепляющие прикосновения от бесконечных ступеней, боли что бесцеремонно прогулялась по костям, точно тело разрушалось, давая трещину тут и там. Ребра саднили, крича от разрывающей и такой знакомой обиды, вперемешку с отравляющей ломотой, легкие вспыхнули пламенем, ощущая давление на них. Головокружение не получилось успокоить даже, когда туловище перестало двигаться. Жар разошедшийся по коже, просто вынуждал льнуть к прохладному полу. Неприятное недомогание, оставило после себя лишь изматывающую боль, силой закрывая уставшие веки.***
Резвое дыхание ветра скользнуло по коже, пуская по телу волну дрожи. Ветви деревьев все ниже склонялись к земле, под тяжестью мрачной и затхлой погоды. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Натаниэль, не зная с чего стоило бы начать диалог, спустя столько утерянного времени. — Это все, на что хватило твоей фантазии? — просипел Кевин, уходя от пронзительного взора льдистых глаз, что без стеснения блуждают по его руке. — Избавь меня от своих истерик, Кевин, — Натаниэль, ощущал, как мерзкий холодок пробирался под кожу от каждого слова, что слетает с губ Дэя, — Ответь на вопрос, — потребовал Веснински. — Уже лучше, — сложив руки на груди, недоверчиво скрыл от любопытных глаз зудящую боль в истерзанной руке, — Этот ответ тебя устроил? — Вполне, но только на первое время. — Черт, чем ты только думал! — выпалил Дэй, прерывая молчание подступившейся мгновение назад, — Какие еще Лисы?! — Ты сейчас мне жалуешься на то, что вытащили из Гнезда? Или на то, что мы выперли тебя к Лисам? — уточнил Веснински, расплываясь в недовольной ухмылке. — На всё. Буквально на все, — голос, оказался не свойственно звенящим и громким, — Этот Миньярд, — он желал высказать все, что вертелось в его голове столько времени, — Он невыносим, да, как ты с ним общался вообще?! — Какого именно из близнецов ты имел в виду? — издевательски поинтересовался номер четыре, ощущая зыбкое воспоминание о том, чего уже не вернуть. — Эндрю, блядь, Миньярд, — процедил Кевин, размахивая руками, словно желая отмахнуться от назойливых мух, — Меня не волнует Аарон, пошел он на хуй, как и вся эта команда! — Смотрю братья наделали много шума твоим тараканам в голове. Остынь хотя бы на секунду, — Нат дождался, когда Дэй неуверенно втянет тяжелый воздух, и сразу же заговорил, — Если у тебя не задалось знакомство и общение с Миньярдами, то тебе стоит это исправить. — Не стану я ничего исправлять! Мне не место в Пальметто, — вновь вспылил номер два, тут же оглядываясь по сторонам. — Неужели? Кажется ты меня не понял. Я оставил тебя на Ваймака и Эндрю, думаю ты в курсе почему? — глаза Веснински бегло пробежались по лицу Кевина, в миг исчезая, цепляясь за силуэты среди деревьев. — Рико все равно вернет меня обратно, — прошептал Дэй, он не был уверен ни в чем так, как в очевидных желаниях Мориямы, — Возможно, все еще можно изменить. — Это еще меня Жан называет идиотом, ему точно стоит проверить зрение, — закатив глаза, Натаниэль мирно прошелся по дорожке, зная наверняка, Кевин следует за ним, — Ничего уже нельзя изменить, и не нужно. Оставайся с отцом, помогай ему с его бедовой командой. — Я не хочу, — повторил Кевин, пытаясь вбить эту мысль в голову Натаниэля, — Я этого не хочу! Мне раздражает вся эта команда неудачников. Этот мудак Миньярд, не выдерживаю его тупое безразличие ко всему. — Кевин, ему нет до тебя дела. Проблема в Рико так ведь, не в команде Лисов? — тон голоса, словно покрылся тонким слоем льда, и если бы к нему можно было прикоснуться, то однозначно тело вздрогнуло от холода, — Он наказан, за то что вытворил, это бы не прошло бесследно. — Что ты имеешь в виду? — спросил номер два, тут же осознавая, — Неужели, — неуправляемый страх, сквозящий испуг заставили проглотить тугой ком в горле, — Хозяин? — Да. Тетсудзи избил его настолько сильно, что Рико трое суток не мог встать с кровати, — улыбка сама растянулась на лице, даже силой сейчас ее не убрать. — Как ты, — не хватило сил закончить вопрос, картинки, появляющиеся в воображении неустанно и яростно боролись с реальностью. — У меня все в порядке, не стоит переживать, — саркастичный смешок Натаниэля проскочил между ними. — Жан, как он себя чувствует? — неожиданно даже для себя, голос охрип, спросить получилось только со второго раза, — Рико сделал с ним что-то? — Ничего он больше не посмеет сделать ему. Да, и времени особо с этим ублюдком пересекаться не было. — Но Жан не с вами? — произнес номер два, переведя взгляд на Теодора. — Оставил его в отеле, для страховки. Там куда безопаснее, — буркнул Натаниэль, обходя друга со спины, тоже останавливая все свое внимание на Линседе. — А Тео, он как? — осторожно и кажется даже слегка непринужденно поинтересовался Дэй, но голубые глаза ухватились за напряжение в широких плечах. — Все нормально, — Веснински чувствовал, но не понимал, что скрывалось на самом деле за этим вопросом, — За тебя переживает, так же как и все. — Как он ведет себя? — Да, обычно. Почему ты спрашиваешь? — чтобы взглянуть в изумрудно-зеленые глаза, номеру четыре пришлось поднять голову выше. — Это неважно, — отрешенно прощебетал номер два, отступая на два шага назад, — Не оставляй его одного. — Мне нужно что-то знать? — прозвенел заинтересованный голос Веснински, что следом сделал два шага вперед. — Нет. Определенно нет, — проскользив взмокшей ладонью по штанине, Дэй пояснил, — Вся эта ситуация для него тоже не самая приятная. — Кевин? Что ты скрываешь? — Ничего, забудь, оставайся как всегда рядом с Жаном и Тео, ты должен, — мысль все еще витала неподалёку, но слова уже оборвали. — Надеюсь вы вдоволь наговорились, потому что мы уходим, Кевин, — разгневанно выдал Эндрю, быстро вышагивающий в их сторону.