***
Банальный день, безвкусная еда, шаблонные люди, что ее едят, невыразительная посредственность и бесчисленные тренировки. Кажется, что же такого в этих минувших днях? Жан готов был отрицать, кричать, молить, но не станет, не произнесет ни единого слова. Ведь это снова Натаниэль, все тот же пылкий и неугомонный Веснински, который оставляет поразительную ясность в голове, а в душе чувство потери. Тот за кого он цеплялся, и продолжит даже если придётся умереть в этом кошмаре. — Насколько долго будет продолжаться твое игнорирование меня? — поинтересовался Дэй, но ответом для него послужила тишина. — Отвяжись от него, — пробубнил Линсед, удобно растянувшийся на скамье, — Нет у Ната настроения отвечать на твои тупые вопросы, что тут сделаешь? — его голос словно колебался, грудь вздымалась так медленно и тяжело, заставляя Теодора дышать еще чаще. — Твоего мнения я не спрашивал, его и так слишком много! — Дыши молча, — голос Веснински оказался грубоватым, а на немецком словно полоснул ножом по слуху. — Да, блядь, так сложно сказать нормально? — уже не сдерживаясь выпалил Моро, — Ты в который раз испытываешь мое терпение! — Не могу устоять, так нравится испытывать твое ебанное терпение! — губы растянулась в злобной ухмылке, — И что же ты сделаешь? — немецкий все еще не был по вкусу Воронам. — Послушай, Натаниэль, понимаю тебя через слово, выбирай фразы тщательнее, — с неожиданной заминкой проверещал Теодор. — Может еще тебе что-то сделать? — с дрянной ухмылкой, вновь выпалил Веснински на немецком. — Будь хоть, где-то полезен Линсед, — хлесткий удар от Жана по лбу ладонью, оставил после себя краснеющий след, — Переводи хотя бы. — Натаниэль! — гневно выкрикнул парень, вскакивая и устремляя сердитый взор на друга, — Говори черт возьми по-английски! Почему по итогу за тебя получаю именно я? Он всегда так поступал, обиженный, рассерженный. Поступал так потому, что это забавляло его. То непонимание, которые окружающие ощущали, как раздражались Кевин и Жан. Получать презрительный и слегка досадный взгляд Теодора, который прекрасно знал парочку фраз или слов на немецком. Натаниэль сам его научил им, ему хотелось раздражать этим Рико, и иногда это выходило за рамки разумного. Что никогда не было для всех новостью.***
Перекинувшись всем телом через открытое окно, Натаниэль покрепче ухватился за протянутую ему руку. Теодор более устойчиво переступил с ноги на ногу, и резким движением вытянул парня. Уставший взгляд пробежался по комнате, все осталось так же, ничего не изменилось. Безвкусный и старый шкаф, что так неудачно расположен в углу комнаты, странные и всем своим видом отталкивающие картины, и зеркало, наверняка скрывающее за собой долгую историю. Все таже пушистая подушка, лишь эта мятая шелковая простынь, напоминала, как она недавно обходительно поглаживала нежное тело. — Натаниэль? — неожиданно произнес Линсед, нарушая гнетущую тишину. — Вижу, — невозмутимо ответил Натаниэль, подходя ближе к кровати, проводя пальцами по легкой ткани, — Холодная, — шепотом утвердил, кажется для самого себя, ощущая зыбкое смятение, растущее внутри. — Сука, так и знал! Мы и наши планы — это провальная неразбериха. — Не создавай панику, — сдержанный Натаниэль, чье замешательство граничит с хладнокровием, вышагивал по комнате, — Иначе, я ноги тебе переломаю. — Любезно с твоей стороны. Странно лишь, что ты не переживаешь, хотя причины веские? — полюбопытствовал Теодор, что несмотря на номер четыре, вернулся к окну, осматриваясь из-за штор. — Помалкивай, и отойди от окна, — не оборачиваясь бросил Натаниэль, уже оказываясь совсем близко к двери, — Если за нами следили, мы уже это не узнаем. — Проницательностью так и плещет! Смотрю, ты сегодня в настроении, — довольная и слегка саркастичная ухмылка исказила недовольство и панику, царившую на лице мгновение назад, — Покидаемся колкостями? — Самое время! — Для тебя я всегда время найду, — голос у самого плеча, заставил вздрогнуть Веснински, что уже готовился открыть дверь. — Заткнись! — шепотом приказал Нат, дверь не поддалась, — Закрыто. Он не мог уйти, — отперев замок, дверь со скрипом распахнулась, открывая вид на лестницу. — Какого, — недоумение вспыхнуло, словно неуправляемый огонь, поглощающей величественный лес. Моро тяжело дышал прижимаясь спиной к полу, над ним, нависая, стоял мужчина, чей свирепый взор был направлен на незваных гостей. Натаниэль настороженно пробежался глазами по телу Жана, но тут же отвлекся на голос не так давно оторопевшего Теодора. Но сколько бы Нат не старался, не смог услышать произнесенные слова. Жан оказался быстрее, громче и разъяренный, точно как дикий зверь. — Натаниэль, спали блядь, — французский язык, оказался на изумление приказным, сердитым, но эта фраза, словно по щелчку включила Натаниэля: — Вы что вытворяете?! — Где вы были все это время? — грубый тон прорезался, разрывая своей колкостью хрупкое пространство. — Спали твою же мать! — опомнившись выкрикнул номер четыре, уже спускаясь по лестнице, — В этой самой комнате. А теперь потрудитесь объяснить мне. Что вы делаете! — Пытаюсь проверить комнаты, и тех кто в них поселился. А ваш дружок сопротивляется, — укоризненно указал на Жана пальцем мужчина, обходя его стороной, приближаясь к Веснински. — Выбирайте выражения! — Теодор встал по левую руку от друга, выплевывая слова, как яд, — Дружок? Кто вам вообще дал права так разговаривать и выкидывать такое? — повторив движение, он указал на Моро, что поджал ноги под себя, недовольно поглядывая на всех. — Кто-нибудь еще есть в комнате? — мужчина сделал уверенный шаг в сторону парней, словно угрожая в это же мгновение кинуться в драку. — Нет! Нас трое, только трое, еще вопросы? — Натаниэль уже начинал вскипать, теряя какое-либо самообладание, но пальцы с нежностью пробежавшиеся по его собственному запястью, остудили и заземлили, позволяя успокоиться. — Нет. Мне нужно сообщить об этой ситуации, — мужчина развернулся на пятках и на изумление парней, просто ушел. — Вот блядина! — номер четыре почти рванул за ним, однако Линсед настойчиво потянул его назад за воротник одежды, нависая и невозмутимо прошептал: — Не делай глупости. У нас есть проблемы поважнее, — взор ясных глаз проскользил по Жану. — Знаю, черт тебя дери, — выругался парень, отталкивая чужую руку от своей шеи. — Вообще-то, очень надеюсь, что этого не случится, — усмехнулся Теодор, обходя и усаживаясь рядом с номером три. — Нет, — резко выплюнул парень, отползая к стене, неуверенно передвигая ногами, словно каждое новое движение приносило еще больше боли. — Нет, так нет, — Теодор в тот же миг подскочил, отходя, это было для него, не для Натаниэля, он полностью осознавал это. — Ты хочешь, чтобы мы ушли? — переспросил Веснински, вглядываясь в бледное лицо. — Нет, — повторил Моро в пустоту, обхватывая дрожащие плечи руками, сознание блуждало на тонком льду, угрожая сорваться в глубину отчаяния. — Ты не хочешь, чтобы я уходил? Я не трону тебя, — разъяснил Натаниэль, отмахивая другой рукой Теодору, чтобы тот вернулся в комнату, оставив их одних, — Я не буду трогать тебя пока ты мне не разрешишь. Хорошо? — Линсед послушно ушел, не задавая вопросов, не протестуя, как он это делает всегда. — Со мной все нормально, — прошептал Жан, точно убеждая самого себя, — Все нормально. — Жан, могу я прикоснуться к тебе? — Да, — внутри все отзывалось болью, — Да, ты можешь, — пальцы уверенно про скользили по коже головы, путаясь в угольных прядях. — Я здесь. Тебя больше никто не тронет, — бережно прошептал Натаниэль, придвигаясь ближе, — Никто не посмеет к тебе прикоснуться, — руки опустились на затылок, почти что невесомо поглаживая белоснежную кожу. — Я не нуждаюсь в твоих подачках, — ворчливо прощебетал Моро, отодвигая руки Натаниэля. — О чем ты говоришь? — Мне не нужна твоя помощь, — пояснил Жан, прижавшись головой к стене, он казался брошенным на растерзание животным, что отзывался лишь на боль, ведь она привычнее. — Ты злишься, — утвердил Натаниэль, разбито прижимаясь к плечу друга. — Конечно я зол! Меня бесит, что никто не прислушивается ко мне, — изнуренно бросил Жан, ощущая лишь тяжелую ношу, ту что сдавливает все внутри, — Если сказал, что все будет, как всегда, а это игнорируют, какого будет тебе?! — Прости меня, — искренне произнес Веснински, пальцы неуверенно переплелись, он в жизни бы не смог сейчас посмотреть Моро в глаза, — Извини меня за то, что хочу сбежать, хочу спасти тех кого люблю. Прости, если вообще когда-то сможешь, зато что желаю для нас свободы. — Ты безмозглый обалдуй, — язвительно выплюнул парень, — Думаешь попросишь у меня прощения и все будет хорошо? — Нет, не думаю. — Да, ты вообще никогда не думаешь, Натаниэль! — Тут то ты прав, — задорный смех пробежался по лестнице, разбивая утомительную слабость и потерянность. — Я буду называть тебя рыжим идиотом, если ты все еще надеешься покинуть Гнездо. — Мне нечего сказать в противовес. Новое прозвище начинает работать с этой минуты? — Рыжий идиот. — Для тебя кто угодно, главное верю, что найдется способ покинуть эту тюрьму, — лазурный взор глаз устремился, прожигая неумолимой яростью и готовностью, — И не сомневайся, я сделаю это! Любой ценой, которую придется заплатить. — Натаниэль, ты отдельный вид самоубийц. — Скажи мне то, чего я не знаю о себе, — Веснински с трудом поднялся на ноги, усталость основательно клонила в сон, — Давай вернемся в комнату, меня не радует перспектива сидеть на холодном полу.