One step closer

Открываю дверь и бросаю ключи на полку, пока, уперевшись пяткой в носок, снимаю кроссовок, а потом ещё один. — Я дома! И только собираюсь сделать шаг вперёд, как передо мной оказывается Джаспер. Любимые губы находят мои в нежном поцелуе, пока его руки забирают из моих папку с работами. Он улыбается, глядя на меня, и я не могу удержать улыбку в ответ. Всегда так радостно видеть его после долгого дня. — Как просмотр? — спрашивает он, не отрываясь от моих губ. — Немного утомительно, миссис Синклэр опять была недовольна и снизила баллы, но теперь я здесь, с тобой, и это все, что мне нужно, — отвечаю и целую его снова, приподнимаясь на носочки. Он отводит меня от двери и проводит в гостиную, где мои картинные полотна уже развешаны на стенах, расставлены на полу и разложены на подоконниках. За год совместной жизни и учёбе на факультете дизайна я превратила нашу с Джаспером квартиру в личную мастерскую. Но он не возражал. Радовался всем моим успехам и возмущался вместе со мной занижению оценок со стороны некоторых преподавателей. Очень часто я рисовала самого Джаспера, но те картины видел только он. В буйстве красок на полотнах я передавала всепоглощающую любовь к нему. И душу открывала только ему одному. Вспоминая, как я отрицала симпатию к нему во время наших с Беллой разговоров, я улыбалась. Тогда я говорила, что у меня чисто художественный интерес, а потом, сидя на подоконнике, вспоминала черты его лица, волосы, взгляд. А теперь, спустя три года, я могла открывать целую выставку с его портретами. Жить вместе было странно. Да, в первый год моей бессмертной жизни мы пару недель провели в домике в лесу, а потом месяц на острове близь Испании, но в остальное время, пока я не закончила школу, я проводила много времени с Беллой и остальными Калленами. А здесь мы были совершенно одни. Ну, за исключением остальных студентов институтов, в которые мы поступили с Джаспером. Мой выбор пал на Сиэтл. Хотелось быть недалеко от Форкса, чтобы почаще приезжать обратно, чтобы видеться с Беллой и Кейт. А Джаспер подал документы в тот же вуз, но на другое направление. Поселиться мы решили на Площади пионеров, в одном из старинных домов из красного кирпича. Джаспер выкупил две квартиры на верхнем этаже, которые мы в последствие объединили в одну. Сначала он хотел купить целый этаж, но я побоялась, что это вызовет много вопросов. Как и его прошлая квартира в самом центре города. Выныриваю из своих воспоминаний, когда Джаспер берет меня за руку и ведет в спальню. И там я всецело отдаюсь всей палитре нежных чувств, которые росли с каждым проведённым днём вместе с любимым. В тишине и уюте нашего дома, я осознавала, как дорог был мне Джаспер. Здесь, в этом маленьком мире, мы могли быть искренними и уязвимыми, и это делало нашу связь еще сильнее. Надёжнее. Мы находимся в гармонии сами с собой и с окружающим миром, окутанные любовью и взаимным уважением. Вместе мы создаем нашу собственную реальность, где только наше счастье имеет значение. И именно так, уютно устроившись в объятиях друг друга, мы проводим этот вечер, погружаясь в нашу любовь и наслаждаясь каждым мгновением. События прошлого года казались сном. Армии новорождённых вампиров стёрлись из памяти, оборотни не предъявляли никаких претензий, а итальянцы не напоминали о себе. Всё было прекрасно, а жизнь была поистине идеальной. До одного телефонного звонка. Поднимаюсь на локтях и тянусь к телефону, лежащему на прикроватной тумбочке. — Кто там? — Джаспер оставляет лёгкий поцелуй на моём плече и кладёт на него подбородок, заглядывая в экран, который я ему показала, — Белла? На часах было пять утра, на Аляске, значит, час ночи. Мы созванивались с подругой практически каждый день, но ночных звонков не было никогда — Белла упорно училась, и я не хотела отрывать у неё чудесное время сна. Так что, волнение, поднявшееся в моей душе, не было беспочвенным. Не успела я и слова сказать, как по ту сторону послышался дрожащий голос подруги: — Мария, мне нужна твоя помощь.

***

В Форкс мы прилетели в тот же день. Белла толком ничего не смогла объяснить, её волнение я легко считывал даже через телефонный разговор, в котором она сказала Марие, что они с Эдвардом сейчас вместе с остальной моей семьёй. Безусловно, меня это напрягало, но если я считал, что раз с нами не связались Карлайл или Элис, то ситуация не смертельная. А вот Мария места себе не находила. Она чуть ли не врезалась в углы нашей квартиры, пока собирала чемодан. Я пытался её успокоить, но чем ближе мы подъезжали к дому, где я провёл последние шестьдесят лет, тем сильнее Мария сопротивлялась моему воздействию. У дверей дома её нервозность передалась и мне. Слух сразу уловил сердцебиение, значит, Белла и правда уже вернулась в Форкс. Но почему сейчас, ведь буквально через месяц учёба заканчивалась. Ещё странным было то, что в доме стихли разговоры. Дверь открыл Карлайл. И то, как он выглядел, пошатнуло мою уверенность в том, что ситуация, о которой я пока не знал, решаема. Даже при новостях о кочевниках и армии новорождённых мой названный отец не выглядел так мрачно. Мы быстро поднялись на второй этаж, где меня сразу обдало чужими беспокойством, страхом и паникой. Братья, сёстры и Эсме расположились рядом с диваном, на котором лежала накрытая тёплым пледом Белла. Это было ещё одной странностью, бросающейся в глаза — пусть Форксу и далеко до Техасской жары, нужды в тёплой одежде в июне у жителей обычно не возникало. Мысль о том, что девушка просто больна, я отмёл в сторону — не было заболевания, которое не победил бы вампирский яд. На Эдварде, сидящим на полу рядом с диваном, лица не было. Он поднял на меня свой взгляд, полный боли, и я опешил. — Ты приехала, — тихий голосок Беллы нарушил тишину. — Что происходит? — Мария была словно натянутая струна. Свон не ответила. Сделав глубокий вдох, она зажмурилась и откинула одеяло. В тот момент я испытал шок. И не мог понять, принадлежит ли это чувство целиком и полностью моей любимой, ноги которой подкосились, и она едва не упала, но устояла, сжав мою руку, либо всё же мне, ведь и у самого словно землю из под ног выбили. Я смотрел на живот Беллы, а в голове появлялась куча вопросов, смысл которых сводился к одному — как такое возможно? Неестественно огромный, такой, которого я прежде никогда не встречал у беременных женщин, живот был похож на надувной шар. И он никак не сочетался с телом девушки на диване. Руки и ноги тонкие, как спички, лёгкая припухлость ушла, и теперь вместо небольших слегка румяных щёк были острые скулы. А прежде небольшие круги под глазами, которые всегда были у Беллы, увеличились и потемнели. Свон была истощена, и догадка, промелькнувшая в моём сознании, поразила меня — она так выглядит из-за беременности. Следом за этой мыслью я ощутил новую волну боли и сожаления, исходящую от Эдварда. Вопрос о том, кто отец, даже не появлялся в моей голове — всё было очевидно.

***

У меня пропал дар речи. На негнущихся ногах я подошла к дивану и рухнула на колени рядом с ним. Взгляд метался от исхудавшего лица Беллы к её поистине пугающему животу, а меня начинало трясти. — Как такое возможно? — я не знала, кому конкретно задаю вопрос. — Мы никогда не слышали о таком, — заговорил Карлайл, но я к нему даже не обернулась, — Бессмертная женщина не способна зачать дитя, поэтому, я предполагал, что и мужчина становится бесплодным, стоит ему пройти через обращение. Но, как оказалось, Карлайл ошибался. Впрочем, как и я сама. Я не задумывалась о предохранении во время нашей с Джаспером близости. В кино и книгах, которые я читала и смотрела, у вампиров не было детей. Единственное, что меня беспокоило в последнем разговоре с подругой, когда она затронула тему секса, так это то, справится ли Белла с вампирским темпераментом. Я переживала о том, как бы не было случайных разрывов, а получила истощённую беременную подругу. — Какой срок? — кое-как выдавила из себя новый вопрос. — Примерно две недели, — пролепетала Белла. — Что? — я снова уставилась на живот, которому на вид было, как минимум, семь месяцев, — Ты, должно быть, шутишь. — Плод развивается гораздо быстрее человеческого, — в разговор вступила Элис, — Но я его не вижу. — Его нельзя увидеть и с помощью приборов. Ультразвук не проходит. Я начинала паниковать. Вскочив на ноги, я подошла к Элис. — Надо поговорить. Мы вышли на улицу. Я знала, что остальные Каллены могут услышать разговор — главное, что не слышала Белла. — Ты не видишь ребёнка, а Беллу? Как ей помочь? У неё вообще есть шансы выжить? — я ходила взад-вперёд по подъездной дорожке. — Я всё ещё вижу её бессмертной, — ясновидящая подошла ко мне и положила ладони на мои плечи, вынуждая остановиться, — Но теперь эти видения расплывчаты. Белла надеется на то, что Карлайл успеет обратить её так же, как и Эдварда, Эсме и Роуз, но я боюсь, что она может не дожить до этого момента. Мёртвое сердце в моей груди разбилось, и его осколки мешали мне вдохнуть. У меня началась паника.

***

Следующие две недели я была на нервах. Уговаривать Беллу сделать аборт было бессмысленно — я знала подругу, как свои пять пальцев, и понимала, что человек, который всю свою жизнь стремился помогать и поддерживать близких, даже не подумает о том, чтобы уничтожить своего ребёнка. Пусть этот ребёнок и высасывает из её тела все жизненные силы. С каждым днём Белла всё больше угасала. Мне было страшно даже подумать о том, что она не выдержит. Но тем не менее, я не могла позволить себе ярко демонстрировать свой страх, находясь рядом с ней. Беременным нельзя нервничать, а уж Белле тем более. Эдвард сначала пытался уговорить меня как-то повлиять на подругу, но стоило ему увидеть в моих мыслях, что переубеждать её бессмысленно, смирился. Он старался держаться, но я видела, как ему тяжело. Джаспер был для нас обоих как обезболивающее в этот непростой период. Белла почти не вставала. Вместе с Роуз мы помогали ей одеваться, ходить в туалет и мыться. Хотя она порывалась делать всё самостоятельно. Эсме готовила разнообразные блюда для моей подруги, но еда не усваивалась — Свон продолжала стремительно терять вес. А Карлайл ежедневно проводил обследования, продолжал попытки сделать УЗИ, вводил Белле витаминные комплексы и лекарства внутривенно. Но без подходящего питания Белла всё равно слабела. Ногти ломались, дёсны приподнялись, а волосы стали тусклыми и безжизненными. Не зная, как помочь, и не в силах и дальше видеть кислые мины на лицах своей семьи, Эмметт предложил попробовать накормить Беллу кровью. И, к удивлению, это помогло. Белла даже смогла позвонить Чарли и сказать, что решила поехать с однокурсниками в путешествие, поэтому в июле её ждать не стоит. К концу второй недели нашего с Джаспером пребывания в Форксе ребёнок сломал Белле ребро, когда толкнулся. Карлайл принял решение проводить кесарево. Я хотела побыть рядом с Беллой, но боялась, что её кровь в самый ответственный момент сведёт меня с ума, и я причиню новоиспечённой матери вред. В импровизированной операционной находились только Эдвард и его отец. Розали тоже не рискнула испытывать судьбу и жажду, хотя, как и я, хотела поддержать Беллу. Усидеть на месте было невозможно. Я ходила из стороны в сторону по всему дому, выходила на улицу и почти сразу же возвращалась обратно. Джаспер успокаивал меня, говорил, что всё пройдёт хорошо, и я очень сильно хотела верить в это. Но не смогла расслабиться даже когда буквально через полчаса, как Белле ввели морфий, раздался крик младенца. Розали почти сразу забрала родившуюся девочку и отправилась её купать, а я приблизилась к закрытым дверям кабинета Карлайла и прислушивалась к меняющемуся сердцебиению Беллы. Я не знала, что должно происходить с человеком, пока происходит обращение. Сама помнила только боль и предполагала, что раз Белла испытывает то же самое, то, как минимум, она не должна оставаться неподвижной. — Это из-за морфия, — Эдвард ответил на мой мысленный вопрос, — Его действие пока не прошло. Я осмелилась войти внутрь. И замерла в дверном проёме, когда увидела её. Бледная, неподвижная, худая, как скелет. И в окровавленной ночной сорочке. Белла была похожа на труп. Только стук её сердца сохранял мой рассудок. К концу второго дня её сердце забилось в бешеном ритме. Каллены решили, что это знак, и Элис вместе с Розали принялись приводить мою всё ещё лежачую подругу в божеский вид. Я в этом участия не принимала. У меня по-прежнему были мысли о схожести Свон с трупом, и то, чем занимались две вампирши, напоминало мне то, как покойников наряжают и гримируют перед похоронами. Было жутко. Стоя у окна, я смотрела на выходящее из-за горизонта июльское солнце. В огромном доме Калленов осталось только одно сердцебиение.