Дисклеймер:
Произведение не носит исторический или документальный характер. Все события и герои вымышлены. Славянская культура и обычаи выступают лишь прообразом, от которого отталкиваются, однако произведение не претендует на историческую достоверность.
----------------------------------------------------
Хельга вышла из портала возле терема. Прошка рыжим колобком скатился с крыльца и повис на подоле сарафана.
— Хозяюшка, князь тебя у себя оставил? Счастье-то какое, а я уж в печали всё утро сидел, — запричитал он.
— Оставил, — согласно кивнула Хельга, поднимая домового на руки. — Но дедушка велел сидеть в подвале. Ты что, колокол не слышал?
— Слышал. Так князь же в городе — сейчас всё уладит, — пожал плечами домовой.
— Но дедушка велел сидеть в подвале, — повторила Хельга. — Идём, заодно посмотрим, что у нас с продуктами. Мы же с тобой ночью почти всё потратили, пока на неделю еду готовили.
— Ну разве что продукты проверить, — хмыкнул домовой.
Хельга с домовым на руках прошла к погребу и спустилась в него. Погреб был глубокий, не меньше трёх саженей, разделённый на две части. На леднике хранились мясо и рыба, а в другой части погреба лежали овощи, соления, мёд. Хельга зажгла магический огонёк и прошлась, осматривая полки.
«Да, вчера мы изрядно всего потратили. Но зато теперь при случае вполне можно организовать пир средних размеров».
— Проша, а долго прорыв закрывать? Я хоть у разлома и жила, но он всегда запечатанный был. Тётушка только нечисть от него отгоняла.
— Если с князем, то за часа четыре уложатся. У нас разлом не такой большой, как в стольном граде. Только странно, что печать разрушилась. Наши, что ли, недоглядели и скопления нечисти пропустили?.. Вот ужо воевода стражникам хвосты накрутит. Князь сразу на прорыв ушёл?
— Там с дедушкой ещё волхв Светлояр и князь Кожемякин, — сообщила Хельга домовому. — А втроём они быстрее закроют?
— Что? — Домовой изумлённо посмотрел на девочку. — А с какой стати мы тогда тут сидим? Да они без дружины всё закроют. Для них это как для тебя пирожки испечь. Выходим. Там сейчас выброс будет, глядишь, и тебе пригодится…
— Чем мне этот выброс пригодиться может? — моментально заинтересовалась девочка.
— Перед закрытием из разлома выброс магической энергии будет; все местные маги только этого и ждут. Когда ещё такая возможность запасы пополнить будет? — пояснил Прошка.
— А почему тогда в подвалах все сидят? — не поняла Хельга.
— Так не все сидят. Магам хорошо, это для простого люда да детей очень тяжело, — ответил домовой. — Потому и прячутся. Только ты же, хозяюшка, тоже маг…
— Я не маг, Проша, — не дала закончить домовому Хельга. — Дедушка велел сидеть в погребе, и раньше, чем прозвонит колокол, я не выйду.
— Ну сидеть, так сидеть — всё равно уже почти закончили, — пожал плечами домовой. — Не чувствуешь, как магия давит?
Хельга прислушалась к себе.
«Нет, ничего такого не чувствую. Чешется нос, урчит в животе: с утра ничего не ела, — вряд ли тут магия замешана».
Хельга собрала несколько красных искорок и зажгла в руке огонёк. Он светился так же, как и вчера, и неделю, и месяц назад. Этот выброс магии никак на девочке не отразился.
«Хорошо, что не вышла, — облегчённо вздохнула Хельга. — Значит, я не маг, и мне бы, как и другим детям, стало бы плохо. — Девочка вспомнила, как тошнило и крутило её в комнате дедушки, когда они с Прошкой хотели помочь ему стабилизировать магию. — Ну уж нет! В погребе — значит в погребе».
Не прошло и получаса, как Хельга с домовым услышали глухой звук.
— О! А вот и колокол. Пойдём гостей встречать, — произнёс Прохор и направился к лестнице, ведущей из погреба.
— Каких гостей? — не поняла Хельга.
— Да тех же самых — Светлояра и Злата, — недовольно пробурчал домовой. — Они ж почти год не общались: вроде как в ссоре были наш князь и волхв. Ну а раз помирились — быть застолью. Сожрут ведь всё…
— Так это ж хорошо, Прош. У нас тут смотри, сколько всего. А люди городу нашему помогли — надо их отблагодарить. Давай домой быстрей и скатерть новую достань: гости у нас важные, — распорядилась девочка и вперёд домового бросилась на выход.
Хельга забежала на кухню, достала расписную деревянную и глиняную посуду. Домовой расстилал скатерть, на которой появился в большом блюде запечённый осётр, начинённый гречневой кашей с грибами; к нему разместились две латки с тушёной брюквой; на отдельном блюде Хельга выложила небольшие булочки с тмином. Тонко нарезала окорок, солёный сыр, балык. Немного подумав, достала блюдо с кислыми маринованными сливами и добавила латку тушёного с овощами мяса. Между ними поставила небольшие чаши с хреном и горчицей. Но и этого показалось мало — на столе появилось блюдо с квашеной капустой, солёными огурцами и ладья с икрой. Оглядев все продукты, Хельга достала каравай и нарезала его на несколько ломтей.
— Хозяюшка! Остановись! Их же трое, а тут вся городская дружина не только пообедает, но и на ужин останется, — взмолился домовой.
— Проша, мы же не просто дедушку с друзьями кормим, а обед на трёх князей устраиваем — негоже скупость свою показать, — покачала головой Хельга. — Мы же там бочонок мёда брали? Тащи: сейчас он как раз в дело.
— Весь бочонок? Да там три ведра! Куда это годится, хозяюшка? — взвыл домовой.
— Мёд не чай — выпьют, — усмехнулась Хельга. — Видел бы ты, какие пиры закатывал хозяин дома, в котором я в скиту жила. Там одних перемен блюд шесть раз было, а это мы ещё скромно стол накрыли.
Домовой вздохнул.
«Всё ведь сожрут… Особенно Кожемякин: что не съест — передохнёт немного, доест и допьёт. Первый раз, что ли?»
А Хельга выбежала на крыльцо. Возле ворот медленно разгорался портал. Девочка сделала торжественное лицо, ожидая героев, избавивших город от напасти.
Первым из портала выпрыгнул огромный князь Кожемякин, а вслед за ним вылетел уже знакомый Хельге тяжёлый посох с камнем, посох князя Светлояра. Вылетел и ровно приземлился Злату на затылок. Вслед за посохом злой, словно разбуженный зимой медведь, вышел из портала и сам Светлояр.
— А ну! Стой, морда басурманская! — гневался он, потрясая, словно знаменем, оторванным от ферязи рукавом. — Ты снова свой участок бросил и за нечистью гонялся?! Не видел, как на целителей целая стая бросилась?! Да их бы всех покосило, если бы не Гостомысл!
— Я должен был сегодня победить его. Да и что за стая? Там и дюжины не было — тебе вообще стыдно должно быть о таком вспоминать, Светлый. — Кожемякин почесал затылок, на котором наливалась шишка. — И вообще, чего дерёшься? Ты же великий волхв и светлый маг — должен людям добро нести, а ты палками кидаешься!
Из портала вышел Гостомысл, оглядел замершую от удивления на крыльце Хельгу и перевёл взгляд на друзей.
— Я тебе сейчас принесу добра! — ещё больше вспылил Светлояр. — Мне рукав от ферязи оторвали, от новой! Надел сегодня первый раз, а из-за тебя, криворукого, видимо, и последний. Я за неё пять гривен отдал!
Светлояр взмахнул рукой, и в ней оказался посох, который снова приложился к широкой спине Злата.
— Тёмный, ну хоть ты его успокой, он же меня убьёт из-за своего рукава! — взмолился Кожемякин.
— Да я вообще с вами не знаком. — Гостомысл отвернулся в сторону. — Что вы тут делаете в моём огороде, уважаемые?
— Тёмный, ты сейчас лишишься не только стихийного мага, но и главы хранителей! — Злат попытался спрятаться за князем Белозёровым. Гостомысл спокойно подтянул Кожемякина за шиворот и поставил перед Светлояром.
— Бей, я его подержу, — невозмутимо произнёс дедушка Хельги.
— Гостомысл! Не ожидал от тебя такого! — задохнулся от возмущения Злат.
— О, Светлояр, гляди, он вспомнил, как меня зовут, — ехидно произнёс Гостомысл. — Так, глядишь, и тактику зачистки прорыва вспомнит. А то носится по разлому как дурной жеребёнок: одно не закроет, к другому бежит.
— Ладно! Победили… — Кожемякин поднял руки. — Всё равно Тёмный снова меня обскакал. И с рукавом твоим придумаем что-нибудь. Не серчай, сват.
— А что ты тут придумаешь?.. — Светлояр огорчённо посмотрел на рукав.
— Ты зимой его вместо шарфа на шею намотать можешь: вон длинный какой, а если оторвём второй, будет у тебя жилет… Ой! — это посох Светлояра снова опустился на спину Злата.
— Прости его, Светлояр, а то ещё люди увидят, как ты главу хранителей у меня по огороду гоняешь, сплетен не оберёмся, — вздохнул Гостомысл.
— Вот Тёмный дело говорит, — моментально повеселел Злат. — Ну ладно, чего ты, весело же было!
— Тебе бы только весело… Тьфу! — выругался в сердцах Светлояр.
— А тебе бы лишь с важным лицом сидеть, — не остался в долгу Кожемякин. — Тёмный, а что это у тебя за куча?
— Это моя поляна, правда, теперь более компактная.
Все задумчиво оглядели кучу сорняков, устроенную Хельгой и Прошкой.
— Огород, что ли, пахать надумал? — поинтересовался Светлояр. — И то дело, а то вечно один бурьян у тебя летом.
— Этим я не распоряжаюсь: у меня хозяйка есть, — пожал плечами Гостомысл. — Может, будет огород; а может, пруд; а может, лес. Я уже ничему не удивляюсь.
— Да ты женился, что ли? — ахнул Кожемякин.
Князь Гостомысл закашлялся.
— С ума сошёл? Вон на крыльце, — Гостомысл указал на крыльцо, где стояла девочка, — хозяйка моя стоит и на ваши игрища смотрит. Ей в диковинку вас таких наблюдать.
— О! Козявка, — улыбнулся Кожемякин, — дедушку ждёшь?
— Я не козявка, — нахмурилась Хельга.
«Ну что за беспамятный дедушка».
— Я Хельга Белозёрова!
— И что же у нас на крыльце делает Хельга Белозёрова, — приняв серьёзный вид, поинтересовался Злат.
— Да за стол хотела вас позвать, — растерялась девочка. — Думала, вы как герои придёте.
— Да, с героями неудобно вышло… Кукла, у нас там есть чем перекусить? — спросил Гостомысл.
— И выпить. Желательно чего-нибудь получше чая из кипрея, — моментально перестав быть серьёзным, поинтересовался Кожемякин.
Хельга тут же встрепенулась. Уважительно раскланялась и с серьёзным лицом произнесла:
— Проходите, гости дорогие, хлебом-солью угоститесь. За дела ваши ратные, за мир в нашем городе.
— Тёмный, тебя так каждый день встречают? — тихо поинтересовался Злат у Гостомысла.
— Нет, это первый раз. Но я и разломы давненько не зачищал. Ладно, проходи, так и будем у крыльца топтаться?
Мужчины вошли в дом и прошли в обеденную комнату. Тут замер даже князь Кожемякин.
— Слушай, Тёмный, если после каждой зачистки тебя так будут встречать, я лично поломаю все печати по округе. Я — ломаю, а ты — закрываешь, ужинаем у тебя, — Кожемякин довольно посмотрел на Гостомысла, мол, как тебе идея?
— Девонька, — Светлояр наклонился к Хельге. — Это что, ты приготовила?
— Я, князь Светлояр, — кивнула Хельга. — Да вы не переживайте: я хорошо готовлю.
— А когда ты успела? — снова поинтересовался волхв.
— Так вчера ночью. — Хельга пожала плечами. — Я же думала, меня батюшка заберёт, и как тогда дедушка один будет? Вот мы с Прошей и встали перед зорькой, дабы сготовить побольше.
— Ты, Светлый, ребёнка не пугай, и за стол пошли, старалась девонька. — Кожемякин направился к столу. — Да-а, обед у нас точно получше, чем чай из кипрея, будет. Ну что ж, перекусим.
Мужчины двинулись к столу, но Светлояр почувствовал, что его кто-то тянет за второй, ещё целый рукав.
— Что такое?
Обернувшись, волхв увидел Хельгу.
— Вы бы сняли ферязь, великий князь, а я, может, и починю её. Нехорошо такую вещь красивую бросать, — тихонько произнесла Хельга.
Светлояр задумался.
«Хуже уже не будет — пусть ребёнок побалуется».
Он снял ферязь и отдал её девочке, а сверху положил рукав. Из-за размера ферязи Хельгу было совсем не видно, и со стороны казалось, что одежда самостоятельно уползает от хозяина по лестнице.
— Подарил, что ли? — поинтересовался Кожемякин.
— Нет. Сказала: ушьёт, — с сомнением в голосе ответил Светлояр.
— Раз взяла, значит, сделает, — укладывая себе на тарелку большой кусок рыбы, ответил Гостомысл. — Хеля лишнего не пообещает.
— Но она ведь совсем маленькая, у меня сапог и тот больше будет. — Кожемякин посмотрел на Гостомысла и налил большую кружку стоялого мёда. — Откуда таланты такие?
— Тётка её воспитывала, — неохотно ответил Гостомысл. — И домовые.
— Как домовые? — не понял Светлояр. — Это которые в доме живут?
— А ты каких-то других знаешь? — не удержался от ехидства Гостомысл. — Мне её домовой вручил; она с ним пришла вот такая, — сказал князь и показал руками примерный рост девочки на тот момент, — точно кукла.
— Не понял, а когда она выросла? — удивился Злат.
— Так прямо на глазах и выросла: снял с неё домовой кольцо, и вот она такой, какой ты её только что видел, и стала. Вместе с корзиной, платком и сарафаном, — ответил Гостомысл.
— Сарафан, платок, корзина — это понятно, — задумчиво произнёс Светлояр. — А вот про артефакт, который может живого человека уменьшить, первый раз слышу. Сколько ни пытались зачаровать такой, ни у кого не вышло. Родовой, что ли, от первомагов?
— Всё, что я знаю, — на вид это простое серое колечко. Я его и видел-то мельком, пока от визита внучки в себя приходил, — произнёс Гостомысл.
— Так это ж какие возможности! К любой вражине соглядатая зашлёшь, и никто не увидит, — восхитился Кожемякин. — Ты, Тёмный, ищи её родню, а мы за ценой не постоим.
— Если бы такой артефакт продавался, я бы давно в курсе был, — покачал головой Гостомысл. — А тут я даже о существовании его не знал. Но родню найти надо, подарки отослать.
— И приданое получить, — не удержался Кожемякин.
— У жены Драгомировой приданым целый род пришёл, ты хоть представляешь, что будет, когда семьи узнают? Лучше сначала потихоньку разузнаем, что и как, а уж потом думать будем, что делать, — осадил друга Светлояр.
— А что тут сложного? Поднимет Тёмный письма от родов, печатями заверенные, посмотрит чья, — спокойно ответил Злат. — Невелико расследование.
— Это если у него такое письмо есть, — не согласился Светлояр. — А если нет?
— Знаете, что? — задумчиво произнёс Гостомысл. — Я просмотрю печати, а вы узнайте, сколько женщин по имени Ненила училось в старшем училище. Светлояр, ты же у целителей преподаёшь иногда?
— Преподаю, — кивнул волхв. — Специально зайду, гляну летописи.
— А ты, Злат, Драгомира своего спроси, он по всем землям катается, народ видит и знает. Не так много у нас родов, в которых есть сильные женщины-маги — о них знать должны, — обратился Гостомысл к князю Кожемякину.
— И насколько сильная? — поинтересовался Злат.
— Пронька, а ну, тащи сюда корзинку Хельги, — распорядился Гостомысл.
Домовой удивился, однако корзину принёс. По дороге, правда, недовольно бубнил о пьяных князьях, что не дают бедному домовому покоя, но его стенания были полностью проигнорированы. Гостомысл поставил корзину на стол, отодвинув осётра, и обратился к друзьям:
— Вот, посмотрите, это та самая Ненила зачаровывала. Уровень определить сможете?
Злат посмотрел на Светлояра; тот чуть шевельнул рукой, призывая стоящий у стены посох. Волшебный предмет моментально переместился в руку, и волхв провёл им над корзиной. Светлояр удивился, отложил посох, взял корзину и, отойдя от стола, создал рунический круг. Начертав нужные символы, волхв поставил корзину в центр и начал считывать заклинания.
— Знаешь, Гостомысл, если эта женщина и правда существует, то она должна быть известна не меньше нас, — утерев со лба пот, произнёс Светлояр. — Хочу посмотреть, что за умница. Только вот последние лет пятнадцать не было у нас в училище никого подобного.
— Ты бы, Светлый, загадками не говорил. Расскажи обстоятельно, что ты в этой корзинке разнюхал, — не удержался Злат.
— Ну вот возьми корзину и сам понюхай. Ты ж у нас глава хранителей, это ты нам должен всё рассказывать, а не у целителя спрашивать, — моментально завёлся Светлояр.
— И всё же. — Кожемякин серьёзно взглянул на волхва.
— На этой корзинке заклинаний не меньше десятка: изменение размера, пространственная магия, определение владельца, уменьшение веса и ещё других по мелочи. И сразу её не зачаруешь: каждое заклинание не меньше месяца стабилизироваться должно, чтобы другие не задеть, — вздохнув пояснил Светлояр. — И ты такую не сделаешь: силы хватит, терпения — нет. А теперь давай подумаем, сколько женщин способно создать пространственную магию?
За столом воцарилась тишина. Мужчины усиленно перебирали в голове всех знакомых женщин, кто был способен на подобную магию.
— Я знаю пятерых, — наконец произнёс Кожемякин. — Но это колдуньи известные, да и лет им давно за полтинник. Только имени Ненила нет ни у одной из них.
— Я знаю двенадцать, — поразмыслив, ответил Гостомысл. — И тоже имена другие.
— Ну вот их и начни проверять. Магию запомнишь и ищи подобную, — ответил Светлояр. — А теперь давайте отведаем, что нам девонька приготовила.
***
Разговор перетёк в другое русло. Кожемякин рассказывал о своём походе на границы Поднебесной.
— И вот представьте: я у них мужиков сначала от девок отличить не мог. Потом только разобрался, что, коли коса ниже пояса, — мужик. Положено у них так. Чем длиннее волосы, тем знатнее. А девки незамужние у них с распущенными ходят, как и наши. А как замуж выйдут, так в пучки заделывают и шпильками украшают. Я их Умиле привёз пару штук. Она, чудна́я, решила, что это кинжалы парные.
— А ты что ещё от поляницы ожидал? — резонно поинтересовался Гостомысл. — Хорошо, что на тебе не опробовала.
— А чего ей на мне пробовать-то? Она меня любит и бережёт, — расплылся в улыбке Злат. — Вам не понять.
— Да уж… Вот мне точно не понять, — согласился Гостомысл. — Я такой ерундой, как ты в молодости, не занимался. И ладно бы ты сам ерундой страдал, так ещё ж и нас всех за собой таскал. Я как вспомню, когда глава рода поляниц нас по скиту гоняла, до сих пор стыдно.
— А чего стыдно? — насупился Злат. — Я по-честному свататься хотел, а она сразу заклинаниями кидаться начала. А вы, между прочим, убежали и меня одного оставили.
— Так нам дева из поляниц не нужна была, а в овраге по крапиве бегать как ты — нет уж, — расхохотался, вспоминая былое, Светлояр.
— Да ладно… Кто старое помянет, тому глаз вон! — миролюбиво произнёс Кожемякин. — Ты лучше, Светлый, посмотри, что в магических сферах записано, может, вместе и покумекаем. Когда ещё так соберёмся?
— На пьяную голову? Да мы сейчас тут такого напридумываем, — отмахнулся Светлояр, но сферы достал.
Мужчины ещё раз просмотрели запись, присланную из Валахии, а потом — ту, которую сделали на провалах.
— Ерунда какая-то… — наконец произнёс Светлояр. — Это совершенно разные печати, причём даже не печати, а их фрагменты.
— Тебе виднее: ты у нас по ним специалист, — согласился Кожемякин. — Только вот количество жертв в каждом куске одно и тоже.
— Верно, — согласился Гостомысл. — Светлояр, а для чего такой массив нужен? Если, конечно, это фрагменты одной печати.
— Да откуда ж я знаю, что может быть в голове у сумасшедшего? — развёл руками волхв. — Надо бы мне самому посмотреть, что за печать.
— Слушайте, а оставайтесь ночевать, утром и посмотрим, — предложил Гостомысл. — А сейчас посидим, прошлое вспомним, друзей наших.
— И то верно, — согласился Кожемякин.
— Уговорили, — вздохнул Светлояр. — Всё равно моя ферязь у твоей внучки в заложниках.
Мужчины снова наполнили кружки. Давно они так спокойно не сидели.
***
Наверху, в своей светлице, Хельга пыталась пришить рукав. Ткань была до того тонкая, что приходилось соединять каждую нитку. Девочка никогда так много не колдовала; искорки садились на нитки, восстанавливая их целостность.
— Ты бы отдохнула, хозяюшка, — участливо произнёс домовой. — Обойдётся князь Светлояр и без ферязи, а то ходит как девка на выданье.
— Да ещё немного, Проша. — Хельга устало потёрла глаза. — С нитками закончу, а поверх шва вышивку положу, чтобы видно не было. Иголку зачарую и отдыхать лягу, только ты меня разбуди, как игла закончит, а то будет дедушка Светлояр с разными рукавами ходить.
— Разбужу, — согласился Прошка. — Эти всё равно раньше, чем за полночь, не разойдутся. Ну вот, опять зовут.
Хельга посмотрела на место, где только что исчез домовой, и снова принялась за работу.
