Ужас в Хейле! Утреннее нападение унесло жизни 19 ведьм и волшебников! Более 180 других жертв резни в День святого Валентина!
Гарри не успел прочитать всю статью, так как Эйб выхватил газету у него из рук и на какое-то время исчез наверху. Но в пабе и так говорили о бойне в Хейле. Из того, что Гарри успел выяснить до того, как убежал на кухню, спасаясь от разбушевавшегося Эйба, этим утром Пожиратели Смерти нагрянули в Хейл, довольно мирный маггловский городок где-то далеко на западе, в котором также располагалось довольно значительное поселение волшебников и штаб-квартира великой фабрики "Котлы Потажа". Половина отряда ворвалась на фабрику и убила всех, кого увидела, включая самого Потажа, двух из трех его взрослых детей и знаменитого изобретателя котлов Гаспарда Шинглтона. Остальные Пожиратели смерти пронеслись по деревне, уничтожая всех, кто попадался им на пути. Министерство прислало в ответ целый корпус авроров, но к моменту их прибытия все уже было кончено. Судя по всему, группа была собрана до начала бойни, но из-за ошибочных разведданных они решили, что целью был Хейз в районе Большого Лондона, а не Хейл. По шокированной реакции завсегдатаев "Кабаньей головы" Гарри догадался, что это было первое крупное наступление Волдеморта и его приспешников, которые до этого момента в основном действовали скрытно, оставаясь в тени волшебной политики. Хотя некоторые, как Квисби, казалось, совершенно не беспокоились о гибели почти двухсот магглов, они, тем не менее, были глубоко обеспокоены тем, что жертвами стали несколько уважаемых волшебников. Гарри полагал, что их смерть не совсем совпадает с предполагаемой программой Риддла по защите чистокровных. Резня напугала Гарри по совершенно другим причинам. Он смутно помнил экзаменационный вопрос на первом курсе о Гаспарде Шинглтоне, который изобрел самопомешивающийся котел в... 1983 году! И он знал, он точно знал, что Эйрис Потаж в свое время управлял "Котлами Потажа", но теперь, согласно газете, он считался погибшим... Гарри не был уверен, напал ли Волдеморт на Хейл в оригинальной временной линии, но вот в чем он точно не сомневался, так это если он и напал, то на этот раз все произошло по-другому. "Временная линия изменилась. Изменилась. Вот и все, — Гарри задумался. У него тряслись руки, а желудок превратился в огромную дыру, в которой все бурлило. — Это моя вина? Что я мог сделать, чтобы это произошло? Малейшее изменение, то, что я даже не заметил бы, могло запустить цепную реакцию, которая привела к подобному исходу…" Ответов не было, только ужасное, грызущее, мучительное беспокойство. Учитывая свое эмоциональное состояние, Гарри счел нужным проявить еще большую осторожность, чтобы избежать разъяренного Аберфорта. Когда он услышал, как Эйб все-таки спустился с верхнего этажа, то спрятался в тень и стоял так до тех пор, пока тот не промчался мимо него в сторону кухни. Как только Аберфорт скрылся из виду, Гарри быстро взлетел по лестнице и устроился в пятой комнате, которую он теперь называл "Желтой комнатой" за новое постельное белье. И хотя больше всего ему нравилась третья, "Зеленая комната", из которой открывался довольно красивый вид на деревенские улицы внизу, за последние несколько недель "Желтая комната" стала его любимым местом. Гарри закрыл дверь и обратил свое внимание на новый элемент комнаты, из-за которого он постоянно возвращался сюда. Это было большое зеркало в бронзовой промасленной раме. Подойдя к зеркалу, он прошептал: — Ариана? Ариана, ты меня слышишь? Если можешь, подойди, пожалуйста, в "Желтую комнату". Он улыбнулся настолько, насколько позволяло его нынешнее беспокойство, когда Ариана, вопросительно взглянув на него, невозмутимо вошла в пространство зеркала и села на отражение той же кровати, возле которой стоял Гарри. Было как никогда странно видеть нарисованного человека в отраженной реальности комнаты, но у него на уме были более важные вещи. — Ты знаешь, что происходит? Почему Эйб так расстроен? Там были... Пожиратели Смерти убили кучу людей, но Аберфорт, кажется, воспринял это слишком тяжело. Ариана грустно кивнула и повернулась к столу, который отражался в зеркале. Гарри позаботился о том, чтобы на настоящем столе для нее всегда лежали перья и пергамент. Через мгновение Ариана подхватила пергамент, что-то на нем написала и подошла к зеркалу очень-очень близко..ебап в йедюл хихолп ровогзар лашулсдоп бйЭ .дорог йогурд ан ьтсапан ястюарибос ино отч ,усубьлА лазакс но отЭ .анив оге отэ отч ,театичс нО
Вот почему Гарри любил "Желтую комнату". Он уже думал, что потратил несколько фунтов в "Барахолке" на обычное старое волшебное зеркало. Но они с Арианой быстро обнаружили, что зеркало было необычным, поскольку соединялось с картинами в том же здании, позволяя девушке впервые по-настоящему ощутить атмосферу "Кабаньей головы". Она была вне себя от радости, когда взволнованный Гарри понес зеркало по всему пабу, чтобы дать ей возможность самой все исследовать — от зала для посетителей до кухни и хлева. Позже у Гарри возникла идея повесить зеркало так, чтобы в нем отражались письменный стол, перья и пергамент, что позволило значительно улучшить общение между ним и Арианой. Правда, от расшифровки зеркального письма у него болела голова, но пульсация в глазах и висках после особенно долгих разговоров того стоила. Он нахмурился, обдумывая ответ Арианы. "Эйб подслушал разговор плохих людей в пабе. Это он сказал Альбусу, что они собираются напасть на другой город. Он считает, что это его вина". — Значит, Эйб слышал или думал, что слышал, что они собираются напасть на Хейс, он сообщил об этом своему брату, — "А вот это интересно", — но вместо этого они напали на Хейл? Ариана мрачно кивнула. Дерьмо. Бедный Аберфорт. Неудивительно, что сейчас он буквально терроризировал паб. Он был страшно зол на себя, но отыгрывался на всех остальных. — Я могу хоть как-нибудь ему помочь? Ариана лишь печально посмотрела на него в ответ, пожав плечами. Гарри вздохнул. — Приглядывай за ним, ладно? Дай знать, если тебе покажется, что… ну, что я ему нужен. Ариана кивнула и слегка помахала Гарри, когда он выходил из комнаты.* * *
Позже тем же вечером Гарри сидел под мягким светом хлева, уставившись на колдофото резни в День святого Валентина — он выудил "Пророк" из мусорной корзины. На улицах лежали магглы. Единственной движущейся частью их тел были волосы, которые развевались по их лицам, обдуваемые зимним ветром с Кельтского моря. Фотография не была цветной, но нетрудно было догадаться, что длинные черные полосы, омрачившие недавно выпавший снег, были бы красными пятнами, увидь он эту сцену воочию. На заднем плане мелькали ноги чиновников из Министерства или маггловских представителей власти. Они вышагивали, останавливались, замирали, пятились. Гарри это мало волновало. Его глаза были прикованы к левому нижнему углу, где очень маленький, предположительно маггловский, ребенок продолжал врываться в кадр, отчаянно пытаясь дотронуться до трупа некогда красивой молодой женщины. Руки какого-то невидимого взрослого то и дело ловили всхлипывающего ребенка и утаскивали его обратно за пределы кадра. Он долго наблюдал за попытками этой девочки приблизиться к женщине, которая, похоже, была ее матерью. Он гадал, были ли руки, мешавшие ей, руками ее отца, того, кто любил ее и заботился о ней в мире без матери. Через некоторое время его взгляд зацепился за крошечную надпись, которую "Пророк" напечатал под фотографией, и его злость загорелась глубоким и опасным пламенем. Представители Министерства придумали достойное оправдание для жертв среди магглов: взрыв на местной фабрике! И ничего о том, кем были погибшие на фотографии. Ничего о маленькой девочке. Ничего об ужасе произошедшего. Нет, образ улицы, кишащей мертвецами, был превращен в восхваление Министерства. Более того, в статье не упоминалось ни одного имени маггла, только то, что более 180 из них были мертвы. Иногда Гарри думал, что мир волшебников было трудно не возненавидеть. Он презрительно фыркнул, вспомнив придуманное Министерством "достойное" оправдание катастрофы. Конечно, взрыв. Вот только здания практически не пострадали, стекла в окнах остались почти нетронутыми. "Ублюдки", — прозвучал в сознании голос Эйба. Встряхнув головой, Гарри посмотрел вниз, наблюдая, как девочка снова начинает сопротивляться. Одна мысль, словно ледяное копье, пронзила его насквозь. "Вот что делает Волдеморт". Масштабы беспричинной жестокости Темного Лорда его не удивляли. Но это... До сих пор опыт Гарри в отношении Волдеморта был исключительно личным. Волдеморт убил его родителей. На первом курсе он боролся с тенью Волдеморта. На втором курсе воспоминания о Волдеморте овладели младшей сестрой его лучшего друга, угрожали его дому, боролись против него. На четвертом курсе Темный Лорд приказал убить Седрика у него на глазах, нацелился на него на Турнире, использовал его кровь, снова устроил с ним личную дуэль. Гарри не знал ни рыдающую девочку, ни ее мать, ни других людей, волшебников или магглов, которые были убиты по приказу Волдеморта в тот день. Он не мог скорбеть о них, только сочувствовать, абстрактно сожалеть об их утрате. Но. Но это было гораздо хуже того, что Волдеморт сотворил с ним. "Это то, что делает Волдеморт. Это касается многих людей, не только меня". Перед его глазами промелькнуло мимолетное видение огромной паутины боли и опустошения с Волдемортом в центре, гниющие черные усики, расходящиеся в бесчисленных направлениях, — они вцеплялись и гасили тысячи крошечных сверкающих огоньков, которые, в свою очередь, заставляли еще больше тысяч огоньков мерцать и гаснуть. Конечно, он знал с момента своего перемещения во времени, что в 70-х годах Волдеморт был жив и активен, но пребывание вдали от Хогвартса и благословенное молчание шрама после поцелуя дементора позволило ему выбросить Волдеморта из головы. В первые месяцы у него были более насущные заботы, а жизнь в "Кабаньей голове" была настолько относительно спокойной, что он позволил убаюкать себя ложным чувством безопасности. Разумеется, он не верил в то, что у Риддла были какие-то причины нападать именно на него, но произошедшая бойня красными полосами на белом снегу свидетельствовала о том, что в этой войне погибло и погибнет множество людей, чьи имена Волдеморт и не думал узнавать. "Эта битва — не про меня. И не о моих родителях, не о Роне и Гермионе, не о тех, кого я люблю. Речь идет о... — он с трудом подбирал слова. — Речь идет о тысячах людей, чьих имен я никогда не узнаю, людей, которые страдают из-за этого ублюдка. Это касается всех нас и никого из нас". Гарри вспомнил реакцию посетителей паба, когда Макнейр напал на него. Все они, даже те, кто хорошо относился к Гарри — черт возьми, даже Пел, — просто стояли рядом. Возможно, если бы драка продолжалась дольше, некоторые из них присоединились бы к нему, но факт оставался фактом: все они считали его беспомощным и все же не помогли ему. "Я не могу просто сидеть здесь и ничего не делать. Я не могу быть кем-то, кто сидит в баре и занимается своими делами. Я так не могу. И не буду. Мне не нужно выигрывать эту войну — не думаю, что я смогу это сделать, — но я должен быть частью этой войны. Так или иначе".* * *
В то же время Эйб скрежетал зубами, наблюдая, как его брат вышагивал вдоль стены сарая на заднем дворе. — Пожалуйста, Аберфорт, мне нужно, чтобы ты подумал, вспомнил и был абсолютно уверен! Возможно ли, что ты неправильно расслышал название города, или это была намеренная попытка определить, не скомпрометирован ли паб? — Я не буду повторять, Альбус! Да, возможно, я неправильно понял разговор. Не думаю, что это так, но вполне возможно. Да, так действительно могли проверять мою лояльность. Из-за утечек в Министерстве даже гребаному "Пророку" уже стало ясно, что аврорам дали наводку на конкретный город. Если разговор Роули и Селвина в пабе был подстроен, то они почти наверняка поймут, что информатором являюсь я. Я просто, черт возьми, не знаю! Альбус серьезно посмотрел на него. — Дай мне воспоминание. Пожалуйста. Выхватив палочку, Эйб вытянул из своего виска сверкающую голубую прядь и стряхнул ее в Омут памяти, стоявший на тележке. Посмотрев друг на друга, оба Дамлдора опустили головы. В тот вечер в "Кабаньей голове" было битком. Молодая девушка в откровенном платье пробиралась через паб, распевая какую-то дурацкую песню Селестины Уорлок. Ярда, сидя на коленях у очередного "друга", смотрела на нее, отпуская громкие пренебрежительные замечания, а Квисби смерил певичку оценивающим взглядом и присоединился к всеобщим выкрикам. Группа оборотней спорила из-за карточной игры. Парни у барной стойки оживленно обсуждали, какая из Холихедских гарпий лучше всего сочетает в себе сексуальную привлекательность и спортивное мастерство. Эйб стоял возле кассы, стараясь казаться занятым, но при этом не сводил глаз со столика в углу, за которым сидели двое хорошо одетых мужчин, пытавшихся, казалось, выглядеть не слишком презентабельно. Они уже больше часа неспешно потягивали свои напитки. Эйбу не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, что в "Кабанью голову" через крошечную дверцу в потолке только что залетела сова. Он подошел к столику рядом с двумя мужчинами и оказался там как раз в тот момент, когда один из них разворачивал пергамент, взятый у совы. Пока он принимал заказы на напитки для троицы за столиком, он услышал, как один из мужчин позади него щелкнул пальцами, привлекая внимание. — Для нас пинту пива "Кабанья голова" и рюмку огневиски... — Спой-ка нам еще одну, дорогуша! — крикнул кто-то, когда девушка закончила свое выступление. — Это по поводу завтра. Семь тридцать. Цель Хей... — ...сможешь принести нам немного тех сладких огурчиков, а, Эйб? Настоящий Аберфорт закрыл глаза. Он действительно верил, что услышал "Хейс", но, если подумать, возможно, он отреагировал на "с" посетителя, с которым разговаривал в тот момент. В воспоминании Аберфорт почувствовал, как люди позади него встали и ушли, и посмотрел им вслед. Аберфорта и Альбуса вышвырнуло из Омута обратно на задний двор паба. — Он мог сказать название любого места, — заключил Альбус, опустив лицо в ладони. Аб кивнул. — Да. Альбус разочарованно сжал одну руку в кулак, затем расслабил ее и устало поднес к виску. — Возможно, ты скомпрометирован, но мы не можем знать наверняка. Нам просто придется рассматривать всю твою информацию в будущем как вероятную, но не обязательно достоверную, пока не получим четких доказательств того, подозревают тебя или нет, — он вздохнул. — Это значительно усложнит ситуацию. Несколько мгновений никто больше ничего не говорил. — Они нашли еще какие-нибудь тела? Альбус с сочувствием посмотрел на Эйба. — Да, — казалось, будто он в один миг постарел. — По последним подсчетам, еще семнадцать. Аб поджал губы и ничего не сказал. — Это не твоя вина, Аберфорт, — мягко сказал Альбус. — Она может быть моей! — Эйб огрызнулся. — Похоже, в этот раз мы тоже ничего не узнаем. Альбус отвел взгляд. Наконец, он нарушил молчание. — Тебе действительно стоит отослать мальчика подальше. Он в лучшем случае подрывает твое прикрытие. — Да пошел ты, Альбус. — Послушай меня! Я знаю, что ты выяснял отношения с Криспином Кордуэйном по поводу его отказа торговать с мальчиком. Я знаю, что ты защитил его от инспекторов, которые пришли сюда. Я даже знаю, что ты запретил Поттеру и Блэку появляться в пабе, потому что они приставали к нему. Если я знаю эти вещи, Аберфорт, то и другие тоже знают! Возможно, не все, но этих людей достаточно. Он отвлекает тебя от твоей цели и тем самым, пусть и неосознанно, ставит под угрозу себя, тебя и эту войну. Я не хочу этого говорить, но если бойня в Хейле была попыткой вывести тебя из игры, то почти наверняка твои отношения с тем мальчиком навели их на мысль, что ты не можешь быть на нейтральной стороне. Эйб побледнел. — Ты обвиняешь меня в резне, Альбус? Альбус тяжело вздохнул. — Нет. Наверное, нет, — он посмотрел в маленькое окно сарая. — Я знаю, что ты думаешь обо мне. Я знаю, что ты думаешь о моих приоритетах. Я больше не буду спорить с тобой о них. Однако иногда даже ты должен признать, что наши собственные желания и интересы, которые мы хотим для мира, обязательно вступят в конфликт. Я верю, что для тебя как раз настал такой момент. — Возможно, ты прав, я не знаю, — сказал Аберфорт, медленно кивнув. — Но ведь я всегда был дураком, не так ли, а не ублюдком. В любом случае, мальчик остается. Альбус бросил на него нечитаемый взгляд и повернулся, чтобы уйти. — Не дай Мерлин я узнаю, что это ты стал причиной того визита Министерства, брат, — мрачно сказал Эйб ему в спину. — Это действительно был не я, — мягко ответил Дамблдор. — Однако отрицать не стану: я надеялся, что вмешательство Министерства приведет к тому, что мальчика заберут и определят в более подходящий дом. Эйб фыркнул. — Ага. Наверняка это было бы весьма кстати.* * *
20 февраля, 1977 Гарри сидел на кровати напряженно и абсолютно неподвижно и сосредоточенно хмурил брови. "Ты слизеринец. Слизеринец. Будь слизеринцем... Ты чувствуешь, как слизеринец. Ты думаешь, как слизеринец. Тебе нравится то, что нравится слизеринцам. Тебе нравится зеленый цвет, подземелья, дорогая одежда и... прически в стиле "понси". И змеи. Ты любишь змей и... ухмыляться. Да, ты любишь ухмыляться. Ты особенно любишь ухмыляться и думать о змеях, когда замышляешь заговор, потому что ты любишь строить подлые, хитроумные планы и очень хорош в этом. Никто не умеет строить заговоры так, как ты, слизеринец Гарри. Так что... замышляй! Замышляй сейчас же!" Через тридцать секунд в комнату ворвался гриффиндорец Гарри и прервал его. "Уже придумал подлый план?" Он вздохнул, открыл глаза и опрокинулся на спину. В любом случае, это была дурацкая идея. Несмотря на более глубокое философское понимание Волдеморта, себя и войны, все это не очень-то помогало ему разобраться в практических вопросах подготовки к борьбе с Риддлом. Он находился в довольно затруднительном положении. У него не было ни учителей, ни книг по Защите, которые помогли бы ему стать более сильным волшебником, его палочка была погребена под листьями в чертовой пещере, и даже если бы она у него была, он, разумеется, не мог бы тренироваться в пабе или где-нибудь в Хогсмиде. Вот почему ему понадобилась изощренная стратегия и доступ к тем слизеринским качествам, которые когда-то разглядела в нем Сортировочная шляпа. Дурацкая шляпа. Гарри удалось раздобыть одну книгу заклинаний, хотя он сомневался, что она будет ему полезна, учитывая, что у него вряд ли когда-нибудь появится шанс попрактиковаться. Во время проверки Министерства он обнаружил в задней стенке одного из кухонных шкафов истрепанную книгу "Руководство для юных домовиков, сборник старых бытовых заклинаний восемнадцатого века". Гарри пожал плечами и спрятал ее в хлеву. Любая магия была лучше, чем никакой. Он фыркнул при мысли о том, чтобы применить к Волдеморту запатентованное Твини заклинание очистки котла. И хотя он еще не нашел ответов на свои насущные вопросы, за неделю, прошедшую после резни в Хейле в День святого Валентина, как ее теперь принято называть, он успел добиться значительных успехов в освоении магии. Он был почти уверен, что наконец-то овладел бесшумным, беспалочковым Акцио, которое практиковал по ночам уже несколько месяцев, однако не решался призывать ничего тяжелее большого бочонка пива "Кабанья голова", боясь потерять контроль и нанести ущерб, который не смог бы скрыть. И что самое интересное, он только что обнаружил, что Депульсо, чары изгнания, сработали почти сразу же, стоило ему попытаться применить их беззвучно и без палочки. В этом явно был какой-то смысл. В конце концов, Акцио и Депульсо были, по сути, одной и той же магией, только направленной в разные стороны. Может быть, долгие ночи, проведенные за тренировкой тела, разума и магии для работы с Акцио, подготовили его и к Депульсо? Он пожал плечами. Чары сработали, и это все, что действительно имело значение. Теорию он оставит для таких людей, как Гермиона. Сегодня вечером он планировал приступить к Алохоморе. Это была совершенно другая магия, поэтому она наверняка займет у него столько же времени, сколько и Акцио. Гарри посмотрел через окно на капающие от солнечных лучей сосульки на скате крыши. Похоже, в этом году оттепель наступила рано. Пройдет совсем немного времени, и Запретный лес опять наполнится дикими животными, которые будут рады размять свои конечности на теплом воздухе после зимней спячки или миграции. "Не могу поверить, что уже почти март. Будь я в своем времени, СОВ были бы уже совсем близко. Наверняка Гермиона сейчас сводит Рона с ума учебными картами". Почти март... Гарри вскочил на ноги. Его три месяца с Эйбом наверняка закончатся в марте! Аберфорт никогда не озвучивал точного срока погашения долга, но это должно было произойти в ближайшее время. Пульс Гарри участился, а желудок затрепетал при мысли об уходе из паба, но он напомнил себе, что все время знал — это не навсегда. Кроме того, это не значило, что он никогда больше не увидит Эйба. Впрочем, несмотря на грустные мысли о предстоящем переезде, у него появился отличный повод время от времени покидать деревню. Он бросился на поиски Эйба, быстро придумывая, как лучше изложить свою просьбу, не солгав при этом. Он нашел его в кресле у камина читающим "Пророк" и подскочил к нему намного быстрее, чем собирался. — Что случилось, парень? — невнятно проговорил Далкоп, удивленный его появлением. Все завсегдатаи уставились на него поверх своих кружек с пивом. "Здорово, Поттер. Просто замечательно". — Э-э, ничего, простите, — Гарри пересек зал и подошел к Эйбу. — Мне нужно попросить вас об одной услуге. Пожалуйста. Посетители демонстративно развернулись на своих местах, чтобы понаблюдать за разговором. — Ну, серьезно, ребята? Отстаньте! — Гарри натянуто улыбнулся, а затем продолжил более низким голосом: — Эйб, видишь ли, уже почти весна, и я должен начать готовиться. Прошлым летом я собрал кучу семян и планировал разбить маленькие грядки у пещеры и в лесу. Мне также нужно сделать тонну ловушек — уверен, что прошлогодние точно не пережили зиму. Эйб молча смотрел на него. Гарри поспешил продолжить: — В общем, мне нужно немного времени, чтобы иногда ходить в пещеру и готовить все необходимое. Я знаю, что не могу оставаться здесь вечно, и, думаю, долг ведь уже почти выплачен, да? Эйб медленно кивнул. — Мне просто нужно уходить на несколько часов несколько раз в неделю. Я знаю, что это будет отнимать мое рабочее время, но я могу остаться на несколько дополнительных дней, чтобы убедиться, что я все оплатил... Ну, что скажете? Эйб окинул его взглядом. Посетители за барной стойкой даже не потрудились сделать вид, что не слышат. Старухи, играющие в карты с Виголом Палтером, с интересом наблюдали за происходящим. — Делай то, что должен, мальчик, — категорично сказал Эйб, коротко кивнув. Гарри был озадачен такой странной реакцией, но, как мог, выкинул ее из головы. — Что ж, отлично, спасибо. Я уже все подготовил к сегодняшнему вечеру, так что, может быть, я мог бы… э-э-э… отлучиться ненадолго? Эйб утвердительно хмыкнул, и Гарри помчался в хлев, чтобы захватить книгу заклинаний Твини Твига — авось она ему пригодится. После ухода Гарри в пабе воцарилась тишина. Наконец Далкоп нарушил ее, сказав: — Итак, мальчик уходит. Как-то, не знаю, удивительно. — Может, оно и к лучшему, а? — осторожно предположил Данг Флетчер. Пелотер и Наппи Кланк насмешливо переглянулись. — Принеси мне бумаги, Пел, будь добр, — попросил Аберфорт, даже не поднимая глаз от газеты. — И не смей спрашивать, уверен ли я. Пел сделал удивленное лицо, но кивнул. — Конечно, Эйб, хорошо. Вигол Палтер и одна из старух разразились злорадным смехом, принимая мешочки с золотом от двух своих хмурых спутников.* * *
Гарри не мог поверить, что забыл, как приятно держать в руках свою палочку. Живительное тепло и сверкающая золотом сила проникали сквозь дерево остролиста, напоминая Гарри, что именно это чувство и означает быть волшебником. "Тяжело будет расстаться с палочкой, когда придется вернуться в паб", — вздохнул Гарри. — Тем не менее, — задорно улыбнулся он, поднимаясь на ноги, — у меня есть целый день, палочка и Запретный лес! Время волшебства!" Он решил отправиться на большую поляну, которую никогда не посещали ни кентавры, ни Хагрид. Чтобы попасть туда, нужно было сойти с тропинки, и Гарри наверняка услышит, если кто-то будет пробираться через густые, засохшие заросли, окружавшие это место. Когда он собирался войти в лес по одной из знакомых тропинок, позади него вдруг послышался стук копыт. Гарри широко улыбнулся и обернулся. — Колин? О, это точно был не мертвый жеребенок. Должно быть, тот по-прежнему где-то зимовал. Новым спутником Гарри оказалась коза, а не его юный друг-тестрал. Она безучастно смотрела на него, хрустя остатками снега. — Хочешь пойти со мной? — спросил он. Коза ковырнула упавшую сосновую ветку. — Отлично, тогда пошли. Через полчаса странная парочка вышла на укромную полянку. Гарри едва сдерживал свое волнение, когда сел на пень и начал листать текст. Он был удивлен, обнаружив несколько заклинаний, которые можно было бы переделать в атакующие. Коза принялась за обрезки. — Это будет здорово! — буркнул Гарри. — Эй, коза, твоя работа — сообщить мне, если услышишь, что кто-то идет, договорились? — жевание козы он решил расценить как утвердительный ответ. Выбрав в качестве противника возвышающийся дуб с толстым стволом, Гарри приготовился впервые за несколько месяцев использовать палочку — это было невинное, на первый взгляд, заклинание разрезания хлеба, которое Твини расхваливал как гораздо более подходящее для еды, чем "простое, плебейское Диффиндо". Твини, похоже, был тем еще снобом. Но для целей Гарри это заклинание показалось намного полезнее, чем Диффиндо, потому что против него не было контрпроклятия. Серьезно, кому придет в голову изобрести заклинание, защищающее хлеб? Кроме того, технически не запрещалось использовать заклинание на чем-то, кроме хлеба — скажем, на человеке, — потому что, опять же, кому придет в голову это делать? Конечно, противник вполне мог наложить щит, который, как думал Гарри, наверняка поможет, но проверить это без напарника было маловероятно. Для начала стоило посмотреть, как это работает. Он полоснул по воздуху палочкой двумя быстрыми параллельными движениями и воскликнул: — Панемсеко! С кончика палочки сорвались теплые золотые разряды... и рассыпались в небытие, ударившись о кору дерева. Гарри поморщился и попробовал снова. И еще раз. И еще. Он опустился на землю. Коза бросила на него взгляд, но ничего вразумительного не сказала. "Думаю, магия может определить, что дерево не хлеб, и поэтому не хочет его рубить. Наверное, это и есть причина, по которой она не имеет ограничений и считается безобидной". Он мрачно ковырнул траву. Конечно, при необходимости он мог использовать Диффиндо, но его было запрещено использовать на людях, да и заблокировать его просто. "Черт, я действительно думал, что делаю что-то умное. Если только... — его вдруг посетила интересная мысль. — Что, если это не магия знает, что дерево — это не хлеб? Что, если она не работает, потому что именно я знаю, что это не хлеб?" Гарри не осознавал этого, но прямо сейчас он погружался в водоворот величайших споров всего волшебного мира о магической теории. Споры о роли веры волшебника в наложении заклинаний, а также о возможном существовании у магии чувств или, по крайней мере, способностей к восприятию, велись в высших эшелонах академического сообщества волшебников еще задолго до Мерлина, но приверженцы той или иной стороны враждовали до сих пор. Однако для мальчика из Запретного леса не имели особого значения затянувшиеся споры обитателей башен из слоновой кости. Гарри задумчиво поднялся с земли. Несколько минут он смотрел на дерево, заставляя себя поверить, что видит хлеб, а не кору. Практика очищения сознания для беспалочковой магии в последние несколько месяцев помогла ему полностью сосредоточиться на этой вере. Наконец, открыв глаза, он представил себе ствол как огромную буханку хлеба, разрезанную на дюжину идеальных кусков, и снова произнес проклятие. — Панемсеко! — золотые болты выстрелили и прикрепились по всему стволу дерева горизонтально через равные промежутки. На поляне стояла абсолютная тишина, пока золотые нити блестели на коре, как вдруг коза резко вскочила на ноги и галопом унеслась прочь. "Что? — только и успел подумать Гарри, прежде чем все отрезанные части ствола начали отделяться друг от друга. Где-то высоко дрогнула верхушка. — Вот дерьмо!" Гарри рванул за козой, поспешив убраться с пути возвышающегося дерева. Громовой треск разнесся по лесу, когда вся махина рухнула вниз. Гарри оказался в стороне, но боялся, что упавший гигант повалит другие деревья. Догнав дико глядящую на него козу, он накрыл ее своим телом и стал ждать. Через несколько мгновений в лесу воцарилась тишина. Гарри потрясенно отнял руку от головы и заозирался по сторонам. Коза же сильно укусила его за другую руку, и он отшатнулся. — Вот же... срань... дерьмо! Я не… черт, извини за это, коза, правда! Я не ожидал, что все так получится! Коза сверкнула глазами. — Подожди здесь, ладно? Я только проверю кое-что. Гарри вернулся на место, которое когда-то считалось поляной, а теперь было заполнено поваленным старым деревом. Он заметил, что его верхняя часть снесла несколько небольших деревьев вдалеке. Подойдя ближе к его основанию, он был потрясен и даже немного впечатлен собой, увидев, что массивный ствол снизу вверх, по крайней мере на 3-4 метра, был аккуратно разделен на идеальные, параллельные секции, которые лежали на земле в виде безобидных больших кругов древесины. "Да чтоб тебя, парень!" — раздался в его голове голос Аберфорта. "Действительно, да чтоб меня". — Это очень разрушительное заклинание, — восхитился он, прежде чем опомниться. — Но смогу ли я на самом деле сделать это с человеком? Ради Мерлина, я ведь когда-то с трудом убил кролика. В его сознании возникли лица Питера Петтигрю и Волдеморта, и он мрачно нахмурился. "Да. Я мог бы сделать это с подходящим человеком". На смену хмурому лицу пришла ехидная, немного дикая ухмылка. "Твини Твиг, ты — моя новая любимая женщина". Он быстро вышел с поляны и подозвал к себе козу. — Что ж, это был... продуктивный день, коза, но как насчет того, чтобы убраться отсюда? Я уверен, кентавры и другие слышали этот обвал, а нам не нужно, чтобы нас нашли, да? Коза снова укусила его, хотя на этот раз не так сильно. "Наверное, я это заслужил". Они вернулись в пещеру, чтобы Гарри мог положить палочку обратно в тайник. У него в голове вихрем крутились мысли о том, как превратить другие неожиданные заклинания в атакующие боевые чары.* * *
24 февраля, 1977 Гарри наблюдал из-за барной стойки, как Квисби лениво использовал чары долива, чтобы наполнить пустые бокалы посетителей, а затем направился к столику, за которым сидели его друзья — неприятная компания молодых хулиганов. — Пел, — негромко размышлял он, — чары долива просто переносят жидкости, находящиеся в одном контейнере где-то поблизости, в другой контейнер, верно? Пелотер с любопытством посмотрел на него. — Конечно. Закон Гэмпа — это один из самых вредных законов магии — запрещает создавать еду или питье... Хотя какой бы это был рай, мой юный друг, если бы мы могли наколдовать виски! Это вызвало бурное "О, да, да" со стороны завсегдатаев. Гарри медленно кивнул, обдумывая тактику будущих сражений с Пожирателями смерти. — Просто из любопытства, что произойдет, если наложить чары, скажем, на желудок человека? Или сердце? Или мозг? Можно ли заставить его наполниться какой-нибудь жидкостью, которая есть поблизости, к примеру, пивом? Или, может быть, получится наполнить его другой жидкостью из тела: кровью, мочой... или еще чем-нибудь? Пел в ужасе уставилась на него. — Я подумал... Мне просто любопытно! — затараторил Гарри. — Черт возьми, парень, — вздохнул Далкоп. Один из двух молодых оборотней, сидевших за соседним столом, встал и похлопал Гарри по спине. — Черт, парень, как я рад, что у тебя нет магии! — его собеседник с энтузиазмом кивнул, смотря на Гарри широко раскрытыми глазами. — Значит, это сработает, да, Пел? — уточнил Гарри, стараясь сохранить тон праздного академического интереса. Пелотер медленно кивнул. — Я... ну... парень, — он покачал головой, чтобы выйти из своего невнятного ступора, и посмотрел на Гарри с долей страха и гордости. — Осмелюсь предположить, что так и будет.* * *
2 марта, 1977 Квисби в тот день не работал, а Аберфорт был занят разбором начавшейся ранним вечером потасовки, поэтому Гарри взял на себя управление баром и теперь нес поднос с хорватским кровавым вином для четверки вампиров, сидевших в стороне от окон. Он был удивлен тем, что большинство посетителей-вампиров "Кабаньей головы" были относительно сдержанными и вежливыми ребятами. Правда, они, вероятно, знали, что в случае покушения на Гарри Эйб закует их в цепи и отправит на задний двор дожидаться рассвета. Возможно, именно этим и объяснялось их цивилизованное поведение. Поставив последний бокал на стол, Гарри немного нервно повернулся к Сангвини, который заходил в паб достаточно регулярно, чтобы Гарри знал его имя. — Э, мистер Сангвини, сэр? Могу я задать вам один, ну, вроде как личный вопрос? Вампир заметно просветлел. — Конечно, дорогой! — практически промурлыкал он, нежно погладив запястье Гарри. "Вот черт, это наверняка прозвучало превратно". — О! Ну, тогда, — он неловко прочистил горло. — Мне просто интересно... если волшебник и вампир подерутся, что произойдет, если волшебник превратит сердце вампира в дерево? Группа зашипела, а Сангвини болезненно сжал свою хватку на запястье Гарри. — Или, или, — забормотал Гарри, — или если бы это были волшебник и оборотень, и волшебник превратил бы кровь оборотня в серебро? Я... я... я... э-э, мне просто любопытно, э-э, сэр! Яростные глаза Сангвини вспыхнули тревогой, когда он притянул Гарри так близко, что тот почти сел к вампиру на колени. — Советую тебе, милый, перестать задаваться такими вопросами, — прорычал он. Гарри хотел что-то сказать — он не был уверен, что именно, — но Сангвини еще крепче сжал его руку. — Больше никакого любопытства, милый! — Гарри! Прекрати флиртовать с этим жалким кровососом и возвращайся к работе! — рявкнул Эйб, входя в паб. Вампир отпустил его, и Гарри вскочил на ноги, поправляя одежду. — Больше никакого любопытства, мистер Сангвини, — тихо согласился он, прежде чем удалиться за стойку. Внутри, однако, он ухмылялся. "Держу пари, это точно сработает! Надо будет попрактиковаться в трансфигурации дерева в следующий раз, когда буду в лесу, хотя, видит Мерлин, это будет непросто... серебро мне, наверное, не по зубам".* * *
8 марта, 1977 Ярда призвала свою сумочку из другого конца комнаты и вытащила мешочек с монетами, чтобы оплатить счет. — Простите, госпожа Гобермуш, но вы никогда не задумывались, что если бы, скажем, вы подрались с кем-то, то могли бы просто взять и использовать Акцио на его легких или глазных яблоках или что-то в этом роде? Старая проститутка уставилась на него, распахнув глаза и скривив рот в уродливой усмешке. — Заткнись, сквиб. Пел покачал головой. — Пел? Старик вздохнул. — Я не знаю, Гарри. Возможно. Может быть. Принеси нам еще выпить, будь добр, парень.* * *
11 марта, 1977 Далкоп быстро наложил Скорджифай, после того как опрокинул на себя бокал с пивом. Гарри задумчиво наблюдал, как появились вода и пузырьки, очистили ткань, а затем исчезли, как и само пятно. — Далкоп, люди могут накладывать это заклинание на рот других людей, верно? — Гарри смутно помнил, как миссис Уизли использовала его на одном из близнецов, когда тот выругался. — Конечно, мальчик. Моя мама постоянно использовала его на мне! — Ну, а если заклинание не сняли, а усилили? Может ли человек, на которого оно направлено, утонуть? Или же можно было бы наложить заклинание так, чтобы кровь наполнилась мылом? Пел закрыл глаза и сделал глубокий глоток из бокала. Далкоп присвистнул. — Парень, те оборотни были правы. Я этого тебе не желаю, но я даже рад, что ты сквиб! Гарри рассмеялся и вернулся к подметанию пола. Надо было придумать, как это проверить.* * *
16 марта, 1977 Репаро Аберфорта аккуратно соединило осколки разбитого стакана в единое целое. Гарри, сдвинув брови, внимательно наблюдал за происходящим. "Интересно, что на самом деле делает это заклинание... Конечно, оно чинит вещи, но, по сути, просто возвращает что-то в то состояние, в котором, по мнению заклинателя, оно должно быть... Я видел, как люди использовали его на моих очках, на одежде, на столах, на самых разных вещах, так что оно не направлено на какой-то конкретный материал... А если, скажем, я наложу его на руку человека и буду искренне верить, что его рука должна быть приклеена к телу? Получится ли переделать человека таким образом? Или я мог бы наложить его на человека и превратить его в зародыш или что-то в этом роде? Это просто неповрежденная, более ранняя версия того же самого объекта..." — Эй, Эйб… — начал он. — Заткнись. — А? — Ты собираешься задать мне какой-то сумасшедший вопрос о магии. Не надо. — Но... — Заткнись. Гарри надулся, но добавил еще один пункт в свой список вещей, для которых ему нужно было найти безопасный способ проверки.* * *
23 марта, 1977 Гарри отпраздновал первый по-настоящему весенний день в году в поле за Хогсмидом с четырнадцатью козами. В то утро Эйб ворчал, что козы становятся раздражительными после зимы, проведенной в хлеву, и отправил его на работу в качестве козопаса. Гарри пришел к выводу, что быть козопасом — одна из лучших работ, которую предлагал паб. Огромное поле, по которому они бродили, было полностью огорожено заклинанием Эйба, чтобы козы не могли уйти — Гарри же задумался, а как тогда коза нашла его в прошлом году, — что, в свою очередь, означало, что ему не нужно было гоняться за разбежавшимися животными. За исключением козы, которая держалась рядом с ним, копошась, и слишком энергичной козочки по имени Шевон, которая праздновала свою свободу, часами бегая по полю, все остальные козы довольствовались тем, что лениво искали себе что-нибудь интересное на обед. Гарри устроился под все еще голым деревом и тайком достал Твини Твиг. Возможно, дело было в его отчаянных обстоятельствах, но "Руководство для юных домовиков" оказалось самой вдохновляющей книгой, которую он когда-либо читал. В самом конце издатель оставил пустые страницы, и теперь они были заполнены наблюдениями, идеями и заметками для будущих экспериментов. "Мне так много нужно сделать". Полгода он почти не занимался магией, а четыре года до этого, если быть честным, особо себя не утруждал. Однако война становилась все серьезнее. Он должен был попытаться выучить как можно больше. Гарри понимал, что, когда покинет паб и снова будет жить самостоятельно, у него появится еще больше времени для работы над магией, хотя ему придется учитывать дополнительные часы, проведенные на охоте. Он нахмурился. Эйб все еще не сказал ему, когда наступит его последний день, а Гарри не стал переспрашивать. Конечно, он знал, почему не спросил. Часть его — очень большая часть — совсем не хотела уходить из "Кабаньей головы". Ему нравились люди, козы, его соломенная постель. "Но дело не в том, чего я хочу. Дело в том, что я должен делать". Солнце уже давно перевалило за полдень, когда он наконец-то загнал коз обратно в хлев. Войдя в паб, он с трудом сдержался, чтобы не вздохнуть полной грудью. — Эйб. Мне нужно точно знать, когда будет мой последний день здесь. Тон его был ровным и легким, но Эйб все равно почувствовал всю твердость его просьбы. Он повернулся к Пелу, который сделал какой-то незначительный жест, а затем кивнул. Аберфорт, не глядя на Гарри, продолжил вытирать замызганным полотенцем грязную кружку. — Примерно через неделю. Пусть это будет первого апреля — к этому дню ты покроешь свой долг. "Еще восемь дней в пабе. Только восемь". Гарри натянуто и грустно улыбнулся. — Отлично, спасибо Эйб. Когда он спускался по лестнице, чтобы приступить к работе на кухне, Эйб снова обратился к Пелу. — К тому времени все будет готово? — Да, скорее всего, даже завтра-послезавтра, — Пел взглянул на дверь, через которую ушел Гарри. — Когда ты ему скажешь? — Скажешь ему что? — пролепетал Данг, приоткрыв затуманенный глаз. — Не твоего ума дело! — рявкнул Аб. — Никогда, никто из вас, не суйте нос в чужие дела!* * *
28 марта, 1977 Гарри упал на кровать и сразу же заснул после долгой, прекрасной субботы. Хагрид заглянул на обед и каким-то образом успешно убедил Аберфорта позволить Гарри составить ему компанию в прогулке по территории Хогвартса, чтобы познакомиться с некоторыми из его самых интересных питомцев. "Не могу поверить, что Хагрид не в Слизерине", — подумал Гарри. Сочетание искренних уговоров и почти щенячьего взгляда было одной из лучших манипуляций, которые он видел за последнее время. Учитывая его место работы, это говорило о многом. Провести время в хижине Хагрида было сродни путешествию во времени. Клыка там не было, но Стимпи, массивная гончая, которая рыскала по комнате в поисках объедков и покрывала все поверхности обильным слоем слюны, с лихвой компенсировала отсутствие волкодава. Гарри пил горький чай и ел зубодробительные каменные кексы, все время ожидая, что сейчас через дверь ворвутся Рон и Гермиона, ворча о Малфое или домашней работе. Затем Гарри встретился с подросшим Колином, который, как он с радостью обнаружил, действительно был укрыт на зиму вместе с другими тестралами в маленькой конюшне, расположенной недалеко от хогвартской части леса. Несмотря на то, что Колин был уже почти взрослым мертвым жеребенком, он был все так же рад видеть Гарри, как и раньше, и урчанием отвечал на его ласки. Тестрал, который, как Гарри был уверен, был мамой Колина, даже удостоил его щекочущим облизыванием лица. Спустя несколько часов Гарри с сожалением покинул территорию и поспешил вернуться в "Кабанью голову", чтобы помочь приготовить ужин. В тот день в пабе было довольно шумно — похоже, все местные отморозки решили поужинать именно у них, — и Гарри горбатился не покладая рук до девяти вечера. Это был хороший, насыщенный день.* * *
29 марта, 1977 За несколько часов до рассвета Гарри разбудила внезапная чудовищная тяжесть в груди, от которой он стал задыхаться. Открыв глаза, он сразу же сфокусировался на палочке, направленной ему в лицо, а затем заметил черные усы и жестокие голубые глаза, которые злобно сверкали на него. — Ну, и снова здравствуй, маленький сквиб, — прошептал огромный человек, сидевший прямо на нем. Когда он говорил, с его губ слетали капельки слюны. — Скучал по мне? Прежде чем Гарри успел что-либо сделать, Уолден Макнейр резко отвел назад левую руку, а затем со всего размаху ударил его по лицу. Гарри даже не успел мысленно выругаться, как провалился в черноту.