***
После ухода Коррадо, Анжело полностью погрузился в счета. «Черная» бухгалтерия в порядке — все циферки на своих местах, а вот белая — закупка провизии, оплата поставщикам, расчеты с персоналом и нанятыми артистами, — вызвала у Анжело беспокойство. Он еще раз все проверил, щелкая на бухгалтерских счетах — ну конечно! Счета от мясника — вот что вызывало беспокойство. Несложно перемножить фунты на центы, как несложно и заметить, что то здесь, то там подрисовывают лишний нолик, чтобы потом заставить владельцев Магнолии платить больше… «Он безумец или самоубийца?» — фыркнул себе под нос Анжело, вспоминая пронырливую красную рожу их мясника-ирландца. — Мисс Шорт еще не появлялась? — спросил Анжело, отвлекаясь от счетов, когда одна из официанток принесла ему кофе. — Она и не появится, синьор Анжело, — ответила девица, одна из новеньких, кокетливо хлопая щедро подкрашенными ресничками. — У нее домашние неурядицы, и синьор Коррадо разрешил ей не приходить сегодня. — А молодой синьор? — продолжил допытываться Анжело, на всякий случай отодвинувшись подальше от прыткой барышни. — Синьор Габриэль? Его тоже еще не было? — Молодой синьор иногда появляется только к вечеру, — ответили ему обиженно. Но девица надежды не теряла. — Что-нибудь еще, синьор Анжело? — выдохнула она, почти наваливаясь грудью на его плечо. Улыбнувшись своим мыслям, о том, что его принцесса до сих пор так небрежно относится к работе, Анжело покачал головой: — Нет, ничего не нужно. После того, как разобиженная девица упорхнула за дверь, Анжело снова погрузился в счета… Пожалуй, даже лучше, что Габи не будет присутствовать при его разговоре с Коррадо. Анжело отобрал все вызвавшие сомнение счета, допил кофе и, покончив с делами, заметил, что стрелка на часах приближалась к пяти. Он совершенно потерял счет времени. Не успел Анжело над этим подумать, как дверь распахнулась и в кабинет вошел Коррадо. — Похоже, что наш мясник — самоубийца. Только посмотри на его махинации — вот тут, и тут — я подчеркнул… Эй, что с тобой? — удивился Анжело на ни слова не сказавшего ему любовника… бывшего любовника, который просто смотрел на него — смотрел странно и… пронзительно… — Все отлично. Устал немного, но думаю, наш совместный ужин компенсирует мне нервный день. — Я так не думаю. — Слова вылетели из уст Анжело быстрее, чем он осознал их смысл. Коррадо, оперевшись бедром о край стола и скрестив руки на груди, вопросительно приподнял бровь и, припустив в голос знакомого утробного бархатного рычания, от которого в лучшие их годы по спине Анжело бежали мурашки предвкушения совместной ночи произнес: — Ты не хочешь со мной поужинать? Мы так давно не были вместе. — Я… — Анжело нервно сглотнул под напористым взглядом любовника, но почти сразу взял себя в руки. — Наверное, нужно покончить с этим до ужина… Коррадо, я… — Он снова замолчал, наблюдая, как тот делает шаг в его сторону, но заставил себя продолжить: — Я думаю, что в нашем совместном ужине нет смысла. Как и в нашем «вместе». Потому что я… Я встретил другого человека… — наконец признался Анжело. — Что значит другого человека, Анжело? — А то и значит! — сорвался вдруг Анжело, отпуская напряжение последних дней. — Я встретил и полюбил другого человека, Коррадо! Думаю, это весомый повод не ужинать с тобой! — Почему же… Как раз наоборот. — Бархатного рычания в его голосе, к удивлению Анжело, не стало меньше — Посидим и обсудим, так сказать, в деталях. Анжело действительно несло, как парусник на гибельной шальной волне. А потому он подскочил к Корраадо и закричал ему в лицо: — Зачем ты меня мучаешь? Думаешь, того раза, когда ты поимел меня и унизил, не достаточно? Дай мне просто спокойно уйти… уйти без соплей, унижений и объяснений, и сохранить хоть каплю доброй памяти о тебе! — Уйти! — улыбка Коррадо заставила Анжело отшатнуться — И куда же ты пойдешь, мой мальчик? В этом городе тебя даже уборщиком в заблеванный бордель не примут. Неужели ты настолько наивен, чтобы думать, что я вот так вот просто Вас отпущу? — Вас? — что-то щелкнуло в голове. Неужели Коррадо догадался? Да — взглянув ему в глаза Анжело тут же понял, что — да. Догадался. — Ты имеешь в виду… — имя Габи не шло с его языка. — Да, Анжело, я не слепой и не клинический идиот, и имею ввиду тебя и моего вновь обретенного племянника. — Коррадо… — Анжело застыл, а затем просто рухнул в свое кресло, закрыв лицо ладонями. — А теперь мы идем ужинать и лучше бы тебе последовать за мной. — На плечо Анжело легла тяжелая ладонь. Анжело дернулся, его красивое лицо исказила гримаса боли. Опять этот приказной тон! Как тогда… В тот черный день, когда он чуть было не расстался с остатками своего самоуважения. Но сегодня этого не будет! — Нет. — Твердо ответил Анжело, поднимаясь и замирая напротив Коррадо, как боец на ринге, перед самой важной схваткой в своей жизни.***
— Ты же еще ничего не видел в этой стране, я тебе покажу! Неугомонный Зак трещал без остановки уже несколько часов кряду и у Габи от него болтовни уже начинала ощутимо болеть голова. Ему совсем не хотелось, чтобы этот человек показывал ему этот мир и в частности «замечательный город Филадельфию», но навстречу летела дорога, а из кабины автомобиля ему некуда было деться. После полудня, когда, накрутившись по улицам, они уже отъехали довольно далеко от Нью-Йорка, Габи забеспокоился. Что за поручение дяди он должен исполнить? И почему ему ничего так и не рассказали? И почему не в городе? К чему такая таинственность? На закономерное, высказанное вслух возмущение Зак, глянув на часы, выдал ему конверт, подписанный почерком Коррадо. — Прямо как у Алисы в Стране Чудес — «Съешь меня!» — фыркнул Габи, вытаскивая из конверта сложенный вчетверо листок… Мир покачнулся, но почему-то устоял. Дядя Коррадо писал дорогому племяннику что отослал его для его же блага… потому как он должен учиться самостоятельности и Филадельфия это его шанс под присмотром Зака наконец повзрослеть и снять розовые очки… а для этого ни Коррадо ни Анжело ему под боком не нужны… Дядя очень надеялся, что у умницы Габи хватит здравого смысла понять, как великодушны его помыслы, и оценить то, скольким Габи, ему, Коррадо, обязан. И главное — Империи Коррадо на постоянной основе необходим свой человек в Филадельфии. А чтобы он, Габи, не побирался, к письму прилагался чек на тысячу долларов. Подняв глаза от ненавистных убористых закорючек дядюшкиного почерка Габи не сразу, но со всей ясностью понял, что теперь действительно ненавидит Зака, своего надсмотрщика и тюремщика… Ах, как же прав был дядя с его розовыми очками, вот только они были на носу не только у Габи, наивен был и Анжело, со своими мечтами о тихой жизни вдвоем. От мысли о Анжело сердце Габи горестно сжалось. Ведь тот полагал, что Коррадо их благословит и отпустит, а Коррадо не отпустил, более того, сыграл на опережение. Значит ли это, что он по прежнему искренне любит Анжело и не хочет терять, или это лишь привычка и уязвленная гордость собственника? Габи терялся в догадках, не слыша ни урчания мотора, ни болтовни своего неприятного спутника. — Ты чего совсем закис? — выдернул его из невеселых мыслей голос Зака. — К полуночи будем в Филадельфии. Увидишь, как там здорово… «Иди к черту», — бросил про себя Габи, глядя в окно. Позаброшенная заправка, опустелое кафе, телефон-автомат… Телефон! Как же он об этом не подумал! Но не сейчас, а потом. Когда они доберутся до города… Подальше от пытливых глаз его персонального тюремщика… Габи обязательно позвонит своему Анжело.