Сириус О. Блэк Не входить без стука! Чистокровным пидорасам вход запрещён!
Регулус невольно улыбнулся. Столько же раз, сколько отец или мать снимали эту табличку, она всегда возвращалась на свое законное место, и сколько раз она не сжигалась или пропадала, каждый раз появлялась новая. За этой дверью был слышен какой-то шорох, но Регулус уже поворачивал ручку в свою комнату, а затем вошёл и закрыл дверь, оставляя внешний мир позади. Он остался один. Регулус принял холодный душ, чтобы хоть как-то оживиться и переоделся. Соблазнительно из-под кровати торчала коробка, в которой хранились почти не ношенные с декабря чёрные конверсы, но Регулус не осмеливался надевать магловскую обувь дома, поэтому ходил в дорогих ботинках на жёсткой твёрдой подошве, хоть и снимал их при первой возможности, оставаясь в носках. Также рядом с коробкой, правда, гораздо сильнее и заметнее торчал чемодан, который легко помещался под высокой кроватью. Он до сих пор не был разобран до конца — книги, которые Регулус планировал прочитать, в том числе и украденный из квартиры Таллемана дневник и Булгаков, которые так и не достали; чистая форма верно укрывала литературу сверху, а в маленьких кармашках на крышке покоилась всякая мелочь — перья, карандаши, ластики, свежие конверты, наполовину полный пузырёк с обезболивающим. В кармане шуршала записка от Альфарда, которую он получил утром. Он не сжигал её, хотел оставить у себя настолько долго, насколько это возможно, потому что пока он на Гриммо двенадцать, то лишён возможности получать письма от Андромеды и Альфарда, хотя дядя всё же рискнул и маленькая хлюпкая сова в девять утра больно ударилась об оконное стекло, заставляя Регулуса впустить её. Чтобы скоротать время Регулус достал учебник латыни и сборник упражнений, взял пергамент и начал готовить домашнее задание к понедельнику. Он медленно спряжал слова, составлял предложения и переводил текст с английского на латынь. Минуты плавно текли, характерная Гриммо 12 тишина была очень кстати. Регулус вспомнал древне-илвийский и это странное "маги in abnégaťem", затем и дневник Эдгара Таллемана, но на каникулах все эти мысли не душили так, как в Хогвартсе. Вот уже две недели Регулус обходится без таблеток, мирно существуя в своей комнате и не доставляя никаких проблем, в отличие от своего старшего брата. Резкий звук, раздавшийся из-за двери заставил Регулуса вздрогнуть, из-за чего его рука сорвалась и окончание слова нарушило ровную строку, которой Регулус придерживался. Он закатил глаза и чересчур громко вздохнул, оборачиваясь на стуле в сторону своей двери. Раздался второй хлопок, более звонкий, и это был удар о дверь Регулуса. Слизеринец снова вздрогнул, и теперь не мог сидеть. Он отложил перо, встал со стула и пересёк комнату, прямо к двери. Нерешительно бледная рука легла на ручку, и он прислушался. Тишина. Тишина, нарушаемая каким-то шорохом. Регулус медленно открывал дверь, на случай, если что-то снова полетит в его сторону, то он сможет за ней скрыться. Но ничего не последовало. Регулус открыл дверь достаточно широко, чтобы увидеть Сириуса, который стоял в дверном проёме своей комнаты, открывая её обзор младшему брату. — ЧТО У ВАС ТАМ ПРОИСХОДИТ?! — крикнула Вальбурга Блэк с первого этажа. Инстинктивно оба брата разорвали зрительный контакт, посмотрели в сторону лестницы, прислушались. Сириус медлил, он явно не находил, что крикнуть матери в ответ, поэтому Регулус, медленно переводя взгляд обратно на брата, громко сказал, чтобы мать слышала: — Сквозняк. Повисла тишина. Регулус смотрел на тёмно-синие кеды Сириуса. Оба брата прислушались, чтобы убедиться, что никто не летит к ним по лестнице. Вальбурга, наверное, поверила, что это действительно сквозняк, который заставляет не прикрытые до конца двери хлопать, и большую роль сыграло то, что сказал это именно Регулус. Теперь и Сириус вернул свой взгляд с лестницы, посмотрев в лицо Регулусу. Младший из братьев заметил, что стоящий напротив Сириус держит какое-то подобие маленькой резиновой подушки, чуть больше ладони. Наверное, очередная магическая безделушка, потерявшая контроль. Регулус почти что собрался вернуться за латынь, когда за фигурой Сириуса увидел открытый красный рюкзак на полу, разбросанные вещи, открытые ящики комода и дверцы единственного шкафа. В комнате как обычно пестрил беспорядок, но то, что Сириус куда-то собирается было очевидно. — И что же ты делаешь? — наконец спросил Регулус. Он уже отпустил ручку, сложил руки на груди, оперся о дверной проход и остановил Сириуса от того, чтобы тот обернулся и тоже закрыл за собой дверь. Длинная ладонь Сириуса уже лежала на дверной ручке, собираясь потянуть за собой дверь, когда он резко остановился. Яркие голубые глаза Сириуса и холодные, светло-серые Регулуса встретились и между ними промелькнула странная искра. Впервые за долгое время они остались один на один, и странное чувство сковало обоих. Сириус прокашлялся. — Я ухожу, — спокойно сказал он. В его словах была сконцентрированна уверенность в своих силах и какая-то сдержанность. Регулус стоял в той же позе, а Сириус видел, что тот собирается что-то спросить. — То есть, как? — Регулус не понимал, что имел в виду Сириус. Не хотел понимать. Холодок пробежал по его спине, брови нахмурились. Во рту появился уксусный привкус. — Ухожу. Навсегда. Больше моей ноги не будет в этом сумасшедшем доме, — на губах Сириуса появилась улыбка. Безобидная, детская улыбка. В глазах искрили огни. Огни, которые появляются при мысли о чём-то хорошем, что обязательно придёт к тебе в будущем и чего ты невероятно сильно ждёшь, — Ухожу к чёртовой матери, — Сириус усмехнулся, не сводя глаз с Регулуса, — Точнее, от неё, — он слабо рассмеялся. Сердце Регулуса забилось быстрее. Непонимание наполнило его. Сириус сейчас выглядел как тот маленький мальчик, его старший брат, который зовёт с собой искать новые приключения. Он выглядел счастливым, держа эту смешную резиновую подушку в руках. Братья смотрели друг на друга, и будто всё, что случалось с ними до этого растворилось, забылось. Будто и не было. Сириус отправлялся в свое приключение, покидая дом на Гриммо 12, но в этот раз он не звал Регулуса, как он всегда делал в детстве. — Тебе даже нет 17... — тихо начал Регулус, стараясь, чтобы его голос не дрогнул. — Мне будет через четыре месяца. Даже чуть меньше, — воодушевленно сказал Сириус, постепенно возвращаясь к себе. Старший брат видел измену в лице Регулуса, но он продолжал давить это чувство, кричащее, что нужно что-то сказать, как он всегда говорил Регулусу, будучи младше, — Я уйду к Поттерам. Они разрешили провести мне у них остаток лета и вернуться к ним следующим летом. А потом я найду себе квартиру, место, где буду жить. Опять Поттеры. Когда Сириус в 12 лет рассказывал Регулусу о Хогвартсе эта фамилия оказывалась впихнута в каждый абзац, в каждое предложение, сказанное им. Регулус успел возненавидеть эту фамилию. Но сейчас она оказалась лишь одним из резких выпадов, неприятно задевших Регулуса. Сириус отпускал лёгкие колющие удары, которые Регулус не был в силах отвести, отбить, защититься. — Я больше не могу это терпеть, — тихо сказал Сириус. Регулус удивился перемене тона, — Каждый раз я думаю об этом чертовом месте. Сколько шрамов еще окажется на моих ногах и спине? Я не рождён, чтобы быть частью этой семьи. Я долго держался, но мои силы на исходе. Я хочу настоящую жизнь, куда не входит эта семейка. И мне плевать. Плевать на всё. Так нельзя, — Перед ним не стоял тот заносчивый Гриффиндорец, мечта половины студенток Хогвартса. Перед ним стоял его брат — уставший, не понимающий своей семьи, жаждущий свободы. И он добивался своей свободы — через словесные оскорбления от родителей, "Лесаро" и "Круциатус". Старший брат, когда-то лучший друг Регулуса покидал дом, где они выросли навсегда. Регулус почувствовал пропасть. Они стояли всего-то в двух метрах друг от друга, но Регулус не мог сделать и шага вперёд, будто боялся, что упадёт в образовавшуюся между ними огромную щель. Однако это колющее чувство сжало все внутренности. Несмотря на все невзгоды, Сириус практически всегда находился в комнате напротив комнаты Регулуса. Почти каждое Рождество, каждое лето. Всё детство. И Регулус ненавидел это чувство. Он боялся этого чувства. Ему было больно. Но он всё понимал. Он всё видел, и, чтобы брат о нем не думал, Регулус знал, что Сириус всегда борется за справедливость. А он, младший из братьев, выбрал путь прилежного сына. Хотя бы ради того, чтобы родители не усугубляли ситуацию, говоря, что Сириус плохо влияет на их второго сына и не доставляли ему ещё больше боли — и моральной, и физической. Рано или поздно это должно было случиться. В последний раз их глаза встретились. Регулус старался отпустить образ Сириуса, который Регулус принёс с собой из детства. Сириус стал другим, думал Регулус. И это надо просто принять. Отпустить прошлое. Рука Регулуса легла на ручку двери. Он не кивнул, ничего не сказал, лишь отвёл взгляд. С протяжным скрипом дверь стала закрываться. Сириус сделал тоже самое. Он беззаботно кинул руку на ручку и быстро закрыл дверь. Регулус видел, как исчез Сириус. Видел, как захлопнулась дверь. И хотя Сириус всё ещё был там, теперь она захлопнулась навсегда.***
Регулус сидел один в своей комнате, на своем стуле за столом. Перед ним лежал раскрытый учебник, страницы которого беспорядочно перелистывались волнами ветра, влетающим в широко раскрытое окно. Да, полчаса спустя, после того небольшого диалога между братьями, звонко хлопнула противоположная дверь, послышались удаляющиеся шаги, а затем донёсся стремительный бег по лестнице. На это Вальбурга бы что-то грозно крикнула, но, видимо, её не было дома. Также, как и отца. Регулус был рад, что окна его комнаты выходят во внутренний двор, и он не мог видеть, как удаляется на площади фигура его брата. Он был рад, что не сможет видеть эту бодрую стремительную походку, развевающиеся длинные черные волосы и красный рюкзак, так громко кричащем о свободе. Всё в Сириусе кричало о свободе. Рука в кармане смяла аккуратно сложенную записку от Альфарда. Ногти впились в ладони. Что-то неправильно. Если бы маленькому Регулусу сказали, что его старший брат однажды покинет его этот дом навсегда, то он бы точно не поверил. Его старший брат оставит его одного? Регулус зажмурился. Тишина стала немного другой. Странная тишина, которая никогда не звучала до этого в этих стенах. Регулус встал, не находя себе места. Он не понимал, что происходит. Он не понимал, что именно так реагирует в нём? И на что? Регулус был много месяцев уверен, что теперь ему всё равно. Но это был наглый обман самого себя. И Регулус ненавидел себя. Но не за обман. Он винил себя, что так и не отпустил это сопливое, по его словам, чувство. Регулус сел на колени около своей кровати и выдвинул тяжёлый чемодан. Уже запылившаяся крышка открылась, и в маленьком кармане Регулус нашёл пузырёк с таблетками. Он давно не чувствовал полного спокойствия. Спокойствие, которые спускается на тебя неожиданно, спасая от отчаяния и паники. Две таблетки лежали на его ладони. Зачем? Он не хотел в одиночку переживать эти незнакомые ощущения. На секунду Регулус подумал, что снова проявляет слабость. Странное колебание возникло внутри. Он знал, что если сейчас выпьет их, то на несколько часов уход Сириуса станет для него бессмысленным. Ему будет всё равно. Но две белые таблетки все ещё лежали на слегка прикрытой ладони, так и не осмаливаясь отправиться под язык. Он проделывал это десятки раз, почему же сейчас сомневается? Внезапно в том же кармане он увидел кое-что, о чем совсем забыл. Одинокая сигарета, которую протянула ему на Астрономической Башни Доркас Медоуз после вечеринки на дне рождения Барти, виднелась через черную сетку кармана. Он достал её. Сигарета почти что не пострадала. Она выглядела также, как и тогда, когда Доркас достала её из пачки. Регулус усмехнулся. Он совсем забыл, как спустя пару дней нашёл её в кармане кофты, перед тем, как кинуть её в корзину для стирки. Зачем-то он положил её в тумбочку, где все мелкие необходимые вещи хранились вперемешку с хламом. А в июне зачем-то переложил её в чемодан, в тот самый карман, где только что её нашёл. Он сел на холодный пол, отправляя две таблетки обратно в открытый пузырёк, стоящий рядом. В руках он держал сигарету, для чего-то рассматривая. Мысли опустошились. Он вспомнил, какой запах исходил от дыма, когда около него такую сигарету курила Доркас Медоуз. Затем он вспомнил Альфарда, с которым завтра он должен был встретиться. Альфард тоже курил Мальборо. Но, кажется, Мальборо-голд, в то время как Доркас доставали сигарету из красной пачки мальборо. Мальборо-ред. Немного другие. Регулус сидел в апатии полчаса, глядя на продолговатую сигарету, зажатую в пальцах. Дерзкая мысль пронеслась в его голове. Он подложил пальцы к концу сигареты и приятное знакомое чувство растекалось уже по всей руке, правда, оно всегда быстро заканчивалось. Медленно вверх поплыла струйка дыма, почти незаметная. Пока что слабый запах ударил в нос, вызывая мурашки и приятное спокойствие. Регулус поднёс сигарету к губам, держа её в левой руке, и как можно аккуратнее вдохнул терпкий дым. На момент ему захотелось закашляться, дым горько обрезал гортань, но горячее тепло верно растеклось от горла к груди и до самого мозга. Регулус выдохнул, выпуская дым. Он снова закрыл глаза. Непривычная горечь была неприятна, но Регулус всё равно поднёс сигарету ко рту во второй раз и сделал затяжку, уже более смело. Этот эффект был не так силен, как у таблеток, которые притупляли мысли, но он был мгновенным. Сириус ушёл. Регулус остался один на один со своими родителями. Он не сможет никуда уйти, если не хочет никаких проблем, пока ему не исполнится семнадцать. Да и куда идти? Не к кому. Андромеда во Франции. Альфард постоянно в разъездах. У него нет своего Поттера. Третья затяжка. Кажется, что Регулус понимал, что сейчас делает. Рассудок крикнул, что это глупо, и пора бы остановиться, но Регулус продолжал вдыхать этот резкий новый вкус в себя. Он ещё не был уверен, хочет ли достать ещё, но когда самая первая сигарета в его жизни закончилась, Регулус понял, что ему это нравится куда больше, чем просто вдыхать чужой дым. Он покрутил окурок в руках, а потом ловко кинул его в мусорное ведро, где он сразу же растворился. Через большое окно дым достаточно быстро покидал комнату, и к счастью, сегодня был хороший сильный ветер. Так быстро наступил и закончился вечер. Он вернулся к латыни, а затем перешёл к немецкому. Ближе к восьми вернулись родители — в его комнате на четвертом этаже, под окнами, всегда было прекрасно слышно, как кто-то трансгрессирует к дверям и открывает их. Жизнь на площади Гриммо шла своим чередом, будто ничего не изменилось. Но что-то изменилось.***
В субботу дом снова был оставлен родителями. Регулус думал, что, вероятно, им дела нет до Сириуса. Обычно, когда старший брат что-то делал, Регулуса часто звали, чтобы он видел, как делать не надо. Но даже на следующий день родители ничего не сказали Регулусу. Даже не спросили — не знает ли он, куда ушёл его бестолковый брат. А вдруг они сами знают, что Сириус навсегда ушёл из дома? Но Регулус не хотел больше думать о Сириусе. Сириуса больше нет. Регулус достал из-под кровати кеды и сменил тяжёлую обувь. До Грей-стрит было около сорока минут пешком, а сейчас стрелка часов показывала одиннадцать. Час до назначенной встречи. Регулус хотел увидеть Альфарда. Снова он задался вопросом — знает ли дядя о том, что его старший племянник вчера днем ушёл из дома? Сириус просто не выходил из головы Регулуса. Пока Регулус натягивал свободную черную футболку, коричневую легкую куртку, так как день выдался более холодным, чем вчера, и свободные тёмные джинсы, мысль о старшем брате сверлила его мозг. И Регулус решил выйти пораньше, надеясь, что резкий летний воздух вынесет это дерьмо из его головы. Регулус свободно сбежал по центральной лестнице от входной двери дома номер двенадцать и почувствовал полную свободу. На целый день. Он знал, что родители вернутся очень поздно, и никто не будет его искать в его выходной, в субботу. Он пешком направился по старому знакомому маршруту к Грей-стрит. Несколько раз он специально свернул не туда, делая большие петли, чтобы растянуть сорок минут дороги до часа. И хотя Регулус пришёл немного позже назначенного времени, Альфард опаздывал. Регулус ходил назад и вперёд, редкие капли фонтана попадали на него. Яркое солнце блестело в мелких капельках воды, переливаясь в маленьких водопадах. Вокруг бегали дети, они взбирались на высокие для них бортики фонтана, а родители стаскивали их. Магловские семьи расположились на скамейках. Они смеялись, шутили, что-то громко обсуждали. Регулус невольно вспоминал своих родителей, и мог лишь горько усмехаться. Отдал бы он всё состояние и репутацию, авторитет, чтобы взамен родиться в одной из таких простых, магловских семьях? Ему показалось, что да, но лишь на мгновение. На одной из тропинок появился Альфард. Видимо, он уже махал рукой какое-то время, пока Регулус опять задумался. — Привет! Чего ты такой грустный? — он подошёл к Регулусу через толпу. Не самое приятное место для встречи, но, видимо, самое удобное. Регулусу на короткий момент показалось, что Альфард даже не догадывается, что произошло вчера. Но Регулус только лишь помотал головой. В этот милый, прохладный, но солнечный июльский день меньше всего хотелось грустить. — Привет, и нет, я не грустный, — Регулус улыбнулся, когда Альфард занёс руку, чтобы приобнять племянника за плечо и двинуться прочь из парка, от фонтана. — Давно меня ждал? — Нет, я сам немного позже пришёл, — Регулус чувствовал, как улыбается Альфард. Он даже не видел его лица, но бешеная энергия, исходящая от Альфарда сама доносила это до Регулуса. — Отлично, я немного задержался у одного моего знакомого. Я думаю, он зайдёт к нам, на квартиру, я вас познакомлю. Невероятно интересный человек! — Альфард немного ободряюще сжал плечо Регулуса. — Что за человек? — поинтересовался Регулус. Альфард убрал руку, потянулся в карман и достал пачку сигарет. — Ну, я не думаю, что ты его знаешь. Хороший человек. Если он не придёт, я скажу тебе его имя, а пока, пусть это будет сюрприз, — Альфард улыбнулся, зажимая сигарету зубами. Он почти что потянулся за палочкой, но потом вспомнил, что они находятся в переполненном людьми Лондоне, которые вышли в выходной гулять, поэтому резко опомнился и достал зажигалку. Регулус с интересом рассматривал необычный механизм, который мельком видел в руках Альфарда лишь пару раз. Альфард заметил, с каким любопытством племянник рассматривает синюю коробочку, поэтому умиляюще улыбнулся, протягивая Регулусу зажигалку. — Ты знаешь, что я не люблю сюрпризы, — сказал Регулус, охотно беря в руки зажигалку. Он пару раз нажал на "кнопку", и лишь в третий раз маленький огонёк загорелся около его большого пальца, неприятно обжигая его. Долго Регулус не продержался, он отпустил большой палец и огонёк мгновенно пропал. Он продолжал рассматривать крышку зажигалки, не смотря под ноги. — Да ладно, поверь, никого, кого бы ты счёл неприятным, — Альфард искренне ухмылялся на такую реакцию Регулуса на обычную зажигалку. Ему было его и жалко, и в то же время, он был рад, что является человеком, который знакомит его с обычными магловскими вещами. — Поверю, но ничего не обещаю, — Регулус вернул зажигалку, думая, что собственными пальцами всё же удобней жечь огонь. Меньше усилий, более контролируемо и более приятно. Они шли вдоль красивых лондонских улиц. Сейчас они оба походили на маглов — на них не было длинных мантии или костюмов, которые люди, окружающие их, сочли бы "старомодными". Регулус с интересом рассматривал маглов. Их яркие одежды, журналы в руках. Слышал, как звучат Beatles, Queen, Дэвид Боуи, Rolling stones и множество других песен других групп, которые Регулус никогда не слышал. Люди вокруг них даже не догадывалась, из какого мира эти прохожие, чужие мужчина и подросток, идущие рядом друг с другом. Вскоре они свернули с переполненной людьми и магазинами улицы в более тихий переулок. Слева тянулись высокие деревья, а за ними можно было разглядеть кирпичные дома. Они шли по узкой мощеной дорожке, справа от них были трёхэтажные каменные дома. Маленький бордюр почти что слился с основной дорогой, настолько сильно он просел от старости. Приятно шуршала листва старых дубов. На скамейке, озаренной солнцем, лежала рыжая кошка, мирно посапывая. Зелёный переулок был тихим, но всё в нём дышало жизнью. Они шли в молчании — Регулус не отрывал взгляда от старых фасадов домов справа. В какой-то момент Альфард остановился, и ему пришлось вытянуть руку, чтобы остановить засмотревшегося Регулуса. — Пришли, — тихо сказал он. Регулус окинул взглядом дом, у которого они остановились. Он казался немного больше, чем остальные дома, но в целом был таким же красивым и старым. По белой лестнице Альфард поднялся к коричневой двери и распахннул её, пропуская Регулуса в подъезд. Темно-синие стены забавно контрастировали с тёмно-красным камнем снаружи, но было так темно, что это не играло роли. Тёмная деревянная лестница устремлялась вверх. Она была также стара, как и плитка, которой был выложен пол, и как потрескавшаяся синяя краска. В самом подъезде пахло затхлостью и сыростью, но эти запахи не играли для Регулуса никакой роли. — Нам на самый верх, — сказал Альфард, поправляя свой коричневый пиджак с иголочки и устремляясь к лестнице. Регулус сразу же отправился за ним. Старая лестница приятно поскрипывала под ногами, и вскоре они достигли более светлого, третьего этажа, где солнечные лучи свободно проникали через окно на лестничной площадке. Две двери расположились на третьем этаже, и Альфард пошёл к правой. Он достал ключи, они весело звякнули и вошли в замочную скважину. Регулус слышал, как поворачивается механизм, как щёлкают задвижки, а затем Альфард открыл дверь. Регулус оказался в небольшом коридоре, где на стене слева от входа висело зеркало, под ним стоял тёмный коричневый комод, а справа небольшая скамейка и держатель для верхней одежды. Коридор тянулся дальше. Приятные бледные зелёные обои, можно сказать, серо-зеленые стены хорошо сливались с темным полом. Немного пройдя справа была дверь в ванную, после этой двери от коридора начинал тянуться второй, более узкий проход. Прямо — небольшая кухня, слева — проход в просторную комнату с диваном, шкафами, длинным столом и большим окном. Если пойти дальше по коридору от входа, то упираешься в толстую дверь. Альфард сделал быструю экскурсию для Регулуса, а затем увёл его на кухню. У стены стоял небольшой стол, вокруг которого поместились три стула. Небольшая кухня в коричневых цветах расположилась напротив, и была она, наверное, на более магловский манер, нежели на волшебный. Газовая плита, холодильник, духовка, и хотя Альфард здесь давно не жил, Регулус понял, что во множестве бытовых вещей Альфард применял ручную силу. — Ты не голодный? — спросил он у Регулуса. Тот отрицательно помотал головой, рассматривая уютный интерьер дома. — Когда-то здесь жил и работал твой прадедушка... Он тоже чуть было не стерся с семейного дерева, — Альфард усмехнулся, наливая в стакан воду прямо из-под крана, — Мне надо будет кое-что найти, надеялся, что это кое-что будет в другом месте, но, видимо, оно всё же здесь. Поможешь? Регулус с энтузиазмом кивнул. Поиски в неизвестных местах всегда были интересны, тем более, что эта квартира была настолько старой, что найти можно было что угодно. Но Регулус даже прикинуть не мог, какой именно прадедушка здесь жил. Скорее всего, кто-то по материнской линии. Но как бы хорошо Регулус не знал историю своих предков, он не вспомнил имена вероятных прадедушек. Альфард пошёл в комнату, которая была закрыта толстой дверью. Перед тем, как открыть её Регулусу, он сказал таинственным и тихим голосом: — Когда-то здесь работал Сириус Блэк второй, — сказал Альфард, заходя в тёмный старый кабинет. Он дёрнул рукой за цепочку светильника, который висел у самой двери, и мягкий жёлтый свет озарил помещение. По периметру почти всех стен стояли шкафы, чуть левее от двери расположился стол из красного дерева, который контрастировал с тёмной мебелью кабинета. Один комод, на котором красовался огромный корабль, собранный в ручную, со множеством мелких аккуратно прокрашенных деталей. Ещё левее, немного поодаль от большого окна, стоял комнатный чёрный рояль. На нём была тёмно-багровая накидка, охраняющая корпус и внутренности инструмента от пыли, а под клавиатуру была задвинута мягкая табуретка. — Где-то здесь я запихнул папку с документами, точно, теперь вспоминаю, — Альфард взял стул и полез к верхам шкафов. — Почему бы тебе не использовать палочку? — спросил Регулус, принимая первую картонную коробку из рук Альфарда. — Не хочу, Реджи, мне моя палочка напоминает об этой магической чертовщине, от которой я не могу спокойно смотреть свои радужные сны, — горько усмехнулся Альфард. — Тебе снятся радужные сны? — недоверчиво спросил Регулус, которому сны практически никогда не снились. — Хотел бы я, чтобы именно они снились мне, а не этот полоумный бред, который сопровождает меня с раннего детства, — Альфард рассмеялся. — Например? — Регулус улыбнулся, открывая первую коробку. Альфард спустился со стула, помогая Регулусу доставать верхние папки, наполненные старыми копиями документов, рукописными и печатными. — Пару дней назад мне пришлось приклеивать нос Рудольфусу Лестрейнджу, пока вокруг меня кружила Беллатриса, отправляя самые ужасные проклятия вперемешку с оскорблениями, — Альфард рассмеялся, а Регулус лишь представил эту картину, как смех заполнил его, — Но нет, больше я тебе не расскажу, это звучит ужасно, ты ещё подумаешь, что твой дядя спятил или чокнулся, или вовсе сидит на каких-то веществах, — от этого Регулус рассмеялся ещё больше, смеша Альфарда. — О, Мерлин, кому нужно столько документов? — спросил Регулус, открывая бесконечные выцвевшие папки. — Никому, но под ними может оказаться всё, что угодно. — А что именно ты ищешь? — спросил Регулус. На его губах все еще играла тень прошедшего смеха. — Некоторые доказательства о двойственности семьи Блэк, которые я однажды собрал и как полный идиот засунул куда-то сюда. Именно поэтому я и опоздал тогда, я искал их среди своих собственных папок, — Регулус удивленно вскинул брови. Из таких доказательств Регулус знал только во плоти существовавших Сириуса, Альфарда, Андромеду, себя, в какой-то степени просто гуманной, но уже умершей Ирму Блэк, и теперь ещё и прадеда Сириуса Блэка второго. Но Регулус никогда не мог подумать, что этому есть письменные доказательства. — То есть... Есть что-то вроде письменных заключений, что не все члены семьи придерживались этих взглядов? — Ну, что-то вроде. Не чтобы так прямолинейно, но записи о помощи маглорожденным, о дружбе и сотрудничестве, выезды и въезды в страну, связанные с ними дела... Всё это играет важную роль. Сейчас никто не доверяет таким как мы, поэтому надо буквально с камней ногтями соскребать хоть какие-то доказательства. Сейчас, пока есть время, я добиваюсь доверия для всех нас. Сколько бы хороших людей вокруг не было, надо всегда иметь под рукой всякие документы, алиби и прочее...— Альфард уложил очередные папки обратно в коробку, — ... чем я только думал, когда год назад убрал это сюда... надо было держать всё под рукой... — скорее самому себе сказал Альфард. — Год назад ещё была надежда, что это не пригодится, хотя, наверное, это было предсказуемо уже дано, — сказал Регулус тихо. Альфард кивнул. — Да. Ты прав. Год назад мало кто мог подумать, что дела примут такой оборот. Они снова замолчали, молча перебирая встречавшиеся старые фотографии, альбомы, журналы. В одной из коробок Альфард и Регулус нашли ноты. Ноты для фортепиано. Регулус видел, как загорелись глаза дяди, когда ему в руки папки жёлтые листы с нотным текстом. Альфард на мгновение забыл о целях поиска и отошёл от Регулуса, держа какой-то сборник в руках. Пока дядя всё ещё стоял рядом, Регулус успел прочитать название произведения, на котором задержались глаза Альфарда— Н. К. Метнер, Канцона-серенада. Альфард подошёл к роялю, тихо откинул покрывало. Глухо стукнула крышка, когда Альфард её открывал, а затем сел на чуть поскрипывающий табурет. Регулус всегда любил, когда Альфард начинал играть, а слыша незнакомую фамилию, заинтригованно ждал, когда Альфард все же прикоснется к клавишам. Глаза Блэка ещё какое-то время бегали по нотным строчкам, а Регулус терпеливо ждал. *Сердце пропустило удар, когда руки Альфарда занеслись над клавишами и издали первые мягкие звуки начала канцоны-серенады. Он начал неспешно, но вскоре набрал необходимый темп. Звуки растворялись в воздухе, в летающих в солнечном счете пылинках, проникая в самую душу Регулусу. Он слышал, как резко и быстро поднимается педаль, а потом становилась более размеренной. Он слышал, как легко вибрирует пол, чувствовал, как каждый звук острым импульсом отдавался в мозгу. Звуки свободы, звуки, находившие свое место в самых сокровенных местах юного сердца, задевающие твердеющие под таблетками и тяжёлыми мыслями струны юной души. И всё казалось бессмысленным в этот момент. Альфард всегда вносил часть себя в то, что играл, и сейчас Регулус чувствовал этот трепет, волнение, исходящее из рук Альфарда. Боль и радость, добро и зло. И почти до слез было обидно от несправедливости, от безысходности. От безысходности перед неизвестностью и будущем, которое, кажется, вот-вот принесёт войну. Как когда-то в своих дневниках Таллеман и в своих книгах Ремарк писал о разрушенных жизнях, семьях, — неужели, ему придётся столкнуться с этим? Им всем? Ему только четырнадцать. Почти пятнадцать. Будет через месяц. Он переходит на пятый курс, впереди самые яркие годы его жизни — он уже не маленький, через год он войдёт в число старшекурсников. Но внезапно Регулус снова почувствовал всё то, что давило на него с самой весны. Альфард сейчас сидит перед ним, погруженный в музыку, но Регулус знает, что скоро тот уедет. И Регулус снова останется один. Он лишь молча сидел на стуле, смотря в одну точку, пока Альфард играл. Мысли сменяли друг друга, превращая порядок, установленный в голове за несколько дней, в полный кавардак. Также сейчас Регулус отвечал эти бесконечные вопросы про себя, как эти отголоски мелодии в репризе — едва слышно, но внятно, однако, без надежды. Вопрос оставался без ответа. Получит ли Регулус когда-то ответ на все свои вопросы? Может быть, на какие-то — да, но он был более чем уверен, что большинство из них так и повиснут одинокой неустойчивой нотой, так и не получив разрешения. Он будет вспоминать эти мотивы. Главная мелодия канцоны-серенады после первого прослушивания плотно засядет в крепкой памяти Регулуса. И каждый раз он будет вспоминать это с тоской. И он будет вспоминать эту мелодию гораздо чаще, чем мог сейчас подумать. Альфард закончил. Они сидели с две минуты в тишине, а потом он сказал: — Мама, то есть... ваша бабушка, Ирма, очень любила музыку Николая Метнера и часто её играла. Ты вряд ли помнишь, — он положил руки на колени. Его голос стал тише, более хриплым. Уложенные с утра волосы упали на глаза, а лицо его стало почему-то серьёзней. Регулус почувствовал страх. Он будто бы понял, о чем задумался Альфард. Почти что о том же, о чем и он сам. И снова в груди завыло отчаяние. Но через какое-то время Альфард поднял голову, снова улыбнулся, возвращая на лицо привычную маску: — Понравилось? Регулус оживленно кивнул, подходя ближе к роялю. Альфард улыбался. Он закрыл ноты, снял их с пульта, и протянул Регулусу. — Забирай, — просто сказал он, но прозвучало это так, будто он отпустил какую-то важную для себя часть чего-то. — Вот так, просто? — не веря, спросил Регулус, неловко беря старые ноты в руки. — Да, — уверенно произнёс Альфард, — У меня совершенно нет времени таскать их, играть... Пока ты юн, учи, Регулус. Учи, пока есть хоть какое-то время. Мне именно музыка помогала разобраться в своих мыслях. Успокоиться. Переварить всё. Регулус забрал ноты. Альфард снова улыбнулся. От прежнего Альфарда, который так редко появлялся, не осталось и следа. Внезапно раздался дверной звонок, разрушающий мирную тишину. — Вероятно, это он, — Альфард бодрым шагом направился к входной двери, через несколько секунд он открыл её, и послышались звуки приветствия. Регулус не видел, кто вошёл. Он листал ноты, которые ему подарил Альфард. Но вскоре в коридоре появилось уже двое мужчин — сам Альфард, и, на огромное удивление Регулуса, Чарльз Клеменс, с которым он познакомился на вечере слизнорта. Доктор. Профессор из Высшей Академии Наук. Преподаватель основ систем алхимии. Регулус хорошо это помнил. Но всё же брови подростка взлетели вверх, когда он увидел гостя. — Вот, мой племянник, Регулус Блэк, — сказал Альфард, представляя гостю Регулуса, — Рег, это Чарльз Клеменс... — Да, мы знаем друг друга, — сказал Клеменс, когда с мягкой улыбкой подошёл к Регулусу и пожал ему руку. — Что? Ты ничего не говорил! — с удивленным выражением лица сказал Альфард, — А я как дурак представляю друг другу уже знакомых людей! — Прости, Альфард, — смеясь сказал Чарльз, — когда ты мне что-то бормотал, что ты будешь здесь с кем-то из твоих племянников, но, прости, никак не мог знать, с кем именно. Насколько я знаю, у тебя минимум два племянника и целых три племянницы, которые все еще смешиваются в моей голове. Регулус невольно улыбнулся, кладя ноты на стол и убирая руки в карманы. Он был очень удивлён, узнав, что его дядя знаком с Клеменсом, хотя ничего феноменального в этом не было. Альфард безоружно поднял руки, смеясь, но всё же уходя из кабинета. — Ладно, пойдём, может, чай? — предложил Альфард. Регулус и Чарльз были не против, и втроём они пошли по коридору, откладывая поиски на потом. Они оказались в скромной, но уютной кухне. Альфард пошёл заваривать чай, и, конечно, за всё время, что Регулус провёл с ним, он ни разу не доставал волшебной палочки, и сейчас делал всё своими руками — ставил чайник на газовую плиту, доставал три чашки, сахар, ложки, сам опускал заварку и следил. Если Регулус всё ещё не мог быстро привыкнуть к магловским повадкам своего дяди (против которых он, впрочем, ничего не имел), то Чарльз вовсе не обращал никакого внимания, словно уже давно привык, что некоторые волшебники обходятся без палочки там, где все её обычно используют. И Регулус подумал, что, вероятно он тоже из тех людей, кто иногда предпочтет лёгкий ручной труд. Чарльз Клеменс был спокойным человеком. Гораздо спокойнее на фоне Альфарда Блэка, чей голос был звонче, громче, манера поведения широкая, речи грандиозные, а уверенность в себе лилась через край, и хотя дядя тоже умел быть сдержанным, Чарльз напоминал каменную статую, насколько сдержанным был он. Регулус не знал, какая разница в возрасте Чарльза и Альфарда, но оба казались ровесниками, может, лишь один-два года разницы. Они оба были в свободной немагической одежде, но очевидно, были заняты чем-то важным с утра, так как деловая нотка была слышна в выкрахмаленных рубашках и тщательно выглаженных стрелках на брюках. Регулус молча рассматривал маленькие акварели, развешенные на стенах, пока Клеменс отвлекся на статью в газете, которую ему ранее протянул Альфард, а сам Блэк-старший возился с чаем. Тишина, в которой были слышны лишь позвякивания столовых приборов и чашек была внезапно нарушена, когда Альфард спросил: — Рег, а что там с Сириусом? Я ему вчера вечером писал, но вот уже сколько времени, а ответа нет. Обычно письмо доставляется ему прямо в руки, и ответ я получаю максимум спустя два-три часа... Напоминание о Сириусе пустило по позвоночнику Регулуса неприятный, зудящий изнутри холод. Регулус собрал все свои силы и мужество, чтобы его голос не дрогнул, а потом тупо сказал, не оборачиваясь на Альфарда: — Он ушёл вчера. Регулус не понял своей интонации, — он сказал это, как что-то обыденное, простое, но всё же он почувствовал, что Альфард уставился ему в спину, а Чарльз, сидевший за столом слева с газетой перестал читать. — К Поттерам? — с нерешительностью сказал Альфард. Процесс заваривания чая затянулся, — Ну, я думал, что он не настолько свободен в своих передвижениях, но ладно. Когда он вернётся, он найдёт его... — Нет, — резко оборвал его Регулус, и сам испугался своего голоса. Он не оборачивался, чувствуя, как его сверлит пара глаз Альфарда, и чувствовал, как навострились уши Чарльза, который тактично не лез в дела чужой семьи, однако не мог не слышать разговора, который зародился между дядей и племянником, — Нет. Я с ним говорил, и он сказал мне об этом. Вчера он ушёл навсегда , и больше домой не вернётся. Регулус заметил, как напряглись его скулы. Как напряжен лоб и брови, как сжалась челюсть. Каждая мышца его рук находилась в сильном напряжении, но даже держа руки в карманах, Регулус старался не сжимать их в кулаки, чтобы не выдать себя. Металлическая тишина скрежетала в ушах. Регулусу было необходимо, чтобы кто-то что-то сказал. Пусть даже Чарльз Клеменс осмелиться выдвинуть свою реплику по этому поводу, лишь бы не было так тихо. Но собрав оставшуюся смелость в свои руки, Регулус медленно обернулся — он чувствовал, что ему необходимо видеть реакцию Альфарда. Альфард на время перестал заниматься чаем. Три чашки стояли перед ним, и лишь две были заполнены. Он оперся руками в стол, опустив взгляд и тупо упершись в никуда. — Я говорил ему не торопить события... — он сожмурился и сжал пальцами переносицу. — Ты знал о его намерениях? — спросил Регулус. Это был безнадёжный, отчаянный вопрос, на который он уже знал ответ. Разумеется, он знал. Это было очевидно, что Сириус однажды сорвётся и просто уйдёт. Альфард лишь еле заметно кивнул. Он поднял голову и они с Регулусом встретились глазами. Регулус выдавал себя, как бы он не пытался скрывать всё. Ему было тяжело осознать, что он остался один в доме номер двенадцать на площади Гриммо. И пусть с Сириусом отношения день ото дня становились хуже, почему-то образовалась пустота. Дыра. И Альфард всё видел, словно читая мысли Регулуса по его серым глазам. Мог ли это понять сидящий рядом Чарльз Клеменс? Регулус на него не смотрел. Хотя они уже были знакомы, они разговаривали и он понравился Регулусу, он всё ещё не мог привыкнуть к Чарльзу. Регулус достал руки из карманов и сложил на груди. Облокотился на стену и отвёл взгляд от Альфарда, не имея сил больше держать контакт. — Вообще это было понятно, — начал Регулус не своим голосом, — То, что он уйдёт. Мне просто стоило догадаться. Просто... — он замолчал. Регулус разозлился за свою слабохарактерность. Он видел обеспокоенное выражение лица Чарльза, переживающего Альфарда, и ему сразу захотелось свернуть эту тему и больше её не поднимать. Может, если бы они не смотрели так, Регулус бы продолжил свою мысль, но, в любом случае, он уже потерял её: — Ничего. Ушёл. Вот и всё. Регулус пожал плечами, лицо снова обрело безразличный вид, и, он мог поклясться, что-то дрогнуло в выражении Альфарда, когда Регулус пустил волну своего холода, дав распространяться ей по всей кухне. Регулусу не хотелось быть размазнёй, поэтому он просто замолчал. Поставил очередную точку, чтобы начать новый абзац этого дня, где Сириус упоминаться не будет. Альфард доделал чай и поставил три чашки на маленький стол. Регулус нехотя сел. Напротив него сидел Чарльз. Он выглядел также аккуратно и элегантно, как и на вечере у Слизнорта. Аккуратная свежая стрижка, чистое хорошо выбритое лицо, где еле заметно была видна щетина, но которая ничего не портила. Он всегда сидел с ровной спиной, вёл себя скромно, и Регулусу всё ещё хотелось узнать о нём больше. Альфард сел справа от Регулуса, чувствуя, как зажался его племянник. Он решил разрядить обстановку, но речь, конечно же, пошла о войне. Но Регулус был бы рад послушать что-то о войне, нежели обсуждать Сириуса. — Как там Дамблдор? — он спросил у Чарльза. Тот прокашлялся, оживляясь, и сел немного ближе ко столу. — Собирает себе пушечное мясо, — Регулус не удержался и посмотрел на Чарльза. Его выражение — "пушечное мясо" — заставило Регулуса взбодриться и отвлечься от тяжести своих мыслей, — Призывает молодёжь в свой Орден Феникса... Более чем уверен, что после выпуска несколько студентов войдут в их ряды. Альфард усмехнулся и цокнул, неодобрительно мотая головой: — Неужели он готов принимать в Орден каждого прохожего? Это же дети. У них уровень знаний школьный, и, какими бы сильными они ни были... Я понимаю, взрослых, но детей. — Говорят, что сын Поттеров одаренный. Потрясающие успехи в колдовстве и дуэлях, — Чарльз пожал плечами, отхлебывая горячий чай. Он очевидно хотел что-то добавить, но Альфард освободил его от этой участи, всё же, упомянув имя брата Регулуса: — Ну да. И, очевидно, где Поттер, там и Сириус, — Альфард задумался, но потом снова спросил: — Есть у него ещё кто-то на примете? — Разумеется. Он всю школу перебрал для поиска таких же, это и Блэки, — он кивнул в сторону Регулуса, заставляя его вспоминать разговор с Дамблдором, когда тот задержал его в кабинете. Желудок неприятно сжался, — Поттер, Лонгботтомы, слышал, Пруэтты, Уизли... В основном все чистокровные, получившие титул "предателей крови" или близких к нему. — Тебя ведь он тоже рассматривал как кандидата? — спросил Альфард, водя пальцем по ручке чашки. — Также, как и тебя, — Регулус на этих словах удивленно поднял голову, а Альфард кивнул, но Чарльз продолжил: — Разумеется, это всё бред. Просто набивать морду пожирателям смерти бессмысленно, в них надо проникать и действовать не только физически и с внешней стороны. Надо тихо мешать им достигать целей, сбивать с пути. Ослаблять их нужно изнутри. Регулус внимательно слушал. И хотя это был взрослый разговор, никто не был против, чтобы он слушал. И ему было интересно. Когда Чарльз закончил свою речь, что-то щелкнуло в голове Регулуса. Также всегда щелкало, когда он догадывался до правильного расчёта зелья, находил лучший способ его приготовить. И он спросил: — Вы собираетесь создать свой эм... "Орден Феникса "? — он легко усмехнулся, но видя серьёзные соглашающиеся лица, он поднял брови. — Да. Но не только мы. Этим уже занимаются люди выше нас. На пустом месте, всё же, ничего не образовывают, — Регулус услышал слова Альфарда и снова задумался. Он уже не чувствовал себя так некомфортно, когда только сел за стол. Правда, ни Альфард, ни Чарльз больше ничего не сказали о новой организации. Они долго сидели за столом, всё подливая чай, а затем втроём отправились в кабинет на дальнейшие поиски документов. Регулусу хотелось, чтобы этот день не заканчивался. Он хотел как Сириус, больше не возвращаться на Гриммо-двенадцать. Остаться в этой старой квартире, пропитанной историей, перечитать все книги на полках, узнать этот дом, запомнить каждый уголок и каждую мелочь. Но этому пока что не суждено случиться.