Дороги мои, дороги

— Что это за мальчишка? — Это Родион. Мой парень. — Очень смешно, Кир. Отведи его обратно в школу. Я готов сквозь землю провалиться от смущения. Нет, я не собирался знакомиться с матерью Кира и ни разу не изъявлял такого желания с тех пор, как переехал к нему четыре месяца назад. Кир тоже мне этого не предлагал, и нас обоих всё устраивало. Но сегодня она зачем-то приехала к нему домой. Открыла дверь своим ключом — и почему Кир не сменил замки? — и первым, кого она увидела, был я, только что вышедший из душа и завёрнутый в одно лишь полотенце. — Он давно окончил школу. — Ты уверен? Паспорт его проверял? — Тебе ли, матушка, опасаться за законность происходящего вокруг тебя? Или твой босс Измайлов больше не занимается шантажами, запугиваниями и всем прочим? Мне б и в голову не пришло, что эта молодая на вид женщина — его мать. Продала душу дьяволу или искупалась в крови девственниц, не иначе. Аглая смотрит то на него, то на меня с презрительным прищуром. — Ах да, Измайлов ведь не занимается. Обычно ты этим занимаешься вместо него, — продолжает Кир. В его глазах — такое же презрение. Никогда не видел его таким — они с матерью явно друг друга стоят. — Ну что ж ты так, сынок. Ты ведь знаешь, я тебе только счастья желаю. А насчёт Измайлова, раз уж ты сам вспомнил — до меня всякие интересные слухи доходили. Надеюсь, это ложь. Кир меняется в лице, вместо презрительной гримасы на нём мелькает тень страха.

***

Я очнулся от дикой головной боли, словно мою черепушку разорвали и распылили на молекулы. Что это был за болезненный вскрик, от которого в ушах ещё больше зазвенело? Это что, мой собственный? Протерев глаза и кое-как сфокусировав взгляд, я обнаружил себя лежащим на заднем сиденье машины. Сил подняться и повернуть голову не было. Как я вообще тут оказался? Последние перед отключкой воспоминания странные, хаотичные. Там был Кир, были какие-то люди, нас куда-то вели… — … сто раз его предупреждал, не умеешь пить — так хоть вовремя остановись, но нет, этот дурачок будет напиваться, пока не упадёт там же, где сидел. Услышав голос Мартина, я всё же сделал усилие и повернул голову. Он сидел впереди, а за рулём ехал тёмноволосый смуглый мужик с короткой бородёнкой. — Молодой ещё, вот старше станет, поймёт, что неправильно это, — поддакнул он Мартину. Ну, Мартин… Интересно, как он вообще убедил этого мужика нас взять? Выглядели мы специфически — оба босые и одеты в холщёвые белые со следами грязи и пыли штаны и рубашки. При том я ещё был в отключке… Мартин повернулся ко мне, и вдруг воспоминания стал отчётливее. Эти глаза смотрят на меня, пока я жадно ласкаю разгорячённое тело, держу, прижимаюсь, не желаю отпускать. Вот же блять. — Эй, ты как? — спросил он. — Хреново… — с большим трудом я разлепил спёкшиеся губы. — Что случилось? — Ты напился и отрубился, как обычно. Потом расскажу. — Чего? Я не… — начал я, но потом всё же сообразил, что это, видимо, прикрытие для водилы. — А куда мы едем? — Домой, в посёлок. Передам тебя твоей мамке. Он отвернулся, а я остался наедине со своим непониманием и стыдом. Что вообще из того, что я помню, было реальностью? Может, абсолютно всё это — мои глюки, вызванные странным травяным сбором Беллы? Может, она, пока собирала свою траву, случайно сорвала какой-то галлюциноген? Или она и её подруги — это всё плод моего воображения? Тогда, надеюсь, мои приставания к Мартину — тоже плод воображения. А ещё там была мать Кирилла, Аглая Сергеевна, чёрт её задери. Она появилась прямо перед тем, как я отключился. Ладно Кирилл, но она какого хрена мне привиделась? Спасибо хоть не в сексуальной фантазии. Мартин был спокоен и невозмутим. Когда машина тормознула, он снял с зарядки телефон и протянул мне — я не сразу понял, что это мой собственный. — Держи. Переведи таксисту девятьсот пятьдесят рублей. Таксист… Ну теперь ясно, почему он согласился подвезти таких странных товарищей, как мы. Обычный драйвер нас не взял бы. Я покорно перевёл деньги на указанный водилой номер, даже не поинтересовавшись, с чего вообще такая большая для этого захолустья сумма. С помощью Мартина выбрался на улицу. Мы стояли на раздолбанной, покрытой кочками и ямами дороге на краю какого-то села. Но когда таксист уехал, Мартин потянул меня не к домам, а в лесополосу. — Надо валить отсюда. Тут пару километров до трассы, может, там стопнем кого-нибудь. Как думаешь, дойдёшь? — Мы же только приехали, — ответил я, еле ворочая языком и присаживаясь на травку. — Мы где вообще? — Без понятия. Я назвал ему название рандомного села, которое увидел в навигаторе. Просто хотел уехать побыстрее, пока нас не хватились. — Я хреново помню, что вообще было, и голова так раскалывается… — Ну ещё бы! Я же говорил тебе не пить эту бурду. Так значит, чай был, и баня с предбанником тоже, мелькнула стыдливая мысль. — Нафиг они нас напоили? — Я откуда знаю? Я так понял, что они какие-то ебанутые сектанты. Мне, блин, сразу не понравились эти чуваки в серых одеждах, которые тёрлись во дворе. Видимо, это какие-то послушники или рабы. Когда нас привели в большой сарай, они на колени упали перед главным уродом, помнишь его? Такой бородатый, толстый, в чёрном балахоне… — Так и что им нужно было? — Хер их. Может, жертвоприношение хотели совершить, может, на наркоту подсадить и тоже в серое одеть. Я притворился, что вместе с тобой словил приход, но успел перед этим слить адрес Косте. — Косте? Он что, нам помог? Я думал… — Я это называю: «Ебала жаба гадюку». Я ни с ним, ни с этими сектантами дальше тусить не планировал. Он примчался быстро и с группой поддержки. Начались разборки. Под шумок я выволок тебя из сарая через чёрный вход. Повезло, что сразу на таксиста наткнулся, ну и попросил его нас подкинуть. Сказал, что ты нажрался, как собака, и отключился. В общем, сейчас нас наверняка ищут. Что за пиздец, почему всё становится только хуже и хуже… — А где наши вещи? — Ну извини, у меня в штанах нет пятого измерения. Остались там, в доме. — Как там? — я тут же вскочил, резкое движение отдалось болезненной пульсацией в многострадальной голове. — Я только телефоны захватил на всякий случай перед тем, как мы в баню пошли… Не хотел их в доме оставлять. Когда эта сучка дала нам одежду, я их спрятал в карманы. И как чувствовал, блин. Если б я был полностью здоров и не так заёбан, хрен бы я вообще вчера согласился там остаться. Сразу ведь не понравились эти бараны в серых рубахах. Да и суки эти тоже. Чай и крольчатинка, мля… — Нет, Мартин, погоди. Мне нужно забрать вещи. — Родь, ну ты совсем, что ль? Ты это себе как представляешь? Назад дорога закрыта. Я попытался сделать шаг, но споткнулся и полетел бы на землю, но Мартин продемонстрировал реакцию мангуста и успел подхватить меня. Я дёрнулся в его руках, не находя сил и желания вырваться. — Там то, ради чего я вообще это всё затеял. Путешествие это дурацкое, — прошептал еле слышно. — Что? — Пепел… Я обещал его развеять над горами. — Это от твоего любимого? — Да. Уже было плевать на то, как он это понял. Хотя, наверное, после моих банных поползновений кто угодно бы догадался, что у меня именно любимый, а не любимая. Хорошо хоть он не врезал мне по лицу во время того действа. Хотя, наверное, лучше б всё-таки врезал. Мартин осторожно усадил меня обратно на траву. А потом устроился напротив в позе лотоса, взял меня обеими руками за плечи. Некоторое время он молчал, пытался собраться с мыслями, а я жадно смотрел на него и ждал, что он скажет, мне казалось, что это чрезвычайно важно… Это либо поможет, либо столкнёт в пропасть. — Родион… Он умер. Пойми, он умер. Ты сделал всё, что мог. Слушай, ты реально выжал максимум из своих возможностей. — Нет! Тёмная бездонная пропасть, и я лечу в неё прямо сейчас. — Да! Этот пепел, он ведь был лишь мотивацией… Мотивацией выбраться из кокона и жить дальше. И ты смог это сделать. И ты можешь продолжить путь в горы, с пеплом или без него, это не важно. Главное, ты должен принять тот факт, что ты есть здесь и сейчас… И я уверен, что он тобой сейчас гордится. Но ты не виноват ни в его смерти, ни в том, что у тебя больше нет этого пепла. Его слова обволакивали бушующее внутри меня пламя, проливались дождём на иссохшуюся почву, но их всё равно было недостаточно. Пропасть никуда не делась. Я продолжал корить себя, продолжал напряжённо размышлять, как же мне вернуться, как выкрасть пепел. Может, заплатить денег кому-то из тех, серых? Или подождать, вдруг они выкинут наши вещи на помойку? Зачем им хранить чужое барахло у себя… Да нет, ничего не выйдет. А имело ли это вообще какой-то смысл? Настоящий пепел ведь забрала себе Аглая. Может, стоит пойти к ней на поклон и убедить отдать его мне? Эмоции раздирали меня на части, одна бредовая идея сменялась другой, и где-то на заднем фоне красной потной ладошкой махал стыд от того, что я творил с Мартином в предбаннике. Я уже почти не сомневался в том, что это было реальностью. Но Мартин как будто ничего и не помнил. Он похлопал меня по спине, мягко отстранился и заглянул в глаза. — Родион, я тебе помогу, мы доедем туда, куда ты хотел. Пофиг, что без пепла. Я уверен, для твоего любимого важно не это, ему важно, чтобы ты жил дальше. — А как, блин, это делать, если тебя ищут какие-то непонятные уроды, и теперь и меня заодно? Это прозвучало очень резко, обвиняющее. Мартин замолчал и опустил взгляд, а я почувствовал себя виноватым. Это ведь из-за меня начала происходить вся эта хрень. Он годами спокойненько путешествовал по стране, скрывался от этих своих загадочных преследователей… И тут появился я, и сдал его сначала одному из тех, от кого он прятался, а потом затянул в логово к этим то ли сектантам, то ли сатанистам, то ли шизофреникам. Или всё в одном. Он отвернулся, между нами повисла напряженная тишина. А потом Мартин снова заговорил: — Родь, ну прости… Если хочешь, мы можем разделиться. Я уйду, но, честно, я не уверен, что тогда ты будешь в безопасности… — Нет, не хочу разделяться, — перебил его я. — Но ты не пробовал, не знаю, в полицию обратиться? — Пробовал, — усмехнулся он. — Конечно, пробовал, блин. Мне сказали: «Нет доказательств». Когда убьют, тогда и приходите, ну, ты понимаешь. Я понимал. Понимал и вспоминал равнодушное лицо дежурного в участке. Вот я протягиваю ему заявление о пропаже, а он, даже не взглянув, небрежно суёт его куда-то в стопку бумаг. — Пока со мной физически ничего не сделали, никто и не почешется. Да и если сделают… Есть сомнения, что и после этого кто-то начнёт какое-то расследование. Впрочем, мне не хочется проверять. — Но, блин, Костя же тебя увёз против твоей воли. Почему ты заставил меня забрать заявление? — Дядя увёз домой непутёвого племянника, подумаешь. Тоже мне, состав преступления… Нет, наверное, любой нормальный человек бы решил, что Мартин просто психически нездоров и страдает манией преследования. Я бы тоже так решил… Если б не видел Костю, не слышал, как он врал мне, убеждая, что Мартин его друг и обещая отвезти нас обоих к себе домой… А потом он просто оставил меня на дороге, как собачонку, и забрал Мартина. Голова от всего этого раскалывалась, все эти мысли перекатывались в ней тяжёлыми бильярдными шарами. Тело требовало отдыха и сна, но сейчас я этого себе позволить не мог. Преследователи, сектанты… Потерянный пепел, чёрт… Я искал его в реке, проделал такой длинный путь, чтобы незадолго до финиша его потерять. Но Мартин прав, нет никакой возможности его вернуть. Мартин… И мои глюки-неглюки. Он что, отвечал мне? Он действительно целовал меня в ответ и вжимался стояком, пока не понял, что вместо него я вижу другого человека? Я поднял голову и взглянул на него — он в ответ смотрел так мягко, что ли… Я не мог понять эту эмоцию. И чем я её заслужил. С Киром тоже так было, я часто не понимал, чем вообще заслужил его. Он же такой взрослый, крутой, обеспеченный, а я кто такой? Всего лишь маленький воробушек. Я не знал, что сказать, и как справиться со всем тем, что на меня навалилось. Поэтому решил просто сделать шаг навстречу. — Мартин, прости меня. За то, что я сдал тебя Косте, и за то, что мы влипли… Мартин в ответ цокнул языком и ухмыльнулся. — Блин, вот любишь ты себя винить. Звёзды и планеты не вертятся вокруг тебя, есть обстоятельства, над которыми ты не властен. Он поднялся и протянул мне руку. Помог подняться с земли.