Дороги мои, дороги

— Завтра уже точно будем на месте, не парься, — сказал Мартин, пихнув меня локтем. Мы с ним сидели на заднем сиденье машины, на чью марку мне было кристально пофиг. На трассе нас подобрали два парня, которые ехали куда-то в Ростовскую область. Я уныло кивнул и уставился на пейзаж за окном. Поля уходили до самого горизонта, друг от друга их отделяли лишь редкие узенькие полоски деревьев. Да уж, тут в случае чего быстро и хорошо спрятаться вряд ли удастся. Отлично, теперь у меня тоже развилась мания преследования. Радовало лишь то, что Мартин, кажется, наконец-то поправился. Он всё ещё немного кашлял, но уже выглядел вполне бодрым, настолько, насколько это возможно после всего пережитого. Я понятия не имел, что мне делать дальше. Доедем мы, а дальше что? Чем мне заниматься в этой жизни? Вернуться в город, где всё напоминает о Кире? Оставят ли нас в покое преследователи Мартина, и оставят ли меня в покое воспоминания? — Ну ты хотя бы стал задумываться о будущем, — сказал Мартин со своей коронной усмешкой, когда мы остановились на заправке и я озвучил ему свои мысли. Мы взяли по стакану кофе в небольшой забегаловке и, сидя за столиком, смотрели в окно не бензоколонки. — А ты не задумываешься? Ты вроде говорил, что тебе такая жизнь надоела. Мартин пожал плечами. — У меня пока никаких перспектив не предвидится. Но, может, что-нибудь придумаю. Он задумчиво повертел в руках стаканчик с кофе. — Если честно, я хотел бы свалить за границу и жить там спокойно. Но, во-первых, у меня нет документов, во-вторых, кто меня там ждёт. Ну а вообще, — он оставил в покое стаканчик и развернулся ко мне. — Можем просто путешествовать вместе дальше, пока тебе не надоест. Я ничего не ответил. Ночевать мы решили на берегу реки, среди камышей. Оба были голодны, но в ближайшей крошечной деревеньке, которая находилась километрах в трёх от нашего привала, не было магазина, в котором можно было бы расплатиться с помощью телефона. С магазина у заправки мы ничего из еды не захватили, кроме пары рогаликов — боялись, что на такой жаре быстро испортится. Я морально приготовился к тому, что буду голодать ближайшие как минимум часов двенадцать, но Мартин разговорился с деревенскими пацанами и выпросил у них самодельную удочку, зажигалку и немного соли. По дороге он сорвал с куста у покосившегося деревянного забора горсть смородины. — Это наш ужин? — скептически спросил я. — Ага, часть его. У реки он заставил меня поискать на берегу плоские камни. Я молча принялся исполнять поручение, пока он возился с удочкой. Чувствовал себя в полном раздрае, но неприятные мысли пытался отодвинуть как можно глубже. Не хотелось думать ни о чём. Мартин, похоже, просто живёт сегодняшним днём, может, и мне так нужно? Я-то жил прошлым. Камней я ему натаскал целую кучу, но он почти все забраковал. Выбрал штук семь — ровных, размером с треть ладони. Сложил из них подобие круга и сверху разжёг костёр, а затем снова ушёл к реке. Я посидел у костра, но было слишком жарко и без Мартина как-то тоскливо. Моя ещё недавно белая сектантская рубаха была грязной, как половая тряпка. Хотелось снять её ещё тогда, как только мы спаслись из того притона, но не ходить же голышом — на мне даже трусов не было. Обувь, а точнее, резиновые сланцы, я купил нам вчера в магазине на заправке, но никакой одежды мы там не нашли. Заезжать же в какой-нибудь город или посёлок побольше не решились. Мартин сидел с удочкой на обрывистом берегу, среди камышей. Его каштановые дреды казались золотистыми в лучах закатного солнца. Я залип сначала на него, а потом на яркие лиловые облака, отражающиеся в воде. — Красиво тут, правда? — спросил он, обернувшись. — Напоминает Ильмень. Я пожал плечами. Сел с ним рядом и обнял себя за коленки. — Ты вряд ли кого-то выловишь, — сказал, и в этот же момент Мартин дёрнул удочку и вытащил мелкую, длиной с ладонь рыбёху. — Давай, покаркай мне ещё, может, кого покрупнее поймаю, — сказал он, хитро прищурившись. Я не разделял его оптимистичного настроя. Но он насадил на крючок кусочек смородины и минут через десять вытащил ещё одну рыбу, не крупнее предыдущей. А затем ещё и ещё. Рыбёшек он складывал в купленный на заправке пакет, который по дороге сюда временно заменял нам рюкзак. — У тебя же есть ножик в браслете? — спросил, указав на паракордовый браслет на моём запястье, когда мы сели у почти догоревшего костра. Я об этом наследстве Кира уже и забыл. Просто застегнул его у себя на руке несколько месяцев назад и с тех пор не снимал, он словно прирос ко мне. Забавно, теперь ведь это единственная вещь, которая у меня от него осталась. Мартин взял протянутый ему браслет, осмотрел маленькое лезвие. Потрогал его и, кажется, остался удовлетворён. — А тебе не жалко твоих вещей? Ну, которые остались там? — спросил я. — Нет. Смысл жалеть о вещах? Можно новые раздобыть. — У тебя там блокнот был с адресами и номерами. — Да пофиг. Самые важные я и так помню. Я наблюдал, как он чистит и солит мелкую рыбёшку. Отрезает голову, распарывает брюхо, раскрывает «книжечкой» прямо на пышущих жаром камнях и прикрывает осокой. Зрелище, честно говоря, такое себе, поэтому я отошёл к реке. Решил искупаться, стянул с себя до зубного скрежета опостылевшие сектантские тряпки и с трудом поборол желание забросить их подальше в камыши. Но другой одежды у меня не было. Вода была приятно прохладной, а дно — илистым, но без острых камней, как в той речке-говнотечке, в которой я искал свои вещи когда-то… Как будто вечность назад. Я сделал несколько шагов вперёд, пока вода не достала мне до груди. — Минут через двадцать готово будет. Я вздрогнул от неожиданности, услышав голос Мартина. Он снова сидел на берегу и водил камышом по водной глади. — Я к тебе присоединюсь? — спросил, запульнув камыш в воду. — Это же не моя личная река. — Ну, мало ли, может, ты против. Он стянул с себя рубаху и штаны, под которыми, как и у меня, не было белья. Сам не зная почему, я отвернулся, а Мартин быстро зашёл в воду и окунулся с головой. Вынырнув, замотал головой, как пёс. — Как задолбали эти тряпки, — сказал, кивнув на берег. — Завтра нужно найти что-нибудь нормальное. — Нужно, — машинально повторил я. Его соски стояли колышками, с волос по шее и выпирающим ключицам стекала вода. Одна капелька особенно загипнотизировала меня. Она сорвалась с остриженной мною же пряди, упала на плечо, скатилась на грудь, затем обогнула заметный рельеф пресса и достигла воды как раз там, где от пупка отходила тонкая дорожка волос. Ниже ничего не было видно. И только после этого я понял, что пока наблюдал за этой развратной каплей, Мартин внимательно наблюдал за мной. Не зная, что сказать, я резко отвернулся. Как глупый спермотоксикозный подросток, ей-богу. Чёрт, а может, он и не против? Он же отвечал на мой поцелуй в том предбаннике, он сам подмял меня под себя, продолжая целовать, и у него точно встал. Если это вообще было реальностью. А если и было, возможно, вместо меня он тоже представлял кого-то другого. Чёрт, так стрёмно и неправильно. В другое время бы, при других обстоятельствах… А сейчас это выглядело бы жалкой попыткой заменить Кира. Проклятый галлюциногенный чай, плеснуть бы им этим сукам в лицо. — О чём думаешь? — спросил Мартин. — Ни о чём. Я повернулся к нему спиной и принялся оттирать руки от дорожной пыли. А потом застыл, как вкопанный, по плеску воды поняв, что Мартин подходит ко мне сзади. — У тебя спина грязная, — тихий, чуть хрипловатый голос. — Где? — Давай вытру. Ты не дотянешься. Я закусил губу, почувствовав его прохладные руки на своих плечах, затем на лопатках. Он и правда что-то пытался вытереть — плескал водой, осторожно, почти невесомо массировал подушечками пальцев. — Да расслабь ты спину, я тебя не съем. Как её расслабить, если от прикосновений разбегаются мурашки по всему телу. От лопаток к шее, груди, низу живота. Я дышал прерывисто, но тихо, стараясь не выдавать своё волнение. А он всё массировал мне спину, и теперь уже касался твёрже, как будто решительнее. В голове было пусто, чуть ли не сверчки стрекотали. Ни одной мысли, и, наверное, это к лучшему. Иначе бы из-за раздирающих меня противоречий я бы сам себя сожрал на месте. Были только ощущения ласковых прикосновений и мурашек. Больше ничего не надо. — Там уже готово, — хриплый голос над самым ухом. Я резко опустил голову. Мутноватая от ила вода доходила выше пупка. Как он рассмотрел стояк? — Думаю, будет вкусно. Блин, нет, не так быстро, я пока не готов… Но он отпустил меня и как ни в чём не бывало побрёл к берегу. Запоздало я вспомнил, что там на костре жарится пойманная им рыбёшка. Захотелось долбануть себя по голове чем-нибудь тяжёлым. Пришлось несколько раз нырнуть с головой, чтобы унять грёбаное возбуждение. Пока я вылазил и натягивал на мокрое тело рубаху и штаны, Мартин отдирал моим ножиком прилипшие к камням куски рыбы. — Это вообще безопасно есть? — Конечно. Термическая обработка, все дела. С косточками только аккуратнее. — Ладно, надеюсь, ты не собираешься меня травить. — Зачем, я же не один из тех сектантов, — усмехнулся он. — Хотя, блин, действие чая было довольно… Интересным. — Давай сюда, — я торопливо вырвал у него из рук кусок рыбёшки и вонзил в неё зубы, только бы не продолжать обсуждение чая. Никогда особо рыбу не любил, но тут этот жареный ошмёток, пахнущий осокой и костром, оказался на удивление охренительно вкусным. — Ты просто голодный, тебе б сейчас что угодно вкусным показалось, — заскромничал Мартин, когда я похвалил его кулинарные таланты. Ладно-ладно, говори о чём угодно, только не о чае. На ночь мы устроились там же, прямо на траве, подстелив себе только рубахи. Было не холодно, но мы как-то машинально легли поближе друг к другу. От нас пахло дымом, но комары всё равно иногда садились то на руку, то на ногу. Уже не обращая внимания на них, я быстро отрубился.