Little Deceptions

Мечущиеся зрачки в испуганных глазах искали за что бы зацепиться, но безуспешно, поэтому единственным выходом из этой ситуации был, конечно же, побег. Однако руки всё никак не слушались, не позволяя их владельцу собрать в охапку свои вещи, а ноги – сбежать отсюда. Хёнджин лихорадочно выдохнул. В этот момент его окутал страх не за обладателя хрупкой, теперь уже сломанной шеи, а за себя. Что сделает Чан, если узнает, что единственный человек, попавший к ним за столько лет, теперь мёртв? Если узнает, по чьей инициативе это случилось. Все братья знали, каким может быть самый старший из них. Джину посчастливилось увидеть чуть больше. Но спасёт ли его на этот раз красивое личико и неозвученный, но и так всем понятный статус любовника? От начавших засасывать в свою пучину мыслей его отвлек отошедший от такого же шока Минхо. – Хёнджин, он жив... – вампир слегка наклонился к блондину и услышал хрип, донёсшийся из приоткрытых уст. Феликс лежал неподвижно с закрытыми глазами, пока слёзы орошали его усыпанные веснушками бледные щёки. И когда старший из братьев осмелился приблизиться ближе, тогда то Ли и открыл глаза. Рыжая макушка испуганно отпрянула. Минхо удалось даже в порыве отползти на край кровати. – Хей, – брюнет, пришедший в себя окончательно, почувствовал нервозность и накатывающую злость, пытающиеся заслонить ощущение стыда и страха пред возможным наказанием. Он одним лёгким движением похлопал паренька под собой по лицу, – Феликс, ты можешь встать? – Ты ему шею сломал, как он встанет? – испуганно тараторил Хо. – Тихо! Просто... просто дай мне минуту, – агрессия стала выливаться в грубость. Хёнджин шикнул, устало вздохнул и зачесал растрепавшиеся волосы назад. – Просто попробуй пошевелиться. Феликс, ну же. – Он не может... – Заткнись! – глаза младшего вампира вспыхнули красным. – Феликс, блять, просто попробуй пошевелить хотя бы пальцем. Как бы Ли хотел выполнить столь банальную просьбу, но он не мог. Тело перестало ощущаться, словно исчезнув вовсе. Ни руки, ни ноги, ни даже пальцы на них не могли сдвинуться ни на миллиметр. Он мог лишь моргать и чувствовать влагу, стекающую по лицу. – Чёрт! – Я... я скажу Чану, что это был я, – голос Минхо был на грани шёпота, но Джин всё равно услышал. – Что? – Или мы можем сказать, что он упал с лестницы, – третий голос был уже звучнее, раздавшись где-то сзади. Джисон стоял, оперевшись спиной о стену возле двери и скрестив руки на груди. – Что ты здесь делаешь? – теперь уже рыжеволосый злился, сверкая яркими радужками из другого конца комнаты. – Я просто шёл мимо, – хмыкнув в конце предложения, улыбнулся шатен. – Вот и шёл бы мимо. – Полегче, я же помочь хочу, – вампир поднял руки в примирительном жесте. – Плевать, я скажу Чану, что это был я, – сдался Джин. Он поднялся с кровати, натянул штаны, рубашку, и не застёгивая её, вышел из комнаты. – Оу, кажется, сейчас будет шоу. Кому, как не тебе, быть в первых рядах? – яхидничал Сон. – Или я что-то пропустил, подстилка вернулась к тебе и теперь ты будешь её защищать? – Замолчи! – вампир резко поднялся, схватил с трюмо нож, предназначенный для бумаги и стремительно направился на брата. Тот даже не сдвинулся с места, как-будто даже в приглашении раскрывая объятия. – Ну давай. Старший толкнул Джисона, впечатывая ещё больше в стену, и приложил металл к горлу. – Ну же. Быстрее, а то мне ещё надо успеть поменять рубашку перед представлением. – Закрой рот! Хватит... – Интересно, если сейчас хён закроет на это глаза, Джинни придёт к тебе снова? – шатен будто намеренно злил вампира, желая увидеть всю поднаготную. – Я же о тебе забочусь, Минхо~я. Ты и сам это знаешь. Если хён его накажет, прогонит, к кому он прибежит первому? Ведь ты его так любишь. – Хватит... пожалуйста... – Минхо начал задыхаться от накапливающихся сдерживаемых до этого слёз. Рука разжала нож, и тот упал на пол. Сон убрал впутавшиеся в рыжие пряди пальцы, открывая себе лицо старшего, полное слёз. Стёр одну из капель с белой кожи и увлёк брата в объятия, в то время как глаза его с хитрым прищуром смотрели на лежащего на постели, больше неспособного двинуться с места, паренька.

***

– Хён! – Хёнджин метался по дому как неприкаянная душа. Старшего не было нигде, и вампир, просто рухнул коленями на пол в главном зале, уместив дрожащие ладони на холодной мозаике, изображающей птиц и цветы. Из комнат начали выходить и собираться остальные жители дома. Первой показалась розоволосая макушка Чонина, высунувшаяся с кухни. Затем на ступеньках показался Чанбин. Наконец появились Джисон и Минхо, держащиеся друг дружки. И в самом конце – Кристофер Чан, вышедший на балкон, нависающий над залом. Он медленно подошёл к краю, уместил руки на перилах и с интересом и холодом одновременно посмотрел на собравшихся. – Хён... прости меня... – скулил внизу Хёнджин, склонившись над полом и стоя на коленях. – Что произошло? – с искренним удивлением, но сохраняя жесткость, спросил самый старший, начиная обходить балкон вдоль перил, а затем и вовсе спускаясь с него вниз. Его медленные шаги создавали скрип, когда он ступал на каждую новую половицу. – Прости, хён, я... я... – Кто-нибудь может мне сказать нормально, что здесь случилось? – Я убил Феликса... – совсем тихо проскулил брюнет, замирая при виде ног главного вампира, остановившихся прямо напротив. – Что? Хёнджин, я ничего не слышу. Ты можешь говорить нормально? – стальным голосом разрезал все поскуливания младшего Чан. – Кажется, я убил Феликса... – Хёнджин слишком долго ждал реакции старшего, поэтому в итоге поднял голову, смотря на блондина снизу вверх. – Кажется? – переспросил Кристофер. – Я... я вроде как сломал ему шею. – Что? – Я слишком сильно сжал её, и она... хрустнула? И теперь он не двигается... – Так он жив или ты убил его? – нервно огрызнулся старший. – Жив... – Тогда зачем ты поднял этот шум? – Что? – брюнет не понял, какой была реакция Чана, от чего продолжал тормозить и трястись, сидя на полу в ногах у брата. – Если Феликс жив, не вижу никакой проблемы. – А как же... – Если он всё ещё может питать нас кровью, в чём его главная задача, проблемы нет, – хладнокровно повторил блондин. – Тогда почему Сынмина наказали? – подал голос самый младший, перебирая рукава длинной блузки. У главного вампира не нашлось на этот вопрос ответа, а всё потому, что вопрос был задан не тем, от кого он ожидался. Чан был застан врасплох. – Можете забирать его. Розоволосый улыбнулся, как самый настоящий ребёнок, получивший долгожданный подарок на день рождения или Рождество, и бросился в сторону подвала, в котором всё это время сидел Сынмин. За ним последовал Чанбин, снявший свечу с настенного держателя, чтобы осветить тёмное помещение, в которое уже проскользнул вампирёныш. Блондин подал руку Хёнджину, и тот, неверяще посмотрев на неё, схватился и поднялся с коленей. – Но ответственность за Феликса всё ещё лежит на вас. Он нужен живым, остальное не важно, – закончил старший, покидая зал.

***

Дверь ударилась об стену с оглушающим стуком. Кристофер вошёл в свой кабинет, прошёл к столу и в порыве злости скинул все листы, записи и бумаги на пол одним движением руки. Его желваки ходили ходуном. Он прекрасно понимает, что с каждым днём у его братьев может быть всё больше вопросов. Почему он поступает так или иначе по отношению к одному, и совсем по-другому ко второму. Мотивы постоянно меняются, и это вызывает интерес даже у самого младшего и несмышлённого. Мужчина прошёл к креслу и упал в него, закинув ногу на ногу. Запрокинул голову на спинку и прикрыл глаза. Если сейчас он не придумает новый план, всё начнёт рушиться. И если ради того, чтобы сохранить то, что построил он сам и за что отдал душу, придётся пожертвовать кем-то родной крови, он с лёгкостью это сделает.

***

Феликс чувствовал, что начинает сходить с ума от страха и безысходности. Теперь он полностью беззащитен и с ним могут делать всё, что пожелают. Раньше тоже могли, но теперь он будет принимать это без доли сопротивления. Покорное тело. Просто тело. Сначала он даже по-безумнически обрадовался, что не будет чувствовать боли, хотя бы физической. Но даже его собственное тело предало его. Он чувствовал. Он чувствовал, как его тела касалась влажная тряпка, когда Чонин пришёл привести его в порядок. Младший делал это очень аккуратно, попутно рассказывая о новом чае, который он придумал сам, соединив одни травы и цветы с другими. А в конце взял то, что ему полагалось. Укус был болезненным, но недолгим. Чонин после сразу испарился, будто бы стыдясь того, что сделал. Ли чувствовал, как его оголённой груди касался холодный металл, когда вернувшийся Сынмин слушал его сердцебиение, проверяя состояние здоровья. В отличие от Чонина, сиреневоволосый молчал. Только раз взглянул в глаза Ликса перед тем, как выпить свою порцию крови. Блондин чувствовал тепло солнечного света и жмурил глаза, когда по лицу пробегал солнечный зайчик, когда Чанбин приходил посидеть с ним. Он открывал окно, позволяя свежему воздуху и пению птиц попадать в комнату, садился на стульчик, шедший в комплекте к трюмо и читал книгу. К сожалению, Феликс не мог выбрать сам, но даже будь у него такая возможность, вряд ли он стал бы это делать. Он был разочарован в Чанбине. Худшим из всего этого было то, что к Феликсу с течением времени стали возвращаться истинные воспоминания. Он помнит, как Джисон сказал ему выдать Сынмина, как виноватого. Помнит, как поддавшись чужому влиянию, сам себя отдал Чанбину. А тот носом воротить не стал. Взял мальчика грубо и прямо там, на столе. И снова по воле Джисона. И теперь, зная виновного, он не мог ничего сказать и сделать, потому что был физически слаб. Слишком слаб. А когда сам Сон появлялся на пороге и начинал рассказывать что-то незамысловатое наподобие новостей, рассказов из прошлого, как он, будучи ребёнком придушил кошку, или планов на день, живот скручивало от омерзения и ненависти к этому не человеку. Минхо тоже приходил, но всего пару раз. Тот был не особо активным, каким-то бледным, даже слишком бледным для вампира, и немногословным. Один раз он покормил Ликса, а во второй раз просто пришёл. Посидел минут десять, смотря куда-то вперёд и ушёл, перед этим поправив одеяло и подушку Ли. Ликс не знает всего, что происходит в доме и между братьями, но Минхо определённо в каких-то раздумьях. Жаль, что Феликсу нет до этого дела. Всё-таки, он ненавидел каждого из них, каждого из этой семейки. Ему хотелось одного – чтобы умер либо он сам, либо они. Возможным это стало, когда однажды он смог снова заговорить. Сынмин пришёл для очередной проверки состояния младшего, и тогда-то Ликс и вымолвил: – Убей меня.