***
— Свобода! — крикнул Ник, прыгнув в сугроб. — Наконец-то в этой стране нормальный снег, а то все не было да не было. — Такое ощущение, будто природа решила сжалиться над нами перед смертью и послала нормальную зиму, — хмуро произнёс Иван. — Да брось, мы же еще живы, — рассмеялась Марико. — Еще, — заметил Иван. — Ты портишь настроение своим пессимистичным настроем, — фыркнул Фёдор. — Раз у нас выходной, то почему бы не забыть о работе? — Даже эта крыса согласилась с тем, что день прекрасный, — крикнул Ник. — Эта крыса одним касанием может тебе устроить прекрасную вечеринку со скачками давления, — Достоевский ухмыльнулся, глядя, как испуганно отползает от него Гоголь. — Давление это жестко, — протянула Мари. — У меня на днях как подскочило… — Ага, — хмыкнул Ник. — Я сам чуть коньки не отбросил, пока искал Эналаприл. — А мог позвонить мне, — Фёдор улыбнулся. — Чтобы ты либо бросил Ари, либо два часа ее собирал, — кивнул Иван. — Клоун, вылези из сугроба, заболеешь еще. — Зануда, — проворчал Гоголь, но друга послушал. — Может, на сто тринадцатую? Тряхнём стариной. — Только надо бы покушать взять, — Марико постучала указательным по губе. — Зайдём в магазин? По заснеженным улочкам Йокогамы шли четверо. Они что-то громко обсуждали на русском, переодически смеялись. Кто-то кинул в кого-то снежок, завязалась война. Прохожие старались обходить сумасшедшую компашку стороной, чтобы ненароком не угодить под шальной снаряд. Город вовсю готовился к предстоящим праздникам. Йокогама расцвела яркими красками, дети наслаждались зимними каникулами и обилием снега на улицах. Заброшенная школа номер сто тринадцать почти не изменилась с того дня, когда друзья приходили туда в последний раз. Разве что стены стали более обшарпанными, а в крыше образовалось пара новых дыр. Покрытые пылью парты, разрушенные вандалами меловые доски и битые стаканы в столовой вызывали щемящее чувство ностальгии у друзей. Вон в том кабинете они как-то впервые напились. Утреннее похмелье и подзатыльники от бабули они не забудут никогда. Зато дедуля посмеялся и сказал, что растёт достойное поколение. Ему тогда тоже от Антонины Семёновны досталось нехило. А в библиотеке они нашли занятные трактаты по философии. Вот из-за них Фёдор и стал говорить, как писатель серебряного века. Правда, после некоторых происшествий он оставил эту манеру речи для посторонних, а среди друзей пытался разговаривать нормально. На фортепиано в кабинете музыки Марина частенько играла простенькие мелодии, а потом ей стал подыгрывать Фёдор с виолончелью. Ник где-то откопал гитару, а Борька запевал, пока Марико отстукивала ритм каблуками и ладонями. Актовый зал частенько служил местом легендарных сражений в светофор, салки и крокодила. Иван даже как-то городки притащил, а Марико стащила у Элис мелки. Школа в целом была идеальным местом для пряток. Однажды Борис так спрятался, что его часа три искали. Он потом сам вышел, но удачное местечко раскрывать отказался. На чердаке обнаружился нехилый запас пустых бутылок из-под алкоголя и окурков от сигарет. Там же была заначка с несколькими тысячами йен, про которую все благополучно забыли, и несколько Ваниных книжек с поэзией. Кабинет географии вызывал у ребят особую тоску. В нем они сидели и планировали свою первую за послевоенное время поездку в Россию. Они долго выбирали город, сравнивали метеорологические сводки, временные пояса, архитектуру и достопримечательности. Сошлись на Петербурге. В кабинете химии частенько зависала Марико. Там был микроскоп и несколько препаратов. Позже она стала делать препараты сама, иногда ей помогал дядя. В холле были самые удобные диваны, как казалось друзьям. Они нередко на них ночевали, как компанией, так и поодиночке. Ну или парами. Зависело от ситуации. — Где остановимся? — прошептал Фёдор. Он будто боялся нарушить тишину и спокойствие заброшенной школы, в которой они провели почти все подростковые деньки. В нее они ходили даже чаще, чем в обычную школу и колледж. — В актовом, — ответил Ник. Его голос резанул по ушам своей громкостью. — Не кричи так, — Марико поёжилась и отвела глаза. — Если мы будем и дальше мариноваться в грусти, то не сможем создать новые воспоминания, — Гоголь даже не подумал снизить тон. — Этот клоун, как ни странно, прав, — кивнул Иван. — Пошлите есть, пить и делать что-нибудь еще. — Хей, хватит ломаться, — Ник схватил все еще сомневающихся Фёдора и Марико и потащил их в сторону зала. — Сейчас включим музыку, откроем новую бутылочку вкусного красного вина и будем наслаждаться последними счастливыми деньками. — С вами невозможно о чем-либо говорить, — пробурчал Фёдор, но подчинился. Они вновь смеялись, болтали, ели моти и пили вино. Марико нашла за кулисами скакалку, а Ник где-то откопал старую колонку. Они играли, веселились, наслаждались жизнью, совсем как дети. Фёдор достал карты, Иван сбегал за сигаретами в третий или четвёртый раз. Рассветное утро как-то быстро превратилось в закатный вечер. Слишком быстро. — Остались сутки, — сказал Достоевский, лежа на своём плаще. Очень клоунском плаще, как часто замечала Марико. Ник на это фыркал. — Чем займёмся? — По домам? — пожала плечами Мари. — Мы и так уже сутки отрываемся, как можем. — Мне кажется, скоро мы прославимся на весь город за безумные выходки и чрезмерное веселье, особенно если учесть, что за последнюю неделю мы засветились почти на всех вечеринках, — кивнул Иван. — Да и спать уже охота. — Ага, — Фёдор зевнул. — Пф, слабаки, — усмехнулся Ник. — Ну домой, так домой. Я, в принципе, не против. — Можем еще утречком встретиться, — предложила Марико. — Спишемся, — согласился Достоевский. — До скорого. — Бывайте. Школа опустела, четвёрка разделилась на две части. Одна часть пошла в сторону жилых кварталов с частными домами, а вторая на базу Крыс Мертвого Дома. Ник и Марико шли не молча. Они никогда не ходили молча, потому что Ник всегда говорил. Они обсуждали самые разные темы — от последних новостей Йокогамы и до капитализма кукурузных палочек «Кузя». И этот раз не был исключением. Ник что-то увлечённо рассказывал о недавно вышедшем аниме. Марико отвечала, шутила. Но их обоих совершенно не интересовал разговор. Они шли, держась за руки. И им было плевать, о чем диалог, что происходит вокруг, какое будущее их ждёт. Они просто шли. Во всей вселенной для них больше никого не существовало. Ни прохожих, которые подглядывали на странную парочку, держащую пальто в руках, вместо того, чтобы закутаться как можно сильнее. Ни Булгакова, который скоро должен был сделать первый шаг. Ни-че-го. Не было и шума почему-то включённого телевизора в их доме. Не было горы немытой посуды в раковине. Был разбросанный по всей спальне хлам. Одежды на полу стало больше, как только они избавились от ненужных вещей. Была скомканная простыня, которой еще несколько минут назад была аккуратно застелена кровать. Было дыханье. Тяжёлое, горячее, громкое. Частые, судорожные вздохи. Были они. Двое во всем мире.***
Все тело адски болело. Телефон разрывался от бесконечных звонков. Марико пыталась не умереть. — Солнышко, ответь уже, — сонно пробормотал Ник. Марико пустилась в игнор. Она сильнее закуталась в одеяло и накрыла голову подушкой, чтобы не слышать трели какой-то идиотской мелодии. И зачем она только включила звук… Телефон заглох, но тут же принялся надрываться с новой силой. И снова затишье. Зазвонил телефон Ника. Марико услышала, как он взял орущий аппарат, ругнулся и, кажется, заблокировал бессердечного абонента. Но тот не сдался. Телефон Марико снова вступил в борьбу. — Алло, — девушка не выдержала напора и со вздохом прижала трубку к уху. — Ты чего не отвечаешь мне? — раздался недовольный крик Рампо. — Я спала, — Марико упала на подушку. — Я знаю. Но ты могла бы уже проснуться, семь вечера! — Как быстротечно время, — девушка почувствовала, как глаза снова слипаются. — Что тебе надобно? — Приходи в Агентство через полтора часа, мы как раз будем закрываться, — в голосе детектива все еще слышалось негодование. — И только попробуй опоздать! Ах, да, чуть не забыл… захвати вкусненького. Звонок завершился. Марико прикрыла глаза рукой и едва не заплакала. У нее не было никакого желания идти на другой конец города по первому зову какого-то мелкопакостного детектива, который зовётся ее братом. — Не пущу никуда, — Ник притянул ее к себе за талию и уткнулся носом в шею. — Куда ты денешься, — вздохнула девушка. — Если Рампо звонил, значит, надо идти. — Ну Солнышко… — Гоголь с сожалением смотрел, как Марико куталась в пушистый халат, который нашла на полу.***
Улицы Йокогамы переполнились людьми. Марико раздраженно пропихивалась сквозь толпу к зданию из красного кирпича. Ей хотелось есть, спать и еще чего-нибудь, она еще не решила, чего. Масла в огонь подливал и Достоевский, которые каждые пять минут насмешливо напоминал им о несостоявшейся прогулке. Марико всерьёз подумывала заблокировать горе-шутника во всех мессенджерах. У самого никакой половой жизни, так он над другими смеётся. Чертов асексуал… — Марико! — радостно воскликнул Рампо, едва девушка показалась на пороге. — Ты принесла вкусняшек? — Держи, — она поставила на стол перед ним довольно увесистый пакет со сладостями. — Какова цель моего визита в сие прекрасное место? — Завтрашний день, — Рампо восторженно разбирал гостинца. — Ты ведь знаешь, что будет завтра? — К сожалению, завтра Рождество, — Марико улыбнулась. — Пока шла сюда, успела убедиться в этом достаточное количество раз. — Ну Ма-арико, — протянул детектив. — Ты ведь знаешь, о чем я. — Допустим, — кивнула девушка. — Я не совсем понимаю, чего ты хочешь от меня. — Агентство и мафия должны объединиться, глупая, — Рампо, как ни в чем не бывало, закинул в рот очередную конфету. Одасаку, который преспокойненько делал отчёт, поперхнулся. Йосано выглянула из своего кабинета, чтобы удостовериться в услышанном. Даже Куникида оторвался от работы. — Окей, предположим, — удивлённо сказала Мари. — Я должна была спросить это еще раньше, но откуда ты знаешь о завтрашнем рояле? — Фёдор дал мне наводку, — Рампо улыбнулся. — И меня очень интересует, каким образом он умудрился настолько тупануть и подложить Булгакову превосходную идею. — Он не только в этом плане тупанул, — фыркнула девушка. — Он вообще в последнее время слишком много тупит для того, кто зовётся гением. — Но перейдём к сути дела. У тебя ведь будет возможность обернуть ситуацию в мафии таким образом, чтобы никто не догадался об альянсе? — Возможно, — Марико старалась не давать точных ответов. Мало ли, Рампо чего еще удумает. — Мы сделаем так, что он будет смотреть на войну Агентства и мафии, он будет слышать только о нашем разладе, ему будут рассказывать исключительно о скором конце одной из организаций. Мы тем временем спокойно объединимся и нанесём им решающий удар. — Твой план понятен, — Марико прикинула в уме риски. — Но. Во-первых, мы сможем предотвратить даже начало, потому что знаем, чего ожидать. А во-вторых… Стоп. Ты не думаешь, что тут… — Слишком много лишних ушей? — спросил Рампо. Акико за стенкой чихнула, а Одасаку с новой силой застучал по клавиатуре. Куникида зашуршал бумагами. — Но ведь они не шпионы Булгакова, значит, бояться нечего. А предотвратить мы ничего не сможем. Их план куда масштабнее, чем ты можешь себе представить. Они предусмотрели все, даже наш альянс. И я позвал тебя, чтобы ты выслушала мои гениальные идеи! — Ты хотел сказать, что мы вместе будем обсуждать наши шаги против Булгакова? — усмехнулась Марико. — Ну, это тоже можно, — довольно кивнул детектив. — Кенджи, подай мне карту. Из медкабинета вприпрыжку выбежал блондинистый подросток и подал Рампо большой рулон бумаги. — Единственное, что я не могу предугадать, это действия Фукудзавы-сана, и Мори-сана, и их… учителя, — Рампо скривился. Когда-то они с Марико подружились именно на почве общей неприязни к персоне Нацумэ. — Но пока что это единственная слабость моего плана. Марико кивнула. Действия старших понять было крайне трудно, особенно после того, как Фукудзава узнал содержимое диктофона и красной папки. Рампо развернул на полу карту Йокогамы и ткнул пальцем в какую-то жирную точку. Марико опустилась на корточки рядом с детективом. Вероятнее всего все пометки на карте делал кто-то другой под руководством Рампо, ибо сам Эдогава страдал на редкость сильным топографическим кретинизмом. — Вот тут завтра будет Фукудзава-сама. Буквально в двух кварталах отсюда находится улица с большим количеством магазинов хорошей одежды для детей. Спустя два часа после начала буду ждать тебя вот тут, приходи сразу, как только разберёшься с важными делами. Лучше будет, если твои люди окружат это здание и сделают вид, что нападают. — Поняла… — Марико улыбнулась. — Я так понимаю, поиски Пушкина идут следующим пунктом. — Совершенно верно! — Рампо снова заговорил весёлым голосом. — Мафия славится своими превосходными навыками слежки и поиска. — Ты решил все спихнуть на нас? — Марико скептически выгнула бровь. — Пф, как я могу предоставить всю работу и славу мафиози? — Эдогава рассмеялся. — Мы тоже будем искать. Но поиск Пушкина лишь прикрытие. Наша истинная цель — Булгаков и его прихвостни. — Фёдор говорил тебе, что у него всего две шестёрки? — Булат Окуджава и Владимир Высоцкий, — скучающе протянул Рампо. — Они даже не эсперы, нам будет легко с ними разделаться. — Но ведь… — Марико замолчала на полуслове и вздохнула. — Забей. Теперь я бы хотела послушать твои прогнозы. — Тогда пошли ко мне домой, — Рампо быстро сложил оставшиеся сладости в пакет и протянул его Марико. — Джентельмен века, — девушка усмехнулась. — Я не буду спрашивать, нормально ли для тебя привести человека моего положения в общежитие. — Все хорошо, потому что тебя привел я! Рампо совсем не изменился с того дня, как Марико с ним впервые встретилась. Такой же самоуверенный и эгоистичный, но в то же время гениальный и искренний. Когда Фукудзава их познакомил, Марико отнеслась со скептизмом к зазнавшемуся мальчишке, за которым они еще должны приглядывать. Да и вместо того, чтобы как-то помочь в предотвращении терракта, он просто сказал, когда он произойдёт. Причём сказал только Фукудзава-саме. Она изменила своё мнение, когда этот весёлый и беззаботный «ребёнок» подошел к ней после очередного собрания взрослых с Нацумэ. Он тогда скривился и сказал, что это очень плохой человек. Что он разрушит все. Марико кожей чувствовала неприязнь Рампо к Нацумэ. В этом они были похожи — оба понимали его гнилую натуру. Они встречались регулярно после ссоры Фукудзавы и Огая, и каждый раз в кафе на окраине, где продавались чудесные пирожные. Их объединяло общее прошлое, общее желание. Впрочем, они не спешили его исполнять. Оно слишком сильно зависело от других людей. Они никогда не смешивали работу и встречи. Только обсуждали последние новости, вспоминали забавные ситуации и ели. Однако в этот раз все было по-другому. Рампо, презиравший всякую макулатуру, изложил найденную информацию на бумаги, чтобы Марико было проще понять план. Марико вовсю жаловалась на то, что мафия вряд ли начнёт слушать лабораторную крысу, которая шесть лет благополучно забывала о своих обязанностях. Они почти всю ночь сидели над планами, выдумывали способы связи и условные знаки. Несколько раз приходилось красться по коридорам общежития, чтобы купить еды, не разбудив всех. Утром Куникида очень долго пил валерианку, увидев спящую за столом Рампо заместительницу Босса Портовой мафии. Сам Рампо мирно посапывал на кровати в окружении упаковок лапши быстрого приготовления, обёрток от шоколада и пустых бутылок из-под лимонада. Телефон Марико снова разрывался. Лицемерные родственники со стороны матери писали что-то про Новый год. Бабуля с дедулей открыли для себя мессенджеры и теперь слали Мари милые картинки с животными и фотки Ари. Иллюзия спокойствия. Иллюзия безопасности. Но время пришло, ей пора в офис, ждать плохих вестей. Хотя сначала она, пожалуй, заедет к Фёдору, а то он опять будет жаловаться, что ему ничего не рассказывают.