Ночь перед Рождеством

Прошло ровно шесть суток с момента завершения исследования. Пятнадцать суток с того дня, как… Она предпочитала не думать о том дне. Никто, кроме Рампо, Баки и Достоевского так и не узнал, что произошло. Как оказалось, кардинально изменить себя и свою жизнь всегда было очень просто. Ну или не всегда. Теперь она вставала с рассветом. Шла на пробежку и разминку, где к ней присоединялась известная сторонница здорового образа жизни Баки. Дальше часы в ванной и у туалетного столика, пока на фоне лекции по медицине, политике и многому другому. Они переносили ее мысли в более полезное русло, нежели самоуничтожение. Следом за ней заезжал Хироцу. Они ехали, обсуждая сугубо рабочие дела. Больше Марико никого не подпускала ближе необходимого. Завтрак и утренний чай проходили все в той же рабочей обстановке в кабинете Огая. Потом утренняя планёрка и несколько часов тренировок с Чуей. Обед Марико исключила из своего расписания. Вместо него она проводила планёрку в лаборатории. После она шла в свой кабинет или по каким-то другим рабочим делам. Ужин в десять, домой ближе к полуночи. Она почти не спала и почти не ела. Фёдор, живущий по девизу «Кто рано встаёт, тот к обеду уже устал», к полуночи обычно переживал самый продуктивный период, и потому встречал подругу с работы. Каждый раз он поражался, как она держится на ногах после такого долгого дня. Марико уверенно стучала каблуками по коврам особняка, пока Достоевский провожал взглядом ее ровную спину. У нее оставались силы даже на то, чтобы помогать ему в случае чего. Он знал, что каждый вечер перед сном она устраивала себе особый ритуал по уходу за кожей и телом. Начиналось все с вечерней — уже ночной — пробежки. Огромное количество уходовых средств на лицо, пенная ванна с маслами и скрабами, маски для волос, чтобы с утра она могла вновь сверкать. Больше не было кудрявых хвостиков и небрежных пучков. Волосы лежали ровными локонами на плечах, сложный макияж и брендовые образы. Она больше не улыбалась каждому встречному. Идеальная осанка, чуть приподнятый подбородок и высокомерный взгляд. Жестокий и безжалостный к врагам. Вероятно, даже к союзникам. Фёдор боялся, что они потеряли ее навсегда. Ту милую и добрую медсестричку доктора Мори, которая всегда улыбалась пациентам и друзьям. Нет, Марико и сейчас улыбалась. Но это была уже не та улыбка, которую помнил Фёдор. — Анна Ахматова еще у тебя? — спросила Марико в очередной тёмный вечер. Ночь. Фёдор вопросительно вскинул голову. Марико уже стояла в халате. До ее будильника оставалось меньше трёх часов. При таком режиме тяжело не загнуться, но она твёрдо стояла на ногах, а в глазах не было и тени сонливости. — Да, — коротко кивнул Достоевский. Казалось, Марико давно забыла об этой предательнице, но, по всей видимости, все же вспомнила. А Фёдор только этого и ждал. — Завтра транспортируем ее в подвалы мафии, — она прошла к диванам и аккуратно села на противоположный от Достоевского. Взяла с журнального столика папку с отчетами и раскрыла на середине. — Иди спать. — Иди в пень. — Надо же, ее идеальное величество соизволило сказать что-то неидеальное. — На что ты злишься? — На твоё безрассудство. — Я предельно осмотрительна в каждом своём шаге. — Нет. Ты беспечно доводишь свой организм до предела. Иди спать. — У меня бессонница. — Я расскажу все Мори-сану. — А я тебя побью. — Иди спать. — У нас завёлся попугай? Надо же, всегда мечтала о питомце. — Пошли завтра в кино, а потом в караоке. — У меня нет времени. — У тебя нет выбора. Прогуляем трёхсторонние переговоры. Возьмём Баки и Рампо. — И встреча, направленная на укрепление дружбы, обернётся катастрофой. — Но нас это не будет уже волновать. Моя леди, я просто желаю, чтобы ты отдохнула. — Я не твоя леди. Еще раз заговоришь со мной в этой дурацкой манере… — Я уже понял, что ты не в настроении. В чем проблема уделить время себе, а не работе? — Проблема только во мне. Просто забей и займись работой. Вот тут ошибка… — Я не просил мне помогать. — Мне не нужно твоё разрешение. Ты зарываешься в делах с тех пор, как… в городе остался только Иван. — А ты начала еще раньше. Марико не ответила. Она устала, с этим спорить бесполезно. Вымоталась морально и физически. Несколько раз она едва не засыпала на сегодняшней планёрке, но в кабинете не сдержалась и прилегла на столе на полчасика. Проснулась спустя десять минут от кошмара. Кошмары мучали ее с того самого дня. Поначалу они были безобидными, она просыпалась от будильника с высоким пульсом и тревожностью. Потом стало только хуже. Во снах она видела то, что, казалось, давно отпустила. Похороны родителей, начало войны, ее первое убийство, Камуи… Она боялась засыпать. Каждое утро ее лихорадило и трясло. Баки списывала ее дрожащие руки на тот день, и отчасти она была права, но… нет. Кошмары начались задолго до этого. Засыпая рядом с Ником или хотя бы зная, что он рядом несмотря ни на что, она чувствовала себя в безопасности. Сейчас же его не было. Он далеко. Рыжая японка с красивой фигурой оказалась куда привлекательней для него. Аж тошно. — Марико. Она оторвала взгляд от бумаг, буквы на которых уже расплывались, и подняла его на Фёдора. — Иди спать. — Я уже сказала, что не хочу. — Я посижу с тобой. Послежу, чтобы ты спала спокойно. Напиши Мори-сану, что задержишься. — Не стоит. Я спокойно сплю, меня не надо караулить. Надо. Пожалуйста, кто-нибудь, помогите. Но Фёдор не настаивал больше. А Марико положила папку на место и ушла к себе. Она включила на ноутбуке первое, что попалось в рекомендациях ютуба, открыла окно пошире и села к стене. Холодный воздух помогал не засыпать и отрезвлял, а видео отвлекало от навязчивых мыслей. Иногда ей казалось, что она умирает. В ушах звенело, а из носа шла кровь. Наверное, ей не казалось. Иначе как объяснить то, что она видела? Марико резко рассмеялась. Сипло, немного безумно и с нотками истерики. Бред какой-то… она бредит. С ума сошла. Обезумела. Психопатка. Может, ей и правда стоит поспать? Отдохнуть наконец-то, расслабиться и забыть о проблемах, не причиняя себе вреда. Фёдор, Баки, Рампо, Иван… за последние дни они стали самыми близкими ей людьми. И Ринтаро. Они ведь все наверняка волнуются за нее. Даже Фёдор не смог сдержать эмоций, что бывает крайне редко. Хотя с Марико у него всегда были особенные отношения. И все же она должна взять себя в руки. Избавиться от этих чертовых галлюцинаций, наконец выспаться и напиться в стельку в комбини. Плюнуть на работу, на репутацию, на все. Хотя бы на пару дней взять отпуск от всего. Холодно… спать хочется. Марико зевнула и медленно поднялась с пола. Захлопнула окно и убрала ноутбук в тумбочку у кровати. Ей было тяжело даже дышать, казалось, еще немного и у нее не останется сил на простое поддержание жизни. Сердце остановится. Она наконец отоспится, но уже в могиле. Будильник она благополучно не услышала. Баки, заглянувшая к ней с утра проверить, все ли хорошо, улыбнулась и тихо прикрыла дверь, дабы не разбудить подругу. Проснулась Марико только спустя сутки. Фёдор как раз варил себе утренний кофе, который на самом деле был обеденным, а Рампо и Цубаки уплетали рамен, наслаждаясь субботой. Марико чувствовала себя максимально выгоревшей. Видимо, ей все же не стоило так гонять себя все эти дни… впрочем, это помогло. Ей стало плевать на Ника, Булгакова и Камуи. Ей просто хотелось набухатся и уйти в караоке: желательно на всю ночь. А лучше растянуть гуляния на несколько суток, как в ее лучшие годы. — Доброе утро, — потянувшись, прошептала Марико. В никуда. Просто воздуху. Она не хотела, чтобы ей отвечали, да и кто мог, если она одна в комнате. Однако ответ последовал незамедлительно: — Доброе. Марико устало прикрыла глаза на пару секунд и посмотрела на незваного гостя. Будь на ее месте Марико двухнедельной давно, она бы вскочила, схватила кулон и направила пистолет на Булгакова. Однако нынешняя Марико лишь закатила глаза и вопросительно уставилась на него. — При виде тебя я засомневалась, такое ли оно доброе. — Я тоже рад тебя видеть. Марико фыркнула. Этот человек убил Борьку, едва не убил Фёдора и Ника, а после и Ринтаро с Фукудзавой. Она его ненавидит. Презирает. Однако еще не пришло время для его смерти. Совершать необдуманные поступки, основанные лишь на эмоциях, когда ты ослабшая и еще сонная девушка с кучей проблем со здоровьем — высшей степени идиотизм, попахивающий самоубийством, особенно если учесть, что способности врага до сих пор неизведанны. — Из-за тебя мой внеплановый выходной испорчен. — Не стоит благодарности, дорогуша. — Я не дорогуша тебе. Ближе к делу, я хочу есть. Она правда хотела есть. Просто умирала от голода. А вид худого и нервного Булгакова, со впалыми щеками, рыжей бородкой и немного безумным взглядом многократно усиливал это чувство. Марико была раздражена. Рассмеявшись с ответа девушки, Булгаков сделал два шага по направлению к кровати. Однако ближе подходить не стал. — Анна Ахматова. Она у Достоевского, насколько мне известно, верно? Марико настороженно кивнула. Решил забрать подружку? Тогда для чего пришёл к ней, а не выкрал ее? Марико была на сто процентов уверена, что, учитывая отсутствие сигнализации и других живых душ в радиусе комнаты, у него бы не составило труда проникнуть даже в чертов Мерсо. — Ну допустим. — Оставь ее себе. Марико поперхнулась воздухом. Сохранять невозмутимость, сопротивляясь кашляным позывам оказалось тяжелее, чем она себе представляла. — Я отдаю ее тебе, а не Достоевскому, так что забери ее в кратчайшие сроки. — Отдаёшь? Она человек или вещь, чтобы ты ей так распоряжался? — Она сама отдала мне свои сердце и душу. С тобой ей будет лучше, это простая забота. — Ахматова предала нас, я запросто могу ее убить. Да и информацией она владеет… к чему тебе отдавать ее мне? — Ты права, Анна владеет информацией. Именно поэтому она теперь твоя, вместе со всеми знаниями, которыми она обладает обо мне и моих делах. — Зачем? — с нажимом повторила Марико. — Все довольно-таки прозаично, — усмехнулся Булгаков. — Хочу убить Камуи. Он отравил жизнь многим, и собирается сделать это с еще большим количеством душ. — Тебя волнуют другие люди? Удивительное дело. — Не волнуют. Я просто хочу его убить. А ты и твои друзья могут мне помочь. Анна — моя плата за сотрудничество. — Не хочу. Не буду с тобой сотрудничать. Ищи кого-то другого, не Портовую мафию. Марико хотела добавить, что Анна ей тоже не нужна, но это было бы ложью. Ахматова — кладезь ценной информации. Если после плохого копа Фёдора с ней поговорит хороший, она может расколоться. — Наши цели идентичны, рано или поздно мы пересечемся вновь. Анна все равно твоя. До встречи, девочка. Он исчез. Испарился. Растворился в воздухе. Марико сделала несколько глубоких вдохов и устало прикрыла глаза. Слишком много нервов на квадратный миллиметр. Ей срочно нужен плотный завтрак и крепкий алкоголь. А лучше в обратном порядке. Она откинулась на подушки и нащупала рукой телефон. Потёрла глаза и набрала номер Хироцу. Ровные гудки успокаивали ее, раздражение и злость отступали. — Здравствуйте, Мари-сан, — раздался знакомый голос в динамике. — Вам уже лучше? — Лучше? — немного удивлённо переспросила она. — А, да, спасибо за беспокойство. Вы не могли бы привезти мне чего-то покушать? И коньяк. На той стороне трубки раздался мягкий смех. — Конечно. Что-то еще? — Да, — после недолгой паузы сказала Марико. — Попросите Ринтаро собрать трёхстороннее совещание, чем скорее — тем лучше. Она не шутила, когда говорила, что Булгаков испортил ей выходной. После такой встречи ей нужно было рассказать о содержании диалога всем остальным, а затем очень долго решать, что с этим всем делать. И с Ахматовой в частности. С тяжёлым стоном Марико поднялась с кровати и по мягкому ковру дошла до ванной. Процесс умывания был одновременно самым тяжёлым и самым лёгким в ее жизни. Сил хватило только на то, чтобы ополоснуть лицо водой и кое-как пошаркать зубы щёткой. Краситься не хотелось. Марико чуть плотнее закуталась в халат и на негнущихся ногах пошла на кухню где, по ее предположению, обосновалась вся их веселая компашка. Она оказалась почти права. Цубаки и Рампо в обе щеки уплетали рамен, а от Фёдора на кухне были только бумаги и литровая кружка крепкого чёрного чая. — О, Марико, с пробуждением! — улыбнулась Баки, первой завидев подругу. — Неужели… — с набитым ртом сказал Рампо. — Есть будешь? — Хироцу-сан привезёт скоро. — Ох уж эти богачи, — фыркнул детектив. — Согласен с Рампо, — сказал вошедший Фёдор. — Эти богачи сначала спят черт знает сколько, а потом вдруг созывают срочное совещание, никого не предупредив. — Что за совещание? — Цубаки оторвалась от лапши и подняла взгляд на друзей. — Ничего важного, просто хочу поскорей закончить со всеми делами и набухаться. Федь, Ахматову надо перевезти в наши уютные портовые подвалы. — Очень уютные, — скривился Рампо. Марико вяло улыбнулась и села за стол. Вообще-то в особняке была столовая, но она показалась им слишком огромной и некомфортной для трапез вчетвером, в то время как кухня, обставленная по-простому, была домашней и тёплой. — Я пошёл, — Фёдор поджал губы, собрав все бумаги в беспорядочную кучу. — Надо с Иваном обсудить некоторые вопросы до внепланового совещания. Да и бросать его одного как-то некрасиво. — Пусть сюда переезжает, — пожала плечами Марико. — Все-то тебе легко. Ладно, перевезу, даже если пинаться будет. Марико чуть улыбнулась. Иван всегда был более близок с Ником, а она с Фёдором. После отъезда Гоголя Гончаров остался один, Фёдор свалил на него рабочие обязанности и бросил все силы на поддержание шаткой стабильности для Марико. Она не представляла, как ему было тяжело все эти дни. Хлопнула входная дверь, Цубаки и Рампо почти одновременно закончили уплетать рамен и бросили тарелки в раковину, а после вместе влюхнулись на стулья напротив Марико и уставились на нее. — М? Что такое? — она с интересом глянула на друзей. — Хочу тебя ударить. — В очередь, Рампо-кун. — Да что я вам сделала? Марико подтянула ноги к груди, возмущённо вскрикнув. Не успел день начаться, она только пришла в себя, а все уже хотят кого-то убить. Причём часть из них нацелилась на нее. — Ох, ничего такого, кисуль, — Цубаки широко улыбнулась, однако от ее улыбки Марико захотелось спрятаться под стол. — Всего лишь заставила нас переживать за тебя все это время, совершенно не берегла себя и наверняка угробила своё здоровье. Марико сглотнула. — Советую тебе бежать, — усмехнулся Рампо. — И лучше начать прямо сейчас. Обе девушки одновременно сорвались со стульев и рванули в сторону гостиной. Однако далеко Марико убежать не смогла — слабость так и не прошла. Она споткнулась о валяющуюся на полу подушку, после чего ее сразу придавила Цубаки. Смеясь, они катались по полу и по очереди били друг друга подушками. В особняк наконец пришла весна, расцвели зелёный листочки счастья, сменив голые деревья, наполненные безысходностью. — Эй, ты, местная сумасшедшая, — бросила Цубаки, тяжело дыша. Они дрались подушками не меньше десяти минут, прежде чем без сил свалились на ковёр. — Сама такая. — Только ты у нас тут с ума сходишь, лишая себя отдыха. Пообещай, что попытаешься справиться с тревогой и навязчивыми мыслями другим способом. Марико промолчала. Ей не хотелось возвращаться в ту тьму, в которой она провела эти дни. Все наверняка волновались из-за нее. Но отдых был роскошью, доступной лишь тем, кого не мучают кошмары. Кто не погряз в ужасе этого мира. Она убивала. Пытала. Лишала детей родителей и родителей детей. Имеет ли она право на счастье? Попробовать стоит. Иначе к чему она все эти годы старалась изо всех сил выжить? — Хорошо. В следующий же момент прямо над ее ухом раздался оглушительный визг. Цубаки сжала ее в объятиях, лишая возможности сделать хотя бы вдох. — Спасибо, спасибо, спасибо! — В-все, отпусти, — сдавленно просипела она. — Эй, я тоже хочу обнимашек, — Марико почувствовала, как на них налетел еще один крайне тяжёлый ураган. Эта тяжесть мешала поступлению воздуха в ее лёгкие, но почему-то девушке не хотелось сбрасывать друзей с себя. Рядом с ними ей было спокойно.

***

— По какому поводу Вы нас позвали, Мори-сан? — Фукудзава вопросительно посмотрел на Огая. — Понятия не имею, — пожал тот плечами, переведя взгляд на Марико. — Ничего серьёзного, — она расслабленно улыбнулась. Возможно, если бы не три кружки ромашкового чая, ей не было бы так легко сидеть на собрании в крайне давящей атмосфере, однако какая разница. — Сегодня меня навестил Булгаков… — Ничего серьёзного? — перебил ее Куникида. Марико немного удивлённо посмотрела на него. Она сказала что-то не то? Зачем кричать было? — А что такого? — Мари-чан, зачем он приходил? — напряжённо спросил Огай. — Сказал, что я могу… В этот момент необычайно слаженно сработала делегация от Крыс Мертвого Дома: Иван резким движением руки передал увесистую папку Фёдору, который, в свою очередь, оперативно и без особого труда передал этой самой папкой по Марико. Секундное молчание. Возмущённый крик Марико и ответный удар по лицу Фёдора, но уже другой папкой, однако не менее увесистой и толстой. — За что? — воскликнула девушка. — «Да так, ничего важного», говоришь? Марико фыркнула и обиженно надула губы. В период между ромашковым чаем и утренним пофигизмом она больше часа сидела на лавке в саду и думала, почему ей вдруг стало плевать на Булгакова. А потом поняла. Она отпустила те болезненные воспоминания. Доказала себе и другим, что исследование способностей возможно без экспериментов на живых людях. Все, кто пал жертвой жестокости ученых той лаборатории… она чувствовала, что сделала все, что могла, ради них. Она их помнит. И это главное. — Зачем приходил Булгаков? — спросил Фукудзава, подозревая, что эти двое планируют продолжить дискуссию и битву папками. — Да говорю же, ничего важного, сказал, что Ахматова теперь моя. — Ахматова, которая в наших карцерах обитала до сегодняшнего дня? — покосился на друзей Иван. — Она самая. — В смысле «твоя»? — подал голос Дазай. До этого он молчал, что было редким событием, которое определённо стоило отпраздновать. Марико уже предвкушала, как зайдёт в комбини, купил рамен, токпоки, онигири и, самое главное, саке. Вечер обещает быть долгим и прекрасным. — Я так и спросила. Он сказал, что со мной ей будет лучше, поэтому он отдаёт ее мне. — И что ты планируешь с ней делать? — спросил Огай. У него не на шутку разгорелся интерес после слов Марико, особенно если учесть, что совсем недавно она получила от него полнейший карт-бланш. — Для начала, конечно, допрошу, — пожала она плечами. — А потом заберу себе. Сам же просил найти помощницу, вот я и нашла. — Это все, что вы хотели сказать? — посмотрел на нее Куникида. — Нет, конечно, — рассмеялась Марико. — Допрашивать мне ее одной, что ли? — Так это же ничего важного, — Фёдор бросил на нее уничтожительный взгляд. Марико закатила глаза и поднялась с места. — Ахматова в подвалах, на этаже С3, пошлите. — Послать бы тебя, — буркнул Достоевский, но поднялся вслед за подругой. В лифте неразлучная парочка друзей продолжала переругиваться, пока на фоне закатывали глаза Куникида и Рампо. Дазай устроил словесную дуэль с Огаем, а Фукудзава… он просто был. Стоял. Наслаждался прекрасным видом на город, тонущий в малиновых лучах закатного солнца. Он был полностью расслаблен. Казалось бы, Булгаков подозрительно дёргается, Камуи подозрительно не дёргается, ситуация принимает все более серьезные обороты. Но Юкичи достиг спокойствия, которому позавидовал бы любой буддистский монах. Он был спокоен, идя по тёмным, холодным подвалам мафии. Был спокоен, проходя мимо подозрительно похожих на пыточные камер. Не пошатнулось его спокойствие даже тогда, когда Дазай умудрился довести до ручки Огая, что в целом было возможно, но крайне сложно. И даже когда обнаружилось, что Ахматова бесследно пропала, а в ее камере на этаже С3 лежала кукла, которая, по словам Фёдора, была как две капли воды похожа на Анну. Вокруг творился хаос. И только седовласый мечник стоял около стенки с выражением полнейшего умиротворения на лице.