Ночь перед Рождеством

— Мори-сан, он… он попал в аварию, — выпалил Чуя, вслушиваясь в тишину на том конце трубки. Он ждал ее реакции. Вхлипа, крика, рыданий, чего угодно, но она молчала. Накахара даже на мгновение подумал, что она упала в обморок, но нет. Марико ответила: — Он жив? — Да. Мы в больнице. — Диктуй адрес. Ее голос, не выражающий даже малейшей эмоции, эхом отдавался в сознании Чуи. В глубине души он надеялся, что она так и не возьмет трубку, что она уже легла спать и выключила звук. Но нет. Она ответила ровно за десять минут до того, как доктор в голубом костюме вышел из операционной и произнес проклятое «Пациент стабилен, но находится в состоянии глубокой комы». Измученный и разозленный Чуя нашел в себе силы только прислониться лбом к холодной больничной стене, ударив по ней кулаком. Он с трудом сдерживал слезы. Судя по звуку, сидящий позади него директор Агентства облокотился на свой меч. Именно он обнаружил на трассе разбитую машину Босса, именно он его вытащил оттуда за считанные секунды до взрыва. Черт. Гадство. С врачом заговорила Акико Йосано. Она пришла совсем недавно, видимо, ее вызвал Фукудзава. Они долго разговаривали, пока шла операция, он все время повторял, что она не обязана. Она сказала, что делает это ради Марико. Как бы не было тяжело признать, но жизнь Босса и правда зависела от этих людей. Йосано зашла в реанимацию. В душе Чуи загорелся слабый огонек надежды. Не в силах стоять на одном месте, он принялся мерять коридор шагами, краем глаза заметив, что Фукудзава выглядит подавленно. Будто он тоже переживал за жизнь Босса… Чушь. Чуя Накахара, у тебя едет крыша. С чего бы директору Вооруженного Детективного Агентства волноваться о Мори-сане? Они враги, которые вынуждены сотрудничать. — Чуя! — он обернулся. Ане-сан, сжимающая руку плачущей Элис, едва не бежала по коридору. — Что произошло? — В машину Босса врезался грузовик. Озаки отвернулась, зажав рот рукой. Ее взгляд был направлен вверх — неудачная попытка сдержать слезы. Элис с новой силой зарыдала, отпуская Кое и падая на колени. Внутри Чуи снова все сжалось. Стоп. Элис? — Откуда… она тут? — прошептал Чуя. — В смысле? — Ане-сан, Босс в коме. Элис же должна была развоплотиться! Кое шокировано уставилась на захлебывающуюся слезами девочку. Она не выглядела исчезающей, распадающейся на осколки способностью. Она была… человеком. Настоящим. Со своими искренними эмоциями и поцарапанной ладошкой. Озаки перевела взгляд на Фукудзаву. Тот сверлил Элис взглядом, с каждой секундой становясь все мрачнее и мрачнее. Он тоже понял. На пол рядом с ней со всего размаху упала Марико, прижимая девочку к себе. Она не плакала, не кричала, как во время Каннибализма. Ее глаза были абсолютно сухи. Они не выражали ничего. Бледными губами она нашептывала слова поддержки Элис, гладила ее по спине. И полностью игнорировала все остальное. В конце коридора показался мрачный Гоголь. Он вертел на пальце ключи от машины и что-то печатал в телефоне. — Я почувствовала это! Почувствовала! И не смогла ничего сделать! — задыхалась Элис в объятиях Марико. — Совсем ничего! Я подвела его! Как я могу жить после этого! — Тише… — шептала Марико. — Тише… ты не виновата. Он был слишком далеко… Элис, ты не могла это изменить. Спустя некоторое время она аккуратно отсоединила ее от себя, усаживая на кресло. Элис не перестала всхлипывать, но истерика отступила. Марико могла наконец разобраться в произошедшем. — Чуя, мне нужны подробности, — она повернулась к нему. Подозрительно равнодушная, отключившая всякие эмоции. Он приложил все оставшиеся силы, чтобы не содрогнуться. Даже Озаки не выдержала и деликатно отвернулась. — Мне позвонила Гин. Она сейчас в другой части больницы… В них врезался грузовик, когда они ехали по трассе на какой-то странный адрес. Гин вырубилась, очнулась уже в скорой, ее и Мори-сана вытащил Фукудзава-сан… он по странному совпадению ехал в такси по той же трассе. Водитель, заменявший Хироцу-сана, погиб во взрыве, его достать не успели. — Водитель грузовика жив? — В реанимации. — Скажи кому-то, чтоб глаз с него не спускал. Очухается — он твой, Озаки. Пробейте номера грузовика, найдите все, что сможете, будем отталкиваться от этого. Фукудзава-сама… спасибо. Она болезненно скривилась. Фукудзава лишь кивнул, не переставая сверлить взглядом двери реанимации. — Его оперируют? — спросила Марико, проследив за взглядом мечника. — Там Йосано, — отозвался Чуя. Она прижала руку ко лбу, пытаясь отсудить разум. Радость и слепая надежда заволокли сознание, Марико обессиленно опустилась на диван. Она чувствовала себя полностью опустошенной. Как будто Чуя отключил все ее эмоции одной фразой об аварии. Хватая и натягивая первые попавшиеся вещи, она не хотела плакать. В машине ей удавалось без труда сохранять ясность мыслей, поддерживать связь с Достоевским, выяснять, что за координаты ей отправил Огай буквально за пару часов до того злополучного звонка. Федор обещал разобраться. Она видела, как осторожно Ник косится на нее. Как сдерживает вопросы, сохраняет молчание и ждет, пока она первая заговорит. Но она молчала. Внутри было пусто, никакой боли, никаких эмоций. Только чувство ответственности за организацию, оставшуюся под ее руководством. Не было страха как во время Каннибализма. Марико точно знала, что она должна делать, чтобы не развалить мафию. Что до самого Ринтаро… она цеплялась за молчаливую поддержку Ника, хоронила все негативные мысли. Она не имеет право на слабость, даже минутную. Она — его наследница. Она — последняя надежда Портовой мафии. Ей нельзя поддаваться эмоциям и давать волю слезам. Не сейчас. — Когда займешь мое место в мафии, не паникуй, — говорил Огай в один тех из вечеров на кухне особняка, когда они ели рамен, а Марико слушала его наставления. — Ты обладаешь всеми качествами, необходимыми для управления организацией. Даже если сначала тебя не будут уважать, им придется признать твое главенство, если ты не будешь бояться своей власти. Пользуйся, злоупотребляй положением, но помни, что от тебя и твоих действий зависят сотни жизней. В тот день она не совсем поняла его слова: зачем ей бояться, если он на глазах у всей мафии передаст ей свой пост? Он подтвердит свой выбор, никто не посмеет сказать что-то против самого Мори Огая, а она сможет постепенно доказывать свою компетенцию. Сидя в больничном коридоре, мечась между отчаянием и надеждой, Марико осознала истинный смысл всех тех вечеров. — Блять, — она откинулась на спинку дивана. Внезапная догадка отнюдь не радовала. В тот же момент из коридора реанимации вышла Акико, сжимающая в окровавленных пальцах запачканный халат. Ее лицо скрывали растрепанные волосы, но дрожащие плечи выдавали все так тщательно скрываемые чувства. — Простите, — прошептала она, давясь накатывающими рыданиями. — Простите. Я не смогла его оттуда вытащить. Простите. Простите. У Марико звенело в ушах. Все подтверждалось. Еще никогда она так не ненавидела свою догадливость. — Не извиняйся, — сказал Фукудзава. — Твоя психика… — Нет! Нет, это не то! Я вылечила все физические повреждения, пыталась привести его в себя несколько раз, но он все еще в коме! — перебила Йосано. Марико посмотрела на нее чересчур спокойно для почти потерявшего самое дорогое человека и тихо произнесла: — Значит, ему мешает что-то, на что мы просто так повлиять не можем. Чья-то способность. Акико замолчала, обдумывая услышанное. Точно. Это было слишком очевидно, но она настолько погрузилась в самобичевание, что не заметила лежащую под носом причину. — Получается, это было покушение на убийство? Не случайная авария? — вклинилась Кое. — Я тоже так подумала, но что-то тут не сходится. Почему способность Акико сработала, но Ринтаро не пришел в себя? — Нападавший не планировал его убивать, — пробормотал Чуя. — Он каким-то образом подстроил все ровно так, как оно произошло… Получается, Элис тоже его рук дело? Девочка еще сильнее сжалась, обхватив плечи руками. Ник, все это время молча наблюдавший за происходящим в коридоре, нахмурился и подозвал ее к себе. — Мы подождем в машине. Марико, по поводу тех координат… Ваня написал, что это ты должна увидеть лично. — Хорошо. Что касается Элис… — она проводила сестру задумчивым взглядом. — Вряд ли. Нет, я не думаю. Меня беспокоит одна вещь… Ринтаро подозревал о своей скорой смерти, на это указывают несколько фактов, вдаваться в подробности не буду. Мне нужно проверить кое-что, прежде чем мы сможем что-то заявлять. Акико, извини, что дергаю, но не могла бы ты привести в порядок водителя грузовика? — Если с ним не сделали то же, что и с Мори, то окей, — кивнула она, заходя обратно в реанимацию. — Озаки, позаботься о нем, пожалуйста. Чуя, собери в ближайшие пару часов всех глав, оставшихся директоров, Ящериц и отдел информации в полном составе. Нужно еще подготовить все нужные документы, чтобы я могла нормально управлять организацией. Было бы неплохо сделать меня не исполняющей обязанности Босса, а самим Боссом, если вы понимаете, о чем я… без смертоубийств только, пожалуйста… Озаки? Все хорошо? Побледневшая Кое замотала головой, поднеся дрожащую руку к лицу. Картинка сложилась почти полностью, как Марико и говорила… он все знал. — Позавчера Мори переоформил все, чем владеет сам, на тебя, — хрипло сказала она. — В том числе и мафию. И МориКорп. Все банковские счета, недвижимость, буквально всё. Я была свидетелем… Сначала казалось, что он просто переводит все стрелки на тебя, чтобы в случае чего выйти из воды сухим, я злилась, но теперь все стало на свои места. — И я, как обычно, узнаю обо всем самая последняя, — мрачно пробормотала Марико. — Он просил не говорить тебе… — Да-да, про Элис он тоже умалчивал. Когда очнется, лично ему голову откручу, чтобы больше не скрывал ничего. К слову, где его вещи? Мне нужно проверить телефоны и прочую электронику, которая была у него с собой на момент аварии. — У администрации спроси, — нахмурился Чуя. Ему совсем не нравилось то, к каким выводам они приходят. Марико кивнула и, пообещав Фукудзаве делиться новостями, бодрым шагом направилась к выходу. Она была вполне довольна своими умозаключениями, хотя раз в пятнадцать секунд приходилось сдерживать желание что-то разбить. И лучше бы чей-то нос. Прежняя давящая атмосфера потихоньку отступала. Марико надеялась, что не ошиблась, рассудив, что из комы Ринтаро никуда не денется, пока они не поймут причина: ни на тот, ни на этот свет. Следовательно, он находился в относительной безопасности. Ей бы очень хотелось, чтобы все произошедшее за последние полгода оказалось страшным сном, но это было невозможно. Ей оставалось только отодвинуть себя на задний план, сосредоточившись на мафии и решении загадки этой аварии. На стойке администрации ей выдали пакет с эмблемой больницы. В нем лежала окровавленная одежда, которую Марико проигнорировала, выуживая с самого дна файлик с телефоном внутри. Тем самым, на который Ринтаро в казино звонил неизвестный абонент. Еще там она заподозрила неладное, и с тех пор тревога не оставляла ее ни на секунду, теперь же Марико была уверена в причастности неизвестного к аварии. Доказательств этого у нее не было. Только предчувствие. На заднем сиденье машины, нахмурив светлые брови, спала Элис. Ник напряженно постукивал пальцами по рулю. Как можно тише Марико забралась в кресло и вытащила из файлика потрескавшийся телефон. На удивление, работал он исправно, пострадал только экран, поэтому ей не составило труда разблокировать его и зайти в историю звонков. — Поехали пока по тем координатам, — тихо попросила она. — Аварию подстроили, но, как мы поняли, не с целью убить. Озаки допросит водителя, я попробую найти организатора, есть пара идей… — Думаешь, Мори-сан общался с этим человеком и был в курсе, что затевается? — Ник кивнул на телефон в ее руках. — Уверена почти на сто процентов. Он буквально переписал на меня все, чем владеет, никого не предупредив. Сказал только Озаки. — А-ху-еть… И что теперь? — Буду отвоевывать власть в мафии, параллельно пытаясь вытащить Ринтаро из комы. Она закурила, вдевая в уши поцарапанные наушники, найденные в бардачке машины Ника. На телефоне Ринтаро были сохранены записи всех разговоров с тем самым неизвестным, который интересовал Марико, что еще раз подтверждало ее теорию. Он все знал. Он хотел, чтобы она тоже узнала правду. Собравшись с мыслями, она ткнула на первую запись, сохраненную два месяца назад. Уже тогда… он уже тогда подозревал что-то, иначе не стал бы держать ее. Для преступника его уровня, чьей осечки так и ждут спецслужбы, опасно хранить в телефоне даже простые фотографии, что уж говорить о записях телефонных разговоров. После первой записи она сломала сигарету. После второй открыла окно, потому что воздуха не хватало. После третьей Ник остановил машину, чтобы она вышла проветриться. После пятой она сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу на ладонях. После восьмой ее стошнило. После пятнадцатой пришлось заклеивать пластырями кровоточащие ладони. На семнадцатой она все же заплакала. Слезы без остановки катились по щекам. Она тщетно пыталась их стереть, смотрела вверх, чтобы хотя бы замедлить их, хватала ртом воздух. Руки дрожали. Слезы капали на разбитый экран телефон. Марико не могла больше сдерживаться. — Р-Рин-тар-ро! — тщательно проговаривая каждую букву, закричала кудрявая девочка лет пяти. Еще совсем молодой Огай присел на корточки и распахнул руки, улыбаясь и подзывая племянницу к себе. Уже совсем большая… Казалось бы, совсем недавно он приехал в Россию, чтобы познакомиться с только что родившейся Марико Мори. — Эт-то из-за меня… — прижимая телефон к груди, сквозь слезы прошептала она. — Ринтаро, блин! — восклицала уже пятнадцатилетняя Марико. Война только закончилась, больница совсем недавно начала активно работать, а он в третий раз за неделю пачкал их светлый ковер кровью. Сколько она ему уже говорила не приходить домой в грязной одежде? Снова весь вечер оттирать чью-то кровь придется. — Из-за меня он попал в ту аварию!.. — голос сорвался на крик. — Ринтаро! — помахала ему двадцатипятилетняя, уверенная в себе и достигшая высот в науке племянница. Вчера она защитила кандидатскую, будучи только на последнем курсе аспирантуры. Он ею безумно гордился и жалел, что из-за мафии ей приходится значительно сдерживаться, дабы не светить свою личность. Когда-нибудь он обязательно сможет обеспечить ей достаточную безопасность, чтобы Марико смогла стать всемирно известным исследователем, не беспокоясь об угрозах со стороны правосудия. — Если бы не я… — Доброй ночи, Ринтаро! — сказала она ему, когда вертолет, доставлявший их из Небесного Казино, приземлился на крыше одной из башен. Совсем взрослая, почти замужняя Марико Мори сжимала руку Ника и не замечала боли в глазах дяди. Потому что он знал, что видит ее в последний раз. Мори Ринтаро не сможет провести ее к алтарю, как она просила ее буквально час назад, когда воодушевленно рассказывала о свадьбе своей мечты. Не сможет увидеть, как она принимает пост Главы Портовой мафии Йокогамы и достигает высот. Ему не дано даже узнать о ее завтрашнем дне. — Если бы он не б-беспокоился обо мне… Потому что сегодня он умрет. — Его бы не пытались убить! — она отчаянно пыталась вырваться из стального кольца объятий Ника, но он не отпускал, лишь сильнее прижимая Марико к себе. Умрет с уверенностью, что прожил жизнь не просто так. — Почему он опять не думал о себе? Почему… Почему? — кричала она, задыхаясь от ненависти к себе, к тому неизвестному, к решению Огая. Потому что он позаботился о единственной дочери некогда самого близкого ему человека — его брата. Потому что все восемнадцать лет после смерти брата у него не было никого дороже нее. Потому что он жалел о своем неумении заботиться о других, об упущенном времени, о потерянных возможностях. — Почему он так поступает?.. — прошептала она, потерянным взглядом сверля пустоту. Потому что это был единственный способ отстоять свое право на выбор. Потому что только так… только так у Марико наступит завтра, даже если у Огая этого завтра не будет. Прохладный ветер дул по парку, в котором они стояли. Марико забежала в самую его глубь, чтобы не будить Элис своим плачем. Слезы почти высохли. Истерика отступала, оставляя в душе лишь болезненную пустоту. Тело постепенно обмякало в руках Ника. Он подхватил ее за талию, усаживая на ближайшую лавку, и заботливо вытер платком остатки макияжа, размазанного слезами по щекам. Марико никак не реагировала. Горизонт уже окрасился в кровавый алый, свидетельствуя о скором рассвете. Телефон Огая едва не выпал из ее рук, заставляя Марико прийти в себя. Она поморгала, оглядывая пустой парк. Ее трясло. — Нацумэ. Это был Нацумэ, — сказала она наконец, сжимая края лавки. Ник молчал, ожидая, пока Марико соберется с мыслями, чтобы продолжить. — После того, как я рассказала всю историю с Камуи Ринтаро и он начал еще серьезней готовить меня к роли Главы Порта, Нацумэ позвонил ему. Через каких-то информаторов он узнал, что теперь Ринтаро обеспечил мне полную свободу действий, пообещав, что прикроет в любом случае… Нацумэ это не нравилось. Она сделала шумный вдох и заморгала, смахивая непрошенные слезы. Говорить об услышанном было тяжелее, чем она думала, но скрывать это от Ника было бы еще хуже. — Не надо, — он сжал ее руку, переплетая пальцы. — Молчи, если не можешь. Не заставляй себя переживать это еще раз, Солнышко. — Нет. Я скажу. Он звонил ему каждые несколько дней. Ринтаро отвечал, если рядом никого не было, или перезванивал. Черт, как глупо… знал ведь, что ничего хорошего не услышит… Марико стиснула зубы и зажмурилась. Глубокий вдох. Выдох. — Но с каждым звонком Нацумэ говорил все более странные вещи, мол, я ему мешаю, сбиваю с правильного пути, моя неопытность погубит мафию. На шестой раз Ринтаро не хотел брать, но он спамил звонками весь день с разных номеров… В какой-то момент у Ринтаро сдали нервы, он прямо спросил, что ему нужно. Марико снова остановилась. Ник чувствовал, как сильно она сжимает его руку, как старательно сдерживает плач. Но все, что он мог делать, это ободряюще стискивать ее ладонь в ответ. — Я его слабость. От слабостей надо избавляться. Он сказал, что я должна умереть, — по ее лицу снова потекли слезы, — иначе мафия будет уничтожена. — Блять, — не сдержался Ник, проводя по лицу свободной рукой. Внутри него все сгорало от злости. Не будь рядом Марико, он бы самолично пошел на поиски Нацумэ в момент, когда услышал эти слова. Плевать на все. Он хотел убить его Солнышко. — Ринтаро отказался. Долгое время он не брал трубку вообще, а потом… я не знаю, что произошло, но Нацумэ начал по десять минут рассуждать о моем дурном влиянии на всю его концепцию. Что мафия и Агентство не могут сотрудничать, иначе они объединятся и хана тайне Заветной книги, а я как раз хочу найти эту книгу, вообще вожу всех за нос, меня надо убить. Он говорил, что сделать это должен сам Ринтаро, в противном случае… либо я, либо он. А если умрет он, самому Нацумэ не составит труда добраться и до меня, а потом до всего Порта. Ринтаро все время отвечал, что выбирает себя. Нацумэ злился. Вчера был последний его шанс изменить мнение. После инцидента в Казино Нацумэ сказал, что я даже не способна противостоять простой способности Танеды без помощи Ринтаро, но он все равно выбрал себя. Он… он знал, что умрет, поэтому перекинул все записи в облако… он оставил их, чтобы спасти меня, чтобы я была настороже… — Но он жив… — Да. Нацумэ не рассчитывал на появление Фукудзавы, — Марико вытерла слезы, утешая себя тем, что план провалился. Ринтаро не погиб. — Ринтаро должен был умереть в той машине до приезда скорой или до появления Йосано, так бы и произошло, но Фукудзава успел вытащить его до взрыва. Если бы не он… Она замолчала, не в силах закончить предложение, но Ник и так все понял, притягивая ее к себе. Марико стиснула зубы и положила голову ему на плечо. Не время плакать. Все обошлось. Они могут спасти Ринтаро, если доберутся до Нацумэ. — Солнышко, — она подняла вопросительный взгляд на Ника. — У тебя совещание. Нам пора. — Подождут. Поехали по тому адресу? — Уверена, что готова? Там может быть что-то, что окончательно тебя выбьет из колеи… — Николай Васильевич Гоголь, — выпутавшись из его рук, она встала напротив лавки и строго посмотрела ему в глаза, — я, кажется, ясно выразилась. Выбьют из колеи — поплачу и поеду дальше по делам. Некогда мне рассиживаться. Ник улыбнулся и кивнул. Вот она. Девушка, в которую он когда-то по уши влюбился. Девушка, которая никогда не опускает руки. Самая лучшая. Его. В машине их ждала уже проснувшаяся Элис. Она играла в телефон и ела конфету, найденную в бардачке машины. Когда заплаканная Марико и вымотанный Ник залезли в машину, Элис некоторое время разглядывала их, а потом сказала: — Хочу в школу. Марико замерла с двумя телефонами в руках: разбитый она хотела положить в рюкзак, а свой только достала. В зеркало заднего вида она посмотрела на сестру, ожидая продолжения. — Я. Хочу. Учиться. В школе. Нормальной. Не элитной, не для гениев, а в обычной общеобразовательной школе. — Почему? — Марико все же разобралась с телефонами и обернулась. — Раз уж я стала человеком, то и жить нужно как человек… ну там, я ровесниками общаться, двойки получать, нервы вам мотать. У тебя завал в мафии, у Ника в Казино, а мне скучно. Хочу учиться. Марико улыбнулась. Она даже подумать не могла, что Элис, капризная и ленивая сладкоежка, по собственному желанию когда-нибудь пойдет учиться. Она была смышленой, немного образованной — стараниями Ринтаро — девочкой, поэтому вполне могла потянуть программу четвертого класса. Пожалуй, это будет интересным опытом для всех… — Куда теперь? — сворачивая обертку от конфеты, спросила Элис. — В одно интересное место, от которого может поехать моя кукуха. А может и не поехать. Кто знает. — Это поможет тебе понять, кто пытался убить Ринтаро? — Хм? Мы вроде в больницу пришли к выводу, что убивать его не хотели. — Да, но… я же все чувствовала… — она отвела взгляд в сторону, обхватив плечи руками. — Погоди. Ты отделилась, стала отдельной личностью, человеком, которым он не мог управлять, но все равно все чувствовала? — Это сложно объяснить… как будто связь на мгновения вернулась. Я почувствовала, что он готов умереть, но была слишком далеко, чтобы помочь или что-то сделать, а потом… пусто. Ничего не чувствую. Элис растерла слезы по покрасневшим щекам и отвернулась в окно. Марико задумалась. Ей определенно стоило это исследовать. Возможно, причина его комы, с которой не справилась даже Акико, именно в Элис и ее странном феномене. — Приехали, — подал голос Ник. Они остановились в каком-то старом дворе с серыми панельными домами напротив одного из подъездов. Марико кивнула. Прежде чем выйти из машины, она напечатала Чуе, чтобы повременил с собранием и накопал ей все, что можно, на Нацумэ Сосеки. С поисками медлить было нельзя. — Подождете тут? Я попытаюсь быстро? — Иди, — мягко улыбнулся ей Ник. Элис кивнула. Марико открыла последнее сообщение от дяди, в котором и были указаны эти координаты. Под ними он написал номер подъезда, этаж и квартиру. В подъезде было душно и сыро. На стенах висела паутина, по полу бегали тараканы. Марико скривилась и аккуратно, едва ли не на носочках, поднялась по лестницу к нужной квартире. На удивление, дверь выглядела чистой и недешевой для такого района, а перед ней даже лежал голубой коврик. Переборов волнение с брезгливостью, она занесла руку над дверью, чтобы постучать, но в тот же момент она распахнулась. Из квартиры выглянул низенький худой старичок лет восьмидесяти, похожий на очень загорелого европейца. Он осмотрел ничего не понимающую Марико скептическим взглядом, потер седую бороду и поджал губы. — Ты ниже, чем на фотках. Марико открыла рот, чтобы что-то ответить, но от шока не смогла произнести ни слова. Старичок продолжал ее рассматривать, будто перед ним стоял гиппопотам в розовой пачке, отчего Марико захотелось развернуться и уйти. Казалось, неловко было только ей, старичок же вполне наслаждался атмосферой. — А… вы… — Ты меня знаешь, деточка, — перебил ее старичок. — Можно сказать, мы даже знакомы. Заочно. — Но… Но слова не шли. Их просто не было. Марико стояла с поднятой рукой и открытым ртом, не зная, что ей сказать или сделать. Она вообще ничего не понимала. — Как ваше имя? — наконец смогла выдавить она. — Педро. Марико запуталась еще больше. Никого с таким именем она абсолютно точно никогда не встречала, да ей о всяких Педро даже не рассказывали. Мозг вскипал. После долгого нервного дня и еще более долгой ночи она вообще ничего не понимала. — Только вот, почему ты сегодня пришла? Ну не через месяц там… — Мой дядя… попал в аварию, — она сглотнула. — Он отправил мне этот адрес перед трагедией. — Когда это он туда попал? — округлил глаза Педро. — В новостях же ничего не говорили, а он у тебя важная шишка. О таком трещат по всем каналам обычно. — Это произошло несколько часов назад. — И ты сюда приперлась?! — воскликнул он. — Во дурная! Ты нервы-то побереги, молодая еще, они пригодятся. Стой. А Мори откуда этот адрес знает? — Мне он не отчитывался, — Марико начала закипать. — Было бы неплохо, объясни вы мне, куда я вообще попала и с какой целью? — То есть, ты даже этого не знаешь? — Педро чуть не вывалился в подъезд, резко отпустив стену. — Да уж… ну проходи, раз пришла. Пойду тебе валерьяночки капну. Он отошел в сторону, пропуская Марико в чистую, резко контрастирующую с подъездом просторную квартиру. — Не стоит, у меня еще есть дела, успокоительное помешает. — Отменяй дела. — Позвольте, но кто вы такой? Ваше имя мне ни о чем не сказало, — пройдя за старичком на светлую кухню, сказала она. — Педро. Сказал же. Или у тебя совсем мозги отшибло? Марико фыркнула, решив не докапываться. Все равно он не скажет, так к чему лишняя морока. Она села на стул, стоящий спиной к дверному проходу, осматривая кухню. Как ни странно, старичок, похоже, жил не один. На это указывали две кружки с водой, две грязные тарелки в раковине, две пары испачканных палочек. Конечно, он мог один за два приема пищи столько испачкать, но Марико в этом сильно сомневалась. «Странный старичок по имени Педро. Интересно, с кем он живет?» — думала она, наблюдая, как он заваривает чай. — Ты не Педро, — раздался сонный голос из прихожей. Он принадлежал молодому парню, какому — Марико не видела. Но… что-то в голосе было знакомое до боли. Будто… — Пеон твое имя, сколько можно напоминать… Сердце Марико забилось быстрее. Нет. Быть не может. Нет. Нет… нет… ей показалось. Она боялась обернуться и увидеть его. Ее не волновало настоящее имя Педро, о нем она подумает позже… голос. Голос. Этот знакомый голос. Она зажала уши руками, не в силах контролировать свое тело. Легкие будто наполнялись кровью, она кашляла, задыхалась. На дрожащих ногах она поднялась со стула, обернулась… Перед ней стоял рыжий высокий парень, чье лицо обсыпали веснушки еще сильнее, чем она помнила. Он всегда улыбался, но не в этот раз. В этот раз он смотрел обеспокоенно, но все с теми же знакомыми проблесками обожания в глубине светлых глаз. Но ведь… невозможно. Марико покачнулась. Образ Апельсина расплывался перед глазами. Воздуха не хватало. Она пыталась устоять на ногах, но колени подогнулись. Все потемнело. Марико оставила все попытки ухватиться за ускользающее сознание. Слишком много всего для одного ужасного дня. Она же может позволить себе хотя бы минуту слабости? — Син… — выдохнула она, прежде чем упасть на холодный пол.

***

— Говорил же, валерьяночку надо было пить. — Не спутай ты опять имена, Мари-сан бы не была так шокирована! — Ой, да она небось даже не поняла! Сам подумай, она живой труп увидела! Естественно, нервы не выдержали… — Если бы ты не сказал мне скрывать все… — А вот на это была причина, и ты прекрасно все понимаешь! Марико с трудом разлепила глаза, потирая лоб. Голова болела. Она лежала на каком-то жестком диване, прикрытая легкой простынкой, рядом сидел взволнованный Син. Педро-Пеон стоял чуть поодаль, скривившись. — Мари-сан! Вы в порядке? — Нет… — Зато честно, — кивнул старичок. — Ну, задавай вопросы. Только быстро, а то мы тут до еврейской пасхи торчать будем. — Я… — она поморгала, пытаясь прийти в себя. — Сколько я.? — Минут десять, не больше, — отозвался Син. А точно ли Син? — Хорошо, — кивнула Марико, пресекая истерику на стадии ее зарождения. Не сейчас. Дома. — У меня галлюцинации? — Нет. Я реален, Пеон тоже, просто… там все сложно. — Тогда было бы неплохо узнать всю правду, — она серьезно посмотрела на Сина. Что бы не произошло в день взрыва, она должна это знать. Син жив, и Ринтаро откуда-то это узнал, перед аварией сообщив ей о его местонахождении. Не от Нацумэ, иначе это промелькнуло бы в их разговорах. Что же, черт возьми, происходит? — Я спасся, потому что смог скопировать способность Пеона, его бессмертие. Ну, было логично, что он жив, мы и сами это же предполагали… Он пришел в тот день в лабораторию, чтобы попросить вашей помощи, Мари-сан, но наткнулся на меня, и буквально за секунды до взрыва я случайно скопировал его способность. Он вытащил оглушенного меня из горящего здания, а потом взял клятву, что никто не узнает о моем спасении, пока я ему не помогу найти ту самую Заветную Книгу… она принадлежала его близкому другу, тот оставил ее Пеону после смерти, а потом Нацумэ Сосеки выкрал ее и перевез в Йокогаму. Марико молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Слишком много информации. Система перегружена. Марико чувствовала, как закипает ее мозг, мысли путаются. Одна догадка страшнее другой. Слова Сина были похожи на правду, но зачем было скрывать его выживание? — Потому что так Нацумэ не догадается, что у Пеона появился союзник… ну там, сами подумайте, как без его помощи я бы выжил в том взрыве? Марико кивнула. Разумно. Логично. Больше вопросов не было. Напряженное молчание длилось уже больше трех минут. Син нервно перебирал пальцами какую-то безделушку, исподлобья смотря на застывшую Мари-сан. Пустым взглядом она сверлила белую стену и не реагировала на язвительные комментарии Пеона, мол, сломалась с двух пинков, а еще мафию возглавлять собиралась. Но на самом деле Марико анализировала. Отбросив волнение, радость и желание расплакаться от новости, что Син выжил, она обрабатывала полученную информацию. Нацумэ украл книгу. Зачем? Вероятно, чтобы в случае чего влиять на окружающих или вмешиваться в естественный ход событий. Для охраны книги он создал концепцию Трех Времен, но никому не сказал, где на самом деле хранится книга — организации просто должны были избавляться от всех желающих ее найти. Умно. Пеон хочет вернуть вещь, принадлежащую его покойному другу, что было логично — последняя память, все дела. Он приходит в лабораторию, ожидая встретить Марико, изучавшую его дневники и, вероятно, захотевшую бы хотя бы глазком взглянуть на легендарный артефакт. Но вместо этого он спасает Сина, чтобы тот тайно помогал ему с поисками, а потом вернулся в свет с увлекательной историей своего выживания. Тоже умно. Марико нахмурилась. Все это время они были уверены, что Син мертв. Учились жить без него, справлялись с нехваткой рук в лаборатории, мстили… — Черт. Я разъебала военную базу, — она перевела полный ужаса взгляд на живого-здорового Апельсина. Тот сглотнул. — Я. Разъебала. Чертову. Военную. Базу. Ради тебя. — Мари-сан… — он осторожно поднялся со стула и попятился к выходу. — А ты сказал Юи, но не сказал мне, — прошептала она. Догадка про Юи была спонтанной, но, судя по реакции еле дышащего от страха Сина, Марико оказалась права. — Мари-сан, я не мог скрывать, она увидела меня в магазине… — И вы оба ни слова не сказали мне. Поэтому. Тебе лучше сейчас бежать. Потому что я слишком зла для милосердия. Они рванули одновременно. Несмотря на недавний обморок, Марико почти не отставала от двухметрового, подгоняемого адреналином Сина. Пеон тихо посмеивался в углу, но про него все давно забыли — Марико слишком устала, чтобы думать о кумире, а у Апельсина появились большие проблемы. На огромной скорости оба выбежали из квартиры. Марико, больше не беспокоясь о грязи и тараканах, перепрыгивая через ступеньки, неслась за Сином. У него было преимущество в росте, но она все равно смогла догнать его в ста метрах от дома, схватив за серую домашнюю футболку. Жалкая попытка вывернуться не увенчалась успехом, и Сину оставалось только смириться со своей участью. Он тяжело вздохнул, наблюдая, как Марико залезает на клумбу, чтобы хотя бы немного сровняться с ним, а не задирать голову. — Простите, Мари-сан, — пробормотал он, опустив взгляд в пол. — Я не должен был скрываться от вас, даже если Пеон так сказал. — Именно. Знаешь, я уже немолодая такие стрессы выносить, — пытаясь отдышаться, сказала она. — Простите. Она ничего не ответила, только подалась вперед и обняла, положив голову ему на плечо. Благодаря клумбе она могла себе это позволить. Син на мгновение замер, а после неловко обхватил ее руками в ответ и задрожал. Как же он скучал. Благодаря Юи он знал, как тяжело Мари-сан приняла его смерть. Он и представить себе не мог, каково ей было писать похоронки его родным, звонить им, жить с этим грузом на душе. Он проебался, причем очень сильно. — Простите, — всхлипнул он, еще крепче обнимая ее. — Простите меня, пожалуйста. Я виноват. Я не должен был так поступать. — Да. Не должен был. — П-простите… пожалуйста, прошу, позвольте вернуться в команду и работать рядом с вами. Я никогда больше ничего скрывать не буду, я больше не умру… — Ты и не уходил из команды, — сказала она, гладя его по спине. — Ребята будут счастливы вновь увидеть тебя в лаборатории. Правда, кто-то все же побьет тебя, но заслуженно. Возвращайся. А Пеону мы поможем вместе. — Д-да… спасибо… я правда благодарен вам за все, Мари-сан… Они стояли так еще некоторое время: Марико на клумбе, а Син на мокром от дождя асфальте в домашних тапочках — и обнимались. Он плакал, а она… она поняла, что со знаниями Пеона и возможностями мафии они точно смогут выйти на Нацумэ. Когда Марико вернулась в машину, Ник и Элис играли в карты. Партия была настолько напряженной, что появление Марико даже не было сразу замечено. Только после сокрушительного поражения Гоголя игроки соизволили посмотреть на уставшую, едва перебирающую пальцами по экрану телефона, Марико. Она отвечала Чуе, что задержится еще немного, но придет с полезной информацией, и просила подготовить документы для восстановления Сина в статусе живого человека. Об этом ее попросил сам Син — его родители были недовольны прогулами сына по причине мнимой смерти, поэтому он хотел восстановиться в университете. Марико фыркнула, услышав, что мистер и миссис Биргассон тоже были осведомлены о выживании Сина. А ей никто не соизволил сообщить. — Куда теперь, Солнышко? — Ждем, — не отрываясь от сообщений, сказала она. — Надо Сина в особняк закинуть. В машине повисла напряженная тишина. Элис и Ник переглянулись. Они понимали, что недавние события оказали на Марико сильное влияние, а ее психика серьезно пострадала, но… Син был мертв. Марико знала это и даже смогла смириться. Неужели окончательно сошла с ума за час в том странном месте? Ее чем-то напоили? Наркотики? Но правда оказалась куда прозаичней. Дорогу до особняка Ник и Элис запомнили на всю оставшуюся жизнь. Оживший мертвец, непринужденно пишущая в заметках план собрания Марико… не хватало только команды, снимающей реалити-шоу, потому что те полчаса ощущались именно так. На часах было уже пять утра, когда машина припарковалась во дворе дома. Син, открыв рот, рассматривал колоны и фигурные вензеля. Марико звонила Ихаре, чтобы та разбудила всех ученых, но этого и не требовалось — они целую ночь работали. На кухне мирно пили чай Федор, Иван и Цубаки, в колонке играла дешевая попса, включенная Сугаварой. Ник, не говоря ни слова, достал из шкафчика бутылку коньяка и сделал несколько глотков. Марико помотала головой на его предложение тоже выпить — у нее еще работа. Элис оповестила всех, что намерена поспать, и поднялась по лестнице на третий этаж. Еще очень давно она облюбовала себе там розовую комнату, кричащую о том, что сделана она была для маленькой внучки предыдущего владельца. Хаос наступил в момент, когда Марико присела за стол, чтобы выпить крепкий кофе. Она надеялась отдохнуть и привести мысли в порядок, прежде чем пойдет на работу, но не учла, что в их команде спокойствие бывает только… никогда. Первой в коридоре показалась Мацуи. Увидев Сина она поморгала, потерла глаза, снова поморгала и, пробормотав «Переработала», упала в обморок. Следом за ней отправилась Ихара, но ее хотя бы успел подхватить Луи. Он несколько раз осмотрел Сина, подозвал Като, и уже вдвоем они во все глаза уставились на кристально спокойную Юи. Тайна ее секретной влюбленности была раскрыта — все это время она переписывалась все с тем же Сином, только никому не давала об этом узнать. — Ну ты и сволочь, — бросила Минако, прежде чем со всей силы врезать несопротивляющемуся ирландцу кулаком по его веснушчатому носу. Марико одобрительно похлопала и показала ей большой палец. — Туда его! — улыбнулась она. — Мари-сан! — зажимая кровоточащий нос рукой, протянул Син. — За что вы так? — Действительно, блять, — пришел в себя Като. — Минако-чан, разбуди Ихару и Мацуи. Будет нехорошо, если они пропустят такое пиздилово. Луи кровожадно улыбнулся, ударяя кулаком в ладонь. Сину оставалось только сглотнуть и броситься наутек второй раз за ночь под заливистый смех Марико. К драке не присоединилась только Юи, которая спокойно прошла на кухню и поставила чайник закипать. — И как давно ты знала? — спросила ее Марико. — Неделю или две. Так вышло, что моя одноклассница живет рядом с ним. Я заносила ей учебник, а потом решила купить покушать в магазине, где встретила Сина. Не волнуйтесь, он получил от меня не меньше, чем получит от них сегодня. — Почему не сказала? — Он просил. Обещал, что сам все расскажет, когда придет время. Марико кивнула, пускай объяснение ее и не удовлетворило. Оставалось слишком много проблем, чтобы забивать голову глупыми обидами на детей. Она пыталась структурировать в мыслях всю полученную за последние несколько часов информацию, но недостаток сна и стресс делали свое дело. Марико вообще ничего не понимала. — Что вы узнали? — нарушил наконец молчание Федор. — Помимо поразительной истории о выживании Сина, поразительную историю самоубийства Ринтаро, — несмотря на усталось, Марико чувствовала, как в горле снова встает ком, а в глазах собираются слезы. — Солнышко хочет сказать, что Нацумэ Сосеки предоставил Огаю выбор, — подал голос Ник, — из которого следовало, что умрет либо он, либо Марико. И он выбрал себя. Марико склонила голову, чтобы волосы скрыли влажные дорожки слез на ее щеках. Юи, почувствовав, что ей на кухне не место, поспешно ретировалась со своей кружкой чая, не забыв прикрыть за собой двери. — Тяжелая ситуация, — пробормотал Иван. — Но он жив. — Да. Его не могут вывести из комы. — Даже Акико пробовала, но все без толку, — Ник бросил несколько кубиков льда в стакан с водой. — Мы не знаем, почему. — Знаем, — прошептала Марико. Всю дорогу до особняка в машине она не переставала раздумывать, но так и не пришла к приемлемому выводу. Только сейчас, сверля взглядом кружку с отвратительным на вкус кофе, она осознала. Это было похоже на загоревшуюся в сознании лампочку, когда абсолютно все детали паззла встают на свои места, а вопросы уменьшаются в геометрической прогрессии. — Нацумэ воспользовался Заветной Книгой. Вероятно, формулировка была не совсем точной, поэтому Ринтаро застрял в коме. Нам нужно найти Нацумэ и забрать у него Книгу. Без нее не удастся успешно использовать страницу, потому что мы не знаем, что отменять. — И где нам ее искать? — спросил Федор. Марико только пожала плечами. Если бы только она знала, где Нацумэ… о, она бы точно не вливала в себя тошнотворный кофе. Она бы собрала всех боевиков мафии, дабы убить его, вытащить дядю из комы, сделать ему полнейший вынос мозга, передать обратно организацию и зажить спокойной жизнью. Но она не знала. Марико тихо всхлипнула. Она больше не могла сдерживать накопившиеся эмоции. Ей было страшно и больно от осознания, что теперь на ней лежит огромная ответственность за жизни сотен, тысяч людей. Нет, Марико не была готова к этому. Она ненавидела себя за бессилие, за неспособность спокойно перенести эту ночь, уверенно провести собрание, поставить себя сильным управленцем. Она не такая. В любой момент ей может позвонить Чуя со словами, что кто-то поднял бунт. Ее не примут как Главу Портовой мафии. Она слишком слабая для этого. Единственное, на что она была способна, это ловить срывы в парке и падать в обморок. Она слишком устала. Ей было не под силу даже убить чертовы эмоции и взяться за работу, а не плакать на кухне. — Когда займешь мое место в мафии, не паникуй. Она впивалась ногтями в уже исцарапанные ладони, снова и снова прокручивая в голове слова Ринтаро. Она не послушалась. Запаниковала. — Ты справишься со всем, если перестанешь бояться. Он был неправ. Она не сможет, ее действия просто развалят мафию, которую Ринтаро годами поднимал с колен. Она уничтожит все. Она не тот человек, которому можно было все доверить. — Только попробуй слиться, — Марико подняла на Федора взгляд покрасневших, опухших от долгого плача глаз. Все ее лицо было в слезах и соплях, она без перерыва всхлипывала и икала. — Ч-что? — непонимающе переспросила она. — Только попробуй слиться. Докажи, что не терпила и слабачка, покажи всей Йокогаме, что слухи про тебя были наглой клеветой. — К-какие… ик!.. слухи? — Что ты ни на что без дяди не способна, — впервые за вечер подала голос Цубаки. — Об этом почти все, кто о тебе слышал, говорят. — Но ведь… — Скажешь, что это правда? Опустишь руки? — Федор вопросительно поднял бровь. — Не думаю, что ты когда-нибудь простишь себе это. Да, ты устала, да, тебе больно, но возьми волю в кулак и надери зад всему преступному миру Йокогамы. Сделай уже так, чтобы тобой восхищались сильнее, чем Мори-саном! — Я не смогу, это… — Это, то, пятое, десятое! — не выдержал Иван. — Ты не видишь, на что способна? Сколько можно себя принижать? — Без тебя мы бы пропали на войне, Солнышко, — Ник говорил совсем тихо. Но Марико услышала. Его слова стали спусковым крючком для новой волны плача, но больше она не сдерживалась. Марико рыдала во весь голос, запрокинув голову. Слезы скатывались по щекам и шее, а руки дрожали. Иван отодвинул кружку с кофе от греха подальше, но Марико этого не заметила. Она выплескивала накопившиеся эмоции, вхлипывала и чуть ли не кричала, неразборчиво что-то бормотала, цеплялась за обнимающего ее Ника. Всю ночь он был рядом с ней. Всю ночь он ее поддерживал и успокаивал. Всю ночь она убеждалась, что даже без дяди одна не осталась. Она может попросить помощи у него, у Федора, Вани или Цубаки, у Чуи и Кое. Она не должна отступать, когда в нее верят столько близких ей людей. Она — Марико Мори. Она больше не отступит. Ради дяди, ради мафии, ради всех, кто ей дорог.