Благородные разбойники

      Озарение пришло к ней несколько дней спустя, когда Гермиона, Рональд и Драко, взбирались вверх по узкой лестнице, на которой кто-то умудрился расположить маленькую кухню, поставив в угол примус и раскладной стол. Бедность, вонь и беспросветная безнадега, вкупе с жестокостью, оттесненной на задворки благополучного общества, жизнью, вот так можно было описать то, что они увидели. Непременным дополнением к удручающей обстановке шли крики, ругань и детский плачь. Не будь она в сопровождении друзей, Гермиона непременно бы поддалась панике. Девушка могла сколько угодно кичиться своим происхождением «из простых», но правда была в том, что умница и уроженка Патни представляла собой еще более рафинированное существо, чем шедшие рядом с ней потомки аристократов.       Дверь им открыл человек, о котором Гермиона и думать забыла, но который идеально подходил под определение старина Снейп. — Добрый день Северус! — Драко запросто протянул руку их бывшему декану, тому самому, халат которого так не угодил девушке когда-то — Рад, что вы смогли принять нас. — Проходите, — сказал мужчина и отступил, давая спутникам место. — А я, признаться, совсем потерял вас из виду. Если бы не близнецы Уизлия, я бы еще долго терялся в догадках, как мне разнообразить досуг моих друзей, — весело продолжал Малфой. — Что ж, рад оказаться полезным, — мистер Снейп не бросался словами — какого рода продукт и в каком количестве вы бы хотели приобрести? Еще мне нужны сроки.       Пока Драко и Снейп разговаривали о делах, Гермиона огляделась. Бывший декан Хогвардса занимал две небольшие комнаты. Как она поняла, дальнее помещение служило для него спальней, тогда как то, где они находились сейчас, по-видимому, являлось рабочим пространством. По крайней мере, на это указывали два стола, занимающие почти всю комнату. Один из них был отдан под бумаги, на другом ютились мензурки и колбы разной величины.       Бедность и крайняя нужда не прошли мимо и этого места, однако не в пример лестничной клетке и, как была уверена Гермиона, другим квартирам, здесь было чисто. Стены, хоть и не отличались ровностью и кое-где хранили остатки штукатурки, знали регулярную побелку. Занавески на единственном окне, что располагалось под самым потолком, исправно выполняли свою функцию, укрывая комнату от посторонних, но, не давая мысли о прекрасном засесть в мозгу.       В самом Северусе Снейпе, с тех пор, как она видела его в последний раз что-то неуловимо поменялось. Пожалуй, он выглядел более расслабленно, насколько это определение применимо к вечно хмурому и лишенному всякой сердечности в общении человеку.       Для Гермионы ее бывший преподаватель был загадкой. Самый молодой сотрудник университета сразу с двумя научными степенями по химии и праву. Казалось бы, бесконечно далекие друг от друга направления и взгляды на мир, но в изложении Снейпа, который говорил, что химия помогает смотреть в суть вещей, а право — понять природу человека, такой подход выглядел более чем убедительно.       Учиться у него было наслаждением и мукой. Гермиона никак не могла вникнуть в суть его требований и проваливалась от семинара к семинару. Его предмет был единственным, за который она так и не смогла получить отлично. Снейп преподавал основы юриспруденции на социально-гуманитарном отделении, где училась она и Драко вместе с Гарри и Роном. И химию на отделении естественных наук, куда отправилась постигать основы вещного мира Джинни.       Но больше всего Гермионе претил характер преподавателя. Его строгость не шла ни в какое сравнение с его язвительностью, высокомерием и заносчивостью. Снейп не производил впечатление чуткого человека. С ним нельзя было поговорить между занятиями, пошутить во время обеда. Он держался до крайности отстраненно и от студентов, и от преподавателей.       И хотя совсем обвинить его в отсутствии чувства юмора не получалось, оно у него было, по мнению девушки, весьма специфическим. Как-то на экзамене по административному праву, сидевший позади нее Драко Малфой, смеха ради измазал ее уши зеленой краской. Просто взял в ладони поролоновые губки, пропитанные красителем, что предусмотрительно стащил из лаборантской, и на какие-то секунды приложил их к ушам Гермионы. Веселья тогда действительно прибавилось, а вот настроение у хогвардской отличницы упало совсем. До конца дня ей пришлось проходить с распущенными волосами. Как отреагировал профессор Снейп? «Не вижу разницы» — эта его фраза еще долго снилась Гермионе в кошмарах.       Они учились на последнем курсе, когда Северуса Снейпа со скандалом уволили из Хогвардса. Почти к самому концу года, профессор и директор что-то не поделили, в результате чего, последний упал с астрономической башни — беседки во дворе университета. Директор отделался испугом и переломом лодыжки. А вот Северусу Снейпу пришлось уйти.       И вот сейчас он стоит перед ней и берет заказ на «удивительные снадобья Снейпа», в состав которых, как искренне надеялась Гермиона, не входило ничего предосудительного. И, судя по всему, она одна понятия не имела, чем занимался ее преподаватель все эти годы. — И как же так случилось, что человек с ученой степенью по юриспруденции стал торговать наркотиками? — не выдержала девушка. — Я не торгую наркотиками, мисс Грейнджер, и не собираюсь делиться с вами мотивами своих поступков — как всегда резок и лаконичен, Снейп и в этот раз нашел, как ее уязвить. — За это, сударь, премного благодарна. Никогда не нравились чрезмерная откровенность стареющих мужчин, — что она мгла противопоставить ему, кроме личных нападок?       Вести с ним спор она не умела никогда. — Аd hominem, мисс Грейнджер! Плохо, очень плохо, — его глаза стали насмешливыми, а в голосе появилась язвительность, от которой начинали болеть зубы — вам повезло, что выпускные испытания у вас принимал не я. — Да уж, действительно, повезло! — она нахохлилась как воробей, раздумывая, не потеряет ли совсем лицо, если прямо сейчас уйдет отсюда.       Если бы не атмосфера снаружи, которая пугала еще больше, чем спор с преподавателем, то ноги бы ее больше не было в квартире этого странного типа!       Между тем деловой разговор продолжался. Драко принюхивался к образцам, которые ему предлагал Снейп. Рональд восторженно слушал и иногда восклицал что-то типа: «Серьезно?! Шалфей?!». Было решено, что пунш идеально подойдет для «разогрева», а фирменные коктейли из настойки на травах создадут настроение. Кроме того, было решено распылять в воздухе что-то, что позволит веселиться без устали, а пирожные с особым кремом добавят вечеринке некоторой куртуазности. Ничего лишнего, все в рамках закона, просто на впечатлительных особах эффект проявится ярче.       Снейп вызвался проводить своих визитеров, ссылаясь на позднее время и неспокойный район. Паучий тупик совсем пришел в упадок, после того, как в конце сороковых ткацкая фабрика, что содержала весь их квартал, закрылась. Вслед за ней, в упадок пришло все поселение, воздвигнутое еще в прошлом веке, как образцовая инфраструктура организации быта рабочих завода. — Ну и местечко вы себе выбрали для жизни, мистер Снейп! — без тени осуждения заметил Рон. — Отчий дом не выбирают, мистер Уизли, — он гляделся и повел их в сторону, противоположную той, откуда они пришли — если не хотите недосчитаться нескольких фунтов в ваших кошельках, советую сделать небольшой крюк.       Снейп указал рукой направление и, резко развернувшись, поспешил к кучке детворы, несмело выглядывающей из-за угла. — Он все такой же странный, — вздохнула Гермиона, обращаясь больше к себе, чем к окружающим. — Серьезно, Грейнджер?! — удивился Малфой — Ты как будто нарочно цепляешься к нему. Неудивительно, что он тычет тебя носом в твою же глупость. Не знал бы тебя, подумал бы, что ты влюбилась. — Это бы многое объяснило, — вдруг серьезно сказал Рональд — ты так была одержима им, когда мы учились. Снейп то, Снейп се… А стоило мне вступиться за тебя или назвать его придурком, как ты на меня всех собак спускала. — Рональд прав, Грейнджер, — продолжил экзекуцию Драко, но с куда большим весельем, чем его друг — суди сама, тебе нет равных в спорах, однако если ты вступаешь в полемику со Снейпом, ты тут же садишься в лужу. Ну, серьезно, допустить логическую ошибку уже на второй фразе! Если это не любовь, то у нашей старушки ранняя деменция! — его хохот эхом отскакивал от кирпичных стен здания старого вокзала и больно бил по самолюбию Грейнджер.