Благородные разбойники

            Незамысловатый ужин, который он себе устроил, определенно был в духе эпохи нарастающего потребления и окончательного усмирения быта. Северус усмехнулся, прорывая дымящийся пакет вилкой. Оттуда в тарелку отправилась отварная пикша в соусе. Консервированный горошек покатился следом из банки. Довершил картину картофельный концентрат, кое-как перемешанный в кружке и тоже отправленный в тарелку. После минутного раздумья, бокал наполнился синей сладостью кюрасао. В конце концов, он получил крупный заказ и щедрый аванс. А такие подарки судьбы бывший декан Хогвардса привык отмечать, хотя бы почтительным молчанием. Он не врал Рональду, когда говорил об отчем доме. Две завшивленные комнатенки он получил в наследство от своего отца, еще совсем юным. Старый Тобиас после войны так и не смог найти работу где-то, когда фабрика закрылась. Полученные раны сократили его карьерные перспективы до ночного сторожа, и сделали хроническим его алкоголизм — оказалось, что виски стоит дешевле, чем врачи и лекарства. Мать ненадолго пережила своего мужа, проведя оставшиеся ей два года без пьяных дебошей и побоев. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы она умерла счастливой, в общественном госпитале святого Мунго, когда Северусу едва исполнилось девятнадцать. Он не знал, что делать с таким наследством. Продать эти комнаты у него не выйдет. Район стал настоящим гетто, на которое власти махнули рукой. Там не было электричества и канализации. Кругом царила разруха. После войны Паучий Тупик так и не восстановили, тогда во время одной из бомбежек, немцы уничтожили школу и несколько домов. В голове не укладывалось, что в уцелевших комнатушках до сих пор ютились люди. А, кроме того, он питал болезненную привязанность к этому месту. Он слишком хорошо знал его обитателей. Там не было новых и тем более случайных людей. Все, кто жил в Тупике, были очень хорошо известны Северусу. Все они сделали его тем, кем он являлся сейчас. Лишенный умения легко находить друзей, Северус не был среди тех оборванцев, что носятся по улице с палками или другим нехитрым реквизитом для игр. Его первым учителем была мать. От нее он выучился читать и ловко обращаться со словом. Их старенький сосед, мистер Понс, в то время, еще служивший бухгалтером на фабрике, учил Северуса математике, а его жена, почти сахарная, настолько она была высохшая, старая миссис Понс, взялась учить его французскому, потому что, как она любила повторять: «Я родилась на берегах Сены». Таким образом, Северус без труда выдержал экзамены в муниципальную школу в соседнем квартале, который по сравнению с Тупиком мог считаться обителью богачей. По крайней мере, там было электричество, а все стекла в домах были целыми. Чужак в собственном доме и в школе, он постоянно терпел нападки. Книжный и тихий мальчик, он научился драться, полагаясь на свой ум, потому что силы в этом хилом, вечно недоедающем теле было мало. А потом началась война и уже никто не выяснял «с какой улицы, этот заморыш». Северус не попал в число счастливцев, эвакуированных на фермы в другие графства. Он вместе с матерью ходил в ночные дежурства и почти умирал от страха, если начиналась бомбежка, а до убежища добежать они не успевали. Война, сплотившая нацию, в то же время обнажила перед маленьким Северусом всю глубину социальной пропасти между ним и остальным миром. Пережидая в метро очередной налет, он мог видеть самых разных людей. Однажды обстрел начался в сразу после Рождественского богослужения. Они с матерью как раз возвращались домой. По случаю праздника на них была самая лучшая, одежда, что имелась в их скудном гардеробе. И все равно, сидя в убежище, Северус с досадой понял, что они с матерью одеты беднее всех. В ту ночь он пообещал себе, что сделает все, чтобы нищее полуголодное существование осталось в прошлом. Отличная учеба помогла выиграть ему стипендию имени короля Георга шестого в честь очередной годовщины победы. Так он оказался в Хогвардсе, где его остервенелая учеба на двух отделениях только однажды дала сбой. Северус не смог расстаться с Паучьим Тупиком, подбрасывая денег ближайшим соседям и обучая их детей. Взамен никто не вламывался в его комнаты, которые теперь использовались исключительно для сбора заказов и иногда для того, чтобы пересидеть домашнюю бурю кому-то из детей или женщин. Сам он давно снимал жилье в Ислингтоне, что на севере Лондона, в одной из мансард. Он ценил открытое пространство в теплое время года, а когда ледяные ветры задували с Темзы, возможность затопить на ночь «толстобрюшку» считал бесценной. Поступив после увольнения из Хогвардаса в туристическую контору на соседней улице в качестве юристконсульта, он заработал на приличный ремонт и безбедную жизнь, помогая незадачливым туристам. Прекрасная подработка по другой специальности помогала скрашивать досуг золотой молодежи и ощутимо пополняла карман Снейпа. Для идеальной картинки не хватало только любимой женщины рядом, но Северус убедил себя, что похоронил всех любимых. Покой согревал его, но вот скука, временами перерастающая в тоску, потихоньку подталкивали к необдуманным действиям. Каким? Хотел бы он знать.

***

С парома на берег сошла миловидная брюнетка средних лет. Дерганные движения и слегка истеричные интонации в голосе выдавали в ней женщину избалованную и не привыкшую ждать: — О, Цисси, наконец-то! Я так устала! Ты себе не представляешь. — Бэлла, милая, как же я рада тебя видеть! — миссис Малфой крепко обняла сестру — Драко, поздоровайся с тетей. — Что? Мой любимый племянник здесь?! Ну, обними же свою тетушку, маленький паршивец! — почти завизжала миссис Лестрейндж — Ты только посмотри, Цисси, какой он стал у нас красивый! — Драко старался не показывать вида, но в душе молился, чтобы быстрее оказаться в автомобиле — Отвечай, ловкач, многих девушек ты оставил с разбитым сердцем? — Боюсь, что вы, тетя, будете разочарованы. Я влюблен и верен Астории, — он открыл дверь перед родственницей. — Да, я разочарована. Даже представить не могла, что ты станешь таким же занудой, как Люциус, — женщина фыркнула, натянув на нос солнечные очки. — Это страшное оскорбление, тетя! Боюсь, даже ваш грядущий восторг от приема, который, на минуточку, организовал для вас я, все равно не сможет смыть с моей чуткой души этот плевок! — и он захлопнул дверь, с видом полного и бесповоротного разочарования в жизни. — Драко прав, дорогая, он приготовил что-то грандиозное, — защебетала Нарцисса — как поживает Руди? У него все хорошо? — А! — неопределенно вздохнула женщина — что-то ставит в Олимпии. Что-то, что снова станет грандиозной пощечиной хорошему вкусу. Весь в делах, а я скучаю, — она состроила невинную рожицу — во мне проснулись родственные чувства и тоска по родине, — закончила она со смехом. Соленый воздух приятно щекотал ноздри, и Драко хотелось немного побродить по набережной, затеряться на улочках Дувра, позавтракать в портовом кафе и послушать сплетни старожил. Его искренне восхищали знаменитые белые скалы и удивительный голубовато-серый свет, который прежде всего говорил англичанину, что он оказался на юге. — А что, мы поедем не в поезде? — удивилась Бэлла — Хотя эта махина такая огромная, что сойдет за таковой. Вот только есть ли здесь вагон-ресторан? — Обижаете, тетушка! — и откуда не возьмись, появилась бутылка шампанского в пластиковом мини-холодильнике для пикника — Надеюсь, еще не согрелось. — Драко! В отцовской машине?! — возмутилась было Нарцисса — Ты гений! — Гони мой мальчик! — воскликнула Бэлла, чуть не подавившись пенным напитком — До чего же ненавижу долгие переезды, но ты, определенно умеешь их скрашивать! Зеленый Рендж Ровер выкатил на трассу и помчался к Лондону, оставляя позади опустевший паром и деловито кричащих чаек на пирсе.