Terminus

      «Нормандия». Призрак вручил ей усовершенствованную копию разрушенного корабля Шепард в комплекте со знакомыми пилотом и доктором, надеясь сыграть на ее чувствах привязанности, и ему это удалось. Свой первый корабль Шепард умудрилась потерять меньше чем за год. С этим кораблем этого не должно повториться.       Исследование «Нормандии SR-2» Шепард завершила своей новой каютой. Она осмотрела ее, слишком большую и уютную, задержавшись мрачным взглядом на панели отображения искусственного интеллекта. Шепард потребовала убрать эту штуку с ее корабля, но ее заверили, что СУЗИ занимается исключительно анализом и обработкой информации. Что ж, где отсек с ее ядром, Шепард, в случае чего, знает.       На полстены в каюту оказался встроен аквариум, едва слышно журчащий фильтрами, и даже обнаружилась собственная уборная. Диваны, двуспальная кровать, стеклянная витрина… Цербер определенно знает, как привязать к себе покрепче.       Первое, что хотелось сделать – завалиться в эту восхитительную кровать и сбежать из этого непонятного мира в сон на несколько часов. Шепард так и не удалось отдохнуть с тех пор, как она проснулась на базе Цербера. Даже во время перелета на челноке она нашла себе занятие – по пути в колонию без конца перезаряжала снайперскую винтовку, вставляла и вынимала термозаряд, доводя непривычные движения до автоматизма и раздражая Миранду с Джейкобом не прекращающимся щелканьем. На обратном же пути она изучала новые функции инструметрона и разбиралась в программах.       Прежде чем отправиться спать, Шепард тщательно просканировала каждый угол и вещь в этой комнате по несколько раз, и, разумеется, обнаружила жучки. Первым делом захотелось их раздавить, но Шепард ограничилась тем, что надежно деактивировала их и закинула подальше в шкаф.       Только после этих действий появилось время и возможность рассмотреть свое лицо. Яркое освещение в уборной сильнее подчеркивало нити шрамов на болезненно-бледной коже, самая жуткая сетка – на левой щеке, словно кожа кусочками начинает отслаиваться от мышц. В наиболее широких местах видно какое-то сияние, и Шепард не может оторваться от этого зрелища. Не может даже просто пошевелиться. Кто она теперь? Или, скорее, что она такое?       Что там светится? Импланты? Сколько в ней осталось от человека? Хоть что-то же должно остаться? Помимо внешнего сходства. Что под кожей? Какие-нибудь синтетические волокна? Если Шепард поранит себя, она увидит кровь? Или из нее полетят искры, как из гетов? Она коснулась самого широкого шрама и поскребла ногтем. Конечно же, кусочек кожи так просто не отдирался, и Шепард убрала руку, чтобы не расковырять собственное лицо.       Груда мяса. Массовое разрушение клеток. Шепард была мертва. Мозг мертв. Как Церберу удалось восстановить его? И как именно они это сделали?       Они смогли разработать СУЗИ, искусственный интеллект. Может, и сама Шепард – искусно замаскированная мобильная платформа с органическими элементами? Гибрид. Как Сарен. А что с ее мозгом? Может, Шепард – это просто виртуальный интеллект на основе личности. Просто немного более продвинутый. Это возможно? Как еще объяснить происходящее?       А может быть, этого происходящего не существует вовсе? Чувство нереалистичности происходящего продолжало преследовать Шепард. Она попала в такую ужасную ситуацию, закрыла глаза в одном мире и открыла в другом. Она едва успевала понимать, что происходит и адаптироваться, она все еще пытается осознать, что работает с Цербером, хотя уже стоит в каюте на их корабле, в их форме с их логотипом. Может, на самом деле она сейчас все еще парит на орбите среди обломков, а это все – предсмертные видения? Или ее каким-то образом спасли, и она в коме видит этот сон?       А если этот мир – действительно реальность, прежним уже не будет ничего, и придется срочно адаптироваться к этому новому миру. И собирать новую команду. Столько сил было потрачено, чтобы сплотить предыдущую. Но той уже не существует. Сложно принять, что прошло два года, когда для тебя они пролетели как одна ночь, но не сложно понять, что у всех остальных уже давно другая жизнь, что их больше ничего не объединяет и они вовсе не обязаны ради Шепард и человечества снова идти за ней и рисковать своими жизнями.       Шепард впилась ногтями в кожу головы, и боль немного привела ее в чувство. Все свои страхи и сомнения она засунула в дальний угол сознания и запретила себе о них думать. Она жива, и какая разница, в какой форме? Все, что сейчас имеет значение – сбор новой команды и расследование пропавших колоний людей. Все остальное – не важно.       Разобравшись со своими мыслями, Шепард разделась, чтобы принять душ, и окаменела, когда не увидела на теле знакомых шрамов. Нигде, ни одного старого шрама, только в некоторых местах те же новые тонкие, что и на лице. Словно это тело никогда ей не принадлежало, и было совершенно новым. Шепард снова уставилась в зеркало на свое лицо. Не было даже едва заметных морщинок между бровями, возникших из-за того, она слишком часто хмурилась.       Мне без разницы, это не имеет значения, – напомнила себе Шепард.       И она сейчас явно худее, чем была. У нее и так был тот тип телосложения, при котором тяжело набирается жир и мышечная масса, и два года в коме свели на нет все усилия Шепард. Хотя, она все же должна быть благодарна Церберу, обычно после двух лет комы люди не могут сразу же побежать и ввязаться в перестрелку.       Приняв душ, Шепард завалилась в кровать, и только сейчас обнаружила обзорное стекло на потолке. Звезды в ее каюте. Раньше ее это бы привело в восторг. Сейчас она чувствовала лишь легкое удивление, усталость и настороженность. То, что произошло с ней на базе Цербера, когда она смотрела в окно – ненормально, всегда любимый вид космоса не должен был вызвать страха.       Шепард перевернулась на спину, раскинув руки в стороны, и уставилась в окно. Россыпь звезд равнодушно и одновременно завораживающе мерцала в бархатной вечной ночи. Этот вид всегда нравился Шепард, хоть она и видела космос с самого детства. Раньше он не вызывал у нее чувства беспокойства как сейчас. Буквально за несколько минут все было уничтожено, а она только и могла, что смотреть на это.       Грудную клетку словно сдавило, Шепард не могла вздохнуть до конца, в каюте словно закончился воздух. Она практически ощущала вокруг себя бездонную пустоту, в которой вынуждена беспомощно болтаться. Шепард с силой вцепилась дрожащими пальцами в одеяло, едва ощущая холодную ткань. Нужно справиться с этим. Принять, что умерла, и двигаться дальше. Она должна научиться смотреть на космос так же, как раньше.       Так холодно и жарко одновременно. Шепард не видит перед собой ничего, кроме мельтешащих светлых точек в темноте. Она слышит звук собственного участившегося дыхания, и ничего больше. Никто не придет на помощь. Она в пустом безжизненном космосе. Никто не спасет. Сама не справится. Шепард перевернулась и села, надеясь, что так дышать будет легче. Тут есть воздух, – напомнила она себе, пытаясь судорожно вздохнуть.        – Шепард, я зафиксировала у вас тахикардию. Советую обратиться к доктору Чаквас, – как сквозь толщу воды донесся до нее механический голос.       Светлые точки продолжали вертеться перед глазами, дезориентируя. Шепард закрыла глаза, и откинула голову назад. Точки никуда не делись. Нет, с закрытыми глазами даже хуже.        – Шепард, если вам плохо, я вызову доктора Чаквас сюда.       Тут есть воздух, – настойчиво сказала себе Шепард, – все хорошо.        – СУЗИ, выключись, – слова выдавливались с трудом, и Шепард сделала вдох, – все под контролем.       Она кое-как скатилась с кровати, едва не упав на пол, и добралась до уборной, собрав по пути все углы и запнувшись на ступеньках. Ледяная вода немного привела в чувство. Не желая смотреть на свое отражение в зеркало, Шепард вышла и села в рабочее кресло, положив тяжелую голову на стол рядом с личным терминалом. Она все еще с трудом дышала, но ощущала себя немного лучше. В каюте есть воздух.       Все плохо. Жаль, что Шепард запомнила свою смерть в мельчайших подробностях. И это событие впечатлило ее больше, чем хотелось бы.       Шепард постаралась откинуть эти мысли в сторону и активировала терминал. Все равно в ближайшее время она заснуть не сможет, а так хоть делом займется. Ей очень многое нужно изучить и догнать эти два года.