Жареный петушок крыльями не машет

Дроу не спят. По крайней мере до тех пор, пока сами того не захотят. По крайней мере, так должно было быть. Но как тогда объяснить тот факт, что рядом с этим светлым глаза сами собой закрываются. Обычно темные эльфы никогда не засыпают рядом с кем-то, ведь это означало бы, что они открыты для врагов. А это могло выйти боком, особенно в королевской семье, где каждый из братьев готов убить любого, чтобы завладеть престолом. Да и придворные тоже не самые добрые в этом отношении, сами спят и видят, как уничтожают королевский род до самого основания. Хотя в этом не было никакой надобности. Достаточно было подождать и увидеть, как уничтожают друг друга в самой династии. Это вызывало приступ омерзения и немного грусти, хотя дроу не могут грустить. Разве это не печально? Родителям плевать на детей, дети убивают родителей, чтобы приблизиться к вершине, старшие дети должны заботиться о младших, а сами убивают их, чтобы не было соперников в борьбе за власть. Неужели это так и должно быть? Неужели природа создавала их для этого? Чтобы они истребляли друг друга, в то время как женщины думают лишь о том, чтобы нарожать как можно больше детей, чтобы они поубивали друг друга потом, используя яды, кинжалы в спину и опасные заклинания. Неудивительно, что их ненавидят все так же сильно, как темные эльфы ненавидят всех остальных. Особенно светлых эльфов. Но они ведь братья. Чем они отличаются? Цветом кожи и волос с глазами? Мировоззрением и отношением к темноте? Но они же не виноваты в том, что родились такими. Такой устрой формировался долго. Теперь темный эльф думал о том, как бы избежать очередного покушения на свою жизнь со стороны Ллос и ее женщин. Они не успокоятся. Не успокоятся, пока не проглотят этого светлого с костями. Однако это было непонятно. Ллос всегда предпочитала чистых дроу, особенно из знати. Здоровых и сильных. Но такие попадались очень редко. В основном даже такие дети оказывались достаточно сильны и проворны, чтобы ряды жриц Ллос значительно поредели. Одним из таких детей стал и он сам. После этого он начал люто их ненавидеть. Всех до единой. И саму богиню-паучиху, и ее обезумевших жриц. Но с этим эльфом все иначе. Он силен духом, хотя его тело наполнено ядом. Скорее всего, это случилось не по его воле. Когда-нибудь он узнает все, если игрушка сама не навредит себе, хотя не было похоже, чтобы он так же с ненавистью относился к нему. Будь оно так, темный эльф уже давно бы успел испустить дух и остыть, ведь никто не запрещал ему убивать своего хозяина. Обычно так и делается. Один из его прошлых рабов, желая убежать, даже попробовал его убить, из-за чего сам теперь гниет заживо в паутине в пещере Ллос. Пусть ее дети радуются. Но ни одного из его рабов не защищал Ангатар. А за этого вступился. Да и не приставлял ни к кому своего любимого паука сам дроу. С этим эльфом все по-другому, как будто в нем было что-то, что отличает его от других. Даже сейчас он, не задумываясь, пришел в его комнату и заснул, пока из него не выйдет весь яд. Он просто заснул, причем так крепко, что даже если бы дворец начал падать в пропасть, над которой построен город дроу, он бы не почувствовал этого, пока не очнулся бы на том свете. Но на этом его удивление не закончилось. Странное чувство внутри он испытал тогда, когда слегка приподнялся, чтобы вспомнить, где он находится. А находился он в комнате своего раба, а значит – самого злейшего врага. Более того, его руки сами обнимали пленника, устроившись на его коленях. Пленник лежал рядом, на боку, вдоль его спины. Он тоже спал, а паук, как будто самая важная персона, устроился возле его шеи, зарывшись в длинные светлые волосы. Нужно было быть невероятно глупым, чтобы подумать отрезать их. На лице светлого эльфа была умиротворенность и немного усталость. Как будто он очень долго боролся с Морфеем за право не засыпать, но все же проиграл. Эта сцена навсегда осталась в памяти темного эльфа, ведь его пленник спал рядом с ним, уже, наверное, и не помышляя о побеге. Он был прекрасен, когда спал, и наверное, принц бы многое отдал, чтобы видеть его таким вот, спящим и немного растрепанным. Но у него были свои проблемы. Намного большие, чем можно было бы вообразить. Ему нужно было раз и навсегда разобраться с той женщиной, которая решила, что сможет убить его. - Пора… Паук дернулся, видимо, то, что его ничего не заставляют делать, кроме как сидеть и есть, заставило его вконец предаться лени. Он устало открыл глаза, такие же алые, как и у всех пауков, и пьяно посмотрел на своего хозяина, который осторожно выбрался с кровати. Из-за такого движения пленник дернулся, разыскивая источник тепла, которым для него был дроу с высокой температурой, но так и не нашел его, грозя вот-вот проснуться. Принц не мог этого позволить, потому просто взял одеяло и быстро накрыл свернувшегося в клубок эльфа. Он закутался сильнее, как будто снова притворялся, но дроу не был настолько глуп, чтобы не различить, когда его игрушка спит, а когда нет. Внутри появилось какое-то странное чувство, которое нельзя было назвать удивлением, но такого принц дроу еще никогда не испытывал. Как будто в одно мгновение нечем дышать, но воздуха слишком много, когда одновременно хочется уйти и остаться, чтобы подольше посмотреть на него. И никто бы, наверное, не мог объяснить, что это за чувство. Тогда, удостоверившись, что пленник не проснулся, а паук спокойно устроился рядом с эльфом, поджав лапы и опустив голову, но в любой момент готовый вскочить и атаковать врага, принц покинул комнату. - Дилафей,- окликнул его кто-то. Прямо к нему через весь коридор шел высокий дроу с длинными белыми волосами, золотыми глазами и слегка вытянутым лицом. - Брат. - Слышал, что говорят в городе? - И что же? - Ходят слухи о том, что ты выступил против Ллос и ее жриц, когда они захотели забрать твою новую игрушку. Акорантар – первый сын короля, самый старший из братьев, но, вопреки своей натуре, он самоотверженно защищал своего младшего брата, на тот момент самого младшего, Дилафея, от жриц, чтобы те не скормили его Ллос. И конечно, сам темный эльф очень уважал своего сильного брата, который сложил оружие и полностью отдался королевским делам, помощи отцу и обучению сильнейшим магическим заклинаниям. Именно потому, что он так силен и искусен в магии, на него не раз были совершены покушения, иногда настолько низкие, что даже остальные дроу не могли этого принять. - Да, это так. - М-м,- протянул старший сын с улыбкой на губах.- Мне даже интересно, что же это за игрушка такая? - Обыкновенный светлый эльф. - О, еще один светлый. И что, он закончит так же, как и остальные? Если вспомнить все, что придумал Дилафей для казни своих прошлых рабов, у многих светлых богов бы волосы дыбом стали. - Как знать. - Это с ним ты проводишь столько времени? - Ты очень прозорлив, брат. - Не нужно быть оракулом, чтобы это понять. Однако будь осторожен. Ллос не любит, когда ее лишают закуски. - Не боишься ли ты, брат, остаться без головы за такие слова? - Меня это не волнует. У меня хватит сил, чтобы приструнить ее. Переход от полнейшего и какой-то степени несуразного матриархата к патриархату совершался семимильными шагами, однако теперь мужчины тоже начали приобретать вес в обществе, а вот жрицы и просто женщины до сих пор не могли с этим смириться. Какое наказание от Ллос ожидало мужчин за дерзость вырываться вперед и стать ведущей фигурой в обществе? Никакого. Конечно, богиня была более чем недовольна, но помимо нее есть еще много богов, да и не боялся ее уже никто. В конце концов, жрицы – это просто женщины. - Только вот вопрос, надолго ли. - Брат. Я уже говорил тебе, что уважаю тебя, как будущего правителя, но я уже не то невинное дитя, которое необходимо защищать. - Я знаю. Я видел тебя в бою. - Я тоже совершенствуюсь, много учусь ради этого. Но брат, я не собираюсь бороться за трон. - Интересно, так ли считают твои остальные братья? - Меня это не интересует. А его и правда не интересовало, ведь он давно отрекся от мысли, что он может унаследовать трон. Его можно было получить лишь по наследству, а Дилафей не был заинтересован в братоубийстве. - Ты искал меня лишь за этим? - Я о том, что жрицы вне себя. - Они сходят с ума каждый раз, когда Ллос недовольна. А ей угодить не всегда получается. - Будь осторожен, братец,- проговорил старший из наследников.- А то Ллос и о тебе вспомнит. - Брат, как будто это когда-то имело какое-то значение… - Стоит ли эта игрушка того, чтобы так из-за нее рисковать? - Брат,- темный принц остановился, чтобы посмотреть на спину своего старшего брата.- Эта игрушка не лучше других, но пока она мне интересна, так что я не могу допустить, чтобы кто-то забрал ее у меня. Похоже, Акорантар был удовлетворен таким ответом, так как на его лице застыла легкая, слегка надменная улыбка, но по-другому он улыбаться не умел. Так же он улыбался, когда практически залил столицу эльфов кровью ее же жителей и правителей, хотя они долго живут. С его лица никогда не сходила эта улыбка. - Я предупредил тебя. Не стоило этого делать, все равно не угадаешь, когда жрицы снова сделают ход и снова захотят его отравить или убить. Все эти штучки никому не нужны, если можно применить грубую силу. Но дроу уступают многим по силе и размерам, но намного превосходят всех в подлости и ловкости. - Благодарю, брат. Даже благодарность такая, как будто в грязи искупали. Ния говорил, что они все грязны. И из-за этого он их терпеть не мог. А что, если они и правда такие? Купаются в чужой крови, радуются чужой боли, не знают, что такое тепло… Вот оно что! Вот что чувствовал принц рядом с Нией. Он чувствовал тепло! Этот эльф грел его спину, хотя мог нанести сильнейший удар. Он мог сделать это едва дроу закрыл глаза, но не сделал этого. Почему? Потому что все же привык к нему? Или чтобы показать, что светлые эльфы более благородны, нежели темные? Почему? Но сейчас не время об этом думать. У него были другие планы, которые он должен воплотить в жизнь. Именно из-за них он покинул теплую постель своего пленника и оставил его снова. Но рядом с ним паук, а значит, он постарается его защитить, если понадобится. - Куда ты направляешься теперь, Дилафей? Его взгляд всегда был холодным, потому что он никогда не чувствовал тепла. Его алые глаза обжигали холодом, из-за чего он казался еще ужасней, чем есть на самом деле. Его это не пугало. - Пойду помолюсь Ллос,- проговорил принц. Брат снова ответил ему той самой улыбкой, которая знакома каждому, а о Акорантаре знали далеко за пределами города дроу. Он и его отец однажды хотели создать вечную ночь, чтобы дроу могли господствовать и на поверхности. Легенды гласили, что они до того увлеклись этим занятием, что небо не почернело, а покраснело от той крови, что пролилась в те времена под солнцем. Так что даже отступники теперь вспоминают его имя только шепотом. Он знал. Конечно, ведь на то он и старший брат, хотя и от другой женщины. Он прекрасно знал своего брата, знал, на что он способен. И нужно быть глупцом или безумцем, чтобы не знать, что Дилафей не простит покушения на себя. Таково было одно из негласных правил дроу: либо убивай наверняка, либо готовься, что враг придет за твоей головой. Тогда принц снова набросил на себя черный плащ с капюшоном, скрывающим его волосы, однако даже слепота не могла спасти от созерцания его холодных алых глаз. Если бы он захотел, то смог бы стать идеальным убийцей, но темный эльф скорее покончил бы с собой, нежели позволил кому-то диктовать ему, кого и как убивать. Когда-то один из древних слепых эльфов, чьи волосы были белыми, как снег, а глаза голубыми, как небо днем, говорил, что все начинается с чувства, которое потом может перерасти в слово и боевой клич, который будет сопровождать во время битвы. Потому, еще не зная, что это такое, он направился в сторону храма Ллос, где и без того толпились многие жители города. Они бесцельно ходили по улицам, подобно призракам, а иногда замирали, глядя наверх, на самую высокую точку города, которая теперь была почти разрушена тем золотым лучом, который унес двух спутников Нии. Но Нию он не отпустил. Ния должен быть с ним. Ния – только его игрушка! - О, принц. Он прошел вперед, чтобы увидеть в одном из коридоров огромную черную обсидиановую руку, из которой иногда шли фиолетовые молнии. Именно таким сделали храм богини-паучихи, вроде как символ того, что Ллос здесь всем руководит, хотя чего только не переживал этот храм. - Ну привет,- проговорил сам себе принц, распахивая высокие двери. В храме, как и везде, царил полнейший мрак, так что только зрение родившегося под знаком Ллос смог увидеть девушек в черных платьях с серебряными вставками, похожими на паутину. Они ходили по храму, больше даже бесцельно, как те, на улицах. - Принц… И для чего он носит черный плащ? Чтобы его все узнавали? - Вы без питомца… В конце зала, прямо перед ним, стояла большая каменная доска с изображением огромного паука с женским телом и белыми волосами. Сама Ллос… - Пришли к богине? - Да, вроде того…- проговорил загадочно эльф, скидывая плащ. В тело жрицы вонзился острый клинок, входя почти по рукоятку, и на руку брызнула яркая кровь. Серебряные украшения на длинной юбке зазвенели, из-за чего на них обратили внимание другие жрицы. Но не успели две женщины понять, что произошло, как им в головы влетели небольшие стрелы, пронзая череп едва ли не насквозь. Принц опустил руку, чтобы рукавом снова прикрыть небольшой арбалет, прикрепленный к запястью, и заметил еще нескольких жриц, уже схвативших оружие. Хорошо, потанцуем. Клинок покинул тело уже практически бездыханной жрицы, чтобы снова начать пить кровь. Одна женщина почти сразу смогла парировать этот стремительный удар, из-за чего стены содрогнулись от такого громкого резкого звона. - Хорошая попытка,- ответил принц, вскидывая еще одну руку с другим кинжалом, чтобы разрезать ее пополам. Части тела рухнули на пол, но эльф уже бросился к другим девушкам, чтобы в одно движение отделить одну часть тела от другой, превращая этот танец в какой-то кровавый водоворот. Пол храма окропился кровью его же жриц! Несколько девушек бросились к алтарю, чтобы воззвать к Ллос, но в спину одной уже впился острый клинок, успевший попробовать крови и как будто хотевший еще. Одна девушка вскрикнула, наверное, совсем еще молодая, но кроме бездыханных тел и ярких пятен крови ничего больше не видел нападавший. Он скакал от одной жрицы к другой, словно превратившись в дикого зверя, который следует инстинктам. Наконец перед ним, среди горы тел и луж крови, упала последняя девушка, и в ее глазах читалось лишь удивленное: ‘’За что?’’ Они знают, за что. И даже эта чертова паучиха, которая забыла уже, когда была женщиной, знала, за что. Какая разница, что были задеты и невинные, верно? В конце концов, дроу есть дроу. Доска из камня перед ним теперь выглядела какой-то зловещей, как будто сама Ллос смотрела на него своими высеченными из камня глазами, но ничего не могла ему сделать. Богиня оказалась заложницей своей же иконы. Ха! - Что здесь слу..?- перед ним снова появилась невысокая молодая жрица. Все же кровь попала на камень, когда он вернул должок тем девушкам, чьи тела теперь в лужах крови украшали алтарь. Девушка, окинув все это глазами, похожими на кровь, хотела закричать, но один меткий удар испачканного в крови принца заставил ее умолкнуть. Увы, навсегда. Ее горячая невинная кровь брызнула на камень, практически покрыв все изображение богини, после чего Дилафей просто отрубил ей голову и подошел к алтарю, чтобы последний раз посмотреть в глаза Ллос. Звуки капающей с головы крови был единственным, что теперь наполнял храм. - Ты ведь этого хотела?- спросил у камня принц, поднимая за волосы голову жрицы повыше.- Так упивайся же этой кровью…- в завершение просто бросил голову на алтарь.