*
Диппер обожал истории про чудовищ, журнальные статьи про раскопки древних захоронений ацтеков и периодически, насмотревшись сомнительных передач, просил нарисовать крылатых демонов-убийц. С клюквенными глазами и зубами, торчащими как зубочистки. Мэйбл любила рисовать и своего брата — тоже любила — поэтому комната Диппера быстро превращалась в выставку самых пугающих физиономий, нарисованных фломастерами. Тогда она не задумывалась о том, что всё это может выйти за пределы альбомного листа и историй, которые Диппер рассказывал, рисуя школьным мелом на полу круг для поимки очередного монстра. Детство, до развода родителей, хрустело белёсым песком и сочилось палящим цитрусовым солнцем. Мир Мэйбл плёлся радужными ниточками мулине, и пах арбузной пластинкой жвачки, разделенной на двоих. Потом родители стали всё чаще задерживаться допоздна на работе, и говорить сложными предложениями об «адвокатах», «имуществе», и прочих взрослых вещах, которые у ничего не понимающей Мэйбл всё-таки вызывали кислую тревогу. Череда проведённых в Гравити Фолз каникул превратилась в обыденность, а потом стало ясно, что семья раскололась. Совсем как любимая чашка, которую Пайнс пыталась склеить, но трещины всё равно напоминали о случившемся. В итоге она осталась у Стэнфорда. После часовых истерик, и извинений матери, которые та сыпала в телефонную трубку. Дядя, совсем как Диппер, любил страшные истории. — Всё реально, и духи, и демоны, и пришельцы, — говорил он, и шрам на его лбу осторожно намекал, что он не врёт. И, может, дело было в том, что за окнами не улыбалось желтопузое калифорнийское солнце, или в том, что голос Стэнфорда звучал глухо и отрешённо — но Мэйбл начинала бояться. — Держись подальше от леса, — неустанно напоминал дядя. Мэйбл саркастически подмечает, что в последнее время лесных прогулок в её жизни стало возмутительно много. И слова Форда вспыхивают как никогда ярко, ненароком оживляя потухшие было воспоминания из раннего детства. Темнота смыкается, принося вместе с криками ночных птиц нехорошие мысли. Мэйбл больше не хочет притворяться, что всё в порядке. — Я слышала, его тело нашли здесь. Она не может не думать об этом. Особенно сейчас. Вокруг стены из деревьев, мрачные частоколы кустов, и куски лишённого звёзд неба над головой. — Он сгнил в другой части леса, не переживай, — отзывается Билл. Так небрежно, будто речь идёт о закопанном плюшевом медведе. Она совсем недолго спиртует слова во рту, и они выходят наружу полусвежими. — Ты его убил, да? Под ногами оживает тонкая вена ручья. Его незамысловатое журчание застревает в голове, даже оставшись на десять шагов позади. На глаза наворачиваются слёзы, с которыми Пайнс быстро справляется. Она не знает, что с ней происходит. Молчание слишком красноречиво. — Это был ты, — вырывается наружу усталое и избитое. Боже. Разве это не было очевидным? — Я думал, ты действительно хотела от него избавиться, — в голосе Билла проскальзывает снисходительная нотка. — Ты мог вызвать полицию или… Я не знаю! — Мэйбл взмахивает рукой, понимая что уже не отдаёт отчёт своим словам. — Мог, — миролюбиво соглашается Сайфер. — Но, видишь ли, всё было не так просто. Впереди образуется прогал. За тенью деревьев прячется чья-то неподвижная фигура, и Мэйбл невольно хватается за Билла. Они подходят ближе. — Это… — Пайнс отпускает чужую руку и делает несколько осторожных шагов вперёд. — Статуя… …а вырвавшийся на свободу демон оказался заточён в камень Она смотрит на Билла, затем вновь переводит взгляд на изваяние. В голове медленно что-то принимает форму целой картины. — Ты тот самый... — нервный смешок как неосознанная попытка сдержать истерику. — ...демон из городских легенд. В руках Сайфера возникает скрипка. Он заносит смычок над струнами и обращает на Пайнс насмешливый взгляд. — Как это по-человечески, — говорит он. — Всему давать имена и названия. Мэйбл не справляется с набросившимся головокружением, она усаживается в траву, обхватывая голову руками. Сначала была тень. Потом… Человек во сне. Он приходил всегда из темноты. С повязкой на правом глазу, часто улыбался, словно знал что-то, чего не знают другие. — Слышал, ты скульптор. Я могу стать твоим заказчиком. Что бы он сделал, откажись она? То же самое, что сотворил с Гидеоном? Или хуже… Музыка взбегает наверх, режет лесную тишину на тонкие ломтики. Мэйбл не знает, что произойдёт дальше, но уверена: ничего хорошего. Она поднимается рывком и хватает Билла за руки. Он поражённо распахивает глаза. Те гневно сужаются, жёлтый становится красным. Мэйбл чувствует, как её внутренности пронзает холод. Но не делает и шагу назад. — Мэйбл… Он берёт себя в руки. Никаких жутких глаз. На губах селится мягкая улыбка. — Я хочу знать правду, — голос хрипит. — Все эти пропавшие люди… Это тоже твоих рук дело? Улыбка становится шире. Неужели его забавляет происходящее? Мэйбл не хочет в это верить. — Ну, они не выполнили свою часть сделки. — О чём ты их просил? — Освободить меня, — Билл больше не улыбается. — Только ты смогла это сделать, почти ничего не получив взамен. Я всего лишь помог тебе. Сам предложил помощь. Мэйбл не видит связи. — Я… Не понимаю, как ты там оказался. — Оу. Это просто... — он тихо вздыхает и щёлкает языком. — Гидеон. — При чём тут..? — Мэйбл нерешительно отпускает его запястья. — А ты думала, что он великий фокусник, м? Телепат с третьим глазом на лбу? — Я… — осознание прикатывает со скрипом. Ударяется о голову отнюдь не нежно. — Боже, и это тоже был ты! Она толкает его в грудь. Сильно. Но Билл не сдвигается, словно вновь вспомнив про свою каменную ипостась. Злоба сжимает горло. — Ты хоть знаешь, через что по твоей вине мне пришлось пройти? — сдавленно рычит Мэйбл. — Он держал меня взаперти. Он... Он завладел мной, моим телом, моим разумом. И ты помог ему это сделать! Билл перехватывает её руку, когда Мэйбл вновь пытается его оттолкнуть. — Я знаю. И поэтому, увидев как ты страдаешь, я разорвал с ним сделку. Мэйбл трясёт головой, совершенно не собираясь верить его словам. — Ты это сделал, потому что увидел во мне возможность... Освободиться. Сайфер бегло усмехается, наклоняясь вперёд. — Но я выбрал тебя. И не ошибся. Разве не это главное, Мэйбл? — Я не просила, — шепчет она, борясь с желанием разрыдаться. Проигрывает. Предательская дрожь в голосе ломает связки. Ветер лишает тепла сбежавшие из глаз слёзы. Кожу саднит. — Ты нуждалась во мне, — проговаривает Билл и ласково касается щеки Мэйбл. — Мы нуждались друг в друге. — Нет! — выкрикивает она. Собственный голос рикошетит внутри висков. — Замолчи, я больше не хочу ничего слышать, — Пайнс вырывается и отступает назад. Под ногой хрустит сухой валежник. — Ты убивал людей. Билл морщится на это обвинение, словно находя его пустым капризом. — Такова... Природа. Понимаешь, это правила, по которым живёт эта вселенная. — Мне плевать! Можешь оправдывать себя сколько душе угодно, — выплёвывает Мэйбл, отступая всё дальше. — Но я сомневаюсь, что она у тебя есть. Сайфер делает шаг к ней навстречу и тут же замирает. — Мэйбл, — в его голосе слышится что-то похожее на мольбу. Почти такая же, что была у Гидеона, когда она объявила что между ними всё кончено. И Мэйбл слишком устала. Она вымотана. Ей не нужно подобное. Билл ей не нужен. Он ошибся. Она не нуждается в нём. Но Мэйбл слишком слаба, чтобы открыто сказать об этом. Поэтому она молча разворачивается и уходит. Лес больше не пугает её. Он надёжно укрывает, отбивает брошенный в спину пронзительный взгляд. И даёт надежду, что она может сбежать.*
Мэйбл безостановочно бьёт по клавишам. С чувством, что если остановится, то точно умрёт. Ей плевать, если кто-то из посторонних решит заглянуть ей за плечо. Да и в «Яме» подозрительно мало людей для двух часов ночи. Мэйбл косится в сторону бармена. Раньше здесь всем заправлял Робби. Сначала, правда, был какой-то неприятный мужик с колючими глазами, а Валентино просто разливал низкосортное пиво, смешивал странные на цвет коктейли и толкал дурь тем, кто приходил за ней. Мэйбл узнала об этом случайно. От девчонки с дредами, с которой они пересеклись в туалете. — Чего ноешь? — Я не знаю... Мне кажется, я запуталась. Девушка с дредами понимающе хмыкнула и рассыпала что-то блестящее по поверхности карманного зеркала. Тогда-то Пайнс впервые и попробовала радужную пыль. То, что она испытала заставило её поверить, что у них с Гидеоном есть будущее. Мэйбл возвращается к написанному посту. Она морщится. Уж слишком похоже на крик о помощи. Он чудовище. Самое настоящее чудовище. Может, это он самый и есть. Сигнал к спасению. Это какой-то кошмар. Моя влюблённость была ошибкой. Самой страшной из всех. Я не знаю что делать дальше Заявить в полицию? Сказать им, что за пропажей людей и убийством её бывшего стоит какой-то мутный демон? Ох, это ей точно чести не сделает. Я столкнулась с чем-то, чему не могу дать объяснения. Наверное, это конец. Скорее всего мой последний пост здесь Готово. Мэйбл откидывается назад и проводит тыльной стороной ладони по лицу. Её трясёт. Что если Билл найдёт её здесь? Нет, плевать. Он не станет устраивать сцен прилюдно. Нужно только дождаться утра, а потом… Идти к Дипперу не вариант. Он бросится ей помогать, а это небезопасно. Мэйбл хватается за рюкзак. У неё есть с собой наличка. Так её невозможно будет отследить… Дьявол. Билл ведь не совсем человек, ему не нужно взламывать банковские системы. Впрочем, это не важно. Главное — убраться отсюда куда подальше. Туда, где нет тёмных лесных лабиринтов, зловещих статуй, и… Звук уведомления заставляет Пайнс вздрогнуть. Продолжая сжимать рюкзак в руках, она наклоняется вперёд. Ну, конечно, это он: её загадочный... Поклонник? Нет, просто читатель. Преданный любитель слезливых историй.Как ты?
Звучит хреново. Я могу выслушать
Мэйбл цепенеет, медленно освобождая руки от всего лишнего и пододвигаясь ближе. Она буравит взглядом строчки сообщений, блуждая между желанием соврать и оставаться честной до конца. Кладёт пальцы на клавиши. Не могу вернуться домой. Я боюсь оставаться одна, поэтому сижу в дрянном клубе с подходящим ему и заодно моей ситуации названием. Побеждает честность. Мэйбл думает, что таинственному незнакомцу это точно не навредит. Вероятность того, что они из одного города, или хотя бы из одного штата — минимальная. Впрочем, Мэйбл верит в теорию вероятности, хотя отчаянно плоха в её осмыслении. Математика — не её конёк.У тебя нет друзей или кого-то, кто типа побудет рядом?
Мэйбл не сдерживается от печальной улыбки. Кажется, worthless minstrel действительно сопереживает. Я не хочу никого грузить И вовлекать в неприятности. Билл — отныне её забота. Она освободила его. И теперь он собирается сделать что-то… Мэйбл без понятия, что он там собирался сделать. Сыграть пару симфоний перед своей прошлой могилой? Ей отчаянно нужен разговор попроще. Почему у тебя такой ник? :( Странно, но "менестрель" резко перестаёт отвечать. С досады Мэйбл заказывает себе ещё один коктейль, хотя обещала, что не будет пьянеть ради свежего рассудка. К чёрту! Рассудок ей уж точно больше не понадобится. Можно выбросить в помойное ведро. — Мэйбл? Голос Робби звучит очень взволнованно, и если учитывать их последнюю встречу — слишком доброжелательно. Он наклоняется к бармену: — За счёт заведения, Зус. Пайнс прячет стыд за неловким смехом и стеклом бокала. Робби провожает её до столика, и Мэйбл ничего не остаётся, кроме как предложить сесть рядом. — Я тебя не отвлекаю? — интересуется он как-то сбивчиво. Мэйбл покачивает головой, зажав соломинку губами, потом она смеётся: — Разве что от пьянства и общения с интернет-незнакомцами. Она мельком бросает взгляд на экран. Всё ещё не ответил. — Но, судя по всему, моя болтовня его утомила. Робби неожиданно подскакивает. — Извини, забыл сказать Зусу кое-что важное… Мэйбл пожимает плечами. Наверное, она сегодня всех нормальных людей отпугивает. Но стоит Валентино скрыться из поля зрения, как ей приходит сообщение.Хаха! Выбрал самый подходящий
Мэйбл хмурится. Она впервые решается взглянуть на чужой блог. Он пишет стихи… Что ж, это довольно необычно. И мрачновато, но совсем далеко от понятия «никчёмности». Она собирается написать это, когда Робби возвращается. — Ну… Как дела? — спрашивает он. Мэйбл вглядывается ему в глаза, и наверное, ей уже ударило в голову, раз она находит эту серость привлекательной. Она подпирает голову рукой. — На самом деле… Всё очень непросто, Робби. — Да… Не просто. Виснет неловкая пауза, и пользуясь ею, Мэйбл набирает сообщение. Ты допустил много ошибок в слове «чудесный». Мне понравились твои стихи. Правда. Тишину нарушает ворчание чужого телефона. Робби извиняется, доставая его из кармана, и его бледные скулы окрашивает розовый. — Спасибо, — говорит он. Мэйбл резонно собирается спросить «за что?» Но ещё сильнее покрасневшее лицо Робби, и его судорожная попытка улыбнуться запускают в голове логическую цепь. Робби появился здесь ровно в тот момент, когда менестрель перестал отвечать… Ага. Всё сходится! Ну конечно, кто ещё стал бы читать это, если не один из её знакомых. Может, она даже как-то проговорилась в определённом состоянии, что ведёт этот сраный блог. Сдерживаясь от желания хитро улыбнуться, Мэйбл возвращает пальцы на клавиатуру. Всегда пожалуйста, Ви. Робби бросает взгляд на вновь возмутившийся телефон и потрясённо выдыхает. — Ты догадалась? Ей определённо нравится этот обомлевший и смущённый вид. Мэйбл кивает с довольным видом. — Можешь звать меня Шерлоком. — Очень смешно, — Робби выхватывает её стакан и отпивая, морщится. — Чёрт. Я ужасно прокололся. Какой стыд. Мэйбл мягко усмехается и протягивает к нему ладонь. Она накрывает его прохладную руку своей. — Ничуть не стыд. Я... Я рада что ты рядом. — И ты не находишь это странным, что я крысился вокруг твоего блога всё это время? Мэйбл не сдерживает смеха. — Вовсе нет, — она легонько сжимает его пальцы. — Знаешь, я хотела, чтобы меня читали. И я удивлена, что этим человеком оказался ты. Ей становится впервые за долгое время тепло. По-настоящему. До этого... Да, присутствие Билла заставило её обрести покой. Но он оказался мнимым. Уловка. Банка для заблудившегося мотылька. Билл не был её другом, или чем-то большим, он просто воспользовался тем, в каком состоянии она была после Гидеона и всех тех ужасов, что тот ей устроил. Мэйбл верила, и это самое горькое — то, с какой силой она верила, что нашла кого-то, впервые нашла кого-то, кто ей подходит. Тепло, разливающееся сейчас внутри, не имеет ничего общего с этим. Мэйбл ощущает признательность. Робби читал каждую её треклятую запись. Он знает больше, чем самые близкие. Странно и непривычно, но осознавать это приятно, даже самую малость волнительно. И всё-таки… Это ужасно некстати. Смущённо улыбнувшись, она отпускает ладонь Робби. В его взгляде бьётся об стёкла что-то невысказанное. Мэйбл надеется, что ему хватит понимания ничего не говорить. — Так что там с твоим… — Робби прячет взгляд на изувеченной царапинами столешнице. Потом вздыхает и поднимает глаза: — Что случилось? Мэйбл смотрит на него в ответ. Она не знает, как рассказать обо всём, хотя на самом деле очень-очень хочет. Растягивая паузу, Мэйбл принимается перебирать браслеты на запястье. Она опускает на фенечки взгляд. Зачем-то поправляет их, словно от этого что-то поменяется. — Если я расскажу, ты решишь, что я сумасшедшая. Валентино усмехается и откидывается назад. Он обводит её нахальным взглядом и заявляет: — Не-а… Ты точно не тянешь на спятившую. «Ну спасибо, менестрель», — думает Мэйбл. Но его слова мягко подталкивают открыться. Наверное, он поймёт. Мэйбл глубоко вздыхает, как ныряльщик за жемчугом. Затем она спрашивает: — Ты веришь в существование демонов, Робби?