*
Робби говорит правильные вещи. Хорошие, разумные вещи. О том, что нужно пойти к Дипперу и Пасифике, и всё рассказать им. — Это по их части, — Робби кивает самому себе. — Поверить не могу, что говорю это. Мэйбл выдаёт натянутую улыбку. Она убирает ноутбук в рюкзак. Робби стучит пальцами по столу, то и дело косясь в её сторону. — Хочешь... Я им всё расскажу? — Нет, — слишком быстро и громко отвечает Мэйбл. — Давай вместе. С показной бодростью она вскакивает. Второй коктейль всё-таки был лишним. Комната покачнулась. — Поймаю такси. А ты предупреди Зуса, куда мы ушли. Робби непонимающе хмурится. — На всякий случай, — шипит Мэйбл и толкает его в бок. Дальше нельзя терять ни секунды. Диппер ни за что не поверит Валентино. Они не станут охотиться за демоном. Они будут в безопасности. Мэйбл добегает до угла Главной улицы. Замечая нужный автомобиль со светящейся шашкой на крыше, она подлетает к задним дверям. — Аэропорт Кратер Лэйк. Водитель ничего не говорит и лишь заводит мотор. Мэйбл закрывает глаза, пытаясь не думать о том, что Билл где-то рядом. Или о том, что он легко обойдётся и без неё, сделает то, что нужно и тогда… Может, ей стоило остаться? Сопротивляться до последнего или хотя бы выяснить, что у Сайфера на уме… Нет, слишком поздно. Она бросает взгляд в окно. Странно… Разве они не должны выехать на шоссе Даллес-Калифорния? Почему вокруг местные трущобы? Мэйбл пытается взглянуть в лицо водителя через зеркало заднего вида, но там… Никто не отражается. Она смотрит и смотрит, пока не признаёт: это правда. Ей не показалось. У водителя нет отражения. Мэйбл, через обнявший сердце страх, перегибается через переднее сиденье. Теперь она видит растрепанные светлые, почти белые, волосы. — Извините… Резкий визг тормозов бьёт по ушам. Мэйбл откидывает назад. В голову ударяет подскочивший пульс. Нужно выбираться отсюда. Нужно… Водитель поворачивается к ней. Тусклый свет салонной лампочки падает на спутанные белёсые волосы лежащие на глазах, странным образом подчёркивает бледные губы и россыпь веснушек на фарфоровой коже. Мэйбл издаёт какой-то хриплый звук, вжимаясь в сиденье. Человек, которого она видит перед собой… Нет, этого быть не может. Не может быть. Не может. — Я так скучал, вишенка.*
Чёрт. Чёрт. Чёрт! Робби должен был понять, что это беспокойство в глазах Мэйбл совсем не относилось к тому, что она боится этого чокнутого психа. Она боится за остальных. И он мог бы почувствовать себя польщённым: Мэйбл ценит его — в ином случае, не сейчас. Сейчас ему нужно найти Пайнса и его подружку. Робби даже приблизительно не знает, где их искать. Он хватается за сигареты. Ночь кажется муторной, тянущейся, как мелодия, поставленная на скорость ноль двадцать пять. А ещё Робби ощущает чей-то взгляд. Чужой, наблюдающий, чуточку насмешливый. Он решает не подавать виду: кем не был этот наблюдатель, ему совсем не обязательно видеть, что он весь на нервах. Что же делать? Зус говорил, что работал раньше на Нортвестов. Может, он что-нибудь знает? Но Робби и докурить не успевает, как тишину ночного переулка взрывает рёв двигателя. Валентино вскидывает руку, защищаясь от пронзительного света фар. А, он кажется, уже видел эту тачку… — Эй! Вы-то мне и нужны, — он бросает недокуренную сигарету и подскакивает к вышедшим из машины Дипперу и Пасифике. — Мне есть что вам рассказать.*
— Мэйбл. Он зовёт её по имени тем весенним, ломким голосом, в который она когда-то влюбилась. — Мэйбл… Он зовёт её по имени и тянет руки, словно всё в порядке. Словно всё идёт так, как и должно. Мэйбл превращается в неровную кардиограмму. Она вслепую ощупывает дверцу. Гидеон бросает ей улыбку. Мельком Пайнс замечает цвет его глаз. Билл Наконец пальцы находят прохладный металл. Улица швыряет в лицо ночной воздух. Мэйбл бежит, не разбирая дороги, от слепого ужаса, что солью щиплет глаза. Всё повторяется, как в тех её тёмных воспоминаниях, куда она поклялась не ходить, но они то и дело находили путь в её сны. Погоня. Сбитое дыхание. Голос, превратившийся в крик — слишком громоздкий, не дотягивающийся до горла. Всё повторяется. Как издёвка. Подгоняющий в спину ужас. Страх быть пойманной. Всё повторяется. Хватка на плече. Вырвавшийся наружу вопль. — Нет, не надо, — шепчет она. — Пожалуйста. Мэйбл превращается в восковой мелок. Её волочат, она оставляет неровные линии. На вязкой земле. Зигзаги — на обкусанных временем ступенях. Она не прекращает борьбу, даже когда вокруг смыкаются серые стены, исхлёстанные светом горящих свечей. Позади холод чужого тела. Тяжело хлопают закрывшиеся двери. Мэйбл изворачивается, заряжает локтём под рёбра. Гидеон отпускает её и почему-то смеётся. Она пятится, оценивая шансы проскользнуть мимо и выскочить за двери. Отметает их и разворачивается. Несётся сквозь кривой ряд скамеек. И замирает, чуть было не наступая в начерченный кем-то на полу круг. Свечи яростно шипят, но не гаснут. Гидеон маячит там, где она его оставила. Прожигает с другой стороны зала пристальным и хищным взглядом. Это не он. Всё это неправильно. Мэйбл огибает жуткий круг и заходит за алтарь. Сердце продолжает колотиться сбивчиво и громко, отдаваясь дрожью в ногах. — Нам есть что обсудить, тебе не кажется? — кричит ей Глифул каким-то странным голосом и делает шаг навстречу. На алтаре что-то призывно блестит. Так и просится в руки. — Брось, вишенка, — нежно проговаривает Гидеон, на этот раз прежним голосом, от которого по телу сбегает нервная дрожь. Нож Мэйбл прячет за поясом юбки. Его тяжесть дарит нотку спокойствия. — Он хочет поговорить, — Гидеон замирает ровно по центру. Их всё ещё разделяет шагов двадцать, не меньше. Грустно, думает Мэйбл, что математика не её конёк. А потом Гидеон падает на колени. Его фигуру на несколько мгновений скрывает золотистое свечение. — Мне жаль, — шепчет он. За его спиной из клубящихся теней собирается чужая фигура. Мэйбл прижимает ладонь ко рту. Её тошнит. — Жаль? — переспрашивает Билл, наклоняясь к Гидеону и хватая его за волосы. — Даже после смерти ты также омерзителен. Он отталкивает его и, выпрямляясь, находит глазами Мэйбл. Она жалеет, что не может просто раствориться. На лице Сайфера не остаётся и следа от недавнего презрения. Там рисуется радостная, неуместная улыбка. — Мэйбл! — он распахивает руки в гостеприимном жесте. — Прости за это, — он небрежно указывает на Глифула. — Боюсь, другие души отказались мне помогать. Мэйбл собирается с остатками смелости. Она выходит из-за алтаря и делает несколько шагов вперёд. Билл отзеркаливает её движения. Теперь их разделяет только пентаграмма. — Ему не терпелось тебя увидеть, — проговаривает Сайфер и чуть склоняет голову на бок. — И я могу его понять. Мэйбл дёргано усмехается. — Хватит этого. Чего ты хочешь? — Мэйбл, беги! — неожиданно вскрикивает Гидеон. — Он собирается за… Его речь прерывается так резко, словно она была записана на кассету, и кто-то нажал на розовую кнопку «stop». Мэйбл не понимает, что произошло. Она видит, как Гидеон хватается за голову, а потом он весь взрывается как воздушный шарик. В воздух выплёвывается зелёная пыль, она медленно оседает, и кажется, тает, не достигая пола. Мэйбл отшатывается, глухо всхлипнув. — Прости, — мягко бросает Билл. — Но он здесь явно был лишним. Мэйбл медленно теснится в сторону. Воровато бросает взгляд на освободившуюся дорогу к выходу. Нужно только отвлечь внимание Билла. Потом — бежать со всех ног. — Почему мы здесь? — спрашивает Пайнс таким тоном, словно ей действительно интересно. Если бы не дрожь в голосе, то вышло бы очень убедительно. — Я думала, всё дело в той скульптуре в лесу. Билл вздыхает. — Я допустил ошибку. Мне казалось, что там… Дверь. — Портал? — Да. Именно! — он неожиданно оказывается совсем рядом. — Эта ошибка могла стать роковой, — его глаза прижгли, заставляя застыть. — Но ты спасла меня! — Спасла? — Ты вовремя остановила мою игру на скрипке. Если бы не ты, — он вздыхает. — Сидел бы сейчас там же, откуда меня вызволили, и ждал, когда очередным идиотам взбрело бы в голову меня вызвать… Спасибо. Мэйбл глупо улыбается в ответ. Мысли кричат, сливаясь в дисгармоничный хор. — А… Гидеон? Имя выкарабкивается наружу с трудом. — Как тебе удалось…? — Я открыл портал, — Билл бросает взгляд на пентаграмму. — Понятия не имею, почему они все вылезли. — Этот портал… — Мэйбл с трудом сохраняет подобие нормального голоса. — Он вернёт тебя домой? Перемена произошедшая в лице Сайфера пугает Пайнс сильнее, чем его неискренне яркие улыбки. Он становится серьёзным и печальным. — Нас, — тихо поправляет он, одним шагом уничтожая трепетавшее расстояние между ними. Мэйбл вздрагивает. Она норовит сделать шаг назад, но Билл обнимает её за плечи. Он крепко прижимает её к себе. — Я солгал тебе сегодня. — Неужели? — голос Мэйбл всё-таки надламывается, как ветвь умершего дерева. — Я… Был в разуме почти каждого из этих людей, кто взывал ко мне. Билл проводит по её волосам. Успокаивая? Издеваясь? Мэйбл не знает, но когда она пытается выбраться из объятий, оказывается притянута ещё ближе. — И когда это происходит, создаётся связь, которая может, даже ненароком, меня уничтожить. — Поэтому ты убил их всех? — Почти всех, — Сайфер отстраняется, чтобы взглянуть Пайнс в лицо, его пальцы соскальзывают на её предплечья. — Я был и в твоём разуме, Мэйбл. Он произносит её имя так, будто толкает бильярдный шар. В ушах появляется гул. Билл раздосадованно хмурится и произносит: — Ты — моя уязвимость. Что ж, это звучит как приговор. Мэйбл прикрывает глаза. Боже… Ей стыдно за свои безобразные мысли, но она действительно хочет понять: почему это происходит именно с нею? Мэйбл умоляет себя не показывать слабину. Не плакать, не просить жалобным тонким голосом о пощаде. Но она чувствует, как ресницы тяжелеют. Забавно. В голове селится необычайная лёгкость. — Когда я была в Калифорнии последний раз, — неожиданно начинает рассказывать она. — Я каждый день смотрела на океан. Несколько раз я всерьёз задумывалась о том, чтобы утопиться. Мэйбл распахивает глаза, встречаясь с неожиданно внимательным взглядом. — Мне сейчас жаль, что я этого не сделала, — наружу выскакивает безумный смешок. — Не хочу быть похороненной в лесу. На губах Билла селится ломкая улыбка. — Ты и не будешь... — проговаривает он. — Я не собираюсь тебя убивать. Он награждает её укоризненным взглядом. — Н-но… — И оставить тебя здесь я не могу, — он выражает сожаление движением бровей. — Я не хочу, — Мэйбл оглядывается на выход. С улицы доносится какой-то шум… Билл тоже его слышит. Он резко утягивает её за собой, в нарисованный на полу круг. Мир исчезает в столпе дыма, но перед этим Мэйбл успевает сбросить с запястья одну из фенечек. Она надеется, что это сработает. Что Диппер поймёт: она была здесь.*
Они все её видят. Это не галлюцинация. Тэмбри. Она возникает словно из ниоткуда, прямо посреди выбеленной светом фонариков лесной тропы. — Хватит таращиться, — призрак недовольно цокает языком. — У вас мало времени. — Погоди-погоди, — Робби хватает её за плечо. Оно оказывается слишком холодным и твёрдым. Пальцы слегка обдаёт током. — Ты… Тэмбри его перебивает: — Сайфер открыл портал. Но не здесь, дуралеи. Пасифика и Диппер оперативно, с присущим им профессионализмом справляются с удивлением. — А где? — Заброшенная церковь, — Тэмбри произносит это, и тает на фоне шершавых стен леса. Робби слегка подбешивает то, с какой лёгкостью Пайнс и Нортвест понимают о чём идёт речь. Они незамедлительно разворачиваются. А ещё до сих пор держится обида на то, как оба устроили ему чуть ли не допрос. Пришлось признаться, что он шпионил, если можно так сказать, за блогом Мэйбл. Чёрт возьми, да он просто читал! Почему ему до сих пор так стыдно? «Наверное, потому что ты так и не признался, что запал на неё», — наускивает внутренний чертёнок. Все эти мелкие размышления служат громоотводом от тревожных выпадов сознания. Робби не хочет думать о том, что будет, если они не успеют. Мэйбл… Она всегда мелькала где-то рядом. Радужный блик. Россыпь цветов на сером бетоне будней. Впервые он увидел её в пропахшем потом и пыльной резиной спортивном зале их старшей школы. Она приходила на каждое выступление его группы. Заставляла взгляд спотыкаться и путаться в вычурных украшениях, венках в волосах. Выжидать момент, когда на её лице вновь проснётся эта невыносимая широкая улыбка, от одного вида которой, почему-то звенело в голове. Робби тогда нравилось думать, что она ходила на эти тупые школьные концерты не ради своей одноклассницы, что была влюблена в басиста. Сейчас Робби всё равно, что там была за причина. Ему плевать есть ли у него хотя бы мизерный шанс на взаимную симпатию. Единственное, чего он хочет — убедиться, что Мэйбл в порядке и ей больше ничего не угрожает. Грязно-белые стены церкви не обещают ничего хорошего. Внутри пронзительно тихо, как после выстрела. Пахнет догорающими свечами и чем-то пыльным, диким. Все трое замирают возле начерченной на полу пентаграммы. Она выглядит… Внушительно. Робби невольно вспоминает, как рисовал на полях тетрадей такие же. Только кривые, и без всяких непонятных закорючек… В общем, никакого сравнения. Пасифика хватается за голову. — Ты в порядке? — в голосе Диппера хрустит беспокойство, которое он до этого тщательно скрывал. Робби краем глаза замечает движение. В их сторону направляется девушка с застывшим на остром лице выражением брезгливости. — Хорошо иметь парочку мёртвых друзей, не так ли? — говорит она, останавливаясь напротив Нортвест. Та медленно опускает руки, её глаза округляются. — Грейс? — хрипит Пасифика и неожиданно кидается той на шею. — Грейс! — теперь в её голосе бурлят слёзы. — Мне так жаль… Я… — Забей. У призраков, видимо, проблемы с эмоциональным самовыражением. Грейс морщится, отступая на шаг и оглядывает собравшихся. — Отлично, вас трое. Вам нужно сесть в круг. — Зачем? — задаёт резонный вопрос Диппер. — Я думала, вы здесь, чтобы закрыть портал, — Грейс хмурится. — И вызволить эту девчонку. — Вызволить? — О, боюсь, она там, — Грейс указала пальцем в неопределённом направлении. — Но не парьтесь. Она успела прихватить с собой нож. Ритуальный. Сечёте, да? План Грейс оказался призрачно ясен. Робби понял, что они заменят пару слов в тексте заклинания, затем Мэйбл услышит их из другого мира, и сможет выбраться. Всё это напоминало сцену из фильма, снаряжённого обоймой жирных клише. Не знай Робби, что Мэйбл рискует никогда не вернуться, он бы рассмеялся. Но было не до смеху. Всё ощущалось как-то странно. Было не совсем ясно, чьи руки дрожат — его собственные или сидящих рядом. Само пространство дрожало, как кипящая вода. Только огонь на свечах горел ровно и неподвижно, медленно приобретая воспалённый оттенок заходящего солнца. — Пока пламя красное, портал будет открыт, — напомнила Грейс равнодушным тоном. Её ледяная ладонь становилась всё более тонкой. Она исчезала. — Ну же, Мэйбл, — бормотал Пайнс, маниакально глядя на свечи. В церкви становилось светлее. За пыльными окнами начинала облазить ночь. Воздух отяжелел до такой степени, что Робби ощущал его давление на костях. Или это просто его страх принял физическую форму… — Боже, — раздался шёпот Пасифики. Она сидела с таким выражением лица, словно сейчас расплачется. Робби перевёл взгляд на пламя свечей. Грудь полоснуло холодом. Огонь бледнел, из ярко красного он стал нежно-розовым. Мэйбл! Ты не можешь не вернуться, я знаю. Я, чёрт возьми, верю, что ты вернёшься. Робби сказал бы это вслух, но язык примёрз к небу. Пламя стало оранжевым. Ниоткуда возьмись набежал хлёсткий сквозняк. С виноватым вздохом свечи потухли. Нет. Нет-нет-нет! Это не может закончиться так. Может, нужно вновь их зажечь? Прочесть эту бурду заново... Как там было? Но петлистые фразы на латинском никак не желали приходить на ум. Резко выпустив чужую ладонь, Робби поднялся на ноги. — Хрень это всё, — он коротко рассмеялся. — Так и знал что это не сработает. Диппер отвёл от него ничего не выражающий взгляд и закрыл лицо руками. Его плечи мелко дрожали. — Что вы теперь будете делать? — спросил Робби. Его голос зазвенел. Пасифика притянула к себе Пайнса, обнимая. — Ничего? — Робби злобно усмехнулся и ему показалось, что его лицо перекосило. Он вдруг осознал, что ему здесь делать нечего. Эти двое найдут утешение друг в друге. Так оно всегда и происходит. Какой бы серьёзной не была потеря, рядом с другим человеком всё выносимо. — К чёрту вас, — бросает Робби и разворачивается. — К чёрту... Ему здесь совершенно точно делать нечего. Он опускает голову, словно кто-то способен заметить его предательски покрасневшие глаза. Должен быть другой способ. Мэйбл жива, ведь так? Иначе думать не получается. Это Тэмбри могла умереть, подружка Пасифики, и ещё чёртова куча людей… Но не Мэйбл. Потому что она… Робби резко замирает, цепляясь взглядом за пёстрое пятно под церковной скамьёй. Что это? Он подступает ближе и опускаясь, протягивает пальцы. Когда он достаёт улику, его сердце, которое казалось непробиваемым и не чувствительным ни к чему — раскалывается. Спазм ползёт по горлу, ударяет в нос. В ушах закладывает. Ну уж нет, он не собирается лить слёзы над какими-то нитками. Нет. Но сознание изощрённо напоминает, что это не просто нитки. Не просто сплетенный кем-то браслет… Его сотворила своими руками Мэйбл. И носила его Мэйбл. Здесь каждая тоненькая ниточка носит её имя. Робби болезненно вытирает глаза рукавом. Он прячет найденное в карман и выпрямляется. Медленно, словно состарившись разом на сорок лет. Странные мысли лезут в голову, когда человек находится в глубоком потрясении. Робби думает, что никогда не даст прочитать ей стихи, которые были написаны в её адрес. Он думает, что может умереть. С людьми ведь часто происходит... Всякое? Он может исчезнуть в лесу. Здесь его никогда не найдут. Здесь это не такая уж редкость. Робби думает, о том, как это ужасно: его долгое время держала одна мысль. Одна крошечная мысль. Знание. Знание, что в какой заднице он бы не находился, в этом мире есть Мэйбл. На соседней улицы или на другом континенте — она могла быть где угодно и держать его, удерживать одним своим присутствием. Она даже не подозревала об этом. Робби вслепую плетётся по улице. Пытается нарисовать в голове, что бы ему ответила Мэйбл. Она бы рассмеялась. Она часто смеётся рядом с ним. Ах… Точно. Смеялась. Ведь в этом мире Мэйбл больше нет.