Я вижу распахнута дверца
И прутья уже никуда не годны
Забьётся надеждою сердце
Быть может теперь.?
Может ради весны…
Неро не мог пошевелиться, все смотрел на разорванные иглой губы, пока Флин кричал ему на ухо и пытался привести в чувства. Змеиный дрессировщик видел только Нэша, чье лицо изуродовал собственными руками, видел только его золотой глаз, широко раскрытый, полный ужаса и позднего осознания. Он не смел прикоснуться и утешить, ведь от каждого его действа зависела судьба маленькой Игни, которая, хорошо если только возненавидит слабого духом лиса, не сумевшего воспротивиться приказам прогнившего цирка. Собрав все силы в кулак, господин Лапланка все же посмотрел на трибуны, судорожно ища кицунэ взглядом, а когда обнаружил — подивился, ведь полные слепой ярости глаза были обращены не на него, а на продолжавшего вопить от возмущения Флина. Такими глазами смотрели лишь охотники на своих жертв. — Чего ты встал?! Гости ждут, ублюдок! Я убью этого змея здесь же, если продолжишь стоять! И дрожащими руками дрессировщик взял горсть шаров, которыми Флин тыкал его в грудь уже добрые пять минут. На то, чтобы осознать, для чего они нужны, потребовалось долгое полминуты. В борделе, где он работал, металлические шарики использовали для развлечения особо извращенные богачи: они засовывали игрушки в анус мутанта и с особым упоением наблюдали, как бедолага тужится, пытаясь избавиться от посторонних предметов, заливаясь слезами и раздирая собственную глотку криками. От больших шаров анус рвался, маленькие можно было и не почувствовать. Неро оценивающе посмотрел на игрушки в своих руках, выбрав самый меньший по размеру, и повернулся к Нэшу, ощутив, как разом застыли и сердце, и мысли. Своими руками — неописуемая боль. Он надеялся никогда больше не возвращаться к своей грязной работе, никогда не касаться чужого тела в надобности приучить к боли и унижению. Он же сам себе в этом поклялся, а сегодня опять стоит перед беззащитным мутантом, глядит на него и видит в отражении золотого глаза собственный испуг. А ведь Неро любил так сильно, так отчаянно, что от этого разрывалась грудь. Нэш, милый, драгоценный Нэш, за что же тебе все это? И змей, словно прочтя его мысли, вдруг вскинул брови, словно бы говоря, мол, не медли. Он смотрел на Неро внимательно и проницательно, и на дне вертикального зрачка дрессировщик видел яркий пламень надежды на светлое будущее, и пламень этот в собственных руках несла Игни, их маленькая смелая лисичка, которая глядела с трибун не с жалостью и печалью, но с ненавистью и обещанием скорой победы. Неро был слаб, но она возместит его слабость своим огнем. — Суй внутрь! — истерично взвизгнул Флин и неожиданно огрел дрессировщика плетью, тот даже вскрикнул от неожиданности, сжав в руке металлический шарик. Даже воды не дали, чтобы сначала промыть, да что промыть!.. Насухо будет очень больно. На то, чтобы найти решение, потребовалась пара мгновений, и Неро сунул игрушку в рот, хорошенько омыв слюной. Как известно, лисья слюна — лечит и обеззараживает, так Игни сказала. От мыслей о ней неожиданно потеплело в груди, и Лапланка сел на колени, оказавшись на уровне растормошенных и окровавленных паховых пластин. Нахмурился и сунул остальные шары в карманы своего плаща, чтобы освободить руки. Публика на трибунах наконец утихомирилась, внимательно наблюдая за его действиями. Те, кто сидели на первых рядах, довольно улюлюкали, остальные же тихо переговаривались. Если хряки-бароны прямо здесь начнут дрочить, Неро швырнет в них оставшуюся в Флиновском ящике ерунду. Глубоко вздохнув, дрессировщик коснулся израненной змеиной кожи, услышав тихий вздох над головой. На мгновение поднял взгляд, а потом достал изо рта обильно обслюнявленный шар, подвергнув той же участи и свои пальцы, чтобы все было как можно безболезненнее. Провел рукой по пластинам, мягко раздвигая их в сторону, поморщился от громкого хлюпания и застыл при виде судорожно сжимающегося ануса с многочисленными шрамами на сфинктере. Несчастное тело помнило все удары, все рваные раны и изощренные пытки. Не так Неро представлял то, как в первый раз коснется Нэша, как умалит боль в самом сокровенном из мест. Дрессировщик обреченно посмотрел в лицо змея, но не увидел там и намека за отвращение или ненависть, лишь бесконечное ожидание и уверенность в его действиях. Лапланка даже духом воспрял. Все-таки, в этом деле он был настоящим профессионалом. Ни капли боли, он так поклялся. Его пальцы были длинными и ловкими, аккуратно раздвинули стенки ануса, проникая внутрь. Не царапали, не давили, только ласкали, давая свыкнуться с ощущениями. Если бы не вся эта ситуация, Неро бы мог доставить столько удовольствия, что о минувших страданиях было бы и не вспомнить. Но лис знал, что сегодня — переломный момент, и никто, в сущности, не позволит им наслаждаться этой ночью, да и собственного возбуждения он не чувствовал, лишь — желание поскорее все закончить и получить от Конта дальнейшие указания. Когда Неро сунул металлический шарик в анус, Нэш позволил себе только рваный вдох и ничего кроме. Кажется, было вполне терпимо. Дрессировщик встал на ноги, чтобы дать публике увидеть, как игрушка через несколько мгновений покинула змеиное нутро с негромким хлюпом. А потом со всей ненавистью, которая только могла накопиться в его душе, взглянул на Флина с видом победителя. Пора закончить эту мерзость. — Пойди прочь, ничтожество, — с усмешкой приказал О’Кенли. — Я покажу, как нужно наказывать. — Нет… — выдохнул Неро, встав перед нагом, словно был готов за него драться. — Не нужно… этого достаточно, Флин. — Я сам буду решать, чего достаточно, а чего нет, — равнодушно пожал плечами охотник, схватив его за плечо и попытавшись отодвинуть, но вместо этого получил кулаком в морду. — Ах ты сука! — после этого выкрика он опрокинул Неро на земь и хлестанул по нему плетью, лис только голову успел прикрыть. — Оттащите его прочь! Лапланка забрыкался, когда его под руки схватили трое и повели за кулисы. Кричал и плевался слюной, пока Флин выбирал самый большой из шаров, а когда взял его в руки, оглянулся на Неро и широко ухмыльнулся. Властно раздвинул пальцами паховые пластины, оттянув кожу ануса, и без всякой подготовки сунул шар внутрь. Сухой и холодный, он шел туго, Нэш дергался как сумасшедший от неописуемой боли, а Неро безвольно глядел на то, как рвалась золотая леска вместе с губами, а кровь и крики лились из его рта, содрагая небеса. Кажется, с трибун завопила Игни, и дрессировщик только и успел увидеть, как лиса получила пощечину от хозяина. Как же они слабы и безвольны. Как же жалки по сравнению с этим гребаным миром. Лапланка бессильно уронил голову на грудь, и слезы закапали из его глаз крупными стыдными каплями.***
Игни и сама не осознала, когда начала кричать. Полный ужаса и отчаяния рев вырвался из ее глотки, и ужас застыл в ее глазах. Она бы могла спрыгнуть на арену, если бы не крепкая хватка леди Диары, которая держала ее за локоть так, словно бы от этого зависели обе их судьбы. Но лиса больше не могла смотреть на творящиеся внизу, у нее щемило в груди и в сознании, хотелось рвать всем глотки без разбору, лишь бы все наконец-то закончилось. — Закрой пасть, — вдруг прошипел Летью и наотмашь ударил ее по лицу, приводя в себя. — Будешь орать, я прикажу зарезать обоих прямо сейчас, тварь ты этакая. Устроила представление. — Представления здесь устраиваете только вы, — сквозь шипящую ненависть проговорила лиса, посмотрев на него тем взглядом, которым обещают убийство. — Я еще даже не начинала. — Если она продолжит выпендриваться, — встрял Летью, — я выведу ее на арену и поставлю рядом с этой шлюхой, — кивок на извивающегося Нэша. — Понятно? — Понятней некуда, — мрачно отозвался его брат, и вдруг взял Игни за подбородок. — Я же обещал, что они будут жить? Значит, будут. И от тебя зависит — как именно эта жизнь будет проходить. В мучениях ли, в спокойствии ли — поэтому веди себя прилично. Услышала? — Услышала, — процедила Игни, резко от него отвернувшись. Леди Диара старательно делала вид, что напряженный разговор ее совершенно не интересовал, но кицунэ-то знала, что эта хитрая человеческая женщина впитала в себя каждое слово — она видела это по ее внимательным глубоким глазам. Но отчего-то Игни желала, чтобы как можно больше таких людей, как она, узнали о грязных тайнах цирка братьев Крейзов, верила, будто это что-то сможет изменить. — Мне жаль этого нага, — шепотом сообщила леди, ласково сжимая ее локоть. — Я знаю, каково вам, госпожа, уж поверьте. Вы знаете змея по имени Ао? — Нет, — честно отозвалась Игни, глядя только в ее глаза, никуда кроме. — Его номера — это танцы, но после этого отец и братья всегда его насиловали. Я не видела, но точно знаю об этом. — Он вам дорог? — Я бы все отдала, чтобы он вернулся на восток, откуда был родом, — Диара скривила губы и прикрыла глаза, медленно выдыхая. — Мы живем в таком мире, госпожа, где мужчины не посмеют без разрешения и посмотреть на женщин, но с преогромным удовольствием унизят и отымеют тех, кто слабее их. И зачастую эти кто-то любим женщинами больше. В этом простая правда. И знаете, что это значит, госпожа Игни? — Что же? — сорванным голосом спросила лиса. — То, что мы с вами должны быть сильными ради своих возлюбленных. Несмотря ни на что, должны быть сильными и идти до конца. Кицунэ жадно изучала ее лицо, еще совсем молодое, но все же ожесточенное некой истиной, известной только леди Орлой. Игни знала, почему эта женщина решила рассказать ей о своей любви, невзирая на то, что может быть наказана, просто — терять было уже нечего, все они устали мучиться и ждать непонятно чего. И пусть этой ночью горят костры. Лиса сжала руку Диары, и никто из них не сказал больше ни слова, решив смотреть друг другу в глаза, а не на творящийся на арене ужас. Каждый раз, когда Нэш вскрикивал от боли, Игни вздрагивала, а леди гладила ее по плечу. Может, эту ночь они и сумеют пережить. — Что?! Сбежал и поубивал стражу?! — громкий голос Летью заставил обратить на него внимание, и Игни устало посмотрела в сторону всполошенных хозяев. — Вот же кот драный! Вырубайте его снотворным, — скомандовал не ясно кому, обращаясь к браслету на своей руке. Кицунэ уже подумала, что несчастный сошел с ума, но почти сразу раздался скрипучий ответ: — Поджог пытался устроить, ирод… Но мы все уладили. — Я сам придумаю наказание. Без меня ничего не предпринимайте, — коротко отозвался Летью и хлопнул по браслету, обратившись к брату: — Поганый сфинкс сбежал, сучонок… — А ты еще на мою лису гонишь, — насмешливо проговорил Летвиг, а внутри Игни что-то надломилось. Они упустили момент. Не смогли.***
После того, как Конт попытался в одиночку устроить бунт, прошел почти месяц, и наступил декабрь. Первый снег тонким слоем покрыл хозяйский сад, окрасив все невинно-белым, а время, когда должна была начаться течка, давно прошло. Игни не составило особого труда, чтобы понять, что она забеременела от господина Лапланки той ночью, когда отдала всю себя без остатка. Она практически не думала об этом, ведь все ее беспокойные мысли были заняты догадками о том, как там Нэш и Неро, ведь она ничего не слышала об их судьбе на протяжении целого месяца. Если о состоянии Конта, которого били хворостинами каждый божий день за попытку поджога, ей сообщал Сэн скупыми жестами, то про ее возлюбленных не знал даже фавн. Кто знает, может, господин Летвиг все-таки приказал их убить, и теперь их тела болтались перед клетками, как вечное напоминание о печальной судьбе тех, кто не подчиняется общим правилам? Игни не знала, но предпочитала верить в лучшее. Каждые три дня Сэн приносил тайные письма от леди Диары, в которых она рассказывала о своем знакомстве с Ао, жизни в поместье Орлой и надеждах на светлое будущие. Несмотря ни на что, но лиса ощущала в своем сердце давно забытое спокойствие, словно вместе с зимой пришло омовение взволнованной души. Это затишье перед бурей давало возможность надышаться свежим воздухом и приготовиться к вони дыма и копоти. Теперь Игни было ради чего не только сражаться, но и жить. Кицунэ неосознанно прикоснулась к своему еще не слишком заметному животу и задумчиво улыбнулась. Возможно, уже к весне они переберутся в одинокий домик где-нибудь далеко отсюда, а в конце лета она родит маленькую лисичку или лисенка — все без разницы, все одно, желанное. Ребятенок будет шкодливым и смышленым и, конечно, в одинаковой степени будет любить их троих. Мама обучит его охоте, папа — ремеслу какому. А Нэш будет рассказывать истории о Венценосном Драконе. А когда малыш подрастет, они поведают ему об опасностях, которые несут за собою люди. Сомневалась ли она? — о да, конечно, ведь теперь ответственности стало в два раза больше. Игни ни за что не станет рожать в цирке, чтобы обречь свое дитя на жизнь в этой грязи. Поэтому выхода было два: вызвать преждевременные роды, убив ребенка в зародыше, или же рвать отсюда когти. И второй вариант кицунэ нравился намного больше. Рвать когти всем троим — Нэшу и Неро, ведь без них дальнейшую свою жизни она не представляла от слова совсем. Свет солнца будет не мил, коли будет известно, что они останутся здесь страдать. И — не только они, но и Икар, Конт, Тоффи, доктор Рейджи и множество других тварей и людей, обреченных на жизнь в этом аду. Игни обязана спасти их всех, и, если у Контелеймона не получилось, она обязательно одержит победу. Теперь — точно пора. Поэтому этой ночью Игни вновь сбежит из поместья, и вернется в него только за тем, чтобы поджечь. Но сначала нужно убедиться, что с Нэшем и Неро все было в порядке. Она их найдет, и сразу после пойдет войной на этот грешный мир. Лиса оскалилась на полную луну, что глядела в ее окно, и медленно поднялась с пола, на котором сидела вот уже добрые полчаса. Цепким взглядом осмотрела комнату, с мрачной радостью думая, что сюда она больше не вернется. Взмахнула пушистым хвостом и в один прыжок оказалась возле окна, ловко подняв деревянную раму. Глупцы-Крейзы думали, что все это время она сбегала через дверь, поэтому опечатали только ее. Зимний ночной воздух пробрал до костей, но вместе с тем отрезвил разум, и кицунэ, больше не мешкая, спрыгнула на наваливший за день снег и сиганула в сторону забора, уже не думая над тем, чтобы быть незамеченной. Все равно назад пути уже не было.***
От Конта вестей не было уже месяц, а Тоф каждый раз только и мог, что скривить губы и начать рыдать. То, что сфинкс был жив, Неро знал и даже в этом не сомневался. Другой вопрос состоял в том, что искалеченный Крейзами он был больше не помощник в их маленькой войне. И дрессировщик пообещал беспокойному фавну, что они одержут победу во имя него, во имя Конта, который не справился в одиночку. Они все: Брайан Орсо, охотник на русалов, сейчас сидевший на бочке с пивом в собственном фургоне, который милостиво предложил под штаб их странной компании; еще здесь был Рейджи, стоял, подперев спиной стену, и задумчиво глядел то на Неро, то на потолок; и Мэй, дрессировщица кентавров, единственная девушка, сумевшая оседлать вольного скакуна. Ах да. Неро чуть не забыл про совершенно неожиданную гостью в их краях — леди Диара Орлой сидела в самом углу, и карие ее глаза сверкали в свете свечи. Она прибыла вчера и без обиняков заявила, что хочет спалить этот цирк до тла. Сказала, что Игни рассказала ей, кому здесь можно верить. Его маленькая смышленая лисичка. Неро задумчиво улыбнулся, оглядев всех собравшихся поочередно, а потом вышел на середину фургона так, чтобы его хорошо было видно со всех сторон. У него был четко сконструированный за целый месяц безделья план, который если не обвенчается успехом, бывший змеиный дрессировщик самолично перережет себе горло. Медлить больше было нельзя — Крейзы насторожены прежней выходкой Конта, а значит, будут еще внимательнее. Но еще слух об этом разнесся по всему цирку, и теперь твари были готовы сражаться. На днях Неро говорил со Спиросом — тайно, конечно, ведь его понизили до уборщика вольеров. Черный наг, при всей своей ненависти к нему, сказал, что будет в кровь биться этой ночью. — Мы начнем с дальних корпусов, — Лапланка вздохнул и ткнул в нарисованную второпях карту цирка, что лежала на шатком столе. — Это змеиный и стойла с кентаврами, — он посмотрел на Рейджи и Мэй. — Эвдженис откроет клетки алконостов, — всадница кивнула головой, словно обдумывая какой-то свой план. — Он украл у Кларка все ключи, — вдруг сообщила она, горделиво заулыбавшись. — Это хорошо, — Неро выдохнул от облегчения. — Когда будете освобождать, наказывайте, чтобы нападали на цирковых. У нас не должно быть препятствий. Если кто-то наткнется на Флина — оставьте его мне, — кровожадно объявил Лапланка, внимательно всех оглядев. — Ясно, — отозвался Рейджи, прекрасно зная, что произойдет с О’Кенли этой ночью. — Нам нужно все делать предельно быстро и тихо, — Неро нахмурился. — Когда освобождаете клетки, поджигайте все и бегите к главным воротам. Мы все встретимся там. Брайан, — лис посмотрел на охотника, увидев в его глазах нетерпение. — Я обещал помощь, и я помогу, — он кивнул. — Ты с помощью освобожденных кентавров будешь опрокидывать аквариумы с русалами в реку. Наказывай, чтобы плыли по направлению к Хребту — после мы все двинемся туда… Тот, кого ты жаждешь спасти, будет ждать тебя у главных ворот — я об этом позабочусь. Неро был посвящен в ту тайну, что Брайан Орсо полюбил пойманного им же самим русала, которого хозяева теперь держали в своем дьявольском дворце. Лапланка поклялся, что спасет его как только доберется до поместья Крейзов за Игни и Контом, а Брайан, в свою очередь, поклялся в преданности этой битве. — Тоф предупредит фавнов-прислужников, и они тоже двинутся к воротам, — Неро посмотрел на карту. — Все должно получиться. И, леди Диара, — он перевел взгляд на молчавшую до этого времени женщину. — Ао находится в змеином корпусе, вы можете помочь там. — Там мое присутствие будет без надобности, — она мимолетно улыбнулась. — Думаю, я смогу помочь Игни, если вы не против. — Против Крейзов вы будете бесполезны, — отрезал Лапланка. — Даже с этим? — леди достала из кармана платья самый настоящий револьвер и вскинула брови. Все, кажется, перестали дышать. — Поверьте, я хочу покончить с этой грязью не меньше вашего. Смелая лисичка нуждается в помощи подобного рода. — Высокие речи, — фыркнул Неро, но внутренне правильно расценил, что с оружием против Крейзов выстоять легче, ведь они сами владели ружьями. — Хорошо. Как посчитаете нужным. Мог ли он без оглядки доверять этой дамочке? Вряд ли, но ей верила Игни, а ей господин Лапланка мог бы доверить даже собственную жизнь. Он все равно, так или иначе, пойдет во дворец за Контом и русалом Брайана, а там видно будет. — Тогда приготовились, — лис вздохнул, чувствуя напряжение на кончиках пальцев. Сегодня все решится. — Начинаем через два часа, когда Кларк закончит вечерний обход.***
Игни бежала. Она бежала в сторону той самой клетки и молилась всем известным богам о том, чтобы она не оказалась пустой. Пришел запоздалый страх того, что Нэш не пережил ту ночь, ведь Флин измывался над ним не зная жалости. Вспомнились ручьи крови, стекающие по змеиному хвосту из разорванного ануса, и вопли сквозь золотую леску. Самым ироничным было то, что Неро, даже будучи в роли палача, не заслужил не единого стона боли. Картины давнишней ночи обожгли разум, и лисица сцепила зубы, помчавшись быстрее. Нэш, мой милый, любимый Нэш. Как же долго я тебя не видела. Дикая смесь нежности и страха хлестала по пяткам, гнала Игни вперед по знакомым тропам, и на сей раз она отчетливо видела, как все пылает огнем. Уже сегодня — она это знала, чувствовала. Руки были напряжены, словно кицунэ уже рвала ими глотки своим недругам, первым из которых будет Флин, а после — господа Крейзы. Седрик и Тревор. До хряков-баронов она не доберется, но проклянет их на века, их и весь их поганый род. Так она решила. Оскал зажегся на ее лице подобно свету яркой в эту ночь луне, и Игни, наконец, вышла к змеиному корпусу, принюхавшись. Знакомый запах она узнала моментально, и сердце ее болезненно сжалось. Кровь, солома, проточная вода и нечто почти неуловимое, похожее на цветы. Лисица остановилась в двух метрах от клетки, обитой с трех сторон фанерой, и не решалась обойти ее кругом, чтобы увидеть того, кто томился внутри. Но мысль о быстротечности времени подстегнула ее поторопиться, и кицунэ все же встала перед ржавыми прутьями, жадно вглядываясь в полумрак клетки. Она была не пуста. Нэш спал. Свернувшись в клубок, могучий змей беспокойно вздрагивал во сне, и кицунэ с мимолетной улыбкой подумала, что совсем скоро его сны будут теплыми и яркими. Без страха, без боли, без тьмы. Игни тихо вздохнула и перелезла сквозь прутья, отметив, что через пару месяцев беременности не сможет проворачивать подобное. И верила, что больше и не придется. Она, крадучись, подошла к своему измученному возлюбленному и села рядом, прижавшись щекой к его плечу. Прикрыла глаза, ощущая, как неистово бьется сердце от осознания так давно желанной близости. О, Небо! Как же Игни соскучилась! До дрожи в руках и всем теле целиком, до навернувшихся слез в уголках глаз, до спазмов в горле и стянутых мыслей. — Нэш, — прошептала она, начав осыпать поцелуями его грудь и живот. — Нэш, — всхлипнула лиса, разом осознав, что все ее тревоги оказались напрасны, вот он, жив, рядом. — Мой милый Нэш, — ее руки хаотично оглаживали бока и хвост, нежно, почти мимолетно. Будить она его не хотела. Только бы рядом быть. — Я так скучала. Змей вдруг застонал во сне, неловко перевернувшись на спину, и неожиданно раскрыл свой единственный глаз, сонно щурясь в полумрак. Игни застыла, приоткрыв рот, боялась пошевелиться, и чувства ее вспыхнули с новой мощью. — Ис-са? — наг начал жадно хватать ртом воздух, дернувшись в ее сторону. — Это правда ты? — голос его был сиплым и слабым, но все равно родным. — Я, — слез она уже сдерживать не могла. — Я, мой милый Нэш. — Но как, Иса? — змей растерянно моргнул, а потом, словно опомнившись, прижал ее к себе так крепко, как только мог. Тяжело вздохнул, уткнувшись носом в ее волосы, и лисица протяжно всхлипнула, окропив слезами его плечо. — Да и неважно это. Главное, ты в порядке. Прекрасная кицунэ, — Нэш оцеловал ее макушку. Лиса успела заметить шрамы от лески на его губах. — Я сбежала. Теперь — навсегда. — Смелая моя. Я так ждал, так ждал… — Знаю, — Игни улыбнулась сквозь слезы, чуть отстранившись. — Но раньше было нельзя, а сейчас — пора. Я пришла бороться, Нэш. — Неро готовит восстание, — задумчиво сообщил наг, заправив прядь ее волос за лисье ухо. — Сегодня они откроют все клетки. — Они? — Игни задумчиво пожевала губы, перехватив его ладонь и прижав ее к своей щеке. — Кто — они? — Рейдж. И дрессировщица кентавров. Брайан Орсо и, кажется, некая леди из знатного Дома. — Диара, — шепотом проговорила лиса, широко раскрыв глаза. — Она тоже здесь? — Неро мало об этом говорил. Нам нельзя видеться, — Нэш нахмурился, прерывисто вздохнув. — В основном обо всем докладывает Тоффи. — Понимаю, — лиса упрямо вздернула подбородок. — Но совсем скоро все будет иначе. Я вернусь за тобой на рассвете, Нэш, и тогда начнется новая жизнь. — Моя милая, смелая Ис-са, — змей ласково улыбнулся и тут потянулся к ее губам, прося о нежности. И Игни не посмела отказать. Долгожданный поцелуй был со вкусом ночного мороза и светлой надежды. Лиса льнула к любимому телу, даруя все свое тепло, которую накопила за минувший месяц, и отстраняться даже не думала. Руками ласкала покрытую рубцами спину, грудью прижималась к его груди, упиваясь любимыми губами. Кицунэ чувствовала дрожь в его теле, непосильное желание продлить этот момент навечно, и сама ощущала нечто похожее. Их разлучили, заставили бояться, но ее огонь будет сильнее всех тисков и цепей; Игни обуяет пламенем весь мир, но будет любить. Ее язык по-хозяйски вылизывал полость рта змея, не оставляя ему ничего другого, как просто отдаться во власть лисьей любви и таять от жара ее тела. Нэш и не противился, только постанывал от удовольствия, не зная, куда девать свои чувства. Неловкий и милый. Игни с влажным хлюпаньем прервала поцелуй, скользнув губами по его носу, а после прижалась к шраму, нежась в его любви, будто в перине. — Я беременна, Нэш, — шепотом проговорила она, прикрыв глаза, и улыбнулась. — От Неро. Больше месяца. К осени нас уже четверо будет. — Что? — наг, не веря, коснулся рукой ее щеки, заставив посмотреть на себя. — Что ты сказала? — У нас будет лесенок. Или лисичка, — она поцеловала его ладонь, неожиданно почувствовав, какой холодной была его кожа. — У него будут рыжие волосы и разноцветные глаза. Как у Неро. Или черные кудри и зеленые огни. — Ис-са… — губы его задрожали, и наг низко согнулся, почти что касаясь лбом ее коленей. — Но ночью нянькаться будем вместе чур, — кицунэ игриво пощекотала пальцами его шею. — У лисят болезненно режутся зубки… Нэш вдруг легонько боднул ее в грудь, а потом уткнулся носом в живот, хрипло задышав. Лиса чувствовала — в нем будто бы жизнь заново зажглась, пронзительно яркая, чудесно прекрасная. Она с трепетной улыбкой наблюдала на тем, как наг неловко, осторожно принялся расцеловывать ее живот сквозь ткани одежды, при этом вздрагивая и вздыхая. Ему не известны были до этого мгновения чувства ожидания рождения дитя. И пусть этот малыш будет не его кровным, но все же зачатым от двух его любимых людей. Нэш вдруг ощутил, как его сердце воспылало нежной к нему любовью. — Я так рад, милая Ис-са, — шептал он в перерывах между целованием. — Я тоже, — заверила она, млея от его прикосновений. — Поэтому сегодня нельзя давать слабину. Мы должны победить. — И победим, — твердо произнес Нэш и поднял на нее взгляд, в котором плескалась жесткая уверенность в своих словах. — Мы победим, моя драгоценная, я даю тебе слово. Венценосный Дракон глядел на нее сейчас. Он, наконец, восстал из пепла, ожившая легенда. Игни пару секунд зачарованно смотрела в его золото, а потом, очнувшись, напоследок коснулась кончиками пальцев его губ и, не прощаясь, выскочила из клетки, несясь прочь, окрыленная небывалой надеждой. Теперь все будет иначе, теперь — есть, ради чего сражаться. Лиса мчала мимо клеток, и в какой-то момент начала стучать коготками по прутьям, словно дух ветров, которого прислала на землю луна. — Пора, пора, — шептала она каждой твари, которая дремала по ту сторону решеток. — Пора!