Но ты всё бьёшься в своей клетке,
Всё не хочешь найти выход,
Что за люди — марионетки
Для своих же чертей. Слышишь?
Игни он не видел с той самой ночи, когда самого Неро держали под руки и заставляли смотреть на то, как Нэш вопит от боли и извивается, бессильный прекратить свои мучения. Господин Лапланка только и видел, как лиса получила звонкую унизительную пощечину от Летвига, когда вздумала кричать. А потом она, вроде как, говорила без остановки с леди Диарой, словно в тщетной попытке отвлечь себя от происходящего на арене ужаса. И Неро был этому рад, ведь под самый конец Флин разошелся не на шутку. От вспомнившихся картин того, как охотник с дьявольским удовольствием пихал резиновые дубины в нутро змея, Неро вздрогнул и болезненно поморщился, зло стиснув зубы. Он стоял близ змеиного лазарета, ожидая, когда Рейджи подаст сигнал, обозначающий то, что к сегодняшней ночи все было готово. Этой ночью решится многое, если не абсолютно все. Лапланка протяжно вздохнул, с тяжелым сердцем подумав о том, что проиграть он не имел никакого права, как и дать слабину. Целый месяц прошел с того дня, как он в последний раз видел свою ненаглядную Игни, чье тепло помнил кожей, и выносить разлуку Неро больше был не в силах. После понижения до уборщика клеток ему удалось увидеться с Нэшем от силы раз пять, ведь до вольера одноглазого нага его никто больше не допускал по понятным причинам, оставив это обязательство за Седриком и Тревором. Но пять раз все же лучше, чем вообще ничего. Сейчас ему необходимо убедиться, что Рейджи справится в змеином корпусе сам, и потом Лапланка отправится в поместье Крейзов за Контием и Энлилем — так звали русала, которого жаждал спасти Брайан. В том, что его смелая лисичка выберется сама, Неро даже не сомневался, он лишь прикроет, если будет такая необходимость. А потом ему нужно покарать хозяев-безумцев и Флина. От мысли, что совсем скоро в его руках хрустнет трахея самого злейшего из его врагов, Неро даже оскалился, предчувствуя скорую победу. Совсем близко, только — руку протяни. Однако душа продолжала болеть за Нэша — Рей, конечно, заверил, что позаботится о его жизни, будто о своей, но наг мог и не в состоянии двигаться. Лапланка не был уверен, что все зажило после того, как два дня назад Седрик его порвал. Лисьи зубы скрипнули от злости, и Неро медленно выдохнул. Они со всем справятся. И, словно вторя его мыслям, ночь пронзил свет фонарика. Лишь на секунду, но этого хватило, чтобы ёкай понял — все готово. И ноги понесли его в сторону поместья, оставляя все на Рейджи и Мэй. Первый пункт плана оставался за ними, все, что мог Неро — это надеяться. И он надеялся. Надеялся, пока Мэй открывала стойла и говорила своим подопечным, что пришел тот самый час расплаты. Юная всадница вскочила на Элию — рыжего кентавра, которого любила больше жизни, и подняла факел к небу. Месяц назад под смех богачей ее возлюбленного избили чуть ли не до смерти, она долго вытирала кровь и хлопотала над ранами, захлебываясь в слезах. Именно тогда Мэй Хатчерсон поняла, что мир прогнил до основания, и бездействие лишь породит больше жестокости. Ради Элии она была готова пойти за Лисьей Принцессой и дать бой урагану своих кошмаров. И сейчас она бросила факел на стог сена возле конюшен, и их обуяло пламенем, таким ярким, что, казалось, солнце упало на землю посреди ночи. — Из искры возгорится пламя, — прошептала Мэй, не мигая глядя на устроенной ей самой пожар. — Вперед, Огненная Кицунэ, — она издала воинственный клич и повернула Элию в сторону птичьего корпуса. Кентавр, что стоял рядом, с белоснежными волосами, понял ее без слов, и бросился впереди всех, готовый выпустить алконостов на волю. Ей, конечно, было известно, кого, прежде всего, Эвдженис так стремился спасти. Эта живительная сила любви. Мэй болезненно улыбнулась и в приливе нежности поцеловала Элию в спину между лопатками, почувствовав, как тот вздрогнул от неожиданности. Он оглянулся через плечо, и в его глазах цвета земли и неба плясали отраженные блики огня. — Вперед, — шепнула Мэй, и кентавр галопом помчался навстречу битве.***
Брайан Орсо подписал с Крейзами контракт, в котором зарекся работать на них пять лет, чтобы купить свободу пойманного им же самим русала. Это была странная и нелепая история, ведь Рыжий Рыбак всегда пел свою песню, заманивая своих жертв в стальные сети обмана и обещания любви. В наказания свыше он не верил, но когда Энлиль ответил на его песнь, Брайан с прошедшей сквозь тело дрожь осознал, что оборвать связь между ними теперь будет не в силах. Он помнил, как сразу после поимки хозяева устроили аукцион, где продавали тело юного русала важным баронам на одну ночь, и сам полукровка отдал весь свой заработок, лишь оградить Энлиля от покушения на его невинность. Брайан же, в свою очередь, даже к нему не прикоснулся. Тогда в нем неожиданно проснулась человечность. И теперь он ждал подмоги от заносчивой всадницы Мэй, пообещав самому себе, что отныне они будут с ней союзниками и даже друзьями, ведь цель, которой они служат, не терпит ненависти, иначе все будет напрасно. С появлением Энлиля в своей жизни беспринципный охотник на русалов стал чаще задумываться о правильности, даже забавно. Красивое лицо полукровки, доставшееся от матери-русалки, вдруг осветилось улыбкой в предвкушении скорой встречи. Крейзы не позволяли встречаться с Энлилем, поэтому после полугода разлуки Брайан Орсо был готов поверить в любую победу и любую милость богов. Он так ждал. Сейчас лишь оставалось освободить всех пойманных им до этого русалов и замолить все свои грехи. Об этом Рыбак думал со всей серьезностью, и когда в паре корпусов от него ярким пламенем загорелась постройка, скорее всего конюшни, он был готов. Давай, всадница Мэй, покончим с этой грязью раз и навсегда. Хатчерсон долго ждать себя не заставила, выскочила из-за поворота на величественном рыжем, как сам Орсо — какое совпадение, кентавре и остановилась прямо перед ним. В ее карих глазах не было обычного презрения, лишь спешка и ярость. — Вот ключи, — она бросила ему звенящую связку, и Рыбак ловко ее поймал. — Агнец и Элия помогут вывезти аквариумы в сторону реки, ты только скажи. Эван будет через пару минут. Он будет нас прикрывать. Скоро поднимут тревогу. Давай покончим с этим, Брайан! — Да, Мэй, — Орсо сжал ключи. — Раз и навсегда!***
Ничего не предвещало беды, но Рейджи не мог найти ключи от последней клетки — Нэша, ни один экземпляр, коих было три — когда-то у Неро, теперь только у Флина и него самого. Но доктор был уверен, что сейчас ключей у него не было, словно исчезли. Или были украдены. Времени оставалось слишком мало, и юноша злобно оскалился, остервенело заозиравшись по сторонам. Наги, по его наставлению, все, как один, двигали в сторону главных ворот. Командовал ими самый старший — Хаши, оставаясь беспристрастным и сосредоточенным. Мудрый змей сразу смекнул что к чему и сейчас вел всех прочь, пока корпус клетка за клеткой съедало пламя. Остался лишь Нэш. — Бегите, доктор Рейджи, — прошипел одноглазый наг, вцепившись уцелевший рукой в ржавые прутья. — Бегите прочь. Скоро все будет в дыму. — Нет, — юноша упрямо мотнул головой. — Я обещал Неро, что позабочусь о тебе. — Неро поймет, — он грустно улыбнулся. — Все в порядке. Значит, так было нужно… — Заткнись, бесхребетный! — вдруг взвился Шаннис, что следовал за Реем с самого начала операции. Доктор вопросительно взглянул на синеглазого змея, который в их первую встречу без всякого зазрения совести с ним запечатлелся. — Бороться надо, а не благосклонно принимать свою смерть! — Ты ребенок совсем, — Нэш удивленно вскинул брови. — Спасай свою жизнь и жизнь Рейджи. Об этом сейчас думай, а не обо мне. Я сам со всем справлюсь. — Ты сдохнешь! — Шан свирепо обнажил клыки. Рей даже отшатнулся, не смея мешать. — Никогда, — тихо ответил Нэш, расправив плечи. — Не этой ночью. Мне есть, ради чего жить. — И что ты собрался делать?! — Подожду, когда от огня подплавит замок. Одному мне выбраться будет легче, чем о ваших жизнях впридачу беспокоиться. — Безумец! — Я и не такое пережил, — серошкурый наг мрачно усмехнулся, вновь переведя взгляд на Рейджи. — Уходите, — голос его был властным, не терпящим возражений. Венценосный Дракон восстал из пепла в ночь, когда землю обуял пламень. — Мы найдем, чем разбить замок, — вдруг севшим голосом проговорил Рейджи, коснувшись плеча своего грозного возлюбленного. Шаннис нахмурился еще больше. — Тягачи и работники сейчас тоже стягиваются к воротам. Нам никто не помешает. Нэш только покачал головой, но его возражений Рей уже не слышал — быстрым шагом направился прочь, и Шан последовал за ним, не задавая вопросов. Доктор не мог и сам сказать, откуда взялась такая смелость, ведь пару месяцев назад он и помыслить не смел, что однажды будет стоять посреди горящего цирка и предчувствовать скорую победу. Вся его жизнь с самого детства была наполнена страхом. В двенадцать он был продан барону-извращенцу, который насиловал его каждую ночь вплоть до шестнадцати лет, а потом Рея выкупил цирк и назначил учеником лекаря. Все время своей работы здесь он либо зашивал открытые раны, либо обрабатывал разорванный анус Нэша. В одноглазом змее Рей видел себя, и поэтому очень хотел, чтобы и он однажды обрел свободу. — Смотри, — Шаннис вдруг поймал его за руку и показал обломок арматуры, потряся ею в воздухе. — Подойдет? — Должно. Идем обратно. Путь от клетки и назад занял от силы пятнадцать минут, и поэтому Рейджи пробрало до костей, когда до него долетели стоны и рычания. До Нэша кто-то добрался быстрее их. Доктор, невзирая на попытки Шана его притормозить, бросился в сторону звуков, замерев в паре метров от открытой клетки. — Все тебя бросили, шлюха! Потому что ты никому не сдался. Все бегут, а тебя даже не выпустили, неудачник, — глумился обезумевший от страха Седрик, держа у горла нага нож, а сам с остервенением втрахивал его в грязный пол вольера. — Когда я кончу, я убью тебя, так уж и быть. Доктор заметил вереницу дротиков с парализаторами, которые торчали из змеиного хвоста, но прежде чем его мысли обрели хоть какую-то связность, он бросился внутрь и наотмашь ударил Седрика арматурой прямо по затылку. Тот обмяк, издав нечленораздельное мычание, и завалился на бок, его член с хлюпаньем вышел из Нэша, а нож упал куда-то в солому. Рейджи не нужно было проверять пульс, чтобы понять — он только что убил человека своими руками. Однако этот ужас застыл где-то глубоко в душе, и все его внимание теперь было приковано к тяжело дышащему нагу и его обездвиженному телу. Пламя подбиралось все ближе. — Рей! — Шаннис схватил его за талию, вытащив наружу. Дышать сразу стало легче. — Он не может двигаться, — доктор вцепился в плечи Шана. — Нам нужно… — Я помогу, — синеглазый змей встряхнул его, отодвинув в сторону. — А ты не мешайся. Рейджи послушно отошел в сторону, краем глаза взглянув на мертвого Седрика. Гнусный человек заслуживает гнусной смерти. Жалости в нем не было, только — неясная растерянность, словно не от его руки этот урод должен был умереть. А потом, когда он завидел бежавшего в их сторону Неро, доктор пристыженно опустил глаза — вот, кто должен был совершить правосудие. Но Лапланка, кажется, не злился, ведь смотрел только на опаленного огнем Нэша. Лишь сейчас Рей заметил яркие ожоги на бледной коже нага. Отметины страшной и одновременно прекрасной ночи.***
Контелеймон с самого начала не верил в то, что в одиночку у него все получится, но попытаться — попытался и заплатил за это незаживающими язвами, извечным чувством голода и ноющими от ежедневного избиения костями. Жалел ли он? Нет, ведь, по сути, жалеть было не о чем. Игни не тронули, о них с Тоффи не узнали. Лучше не стало, но и хуже — тоже. О самом себе сфинкс разучился думать еще очень давно, поэтому угнетенным себя не чувствовал. И пусть роскошную клетку заменили на старый сарай, все одно, ведь несвобода она и в золотой комнате остается таковой. И когда Тоф принес весть, что Неро почти спалил весь цирк и высвободил всех тварей, Контий только улыбнулся — вот и все, пришла пора. Фавн еще сказал, что Крейзы заперты в своих комнатах, и сфинкс догадывался, чьих рук это дело — Сэн всегда был в его глазах темной лошадкой. Он знал, что Лапланка сначала вытащит русала Энлиля, дорогого сердцу Брайана, а уж потом вернется за ним. Сердце его чувствовало, что совсем скоро всему придет конец. И Игни понесет венец свободы, шагая по пепелищу. Контелеймон жаждал узреть, как его кроха возвестит о начале новой Эпохи. — Все в огне! — Тоф пролез через щель в сарае, и глаза его тоже — горели. — Господин Лапланка приказал быть здесь и ждать его. — Ты видел Игни? — Госпожа тоже там! Она хочет поджечь поместье. — Умница, — Конт нежно улыбнулся, устало покачнувшись. Голод сжирал изнутри. — Я видел остальных — они у ворот, отбиваются. Совсем немного осталось! — Тоффи прильнул к нему, ластясь, будто котенок, и предвкушение бурлило в нем. Контелеймон только прикрыл глаза, крепко обнимая своего впечатлительного возлюбленного. Фавн и сфинкс — невиданно, ибо оленю и пантере ни в жизни не суждено быть вместе, а тут — любовь, подобная чуду. — Все будет хорошо. А потом по ту сторону сарайной стены послышались голоса. Конт напрягся, узнавая в них речи недруга, и оскалился, осторожно подойдя ближе к источнику звука, и прислушался. — Мы убьем клятую лису. Это она — всему виной. Твари только и твердят про Лисью Принцессу, уроды! — Флин, кажется, сплюнул, и довольно щелкнул языком, когда ему ответил нестройный хор одобрений. — И ключи от клетки одноглазой шлюхи им не найти! Пусть сами же и сожгут его заживо, глупцы! Впере-е-ед! — Госпожа! — Тоффи испуганно прижал уши к голове, а потом вдруг двинулся в сторону щели, через которую сюда и попал. — Я предупрежу ее! Я успею! — Нет! — Контелеймон поймал его за руку, широко раскрыв глаза. — Это опасно! — Но госпожа Игни!.. А Нэш?.. — Тоф задергался, беспомощно поскуливая. — Мы бессильны здесь… совершенно. Сердце Контелеймона билось о грудную клетку в бешеном танце, и сознание было не в силах принять здравое решение. Как и пару лет назад — он снова бессилен защитить свою маленькую сестру. Глупый старый сфинкс.***
Игни вернулась в поместье, которое желала сжечь до тла, и это ее питало изнутри, словно самый сытный обед за целую жизнь. Лисье сердце предчувствовало конец, а разум являл картины будущей встречи и жарких объятий. Осталось немного, будь сильной, Огненная Кицунэ. Последний танец — за тобой. Она обежала дом по кругу, решив зайти с черного хода, через который обычно сбегала в клетку Конта. Сейчас она пустовала, ведь сфинкса заперли в старом сарае — об этом Сэн худо бедно рассказал с помощью жестов и записей на клочке бумаги. Где сейчас был безголосый фавн, Игни не знала, но была уверена, что увидит его уже на рассвете, когда все закончится. В ней ярился пламень. Лиса чувствовала под ногами холодную от снега землю, но мороза не замечала, словно сама была факелом. Уж не знала она наверняка, но бегущая во тьме лиса с копной ярко-рыжих волос и пушистым хвостом на фоне безликого сада — должно быть это выглядело красиво. Красиво и ужасающе. Теперь она сама стала ночным кошмаром для своих врагов. И в эту же секунду позади раздался взрыв тысячи голосов — цирк восстал против поработителей. Игни на секунду оглянулась, чтобы увидеть вспышку огня, и припустила быстрее, ныряя в запасную дверь и оказываясь в лабиринте коридоров поместья Крейзов. Вот и все, охотник загнал своих жертв в угол. Кицунэ слащаво улыбнулась и неспеша пошла вперед, попутно сорвав со стены фонарь с трепещущим огоньком внутри. Она будет жечь, как Флин жег клеймо на груди Неро. Она будет жечь, как Крейзы жгли праздничные огни перед цирковым шоу, где измывались над Нэшем. Она будет жечь, как ненависть жжет ее сердце. Она, юная лисица со злобой, что способна исцелить целый мир. В зеленых глазах была звездная пустота, а в мыслях — нежность. Игни идет вперед, чтобы в конце пути обрести долгожданный покой с теми, кого она любила, вот и весь смысл этой борьбы. Она мимолетно коснулась своего живота, и улыбнулась, выйдя в главный зал, в котором хранились пафосные книги, а на окнах висели роскошные портьеры. Отличное место. Игни хорошо помнила, как Конт рассказывал о русале, которого Крейзы держали в качестве трофея в северном крыле. Она не знала, хватит ли ее сил, чтобы вынести его отсюда, но спалить поместье вместе с ним она не могла. Лиса нахмурила брови, а когда почти выстроила четкий план, на нее из коридора напротив вылетел Неро. Как вихрь черных перьев, как порыв ветра, он остановился прямо перед ней, удивленными, почти безумными глазами, оглядывая ее сверху вниз. Он сильно похудел за то время, что они не виделись. В глазах — усталость, на подбородке — редкая темная щетина, но лицо до боли знакомое, до дрожи в коленях любимое, и Игни его узнала. — Неро, — она выдохнула это неслышно, отступив на шаг, и замерла. — Миледи, — бывший дрессировщик растерянно моргнул а потом, словно опомнившись, порывисто обнял ее, шумно выдохнув. Кицунэ почувствовала жар его губ в своих волосах. — Миледи… я так скучал. Ну посмотри на меня, милая Игни, — Лапланка отстранил ее от себя, чтобы заглянуть в глаза, и улыбка, блеклая, вымученная, появилась на его исхудавшем лице. Лисье сердце болезненно сжалось, и она осторожно коснулась кончиками пальцев его щеки. — Неро, — на большее у нее слов не хватало. Мысли танцевали в бешеном темпе, не желая быть понятыми, а Игни только и могла различать обрывки. Сознание вопило о том, что именно ребенка мужчины напротив она сейчас носила под сердцем, а на признание недостаточно смелости. — У нас почти все получилось, представляешь? Осталось совсем немного, — лис поцеловал ее в лоб, судорожно гладя по спине. — Как я рад снова тебя видеть… и Нэш тоже будет рад. — Я уже была у него, — охрипшим от переизбытка чувств голосом сообщила кицунэ, перехватив его руку и прижавшись к ней губами, оцеловывая каждый палец. Эта незначительная нежность распаляла огонь. — Пожалуйста, позаботься о нем. У нас так мало времени, мой драгоценный Неро, — Игни зажмурилась. — Я защищу его, — пообещал Лапланка, и в голосе его проскользнула стальная клятва. — Все будет хорошо. Что ты сейчас собираешься делать? — Подожгу поместье, — сурово сообщила она, чуть отпрянув. — Нужно спешить. Конт говорил, здесь русал… — Я уже со всем разобрался, — заверил ее Неро, качнув головой. — В доме остались только Крейзы, которых Сэн запер в их же спальнях. Цирковые, почти все, связаны. Рейджи позаботился, чтобы им в ужин подсыпали снотворное. Только… — Что? — лисье сердце замерло. — Флина я найти не смог… Но я займусь этим, не волнуйся. Жги, Лисья Принцесса, моя Огненная Кицунэ, — Неро любовно огладил ее щеку, улыбнулся чуть шире и вдруг прижал к своей груди. — Я найду тебя после. Будь осторожна. Я прикрою. — Я люблю тебя, — прошептала кицунэ. — Я тоже люблю тебя. Больше жизни. И тут в коридорах раздался шум голосов, а после звук торопливых шагов. Неро и Игни резко отстранились друг от друга и нырнули в противоположные арки проходов. Лиса глядела в обеспокоенные глаза в паре метров от себя, и старалась не дышать. В голову закрались мысли о том, кто мог хозяйничать в поместье Крейзов, если сами хозяева заперты в комнатах, а Сэн способностью говорить не обладает. Следом за догадками послышался голос, который кицунэ узнала бы из тысячи. Ненавистный. Грубый. Тот, что долго будет сниться в ночных кошмарах, когда все закончится. — Ищите лису! — Флин не приказывал, он истерично смеялся. — Ищите, а как найдете — скажите, что сейчас делается с ее змеем, этой грязной шлюхой. Я спрятал ключ, лиса! И он сгорит заживо в той клетке, в которой лишился своей чести! И никто-о-о ему не поможет! — и снова дьявольский смех. Игни взглянула на Неро тем взглядом, которым обычно глядят предводительницы на охоте — властным и нетерпящим пререканий. Лапланка знал, где сейчас должен быть. Не здесь. Кицунэ обнажила клыки, смотря только на своего возлюбленного, который метался между тем, чтобы остаться с ней и тем, чтобы пойти спасать Нэша. И она приказывала браться за второй вариант. Здесь она справится сама, ведь с самого начала была готова убить Флина собственными руками. Сжать его шею так сильно, чтобы хрустели трахеи. И Неро бросился прочь из поместья, ведь верил отчаянной кицунэ больше, чем самому себе. Она осклабилась, и тут же из другой арки показалось трое: Флин, Тревор и еще один незнакомый мужчина. Последняя попытка вернуть свою жалкую власть над мутантами, последний шанс одолеть дьявольскую лису. Поздно, она — уже победила.***
Неро рвался на куски. Крадучись, как и положено лисьему сыну, он покинул поместье Крейзов, оставив за своей спиной Игни совершенно одну, и одна лишь эта мысль снедала изнутри. Но в глазах зеленых он видел уверенность в принятом решении, и перечить огню в ее взгляде он не смел. Огненная Кицунэ приказала ему оберегать Нэша, и Неро сделает все, чтобы его спасти. Так или иначе, но Игни была в состоянии о себе позаботиться, а вот наг — отнюдь. Если слова Флина правда, то Рейджи не смог найти ключи, и сейчас змей заперт в клетке посреди полыхающего огнем корпуса. Лапланка сжал руки в кулаки и завернул за ближайшую пристройку, вскоре уловив запах огня. На пепелище проклятого цирка они встретят рассвет. Неро шумно выдохнул, когда глаза ослепил блеск пламени; он учуял запах паленого железа и поморщился, шипя и ругаясь, двинулся в сторону клетки Нэша. Его сердце знало — что-то стряслось. Сначала Неро увидел Рейджи, который сжимал в руках окровавленный кусок арматуры, потом — Шанниса, фиолетового нага с чудными синими глазами, и самым последним, словно не желая принимать реальность, узрел и Нэша, растрепанного, помятого, обездвиженного и, кажется, заплаканного. Вот дьявол! Неро выплюнул тихие ругательства и подбежал к ним, торопливо оценивая ситуацию. На истекающего кровью Седрика он даже не обратил внимания, только — с уважением взглянул на Рея. — В него выстрелили парализаторами, — сбивчиво пояснил доктор, кивнув на Нэша. — Двигаться он пока не сможет. — Я понесу, — мотнул головой Неро и, без лишних слов, аккуратно подхватил своего возлюбленного на руки. — Хвост по земле волочиться будет. Нехорош-ш-шо. Я помогу, — прошипев это, Шаннис подобрал с земли серый ободранный хвост и двинулся за дрессировщиком. Цирк позади них горел. — Что дальше, Неро? — Рейджи поравнялся с ним, обеспокоенно поглядывая на Нэша. — Игни подожжет поместье и — дело с концом, — процедил Лапланка, руками ощущая тепло любимого тела. Только вот нынешняя ситуация не позволяла вдоволь насладиться желанными касаниями. — Как она? — слабым голосом спросил наг и почему-то дернулся. — Все в порядке, — хмуро отозвался лис и только сейчас заметил, что худой бок был опален огнем. — У тебя ожог! — Незаметный, — невесело усмехнулся Нэш, поморщившись. — С Исой все будет хорошо? — Да, — он замешкался на секунду, и змей это заметил. — Ты не уверен. Неро, правда, был не уверен. Страх за жизнь кицунэ переполнял каждую клеточку его тела, мешая стоять на ногах, не то что идти. Но ёкай шел, прижимая худое тело к своей груди, кривил губы, внутренне содрогаясь. Он оставил ее, бросил одну, с Флином, с самым страшным из ночных кошмаров. Слабый Черный Лис, сын Луноликого Бога. Что же ты! Что же ты дрожишь? Боишься, что ее убьют? Боиш-ш-шься… Неро боялся. И потому обнимал Нэша, стараясь не касаться свежего ожога, целовал его плечи и мотал головой в ответ на его вопросы. Он набирался смелости, чтобы вернуться обратно в поместье. Будь сильной, Огненная Кицунэ. Я иду.