***
— Пожалуйста, Эдди, давай поговорим! — Ни за что! Ни с тобой, ни с Биллом я и словом не обмолвлюсь! — Просто пусти меня, я не трону тебя, клянусь! — Нет! — завопил Каспбрак, сидящий на полу возле двери и придавливающий ее всем телом. Праздник не удался от слова «совсем». Эдди напился а после просидел у туалета почти всю ночь, в то время как ничего не понимающие неудачники пытались выведать правду у Билла. Ричи со Стэном покинули дом Денбро через полчаса после случившегося и не объявились ни утром, ни на следующий день. Все прошло просто ужасно, особенно для Каспбрака, которому теперь приходилось почти что силой выбивать себе личное пространство. Он не хотел даже слушать оправдания своего лучшего друга и Тозиера, потому что просто не находил в себе сил понять, почему они вообще так поступили. Мальчик не выходил из своей комнаты несколько дней, кроме как в туалет, потому что просто не хотел сталкиваться с Ричи, которому теперь была отведена гостиная как спальное место. Соня Каспбрак неоднократно пыталась поговорить со своим сыном, но все это заканчивалось очередной ссорой и истерикой. В голове Эдди был сплошной бардак. Он не мог объяснить себе, почему так зол на Ричи. Возможно, причина была в том, что он не верил в искренность слов Тозиера из-за того, что видел на вечеринке, ведь, по мнению Каспбрака, он бы так ни за что не поступил, если бы любил кого-то. А вот то, что сделал Билл можно было назвать почти предательством. Лучший друг Эдди даже не обсудил с ним «сюрприз», который хочет сделать, хотя прекрасно знал, что творится в голове шатена все это время. Теперь Каспбраку со слезами на глазах приходилось отбиваться от двух самых близких ему людей, потому что он знал, что просто не сможет устоять от соблазна простить их, лишь взглянув им в глаза. Боль внутри Эдди нельзя было описать никакими подходящими словами, ведь теперь его окружало только бесконечное чувство потерянности и одиночества. Они с Ричи были в шаге от счастливого финала, а теперь, как считал Каспбрак, его больная голова сама все испортила. За дверью послышались удаляющиеся шаги и Эдди с облегчением выдохнул. Однако это чувство продлилось недолго, ведь в следующую секунду Каспбрак закрыл себе рот рукой и залился рыданиями, утыкая свое лицо в колени. Он сидел на полу, сдерживая вырывающийся крик, и тихо плакал.***
Уже через несколько дней жизнь Эдди окончательно превратилась в ад. Каникулы закончились и теперь было необходимо ходить в школу, где почти каждую секунду приходилось видеть не только Тозиера, но еще и Денбро. За такой небольшой промежуток времени Каспбрак значительно похудел, под его глазами образовались большие синяки, а веки опухли и покраснели от постоянного плача. Он больше не следил за тем как выглядит, что надевает, юношу вообще перестало интересовать что либо. Эдди только всеми силами старался избегать причин своего состояния, но каждый раз, видеть за обедом, как все лузеры сидят за столом и с тревогой поглядывают в его сторону, было просто невозможно. Конечно, как и все хорошие друзья, они несколько раз пытались поговорить с ним, поддержать, но мальчик давал исключительно односложные ответы и всем видом показывал, что в данный момент не готов ни к какому общению. Неудачникам, похоже, не доставало опыта, чтобы понять, как именно помочь Каспбраку, хотя, по правде говоря, он и сам не знал, что именно может ему помочь. Все изменилось: Эдди больше не бывал в Пустоши, до дома он доходил один и пешком, и никто больше не называл его Принцессой, Эдсом или Спагетти. Каспбрак даже не представлял, как много для него значила вся эта рутина, но гордости у юноши было гораздо больше слабости, поэтому он не позволял себе просто закрыть глаза на случившееся и вернуться к тому, с чего начинал. Так прошла еще одна неделя, за которую не изменилось практически ничего. Билл и Ричи несколько раз предпринимали попытки разговора, но все было впустую: Эдди окончательно закрылся для них.***
На часах было около одиннадцати вечера, когда хлопнула входная дверь. Каспбрак прекрасно знал, кто может приходить так поздно, и это рвало его сердце и душу на мелкие кусочки. Эдди злило то, что за все время знакомства с Ричи он изучил его привычки с ног до головы, но теперь он сам не был их частью. Его также злило и то, что он сожалеет об этом, ведь он считал, что сделал все правильно, прервав всевозможные контакты с Тозиером. Мальчика бросало то в жар, то в холод. В одну секунду он был уверен в своем поступке, а в другую винил себя за него, и это происходило каждый день с Нового Года. За этими размышлениями Эдди не услышал приближающихся к двери в комнату шагов, поэтому опомнился он только тогда, когда дверная ручка стала опускаться. Каспбрак уже было подскочил с кровати, однако не успел, потому что длинная тощая фигура уже зашла внутрь. В глазах шатена читался гнев, который можно было разглядеть даже несмотря на мрак, поглотивший комнату. Однако Тозиер, чьего лица не было видно, спокойными шагами двинулся к подоконнику. Каспбрак сильно растерялся, потому что за все это время еще не сталкивался с Ричи лицом к лицу, а теперь просто не представлял, как вывести его из комнаты. Более того, он не понимал, почему Тозиер вновь делал то, что приносит Эдди боль, хоть и знал об этом. В это время брюнет уже успел опуститься на свое излюбленное место и, пусть его глаз не было видно, он точно устремил их прямо на «брата». — Ричи, выйди из комнаты, — как можно тверже проговорил шатен. — Нет, пока мы не поговорим. Эдди, я… Пожалуйста, просто объясни мне все. Я не понимаю почему ты зол на меня до такой степени. Я не хотел тебя обидеть, я просто хочу все прояснить. Я клянусь, я уйду, просто скажи мне, почему ты меня отталкиваешь, — тихо проговорил Тозиер. Его голос немного дрожал, а руки мельтешили, заламывая друг другу пальцы. — Почему?! Ты наверное шутишь! Да ты же… — Эдди начал было вновь кричать, но заставил себя немного успокоиться, сбавив тон. Мальчик продолжал стоять, всем телом развернувшись к собеседнику, — Ричи, я… Я так долго надеялся на твои взаимные чувства. Я буквально грезил ими. А потом ты при мне так мерзко сосешься со сраным братом Генри Бауэрса, а после, подумать только, говоришь о том, что я тебе нравлюсь! Прости, но я думал, что чувства нельзя променять на траханье у всех на глазах, лишь бы заглушить боль. — Траханье?! — неожиданно разозлившийся Тозиер подскочил с места, — Ты меня прости, Эдди, но у всех разные способы «заглушения» боли. Я понимаю, что сделал тебе больно этим, но я же просто не знал! Я думал тебе плевать! Мы не встречались и не говорили о чувствах, поэтому я просто не понимаю претензии. Я с уважением отношусь к твоим чувствам и решениям, поэтому прошу того же, но ты ведь… Ты ведь даже слушать не хочешь! Ты не хочешь решать эту проблему! Ты зарылся в свою скорлупу и чувствуешь себя там безопасно, не желая признавать, что все в этом мире работает не так как у тебя в голове! — Мне бесплатный психолог не нужен, спасибо! — Эдди постарался прозвучать уверенно, но получилось у него плохо, потому что мальчика действительно задели слова Ричи. Причин на то было несколько: во-первых, он просто не мог слышать это от того, кто так ему дорог, а, во-вторых, это была больнейшая правда, которую Каспбрак просто не хотел признавать. — Я не хочу рыться у тебя в голове! Я вообще ничего от тебя не хочу, только объяснений, пожалуйста, и если ты захочешь, я отстану после этого! — Я просто… Не понимаю, как могу тебе доверять. То, что я видел на вечеринке дает повод сомневаться в твоих чувствах, а я… Я не хочу, чтобы все было так. Не хочу, чтобы через какое-то время ты нашел другого меня или другого Коннора. А раз ты именно так заглушаешь боль, то почему я должен тебе верить?! — Эдди был поражен тому, насколько сейчас он откровенен с «братом». Обычно замкнутый и стесняющийся Каспбрак открыл всю свою душу Тозиеру. — Ты себя вообще слышишь?! — Ричи сделал шаг в сторону Эдди, но тот сразу же отпрянул. Тозиер на секунду зажмурил глаза и сжал кулаки, явно сдерживая очень сильные эмоции внутри, а после отступил. Было видно, что у, как правило, спокойного юноши бушует огромное множество чувств, которые он в очередной раз пытается сдержать, — Эдди, мне никто другой не нужен. Для меня не существует других «тебя»! Я понимаю, что тебе сложно и ты имеешь полное право не доверять мне, но просто дай мне шанс. Не как парню, как человеку. Почему ты ни секунды не думаешь о ком-то кроме себя?! — Я не думаю?! Да ладно, это говорит мне человек, который на крыше… — на уставших глаза Каспбрака выступили слезы, которые заблестели в темноте, но он не успел договорить, потому что его тут же перебил Тозиер. — Я понял, что вел себя как идиот на крыше, но я делал это не специально. Я думал, что ты сам этого хочешь. Если бы я знал, что ты против, то я бы никогда… — Никогда что?! Никогда бы не выдохнул мне сигаретный дым в лицо?! Никогда бы не называл меня своими тупыми прозвищами?! Никогда бы не хватал меня за руку, когда я прошу этого не делать?! Никогда бы не стал общаться с моими друзьями?! Никогда бы не появился в моей жизни?! — на одном дыхании прокричал Эдди, срываясь на рыдания. Последняя фраза была услышана Тозиером более чем хорошо. Он оцепенел, не издавая ни звука. До Каспбрака лишь спустя несколько секунд дошло то, что он сказал, но было уже поздно: не проронив ни единого слова, Ричи двинулся к двери, стискивая зубы. — Постой, Ричи, подожди, я не то… — взмолился Эдди с сожалением, подбегая к Тозиеру у самой двери и беря того за запястье. Однако Ричи не желал больше говорить. Он лишь с силой дернул рукой, чем заставил испуганного шатена отшатнуться. На последок Тозиер обернулся через плечо, явно желая что-то сказать, но стоило ему только открыть рот, как он тут же его захлопнул. Эдди впервые увидел, как глазные яблоки такого стойкого, уверенного и мужественного «брата» заливаются соленой жидкостью. Дверь с хлопком закрылась прямо перед самым носом Каспбрака, оставшегося стоять посреди пустой комнаты. Мальчик не находил в себе сил больше ни на плач, ни на истерику. Он больше всего на свете сожалел о сказанном, понимая, что действительно совершил огромную ошибку. Через мгновение с первого этажа послышался хлопок, теперь уже входной двери.***
Ричи пропал. Он не появился ни на следующий день, ни через другой, ни после. Его не было уже четыре дня и Каспбрак понятия не имел, где его «брат». Как Соня не билась в истериках, о приемном сыне не было ни слуху, ни духу. Она хотела обратиться в полицию, но Эдди удалось убедить ее в том, что делать этого не стоит. Мальчик понимал, что Тозиер ушел по своему желанию, а как он сам рассказывал, если он решался на побег из приемной семьи, находили его потом лишь органы опеки. Каспбрак окончательно впал в отчаяние. Он не пытался связаться с Ричи, потому что осознавал, что натворил куда более непростительное деяние, чем сам Тозиер. Эдди пожирали мысли о том, что все это происходит именно из-за него. Он просто не верил в то, что мог сказать подобное. Несмотря на все случившееся мальчик действительно не сожалел о встрече с «братом», ведь она его многому научила и дала надежду. Но теперь эта надежда была утеряна. Больше всего Каспбрака выводило из себя то, что он действительно понимал, что был не прав. То, что Ричи поцеловал Коннора не значило ровным счетом ничего. Конечно, Эдди имел право на недоверие, он также мог отказаться от отношений, но ведь юноша даже не пытался понять брюнета, который был абсолютно прав в том, что Каспбрак думал только о себе. Мальчик винил себя за то, что просто не дал шанса, который так нужен был Тозиеру, или хотя бы не дал возможности поговорить. Конечно, на крыше Ричи поступил неправильно, но не со зла, а по незнанию. Эту проблему можно было решить простым разговором и расставлением границ. Эдди имел полное право на обиды и злость, но он не имел права настолько без уважения обращаться с Тозиером. И шатен сам начал понимать все это, но уже после того, как потерял Ричи, который неоднократно показывал, что ему можно доверять. Сил на истерику не было. Силы были лишь на то, чтобы изо дня в день передвигаться по школе как тень, в одиночестве, а после приходить домой и молча смотреть в потолок, не делясь ни с кем своими чувствами. Теперь Эдди было просто стыдно за свое поведение, поэтому он старался избегать не только Билла, но и остальных, которые были вообще не при чем в этой ситуации, но так же оказались в списке «отвергнутых» просто так. Каспбрак не мог прийти, извиниться, а после уткнуться кому-то из них в плечо и зарыдать: ему было до ужаса стыдно. Хоть на самом деле, лузеры, неоднократно пытавшиеся самостоятельно завести с ним беседу, были готовы и на такое, лишь бы Эдди вновь был рядом.***
Так прошла еще неделя и Каспбрак, уже точно решивший, что больше никогда не увидит Тозиера, вновь лежал лицом к потолку на своей кровати. Шторы были плотно задернуты, в комнате пахло затхлостью. Создавалось впечатление, будто это комната мертвого человека, что фактически и являлось правдой. Эдди потерял любую надежду, как вдруг раздался хлопок входной двери. Шатен даже присел. Что-то внутри него екнуло: он больше всего на свете хотел, чтобы это был Ричи, который, как обычно, просто решился на разговор. Однако мозг Каспбрака всеми силами пытался прогнать эти почти невозможные мечты. Но шаги по лестнице говорили об обратном. Сердце Эдди замерло. Кто-то подходил к двери в его комнату и это точно была не Соня. Уже ожидаемый стук раздался эхом в голове Каспбрака и он буквально подскочил с места, чтобы открыть дверь самостоятельно.