Бедные официанты

Ничего не слышно. Абсолютно. За окном будто природа замерла. Небо окрасилось в пурпурный цвет, погружая мир во мрак. Кадзуха ничего не слышит из-за истерики. Из-за давящих мыслей, разрывающих черепную коробку. Но кто-то рядом. Кто-то сидит и обнимает его, пытаясь успокоить. Но Каэдэхара не слышит. Не слышит, что ему говорят. Давятся кровью и слезами, кашляя и кривясь. Больно, очень больно. Не только физически, но и морально. Сердце разрывается от боли, которое испытывает и от эмоций, которые то наполняли, то отпускали его тело. Хотелось смеяться. Громко, истерично. Как смеются психи. — Кадзуха! Стоп… Он… Снова может слышать? Он слышит кого-то! — Каэдэхара! Парень видит сквозь пелену слёз родное, мягкое и обеспокоенное лицо Скарамуччи. Такое родное, такое… Любимое? — Ты меня слышишь? Ответь! Говорить было невозможно. Парень давился соплями, кровью и всеми жидкостями, которыми только можно. Из горла только хрип. Он слабо улыбается, видя лицо Скара, а не матери. Сказать всё равно его имя невозможно. Из глаз снова потекли слёзы. Чувство, как будто Кадзуха умирает. Но это неправда, он живёт, держится. По хорошему нужно было вызвать врача, но Скар не вызовет, ведь знает, чем раньше такие походы заканчивались. Они сидели на холодном полу, цепляясь за друг друга. Вдруг стало пусто. Просто пусто на душе. Полная опустошенность. Парень был не готов к ней. Слёзы перестали течь. Голос к нему вернулся. — С-скар — Кадзуха! — Скарамучча обнял парня, прижимая к себе. Теперь тот был уверен, что парень выкарабкается. **** Они стоят на балконе. Кадзуха смотрит на медленно курящего парня, стоявшего рядом. Найденная где-то куртка в стиле хакки у парня на квартире (Скарамучча очень сильно мерзнет) висела на Скаре, как мешок, но в этом было что-то родное. Несмотря на своё худощавое телосложение, парень носит вещи намного больше, чем на самом деле. Каэдэхара же весь в бинтах. В носу вата, чтобы кровь больше не текла. Все руки, шея, живот (последнее скрыто футболкой, но нужно же поведать) были перебинтованы заботливым Скарамуччей (кто бы мог подумать, что он такой бывает). На лице пластыри и также маленькие марлевые пластинки. Кадзуха морщится от сигаретного дыма. Боль разносится по всему телу. Умиротворение. Хотя, если стоять на балконе и думать, что так хочется сброситься и лететь вниз, пока не упадешь на землю, это можно считать за умиротворение? Каэдэхара неуверен. — Я завтра выйду на работу, — неожиданно ответил тот, смотря на Скара. Тот затянулся посильнее. — Ты же понимаешь, что так распугаешь абсолютно всех? Плюс завтра не твоя смена. — А чья? — Кэйи. Завтра смена Кэйи. — А потом? — Ты забыл, какой сегодня день недели? Кадзуха забыл. Безбожно забыл. Ну а что можно сделать? Парень и счёт времени потерял, не говоря о днях недели. — Какой сегодня день? — Сегодня понедельник, мой дорогой Кадзу, — растягивая слова, Скарамучча снова затянулся и потом выбросил окурок в открытую форточку. Кадзуха отвёл взгляд, краснея. От движений больно. — Значит?.. Я… — Ты работаешь только в воскресенье, так как ты четвёртая смена, — Скар подошёл к тому и посмотрел тому в глаза. — Как ты себя чувствуешь? Ужасно, просто ужасно. Кадзуха чувствует себя отвратительно. Просто… Противно. И грустно. А ещё не хочется отпускать Скарамуччу. Не хочется снова оставаться в одиночестве. — Я… Плохо… И… Не уходи, пожалуйста, — парень делал огромные паузы, проговаривая это. Скарамучча понимающе кивнул. — Я рядом, не беспокойся...