Кровь, Смерть и Обречение

1       Шуточки смолкли. Стояла напряженная, пасмурная тишина. От внимания не укрылось, как девушки иначе посматривали на Кирана, будто ждали, что он решит все их проблемы. Даже Карен.       За бандой охотятся Пинкертоны. Чего она ожидала?.. Размеренной, упорядоченной жизни? Пока Лора с другими женщинами стирает тряпки, режет овощи и штопает носки Вильямсона, Датч и его парни кого-то грабят и убивают. Она сама здесь только потому, что Белл хотел ее ограбить. Штраус обирает людей до нитки. Посылает громил вышибать долги. Один человек утопился, другого повесили. Женщину — Хейди МакКорт, у нее было имя — застрелили в Блэкуотере.       …Отец щелкает языком. «Что случилось?» — Лора спрашивает, и он поднимает глаза от газеты. «Какой кошмар учинили в Блэкуотере, » — вздыхает и качает головой он. — «Казалось бы, в наше время… Настоящая бойня. Стреляли людей прямо на улицах.» Лора мельком просматривает страницу с фотографией и заголовком. Это ее не касается, она не читает газет, не следит за новостями. Вещи собраны. Завтра они снова уезжают. Она устала и хочет почитать перед сном.       В город въехали около пяти. Солнце скрылось за облаками, сделав день серым, тусклым, холодным, как их мысли. — Ладно, я думаю, мы в порядке, — нервно выдавил Киран, останавливая телегу в стороне от дороги и озираясь по сторонам. Они поспрыгивали на землю. У Лоры закружилась голова, и она ухватилась за борт, уставилась в грязь под ногами. — Я сниму комнату в мотеле, — Карен завертела головой. — Тилли — со мной. Мери-Бет, миссис Адлер — сторожите вещи. Киран, Лора… Займитесь лошадьми. — У меня, эм, нет денег, мэм, — напомнил Киран. — Боже мой, — Карен застонала, достала кошелек и вытащила несколько монет. — Вот держи.       Вдвоем с Кираном они распрягли лошадей и в неловком молчании проделали путь до конюшни. Пока Киран договаривался с хозяином и расплачивался, Голиаф дружелюбно обнюхал и пощипал губами ее волосы. Лора отвлеченно погладила коня по шее, запустила пальцы в грубоватую гриву. Ощущение мышц под мягкой шерстью успокаивало. С лошадьми в последнее время она ощущала себя увереннее, чем с людьми. — Ладно. Все хорошо. О них позаботятся, — сообщил Киран, подходя к ней. — Можем возвращаться.       Лора кивнула.       На выходе из конюшни Киран притормозил и осторожно осмотрел улицу. — Что-то не так? — резковато спросила Лора, тоже осматриваясь и не находя ничего из ряда вон. Киран, не глядя на нее, тяжело вздохнул. — Можно и так сказать, мэм. В городе полно О’Дрисколлов.       Слово, произнесенное вслух, резануло по ушам, на лбу мгновенно выступила испарина, во рту пересохло, и мелкие волоски на затылке встали дыбом, тело покрылось мурашками. Давя желание отступить назад, в темноту, забиться в угол, Лора тяжело, сухо сглотнула и сипло выдавила: — Мне это известно. И?..       Киран обернулся. Лора взглянула на его бледное лицо, в уставшие, загнанные глаза, и до нее, наконец, дошло.       «О’Дрисколл, О’Дрисколл», все говорили, и она знала, почему, но за все это время не задалась трудом понять, что это значит. Этот Киран боится О’Дрисколлов больше нее. Он навел Парней Датча на свою старую банду, помог взять одну из их баз. Поэтому он не хотел покидать лагерь. Поэтому он трясся всю дорогу, опускал шляпу пониже и вжимал голову в плечи каждый раз, когда навстречу им кто-то ехал. Не из-за Парней Датча, не из-за Гримшоу и не из-за Моргана или Вильямсона. Из-за головорезов О’Дрисколла. Она вытянула его из лагеря, вынудила поехать с ними, и теперь он в городе, на виду у тех, кого он боится больше всего на свете.       Если они увидят, узнают его…       Захотелось застонать, ударить себя по лбу. — Думаю, — голос Кирана прервал мысли, — можно идти.       И они двинулись, медленно и боязливо. За каждым углом ей мерещилось по О’Дрисколлу. В Строберри отморозки зажали ее прямо на улице. Если бы не Ленни, прошли бы с ней прямо в номер, мимо мямлящего клерка. Она ни в чем больше не была уверена, заглядывала в лица прохожих и понимала, что ничего о них не знает. Штраус и Пирсон не казались бандитами. Внешность обманчива.       Адлер не было, Мери-Бет сидела в кузове, их вещи лежали у самого края. При виде них, Мери-Бет поднялась. — Карен сняла номер. Девочки переносят вещи, — она подобрала юбку и спрыгнула на землю. — Тут немного осталось, мы унесем все за раз.       Они собираются поселиться в одном номере?.. Лора со вздохом подняла свой спальный мешок и тюк с вещами, взвалила на плечо. Они вошли в мотель, миновали странно глянувшего на них клерка, поднялись на второй этаж. Карен сняла последний номер. Когда они вошли, стало очевидно, что он не рассчитан на шестерых. Вещи лежали сваленные у стены, несколько спальников — на полу. Тилли сидела на кровати, Карен, нагнувшись, рылась в мешках. Миссис Адлер курила у подоконника, и пахло табаком, легкий дым витал в воздухе. Лора поискала взглядом свободное место и нашла его у окна. Встретилась с колючим, злым взглядом Адлер, внутренне дернулась, глянула в сторону кровати. Мери-Бет уселась рядом с Тилли. У подножия было немного места для спальника. Лора выдохнула и направилась к окну. Кинула свои вещи рядом со спальником Адлер. Стараясь игнорировать ее, прислонилась к подоконнику, морщась от едкого табачного дыма. — Фу-у-ух, — Карен приземлилась на матрас рядом с Тилли и поправила кудри. — Ну и ну. Вот так денек…       Лора выглянула за занавеску, прищурилась, высматривая О’Дрисколлов. Или Пинкертонов. Но по улице лишь ползли сонно повозки, тащились кони, да уныло месил сапогами грязь люд. Девушки за спиной приглушенно гомонили, Киран угрюмо молчал, стоя у двери и нервно теребя костлявыми пальцами подол рубашки. — … пожрать бы, — слух уловил, и живот откликнулся урчанием. Лора повернула голову. — У нас тут персики, и клубника, и… — Я имею в виду нормальную еду, Мери-Бет. — Да, я бы не отказалась от горячего, — сказала Тилли.       Лора повернулась к комнате, облокотившись на подоконник. — Это мотель. Здесь что-нибудь подают, — все головы повернулись к ней, и в груди неприятно защекотало: у нее по-прежнему не было своих денег. — Вообще, — Карен почесала подбородок, — я подумывала двинуть в салун. — В салун? — Лора подняла глаза. — Что? — Карен лукаво прищурилась. — Леди никогда не была в салуне?..       Лора перевела взгляд с Карен на Тилли, на Мери-Бет, пытаясь понять, шутка это или нет, и поняла, что не шутка. — Я думаю, это хорошая идея, — Тилли кивнула. — Мальчики туда заскакивают, Пирсон-то стаканчика не пропустит, если намылится в город… — А им туда путь не заказан? — Мери-Бет сложила руки под подбородком. — После той драки?.. — Им закажешь, — Тилли фыркнула. — Погодите, погодите, — Киран поднял руки, и все уставились на него — Лора — с надеждой, остальные — с недоумением. — Это так разумно?.. Не лучше ли… отсидеться в номере?.. — Отсидеться в номере? — Карен подняла брови. — Пока что? Святой дух не укажет Гримшоу, где мы, и она не оттащит нас обратно в лагерь? Мы должны связаться с нашими. Верный способ — искать их на дне бутылки. В чем проблема, Киран? Боишься своих старых дружков? — Ну… — Киран опустил взгляд, тяжко вздохнул. — В городе… В городе много О’Дрисколлов, мэм… — Парни сказали, они торчат на окраинах. Расслабься.       Киран издал нервный смешок. — Но мы женщины, — медленно сказала Лора. — И? — Карен подняла бровь. По лицу ее было очевидно: она прекрасно понимает, что Лора имеет в виду. — Нас не примут за проституток? — сухо сказала Лора. Карен развязно усмехнулась. — Что ж… Звучит как способ заработать! Мы обещали Артуру привезти денег, разве нет?.. — она подмигнула.       Лора уставилась на нее со смесью ужаса и отвращения. Мысли замерли, а потом в картинку выстроилось то, что она предпочла не замечать: Эбигейл Робертс, мать Джека — лагерная шлюха. Мысль настолько дикая и не вяжущаяся с образом Эбигейл, что Лора отказывалась вплетать ее в реальность. Карен, в городе, с «клиентами» — она могла себе представить, но Мери-Бет, Тилли?.. Эбигейл? Они говорят так, будто это в порядке вещей. Мери-Бет смотрела беззаботно, Тилли улыбалась. Лора представила себе душный, пропахший табаком и виски салун, мужланов, щупающих ее сальными, грязными взглядами. О’Дрисколлов; Пинкертонов. Отморозков из переулка. Законников, провожающих ее взглядами… И узнающих.       «Эй, дамочка, постойте-ка, » — шериф хватает ее за локоть и щурится. — «Я вас где-то видел.»       «Я не думаю, сэр, » — Лора пытается вырваться, но крепкие пальцы усиливают хватку. Она будто попала в капкан. Глаза сверлят ее, проникают внутрь, копошатся в самой душе, видят, осуждают.       «Я вас точно видел. Знаете, что бывает с теми, кто врет представителям закона?..»       «Эй, шериф, постойте-ка!» — откуда-то выныривает еще один человек, и она съеживается, узнавая законника, на которого наткнулась пока шла к лошадям. Того, который велел ей проспаться. — «Я тоже ее знаю. Бродяжка была с ублюдками, которые устроили тут бучу!..»       Глаза шерифа становятся злее, меняются, превращаются в ледяные, маслянистые глаза Купера.       «А, мисс Миллер, » — что-то сверкает в темноте, Лора опускает взгляд и видит нож. — «Куда спешишь, цыпочка? Папке привет. Пойдем, пройдемся в номерок. Поболтаем.»       Стало трудно дышать. Улыбки девушек чуть поувяли. — Э, э, э, спокойнее, дамочка, — увещевающе протянула Карен. — За кого ты нас принимаешь?.. За шлюшек? — Что значит — заработать? — хрипло выдавила Лора. — Да, черта это значит? — Адлер затушила сигарету о пепельницу. Ее голос чуть подрагивал. — Вам ничего делать не придется, — примирительно произнесла Тилли. — Расслабьтесь. — Элементарно, леди, — дернула плечом Карен. — Заводите мужика, уединяетесь, пара капель снотворного, и содержимое его карманов плавно перетекает в ваши. Но ради Бога, оставьте это дело профе… — У нас Пинкертоны на хвосте, и вы хотите… — А что мы хотим? — Карен сверкнула глазами. — Эка невидаль! Девчонка уходит наверх с мужиком, и он упивается в беспамятство… — Мы хотели поесть, — напомнила Тилли. — В мотеле не могут не подавать горячее! — сердце стучало очень быстро, руки начали трястись. — Что если эти Пинкертоны в городе? И они нас увидят?..       Лора замыкает группу, плетется в конце; девушки переговариваются так громко. Они не оборачиваются, не замечают, когда дорогу ей заступает Милтон. Холодные глаза смотрят сверху вниз с апатичного, рыхлого, худого лица. Ноздри щекочет запах дрогого одеколона. Из-за плеча выныривает ухмыляющийся в густые усы Росс. Карен и остальные продолжают путь к салуну. Так же ничего не заметив, толкают калитку и заходят внутрь. Лора остается посреди пустой улицы, и сухая, костлявая рука Милтона ложится ей на плечо.       «Мисс Миллер, если я не ошибаюсь?»       «Отпустите, » — Лора пытается вырваться, но худые пальцы держат крепко.       «Я навел о вас справки. Из Нью-Йорка, верно? Лора Миллер? Дочь Герберта Миллера?»       Росс обходит ее кругом, меряет взглядом с головы до пят, будто фотографирует. Милтон качает головой, улыбается сухой, птичьей улыбкой, не доходящей до хищных, цепких глаз.       «У вас большие проблемы, мисс.» — …Они могут поцеловать меня в задницу. Мы имеем право быть в городе. Мы расстались с этими ужасными Парнями Датча, помнишь? — И О’Дрисколлы? Если они увидят Кирана… — Вы с Кираном можете остаться, — Карен пожала плечами. — Черта с два он останется тут с нашими вещами, — отрезала Адлер. — Я не собираюсь здесь оставаться! — с жаром возразил Киран и застонал. — У меня плохое предчувствие… — Оставь предчувствия нам, парень, — Карен поднялась на ноги. — Кто идет в салун? — Мери-Бет и Тилли поднялись с мест; Киран обреченно остался у двери. — Лора? Ты остаешься? — Наша телега стоит у мотеля. Ее узнают и нас найдут, — Карен раздраженно вдохнула, но Лоре было плевать. — Мистер Пирсон ходит на почту. Мы можем оставить письмо на имя… — Девочка моя, — Карен оборвала. — У меня был паршивый день. Я хочу выпить и расслабиться. — Тилли! — Тише, Лора, все будет в порядке… Останься в номере. Попробуй поспать… Ты вся бледная… — Здесь слишком много людей, — Адлер судорожно выдохнула, оттолкнулась от подоконника и направилась к выходу. Киран попятился в сторону. — Мне необходимо выпить. Я иду в салун, — она толкнула дверь и исчезла в коридоре. — Закончили, — Карен направилась за ней, а следом — Тилли и Мери-Бет. Киран почесал затылок и взялся за ручку двери.       Секунду Лора не могла найти слов. Но затем потрясенное молчание вылилось в резкое, злое: — Куда ты? — Кто? Я? — Киран обернулся. — Ты. Хочешь, чтобы все О’Дрисколлы в округе узнали, что ты здесь? — О, теперь она о нем беспокоится… — П-парни Колма далеко в город не заходят, мисс, предпочитают салун на конце улицы, и… — А если зайдут? Там оружейная лавка на конце улицы, и магазин напротив мотеля. Что? Они не пополняют припасы? — Кончай, Лора, — поморщилась Карен. — Может, в самом деле тебе остаться? — несколько подавленно спросила Мери-Бет. — Да, забиться под камень и никогда не вылезать. Отличное решение, — Карен кивнула. — Я… я не хочу, чтобы вы шли в салун одни, — напряженно выдал Киран. — Мой рыцарь! — Карен фыркнула. — Отправляется защищать нас от салунных чудовищ. Как мы только жили без тебя все это время?..       Киран чуть покраснел. Лоре было не смешно. Она вытащила этого идиота из лагеря, и теперь идиот собирался сделать то, чего благоразумно избегал все это время — попасться на глазам О’Дрисколлам. От беспечности Карен ее трясло. Они все будто не представляли, о чем говорили, на что способны эти люди, что они сделали. Она оттолкнулась от подоконника, сделала несколько шагов к Кирану, и его взгляд забегал. — Они убили моего брата, потому что он не замолчал. Ему было тринадцать. Они ударили его в горло ножом. Они убили моего отца. Они украли мою сестру. Или убили. Ей семнадцать. Они и меня бы убили, если бы не… Но ты иди, поздоровайся с О’Дрисколлами, Киран. Тебе они ничего не сделают. Ты ведь их не сдавал.       Ее голос умолк, и настала тишина. Едких комментариев Карен не последовало. В ушах шумела кровь, пальцы тряслись сильнее. Киран не смотрел на нее. Он чесал затылок, тягостно вздыхал, отказывался встречаться глазами, мялся на месте, выглядел несчастным. И Лора уже видела, какое решение он принял. Она вывалила ему то, о чем никому не говорила, перед всеми, и он все равно его принял. — Мне жаль… — Мне все равно, — она отвернулась. Мышцы лица сводило, глаза отяжелели, зрение плыло; она обняла себя руками и направилась обратно к окну. Ей повезло, что Адлер ушла. — Делай, что хочешь. Это не мое дело.       Лора оперлась ладонями о подоконник, отказываясь смотреть на людей, встречать их взгляды. Щеки горели, в груди клокотало. От унижения и бессилия хотелось что-то сломать. Она подвинула занавеску, прищурилась, часто моргая, кусая губы, невидяще рассматривая расплывающиеся пятна бредущих по улице фигур. — Защищать нас не нужно, мистер, — через какое-то время раздался за спиной голос Тилли. — Если ты с нами по этой причине… Может, лучше тебе отсидеться. Лора права, опасно тебе в городе… — Извините. Я решил, что пойду.       Идиот. — Ладно, — голос Карен звучал негромко. — Лора, ты остаешься? — Да. — Как хочешь. Посторожишь вещи. На, — что-то звякнуло, и Лора, быстро вытерев глаза, обернулась, — лови!       Лора, не задумываясь, поймала. Когда она опустила взгляд на свою ладонь, в ней лежал ключ с номером. — Закроешься изнутри. Нам откроешь, поняла? Никому больше. Не проспи, не то дверь вынесем. Поесть в рюкзаке у кровати. Отдыхай. 2       Дверь отсекла все звуки, и на Лору обрушилась тишина.       Не та тишина, что на окраине лагеря, наполненная шелестом травы и шумом крон, треском ветвей, близостью лагеря, шепотом ночных насекомых и перекличками птиц. Тишина, ставшая непривычной — стерильная и глухая тишина замкнутой комнаты. Цивилизации. В соседнем номере кто-то ходил, за окном глухо звучали голоса, внизу скрипели половицы, но все это отсекали дверь и стены — преграда между ней и миром. Впервые со Строберри она была по-настоящему одна, в знакомой обстановке, будто проснулась от затянувшегося ночного кошмара. И в этой уютной, привычной тишине на нее обрушился ужас, неумолимость реальности.       Не будет пробуждения. Она добралась до города, но чары не развеялись, отец не зашел в комнату, чтобы раздать указания и сообщить, куда они едут в этой раз, брат не воскрес, сестра не улыбалась, сидя в кресле и болтая ногами.       Лора щелкнула переключателем и задернула занавеску. Толстая ткань не пропускала в помещение свет, превращая светлый вечер в ночь. Сняв обувь, она забралась на кровать с настоящим матрасом и одеялом, мягкую, удобную, не колючую подстилку на жесткой земле, от которой болела спина, и отлеживались конечности, закрыла глаза и отвернулась к стене. В ушах шумела кровь, сердце билось так быстро, что о сне не могло идти речи. Она растерла виски.       Тишина давила на затылок. Не было Карен, и Тилли, и Мери-Бет, и жуткой Адлер, и забитого Кирана. Никого не было.       Была она, Лора, одна, сама по себе. У окна лежали ее вещи — пустой револьвер, из которого она не умела стрелять, платок со стеклами, сменное белье, купленное на чужие деньги. Ничто из этого ей не принадлежало, кроме револьвера, который она украла. Лора отвернулась от стены, поставила ноги на пол, растерла пальцами веки. Она была одна, свободна, и в то же время скована по рукам и ногам.       Нужно было бежать, хотелось бежать, спрятаться. Но ей было некуда, не на что, не к кому. Пинкертоны знают ее в лицо. Дернется в сторону, попробует отделиться от группы, ее сцапают, заставят говорить. Она не понимала, почему их не взяли на месте. Может, не хотели рисковать шкурой. Может, погнушались трогать женщин. Но Пинкертоны были известны не за благородство.       Ее затягивало все глубже в эту жизнь, и она ничего не могла сделать.       Сестра. О’Дрисколлы у них прямо под носом. Никто ничего не делает. Никто не обязан ничего делать. Они не обязаны были даже брать ее в лагерь.       Лора выдохнула, поднялась с кровати, подошла к окну. Выглянула за занавеску. Ее встретил унылый, серый вид улицы в пасмурных сумеречных красках. Где-то лаяли собаки. У строящегося дома носились, разбрызгивая грязь, гогоча и визжа, мальчишки, «стреляли» друг в друга из деревянных палок. Они выскочили перед повозкой, на них что-то рявкнул с козлов ранчер, и был обстрелян, сначала воображаемыми пульками, затем комьями навоза и глины. Спрыгнул с телеги, погнался за кинувшейся врассыпную мелюзгой, поскользнулся, навернулся в лужу под хохот и улюлюканье. Откуда-то вылетела женщина, по разъяренному виду — чья-то мать, гаркнула, и один из сорванцов съежился. Мать подошла, ухватила сына за ухо, поволокла за собой, не обращая внимания на барахтающегося в грязи мужика и несущийся им вслед поток сквернословия. Оставшиеся мальчишки разбежались.       Кем они станут? Кем станут дети из ее класса? Три года прошло. Им всем по одиннадцать, по двенадцать. Реймонд Стэкхауз пошел в школу почти на два года позже. Ему сейчас было бы столько же, сколько Кларку.       Что бы стало с Кларком? Что станется с Джеком?..       Лора перевела взгляд на салун. Киран пошел. Киран, боящийся своей тени. Зря, у Кирана больше причин бояться, чем у Лоры.       Она опустилась на корточки подле спальника, запустила руки в мешок и вытащила револьвер. Покусала губу, разглядывая его, и перевела взгляд на вещи Карен. Поколебалась еще пару секунд, встала на ноги и направилась к кровати. Патроны нашлись на дне мешка, и она аккуратно вставила шесть штук в барабан, а коробку положила на тумбочку, чтобы это не выглядело так, будто она пыталась скрыть, что копалась в вещах Карен. Она не думала, что Карен станет возражать в любом случае — понятия личного пространства в банде были размытыми. Девать револьвер ей было некуда. Она не могла засунуть его в обувь или белье. Кобуры, сумки или пояса у нее не было. Она точно не могла идти по улице, размахивая им из стороны в стороны. Поразглядывав его еще с минуту, она положила револьвер на тумбочку рядом с патронами. Она все равно не умела стрелять. Оружие способно создать еще больше проблем, Карен сказала.       От пустой, темной комнаты веяло могилой. Лора провернула ключ в замочной скважине и вышла за дверь. 3 — Мисс?.. Мисс!       Она не обернулась на оклик клерка. Клерка, который не посмел бы ее окликать, будь она мужчиной, будь в ней столько же роста и веса, сколько в Белле, в Моргане или в Вильямсоне, будь у нее оружие на бедрах, и неси от нее так же порохом и кровью. — Мисс! Я просто хотел…       В дверях она столкнулась с женщиной; женщина смерила ее взглядом, подозрительным и недовольным. Их номер пропах табаком. Лора распивала бурбон всего несколько часов назад. От нее несло тем образом жизни, который они все вели. Если бы ее увидели такой в Нью-Йорке, она бы уже не отмылась, ее репутация была бы разрушена навсегда.       Она оказалась на улице. Опасности не было, но все тело напряглось, как если бы на нее наставили десятка два ружей. Лора налетела на перила, вцепилась в них, переводя дыхание. Перед ней была улица, обычная дорога. Чтобы попасть в салун, нужно было перейти на другую сторону и пройти еще немного. Задача, которую нормальный человек выполняет не задумываясь. Но Лора смотрела на улицу, и рубашка липла к спине, а на лбу выступала холодная испарина. Она стискивала деревянную перекладину, буравя взглядом вывеску «Салун Смитфилда», и не могла сдвинуться с места.       Она не боялась воды. Воды боялся Кларк. Когда они путешествовали на пароме, он держался за ее руку, или за перила, и дрожал. Она не понимала его — они были в полной безопасности и путешествовали по реке. Он не мог выпасть, Лора объясняла брату, Кларк даже не стоял близко к краю.       Лоре казалось, она стоит не на крыльце, а на палубе, и перед ней открытый океан. Если она отпустит перекладину, ее выбросит через борт. Можно было сколько угодно повторять в уме, что опасности нет. Для тела это не имело значения. Оно реагировало само по себе. И Лора ничего не могла сделать.       Двое пожилых ковбоев, болтавших до ее появления, умолкли, и уже некоторое время она чувствовала их пристальное внимание. Она резко повернулась к ним и выпалила: — Да? Что? — Вам плохо, мисс? Вам помочь? — Занимайтесь своими делами, — она выплюнула, отвернулась, чтобы не видеть выражений их лиц, и сошла с крыльца на землю. Она миновала половину улицы, прежде чем поняла, что делает, и пока мозг и тело не сговорились, не швырнули ее в очередной приступ паралича, миновала вторую. Щеки пылали. Она успела услышать возмущенное фырканье за спиной. Они просто предложили помощь, она нахамила. В следующий раз помощи предложено не будет. Но ей не нужна помощь. Она просто хочет быть оставленной в покое.       На крыльце Карен и Тилли курили и тихо переговаривались. Тилли увидела Лору, и ее брови поползли наверх. — Лора! Решила выйти? Отлично, иди к нам.       Кроме них перед салуном никого не было. — Где Киран? — Лора подошла ближе, посмотрела направо, налево — О’Дрисколлы не спешили к ним с оружием наперевес, но это не успокоило ее. — Не беспокойся, — Тилли стряхнула пепел на дорогу. — Кирана не разглядеть при всем желании. — И с ним миссис Адлер, — Карен усмехнулась. — Она никому не даст его прикончить. У нее самой на него… виды, — она захихикала.       Лора поднялась на крыльцо, и Тилли протянула ей пачку сигарет. Лора отрицательно покачала головой, вытерла испарину, облокотилась на перила и стала рассматривать улицу. Из салуна доносилась игра пианино. Несмотря на тяжелый табачный запах, рядом с Тилли и Карен Лора снова могла дышать. Сердце понемногу унималось. Она теперь что?.. Нуждается в людях, как в костылях, чтобы передвигаться? — Ты же не из-за Кирана приперлась, а? — Карен выдохнула дым, с прищуром разглядывая ее. — Я не могла оставаться в комнате. — Еще бы. После такого. Может, все же, сигарету? Успокоить нервишки.       Лора задумалась, но ветер подул, в ноздри забился запах курева, и ее затошнило. — Благодарю, не надо, — она помолчала. — Что мы будем делать? С… ситуацией? — она неопределенно кивнула себе за спину.       Карен сделала длинную затяжку и медленно выпустила дым. — Ну, — Тилли поправила волосы. — Мы поужинаем и заночуем. Все напуганы. Не будем дергаться. Отдохнем, успокоимся. Я или Карен, мы можем вернуться в лагерь поутру, рассказать Датчу. — Одни?       Карен усмехнулась, а Тилли устало рассмеялась. — Ты так это говоришь… Мы не всегда сидим в лагере и драим посуду. Время сейчас непростое… Сама видишь. Мальчики нас берегут, — она затушила окурок и бросила на дорогу. — В крайнем случае, Пирсон заедет в течение пары дней. Или Билла занесет в салун. Думаю, еда готова.       Карен кивнула, выбросила свой окурок в грязь и хлопнула Лору по спине: — Идем. Закажем тебе еду.       У нее не было времени отреагировать или впасть в ступор. Тилли предусмотрительно придерживала ее за плечи, по правую сторону шла Карен. Они перешагнули порог, и Лора впервые в жизни очутилась в салуне.       Ее смело мощной, устоявшейся смесью запахов. Внутри было душно и словно бы нечем дышать. Во рту пересохло, возникло чувство, что все взгляды устремлены на нее. По спине к затылку и выше пробежали мурашки. Если бы кто-то на месте ее работы, кто-то из знакомых семьи узнал, где она теперь ошивается…       Ее увлекли подальше от входа и звуков пианино. Мери-Бет, Киран и Сэди Адлер теснились за столом справа от входа, перед ними дымились миски, и в животе снова заурчало.       Киран, увидев ее, вздрогнул, потом поднялся, к ее неудовольствию, чтобы принести еще один стул. Тилли села у окна, а Лора опустилась рядом с Мери-Бет, на стул, который приволок, по-прежнему избегая взгляда в глаза, Киран. — … Лора! Слышишь меня? — Что? — Лора моргнула, выныривая в реальность, и подняла глаза на Карен. — Будешь суп или второе? — Мне все равно.       Карен недовольно фыркнула и закатила глаза, а Лора отвернулась и продолжила разглядывать помещение. Хотелось отвернуться, но она не могла. Она до неприличия долго смотрела на группу женщин, ярких, громко переговаривающихся, вульгарно накрашенных. Одна из них встретилась с ней глазами, развязно улыбнулась, подмигнула, что-то шепнула спутницам, и вся группа захихикала, поглядывая в ее сторону и обмахиваясь веерами. Лора отвернулась, бросила взгляд на своих спутников — но они были увлечены разговором или поглощали еду, и не обратили на нее никакого внимания. Подошла усталого и подавленного вида девушка и приняла у Карен заказ. Их глаза на секунду встретились, и Лора отвела свой. Девчонка, чуть старше Рут, хорошенькая, с большими глазами, тонким лицом и огрубевшими от работы на кухне руками. Лора проводила взглядом ее спину. Пока она шла через зал, на нее пялились. Такую работу не берут, когда есть выбор.       Против воли, взгляд вновь принялся блуждать по салуну. Она настороженно разглядывала мужчин, с замиранием сердца выискивала знакомые лица. Доктор из Валентайна. Мистер Коллинз. Винни, Вэс — покойники, которые не вернутся; Купер и Финн. Подонки из подворотни — размытые лица, бороды и усы. Мужчина, пытавшийся увести лошадей. Тот, чей револьвер лежал теперь заряженный в номере мотеля. Несколько раз ее взгляды ловили. Пара человек улыбнулась. Один подмигнул. Лора внутренне дергалась каждый раз, но не могла перестать рассматривать их.       «l’appel du vide», французы говорили, достроив недавно свою башню, зов бездны, она прочла в газете. Она испытала его, когда залезла с другими девчонками на крышу школы. В семь лет несколько этажей казались бесконечностью, а желание шагнуть было настолько сильно, что она боялась, ноги сами пойдут. В реальность ее выдернул крик директора. Потом был вызов отца в школу и скандал.       Мужчина у стойки, усатый, плотный, в сальной рубахе и с красным лицом, поймал ее взгляд, и Лора быстро отвела свой, уставилась в столешницу с гулко бьющимся сердцем. — …утку. Но они, когда мелкие, просто усыхают, если в них не натолкать яблок, а уж Пирсон… — О, Артур приволок пару жирных. — …И мы полтора часа выковыривали свинец. — Уток бьют картечью, — голос Адлер. — Мистер Смит ходит на охоту с луком. — Главное, чтобы он не ходил с луком на банк.       Хихиканье. Звяканье шпор; на столик упала тень, и девушки на секунду умолкли, а Лора напряглась. — Вечер, мисс, — прокуренный и пропитый голос. — Угостить вас выпивкой?       Лора молчала. Она чувствовала тяжелый взгляд, слышала дыхание, и делала вид, что он обращается не к ней. — Простите, мистер, — раздался звонкий голосок Мери-Бет. — Бетти впервые в салуне. Она у нас стесняшка, к тому же дурно себя чувствует… — Что скажете, мисс? Позвольте мне вас развеселить. Вернуть улыбку на эти прелестные губки.       Лора сцепила под столом дрожащие пальцы, глядя на столешницу. Сальную, в царапинах и вмятинах, с черными следами от затушенных бычков и толстыми трещинами, засечками, темными пятнами, словно от крови, выбоинами от ножа. — Такая женщина и не улыбается. Ну, посмотрите на меня, красавица…       Лора подняла взгляд. Красное, оплывшее вниз, как воск, лицо, пьяные глаза, густые, растрепанные усы и редеющие черные волосы, пот, табак и перегар. — Оставьте. Меня. В покое, — она не надеялась скрыть страх: это было невозможно. Голос подрагивал. Красная, апатичная физиономия перестала быть апатичной, усы дернулись, маленькие глазки стали холодными. — Следи-ка за тоном, дамочка.       Лицо Сэди ожесточилось; она открыла рот, но Карен ее опередила: — Дамочке нездоровится. Будьте джентльменом, и поприставайте к кому-нибудь другому, идет?..       Человек посмотрел на Карен, фыркнул в усы, бросил на Лору презрительный взгляд, развернулся и направился обратно к стойке. «Прошмандовка, » — она услышала. — Этот бедолага, — Карен поболтала в стакане золотистую жидкость. — Только гляньте на него. Без кольца. Ты была его последней надеждой. У тебя нет сердца. — Может, он снял кольцо в салуне, — сказала Тилли. — Ой, да конечно… Куда он делся, кстати? — Карен завертела головой. — Провалился сквозь землю? — Пошел заливать горе, — Тилли хмыкнула. — Он похож на Пирсона, как напьется и начнет цепляться ко всем бабам. — Пирсон? — хрипло выдавила Лора, поднимая взгляд и облизывая сухие губы. — Цепляться?..       Пирсон ни разу к ней не приставал. Много болтал и слишком любил командовать, но с ним она чувствовала себя в безопасности. — О, Пирсон та еще свинья. — И выглядит как свинья, — буркнула Сэди. — Датч держит его из жалости, — Карен пожала плечами. — Датч держит его, потому что Пирсон занимается кухней и провизиями. Гримшоу и Штраус не могут тащить все на себе. — Заткнись, Лора. — Но это так. — Заткнись, Тилли.       Карен, Тилли и Сэди закончили с едой, и теперь Карен разливала бутылку виски. Мери-Бет аккуратно доедала второе, и Киран без аппетита ковырял мясо вилкой. Вернулась усталая девушка, принесла суп. Лора пробормотала слова благодарности и опустила взгляд в тарелку. Живот сводило от голода, но есть не хотелось. Ничего не хотелось. Она перевела взгляд на свои огрубевшие, со стертой кожей, худые пальцы. Она потеряла в весе. По утрам, причесываясь, укладывая волосы, разглядывая свое отражение в маленьком зеркале, одалживаемом у Карен, или Мери-Бет, или Тилли, видела заострившиеся скулы, запавшие щеки и глаза. В этом не было ничего здорового. И ничего хорошего. Ей было холодно, пальцы на руках и ногах мерзли, она чувствовала слабость, и дело было не в погоде.       Подавив отвращение, она взяла ложку, стала механически поглощать мясной суп. Жирный, наваристый, вкуснее пресной, сытной бурды Пирсона. Она заставила себя съесть все, и по телу разлилось тепло, конечности согрелись. Она откинулась на спинку стула. Гомон салуна, еда, запахи, оглушали, переговоры девушек и звуки пианино сливались в невнятный гул. Киран молчал, Сэди изредка что-то вставляла. Обрывки разговора, которые улавливал слух, никак не касались пинкертонов или банды; темы — нарочито легкомысленные, отвлеченные. Они пытались казаться беззаботными: слишком громко смеялись, слишком старались забить паузы в разговоре. Шутками, книгами, одеждой, едой, модой, напитками. Мегерой и грымзой Гримшоу. Но не могли скрыть от нее напряженной нервозности.       Она молчала, разглядывая столешницу, раздумывая, как задать вопрос, и, наконец, решила просто задать его. — Если О’Дрисколлы забирают человека… Каковы шансы, что он жив?       Разговоры смолкли. — Ты о своей сестре? — тихо спросила Тилли. Лора кивнула. Девушки переглянулись. — Один О’Дрисколл сидит среди нас. — сказала Сэди. — Почему бы не спросить у него? — Я не… — Ты говорила с Хозэей? — Тилли понизила голос. — С Артуром? — Я говорила. С мистером Мэттьюзом. Это первое, что я сделала. Он сказал, «разведчики будут держать глаза открытыми». — Мне жаль твою семью, кстати говоря, — Карен поморщилась. — Не знала про твоего брата. Нам только сказали, что, — Лора резко повернулась к ней, и Карен осеклась. — Сказали, что на вас напали О’Дрисколлы, и Майка с парнишкой… — Мне тоже жаль, — Лора оборвала, — но что насчет моей сестры? — Если Хозэя сказал, что они будут искать, значит, они будут искать, — проговорила Карен и кивнула. Этот кивок Лоре не понравился. Люди кивают так, когда в чем-то неуверенны. — А есть ли, что искать? — Лора перевела взгляд на Кирана, и он опустил свой. — Честно, мэм, я просто занимался лошадьми… — Неужели, — сухо бросила Сэди. — По большей части… — Киран судорожно сцепил пальцы. — Меня не посвящали в дела… — Чушь собачья! Ни один ублюдок в банде не занимается одними лошадьми, — процедила Адлер. — Тише, тише, — Карен нервно оглянулась. — Прибереги пыл для лагеря.       Лора старалась дышать глубоко и размеренно, чтобы не сорваться, не заорать на Кирана, юлящего и прячущего глаза. Занимался лошадьми. Никто в банде не занимается одними лошадьми. Даже женщины воруют, вызнают, ложатся под клиентов, иногда стреляют и убивают. Ни одного мужчину не станут держать, чтобы он «занимался лошадьми». Хотя Моргану он сообщил, где скрываются старые дружки, Лора допускала, что Киран не знает, куда могли переправить очередную девку. Она всего лишь хотела, чтобы он прекратил юлить.       Но Киран не был «злым». И чем дольше она смотрела на него, тем больше задумывалась, что сталось бы с Кларком, если бы он оказался на его месте. Ее брат, он бы тоже не сказал «нет» сильному и жестокому вожаку. Лора не была уверена, что сама сказала бы «нет». Она не сказала «нет» отцу, и не сказала «нет» бандитам, предложившим ей кров. Она уже ни в чем не была уверена. Жизнь не была черно-белой. Ее не окружали хорошие или плохие люди. Ее окружали просто люди. Она не хотела наказывать Кирана за что-то, чего он не делал. — Эй, Артур всегда держит глаза открытыми, — Тилли коснулась ее руки, Лора вздрогнула, и девушка быстро убрала пальцы. — О’Дрисколлы… Датч поручил Майке ими заниматься… — Откуда знаешь? — Карен нахмурилась. — Артур ворчал. — Майка, — Лора скривилась. — Знаю, знаю, — Тилли вздохнула. — Дядя валяется тут и там, — сказала Карен, и Лора фыркнула. — Не первое, что приходит на ум, но не стоит недооценивать хрыча. Если бы изредка что-то нам рассказывала, мы бы и сами могли бы… — Я расскажу. Когда у меня будет что-то существенное. — О? Существенное? Что же это? — Что-то, над чем я пока работаю. — Окей, — Карен фыркнула. — Держи свои секретики.       Мери-Бет коснулась ее ладони. Лора видела движение, и осталась сидеть смирно. — Уверена, с твоей сестрой все в порядке.       Сэди фыркнула. — Ага. В полном.       Лора перевела взгляд на Адлер. — Сэди! — одернула Мери-Бет, убирая руку. — Да хватит врать! Твари убивают ради забавы, — Лора плотно сомкнула зубы, вцепилась в края стола, глядя Адлер в глаза. — Искать! Два месяца ищут, оббили все дороги… эти… бандиты, — она выплюнула, и Карен поджала губы. — Давай-ка повежливее, дамочка. — Я буду говорить, что думаю! Чертовы бандиты; ведете себя, будто лучше этих сучьих О’Дрисколлов, но вы просто отребье, такое же, как они.       Мери-Бет покраснела, а Тилли прищурилась. Киран открыл было рот, но промолчал, уткнувшись взглядом в столешницу. — У-у-у, — Карен отвернулась и поболтала в стакане виски. — А вот и она: благодарность… — Благодарность? Ваши громилы сожгли мой дом! Если бы О’Дрисколлы не явились первыми, не убили Джейка, это сделали бы они!       Мери-Бет вспыхнула. — Они бы не ста… — У меня есть глаза! Не нужно говорить, что бы было! Вас там не было! — Ты не знаешь Артура и Да… — И не желаю! Я не желаю никого узнавать! — Тише! — прошипела Карен: люди поворачивались к ним. — Не желаю узнавать чертовых бандитов! — Зачем тогда выступать перед Пинкертонами? — холодно бросила Тилли. — Еще большие мрази. Грабят и убивают именем закона. Ненавижу. — На, — Карен плеснула Сэди в стакан еще виски. — Выпей и заткнись. Не нравится — выметайся. Никто тебя здесь не держит. — Да уж, — Адлер издала хриплый, злой смешок. — Не держит, — она перевела взгляд на Лору. Лора невесело улыбнулась и негромко сказала: — Уверена, теперь, когда банда в бегах и нас видели Пинкертоны, мистер Ван дер Линде с радостью отпустит нас на все четыре стороны.       Повисло молчание. Лора обвела взглядом их лица. Они такое же отребье, как О’Дрисколлы? Ленни лучше; но Киран — тоже О’Дрисколл, и он не такой как Купер или Винни. — Неблагодарные сучки, — Карен изрекла. — Я благодарна, — Лора опустила взгляд. — Но это не отменяет того факта, что мы все повязаны, хотим мы этого или нет. — Может, переведем разговор в другое русло? — Мне плевать, — Сэди отвернулась.       Табаком и виски пахло невыносимо. Съеденный суп подступал к горлу. Лора поднялась из-за стола. — Я выйду, подышу воздухом. — Хорошо, Лора! — перекрывая игру пианино, громко сказала Тилли.       Путь наружу перегораживала группа мужчин, и Лора замялась, сделав всего два шага. Вспомнив, что Карен и Тилли рядом нет. Ей придется пробираться наружу одной. Хотелось обернуться, убедиться, что ее замешательства никто не видит. Но она боялась это сделать. Все взгляды вновь были прикованы к ней. Кровь шумела в ушах, рубашка снова липла к спине. Она с трудом отвела глаза от людей, сумела дойти до лестницы и схватилась за перила. Перед глазами поплыло, стремительно потемнело, пол начал уходить из-под ног, или она начала двигаться навстречу ему. Ее схватили чуть выше локтя. Она вскрикнула, подскочила на месте, и узнала придерживающую ее руку. — Тише, тише!.. — Киран, черт!..       На них все смотрели. Лора зажмурилась, попробовала выровнять дыхание. — Вам плохо?.. — голос Кирана звучал издалека. — Помочь дойти обратно?.. Принести воды?       Лора вырвала руку, вцепилась обеими в перила, проморгалась. На них смотрели не все, всего пара человек. — Мне просто нужен воздух. Мне с детства становится плохо в душных помещениях, — она соврала.       Нельзя было, чтобы Киран, и особенно Карен или Сэди узнали, что с ней происходит. Она не думала, что дойдет до выхода. Не думала, что дойдет до стола. Она будто стояла не на полу, а на тросе, как циркачи, приезжавшие в город, и не могла сделать шаг. Она не знала, что с ней сделали, но теперь у нее тряслись руки, темнело в глазах, и выступала холодная испарина на лбу. Она никогда не испытывала ничего подобного, и никогда, даже в Риггс, не чувствовала себя настолько беспомощной: тело не слушалось.       Киран стоял рядом. Постепенно, люди теряли к ним интерес, отворачивались. — Это духота. Я не переношу запах алкоголя и табака. Я никогда не была в салуне. У меня голова закружилась. — Проводить вас, мисс?       Она должна была велеть ему вернуться за стол, но взглянула на путь до двери и зажмурилась. — Да. Пожалуйста.       После салуна, пропахший лошадьми, овцами и навозом воздух Валентайна казался свежим. Пару минут она стояла, вдыхая и выдыхая, ни о чем не думая, пока в голове не прояснилось. Киран по-прежнему находился рядом, и они были на улице, где их могли увидеть. — Тебе не стоит находиться снаружи… Киран. — Мне тоже не помешает воздух.       Лора посмотрела на дорогу, открыла рот, чтобы возразить, подумала о том, как будет возвращаться одна, и сказала: — Встань за мной и надвинь шляпу пониже. Не хочу, чтобы тебя взяли из-за меня.       Киран, помешкав, подчинился, и Лора поджала губы. Киран был взрослым мужчиной и ребенком одновременно. Она не хотела этого понимать, но могла. Ее забили в это состояние, где каждый понукал ей, и каждый ее опекал. Это было отвратительно. Киран был отвратителен. Она так же отвратительна Карен, Тилли и Мери Бет? Они и другие делают ей поблажки потому, что она женщина?       Лора обернулась, чтобы посмотреть на Кирана, может быть, задать ему пару вопросов теперь, когда они наедине. На Киране была куртка, которую он застегнул, когда они вышли, и пропустил пуговицу. Ее мысли оборвались. — Господи, Киран! — Лора щелкнула языком, раздраженно одернула на нем куртку и принялась перестегивать пуговицы. — Ты должен следить за собой!       Киран пробормотал что-то вроде: «Вы тоже», и пальцы Лоры застыли. Она подняла на него взгляд. — Пардон?..       Киран поднял руки. — Я н-не в обидном смысле, мэм. Но вам следует лучше есть… В-вы почти исчезли.       Она изучила его лицо, не нашла насмешки и расслабилась. — Да. Я знаю, — она закончила поправлять его одежду, отступила на шаг и окинула взглядом. Он по-прежнему походил на пугало, но, по крайней мере, куртка сидела ровно. — Тебе нужно сказать Биллу, что ты был в армии. — Я… Я не уверен, что это поможет…       Лора отвернулась. Кирану не место было в банде; ему бы в Нью-Йорк, куда-нибудь в офис, или на ранчо, в конюшню, заботиться о лошадях. Судьба сыграла с ним злую шутку. Он не был создан для жестокости. Плаксивые нотки в голосе, печальные глаза, мягкость. Он вызывал к себе отнюдь не жалость, а что-то темное и уродливое. Лора провела по глазам ладонью. Легко сострадать и понимать, когда это ничего не стоит, не когда самой хочется рвать, метать и выть, когда солнечный свет раздражает, когда сил на жалость не остается.       Киран делал себя уязвимым, а они находились не в школе. Ему нельзя было делать себя уязвимым. — Просто сделай это, Киран, — она устало сказала. — Это немного, но это…       Ее взгляд упал в начало улицы, и все мысли, все, что она хотела сказать, вылетело из головы: к салуну приближался Майка Белл. Он вел Бейлока под уздцы, опустив голову и глядя под ноги. Хотелось сделать шаг назад, но Лора осталась стоять на месте. Это был шанс: следовало его окликнуть. Она глянула на Кирана. На его лице читались испуг и нерешительность. В лагере Белл игнорировал его, как что-то, не заслуживающее внимания, и Лора полагала, Киран не горел желанием становиться чем-то, внимания заслуживающим. Ему хватало издевок Вильямсона.       Киран встретился с ней глазами, и Лора быстро перевела взгляд обратно на дорогу. Внутреннее напряжение росло. Она сжала кулаки, чтобы пальцы не тряслись так сильно. Бейлок и Белл сравнялись со зданием салуна. Конь тряхнул головой, фыркнул, глянул в их сторону, и сердце провалилось вниз. Лошади умные животные, мистер Эванс, конюх, говорил ей. Бейлок узнал ее. Но его хозяин даже не глянул в их сторону. И они прошли мимо.       Не дыша, Лора выждала пару секунд. Затем вытянула шею, чтобы глянуть вверх по улице; дождалась, пока человек и конь не повернут за угол, и только тогда вздохнула. Он выбрал другой салун. Тот, что на углу, маленький и жуткий. Она перевела взгляд на Кирана. Он выглядел несчастным, нервным и неуверенным. — Нам сле…       Не дослушав, Лора скользнула мимо, толкнула дверь и нырнула в салун. Ее окатило волной душного, пропитанного запахами табака и алкоголя воздуха. Слыша за спиной стук сапог Кирана, она направилась прямо к столу, где оживленно переговаривались девушки — все, кроме Сэди. Дрожа от волнения, упала на свое место и спрятала трясущиеся руки под стол, вцепилась пальцами в колени.       Нужно ладить, говорила она. Вы должны уметь работать вместе, говорила она. — Что-то случилось? Все в порядке? — спросила Мери-Бет, заглядывая ей в лицо. Лора сильнее сжала колени. Она должна была сказать. Дело касалось всех. Киран забился в свой угол, втянул шею в плечи и заерзал. Их глаза встретились. В его читался вопрос. — Все в порядке, — она опустила взгляд на стол, на пятна и зазубрины. Никто кроме них не знал, а Киран не горел желанием бежать к Беллу. С каждой секундой открыть рот и признаться становилось сложнее. Рука взметнулась к лицу, пальцы растерли виски.       «Почему ты сразу не сказала?»       «Лора, черт!» — Будь добра, налей и мне, — она кивнула на бутылку, из которой Карен подливала Тилли. Карен удивленно вскинула брови и смерила ее недоверчивым взглядом. — Конечно, — она плеснула ей виски и подвинула стакан. Лора стиснула его покрепче и поднесла к лицу. Обоняние полоснул резкий, тошнотворный, спиртной запах, от него чесало и щекотало ноздри. Она прислонила стакан к губам, хотела сделать один большой глоток, но вышел маленький — в последнюю секунду все в ней сжалось, воспротивилось. Губы, рот и язык обжег отвратительный вкус — горький, жгучий и ядовитый. Ее передернуло — от отвращения и горечи, подкатывающей к горлу тошноте. Лора глубоко вздохнула, зажмурилась, и сделала еще один глоток. На этот раз проглотила сразу, стараясь не распробовать вкус. Мерзость проскользнула вниз и обожгла горло. Лора сморщилась и закашляла, а Карен захихикала. — Шаг за шагом, и сделаем мы из тебя нормального человека, крошка.       Лора кивнула, поморщилась, часто моргая. Несмотря на съеденный суп, алкоголь ударил в голову, жар в груди расцвел, разбежался по телу к самым кончикам пальцев. Она сжала стакан и уставилась в столешницу.       Это Белл. Карен его ненавидит. Или нет. С Карен сложно сказать, кого она ненавидит. Иногда кажется, она ненавидит всех на свете. Но никто из девушек ему не доверяет.       «Майка Белл? Брось, Лора! Я скорее попрошу помощи у Колма О’Дрисколла, » — голос Карен звучит как живой, и на секунду Лора склоняет голову, косится на нее, проверяя, не высказалась ли вслух. Но Карен не смотрела на нее — она травила анекдоты и вертела за горлышко бутылку.       Передернувшись, Лора сделала еще глоток, подавила тошноту, наткнулась на несчастный, виноватый взгляд Кирана и отвернулась. Прошло достаточно времени. Она даже не знает, где он сейчас в городе. В городе ли он. С чего она решила, что он пошел в салун?.. Мог сразу уехать. Справятся сами. Скоро в Валентайн заглянет Пирсон. Или Гримшоу. Или Штраус. Или Дядя. Или Билл. Или кто-нибудь еще. Могла она выйти на улицу и проглядеть его, в конце концов. Он их не видел, а Бейлок не умеет разговаривать.       Все это была ложь, попытка уболтать совесть, но совесть не затыкалась, и Лора, давясь, выпила еще, избегая встречаться глазами с Кираном. «Поговори с Биллом», сказала она. Она не могла заговорить даже с Ленни.       Она представляла, как окликает Белла, и руки ее начинали трястись так, что приходилось за что-то держаться — стакан, или край стола, или собственные колени.       «А, мисс Миллер… И какого черта вы делаете в городе, м?»       «Пинкертоны, а? Стоило отлучиться на пару часов…»       Представляла вечер накануне, Мери-Бет и разъяренного Белла, утро и их перепалку с Карен. Нет, он не будет в хорошем расположении духа. Представляла, как заходит с ним в салун, как лица девушек каменеют и вытягиваются.       «Черт тебя дернул, Лора?!.»       «Мы бы сами справились!»       «Пирсон приезжает в город через день…»       «Совсем с ума сошла?!. Ну и на кой черт ты это сотворила?!.»       Лора мотнула отяжелевшей от выпивки головой. Ничего бы из этого не случилось — никто бы не стал ее обвинять. Она подняла взгляд на Карен, уже достаточно пьяную, на Адлер, подвыпившую и угрюмую, и скривилась. Она не была готова добавить в эту смесь пьяного Майку Белла.       В конце-концов, признала она, давясь горьким виски, Пирсон действительно приезжает в город раз в пару дней.