Девятью годами ранее.
- О нет, кто же к нам пожаловал? – заявляет елейным голосом мужчина тридцати с хвостиком в костюме-двойке и начищенных до блеска ботинках. Никого не смущаясь, он даже оставил висящим ценник, чтобы каждый – как спереди, так и сбоку, мог заметить, что эти «великолепные ботинки из высочайшего качества итальянской кожи» стоят аж сто тысяч долларов! Баснословная цена по меркам времени утопающего в кризисе восьмого года. Мужчину этого называют «Док». Конечно же, это не его настоящее имя, так как жуки, подобные этому, своего имени не называют даже женам с детьми. А потом те ищут их по всей Корее и прочее, прочее, прочее. Но сейчас не об этом. Сейчас у Сокджина дела. Поэтому он приветственно кивает этому жуку-Доку, которого прозвали так за его «доброту и сострадание». Будучи мелким дилером, получающим товар от доверенного лица Сокджина, он оказывает «помощь» многим утыркам с улиц. Не то чтобы сам Сокджин в этом не грешен. О, ваш покорный слуга занимается тёмными делами с удовольствием, а наркотики, это его кормушка. И все же у него есть рамки и есть правила. У Дока же правил нет. Он продаёт детям, продаёт беременным, душевнобольным и вовсе, за милу душу. Человек этот, прямо скажем, падаль, но даже с таким сбродом приходится иметь дело. - Где деньги? – говорит Сокджин, едва найдя не шатающийся стул в помещении и на него усаживаясь. Это клуб. Как он успел заметить. Расположен на окраине, у входа горит вывеска – «сладкий вечерок», а персонал сплошь беззубая охрана, да проститутки неизвестного происхождения. Смотрят они дико, разговаривают грубо, а коснись их – найдёшь свою руку в поле. Это Сокджина не удивляет. Теперь принято вести себя гнусно и собирать вокруг себя таких же, как и ты, гнусных крыс. Док со своей задачей отлично справляется. Давит, гнобит и раздевает каждого, кого встретит. Сдается Сокджину, он бы и его обчистил, не играй они в разных лигах. Все же быть королем наркомира, значит, стучать каблуками на другом уровне. Сокджин своим положением доволен. Он давно утратил былой романтизм и смешливость натуры, у него одно на уме – выбить бабки из всех крыс района. Сейчас перед ним сидит самая жирная. - Ну как же, вы не знаете? – в притворном удивлении раскрывает глаза шире Док. – Сейчас кризис, ни у кого нет денег. Кручусь, как белка в колесе, и нет мне покоя. Как бы мог я сэкономить на оплату? Нет, в этом месяце я не могу заплатить, – и затем он прижимается к спинке крепче, бросая взгляд на свою охрану, стоящую у входа и опасливо поглядывающую на парней Сокджина. – Но, может, позже? – бросает, как спичку в лужу бензина. Иногда Сокджин действительно не понимает людей, желающих умереть худшей смертью из всех возможных. Он сжимает желваки, напрягает локти, а затем опускает взгляд к ценнику на чужих ботинках. Иногда Сокджин действительно их не понимает. - Товар поставлен, – говорит очевидное, силой себя успокаивая. Благородство действует в первые минут десять разговора, а затем предстоит перейти к решительным действиям. Так учил его Ынхо – наставник и отец названный по совместительству. Можно было бы сделать все быстрее. Прижать к бетонному полу. Дать как следует по морде. Вытрясти деньги вместе с поганой жизнью прямо из его роскошных ботинок, если придется – но так будет неправильно. Король так не поступает. По крайней мере в первые минуты общения. Так что, Сокджин ждет. Ответа или истечения положенных десяти минут? О, всего в равной мере. - Мы не проследили за тем, как его приняли. - И не проследили за тем, чтобы отменить пролонгацию договора, – задумчиво отвечает Сокджин, доставая нож у себя из кармана. Им он начинает вычищать свои ногти, ожидая, когда можно будет пустить его в ход для дела куда более важного. – Сделаю вид, что поверил тебе, – проявляет показное милосердие мужчина и кидает на Дока взгляд. – Где товар? - О, тут такая неприятная история, – начинает водить глазами по сторонам Док, и Сокджин усмехается. Ну, конечно. - Какая? – подталкивает к ответу. - Мои парни решили, что это для личного использования, и употребили половину. Мне очень-очень жаль. - Как же так, – равнодушным голосом произносит мужчина, оборачиваясь к своим людям – двум работающим еще на прежнего короля подростков со слишком высоким уровнем тестостерона. – Вы слышали? Его парни решили, что товар, это конфетки, раздающиеся за хорошее поведение. - О, мне правда жаль, этого больше не повторится. Я верну вам половину, – встревает Док, и Сокджин переводит на него взгляд обратно. Ему чертовски надоело играть по правилам. Мужчина бросает взгляд на часы на стене этого затхлого подвала, в котором Док принимает гостей, и понимает – тик-так, десять минут прошли. Он пожимает плечами, улыбается уголком губ и встает. Подходя к мужчине, он нутром ощущает чужой страх, липнущий к коже, и тот, словно музыка для его уставшего от бесконечной работы сознания. Быть королем тяжко, но в такие моменты минусы из поля зрения исчезают. Возможно, Сокджин никогда и не был хорошим. Возможно, тьма в нем лишь спала, ожидая своего часа. Он прижимает нож к щеке мужчины и слышит, как подпевалы Дока бросаются в его сторону. Но их вовремя останавливают. Дают несколько раз по роже, помогают уяснить несколько истин. - Мне не нравится то, как ты со мной разговариваешь, – говорит Сокджин, растягивая уголки губ в улыбке шире. Док бросает взгляд на своих наверняка скрученных на полу парней, и его кадык резко дергается от судорожного глотка. Сокджин, наблюдая за ним таким, понимает – нет удовольствия больше, чем вид раздавленного твоей властью человека. - Улыбнись, Док, чего такой хмурый? – усмехается Сокджин, засовывая нож тому в рот. Тот легко распарывает уголок губ, и Сокджин давит с особой силой, наслаждаясь истошными криками мужчины. О, Сокджин убедится, чтобы эта улыбка осталась с ним навечно.*
- Неплохо, парни, – говорит Сокджин, выходя из клуба и вытирая платком нож от крови, – это было быстро. В следующий раз они будут думать прежде, чем пытаться нагнуть власть. - Мы пойдём, – кивает один из, направляясь в ночь, и Сокджин кивает. У всех полно работы. Нет времени точить лясы. Он достает из пачки сигарету и закуривает, смотря на чистое небо. В нем словно и никогда не было ничего, кроме дыма и облаков, сияющих в лунном свете. Природа. До чего же прекрасна и до чего же пугающа в то же самое время. Тайфуны, цунами, извержения вулканов. Раскуривая сигарету, Сокджин понимает, что и сам является пешкой под колпаком природы. Она может убить, покалечить, раздавить морально и физически. Огромная сила. И никакой ответственности. - Тут нет звезд, дядь, – ворчит нечто, мешая мужчине наслаждаться видом. Сокджин, тем не менее, не возражает. У него был хороший вечер. Да и к тому же, тот ему ничего не сделал. Сокджин верит в свободную волю и ценность личности, а значит, всегда готов пообщаться с кем-то новым. Нельзя упустить шанс поговорить даже с очередным пьяницей. Сокджин редко встречает людей, готовых говорить с ним без страха перед его статусом. Он оборачивается и встречается взглядом с парнишкой. Совсем юный, года двадцать три от силы. Иногда Сокджин хочет и сам быть моложе. Возраст притягивает его к земле стальными цепями. Вместе с тем парнишка смазливый. Словно с картины сошёл, или модного журнала. Вряд ли вы встречаете таких красивых людей часто. На его голове лежат ушки летучей мыши, причём так своеобразно, что одна часть находится на макушке, а другая перекрывает половину глаза. Тело, укутанное в красный плащ, дрожит, а ноги, обутые в чёрные ботинки, неуклюже переступают препятствия – пыль и грязь ночной улицы. А затем взгляд незнакомца меняется – с насмешливого и открытого он становится испуганным. Сокджин ничего не успевает понять, как тот приходит в чувства, найдя в себе способность мыслить и излагать свои мысли. - Что за… - вылетает из чужого рта, и Сокджин вдруг понимает, что, должно быть, весь в крови Дока. Единственный минус восстановления справедливости. – А, точняк, – выдыхает парень, шаткой походкой подходя к нему ближе, – сейчас же хэллоуин. Не староват ли ты, дядь, для празднования? - Может, я моложе, чем выгляжу, – хмыкает мужчина, отворачиваясь обратно и устремляя взгляд в небо. Врет, конечно. Он на свои тридцать два очень даже выглядит. - Тебе лет сорок, – усмехается тот, и Сокджин пускает короткий смешок. Дерзко. От того, кто не знает, с кем имеет дело – дерзко вдвойне. Правда, причина подобного поведения известна – мальчишка явно выпил больше положенного. И теперь его тянет на приключения. - Тебе как здесь, нравится? – в какой-то момент говорит парень, и Сокджин кидает на него взгляд. - Ну, в городе. Тут чертовски, – парень замолкает, так как из клуба выходит компания. Все пьяные или под наркотой. Неважно, они проходят мимо, громко смеясь и пританцовывая. Как папуасы в клетке. Забавно, но немного отвратительно, – тут чертовски скучно, – заканчивает, когда компания скрывается из виду. Сокджин пожимает плечами. - Смотря, как жить. - Я живу с родителями, – упоминает, наверняка не понимая, что несет и зачем рассказывает личную информацию незнакомцу. Но Сокджин его затыкать не станет. Ему нравится. Искренние люди всегда ему нравились. Это то, чего вам не хватает, когда все, на чем сосредоточен ваш взгляд – подчиненные и конкуренты. Искренности в его мире давно не было. – Они говорят, во сколько спать ложиться, с кем общаться, какие трусы надевать. Бесит. - Может, пришьешь их? – задумчиво произносит Сокджин, ни на что особо не рассчитывая. Он это так сказал, забавы ради. А мальчишка воспринимает всерьез. Только не так, как нужно. Потому что следующее, что вылетает из его рта, это: - К чему? К подушке? Так они ведь вырвутся, – кажется, он реально об этом задумывается. Хочет пришить к чему-нибудь своих родителей. Сокджин скрывает улыбку, затягиваясь сигаретой. Чертовски милый. - Убей их, – уточняет после нескольких минут, в которые парень напряженно пытается найти выход. - А чем? – мигом оборачивается к нему этот необычный, но очаровательный парнишка. Странный вопрос, думает Сокджин. Не «какой ужас, нельзя так!», не «что за глупые шутки?». Вопрос «а чем?» совсем иного толка. Отдаёт решимостью. Сокджин надеется, он это не серьёзно, парень кажется ему невинным, как лик младенца, не хотелось бы видеть его в ином свете. И все же не воспринять слова всерьёз он не может. Поэтому Сокджин достает нож. И визитку. Он передает все это удивленному парню и бросает. - Если протрезвеешь и все еще захочешь сделать это, можешь использовать нож. Ну и позвонить мне не забудь. - Ты серьезно? – смотрит на него тот, расширив глаза до невозможности. Кажется, он начинает понимать, что где-то здесь есть проблема. Видимо, Сокджин не ошибся в невинности парня. Для него все это было игрой, не более. Не все способны на убийство. - Я бы посоветовал поговорить с ними, – ухмыляется Сокджин, – но раз у вас такие проблемы, – намеренно добавляет иронии в голос, – тут только смерть. И тогда парень взрывается в смехе, сгибаясь пополам и падая на грязный асфальт. Пьяные проявляют любую реакцию слишком бурно, запоздало понимает мужчина, смотря на сидящего в куче грязи парня. Его плащ мгновенно марается, а ушки слетают с головы на твёрдую землю. Визитка и нож Сокджина падают между ними. - А ты забавный, – признается парень, и не думая подниматься. Сокджин садится перед ним на корточки и протягивает руку. - Ким Сокджин. - Ким Намджун, – отзывается тот, пожимая ладонь. Хватка у парня, несмотря на алкогольное опьянение – крепкая. Это Сокджин замечает сразу и ему это нравится. А затем парень добавляет это: - Если поженимся, фамилию менять не придется. И разговор сворачивает совсем в иное русло. - Хочешь за меня замуж? – флиртующе произносит мужчина, и Намджун кривится. - Нет, конечно, ты старик. - Хочешь меня? – интересуется мужчина вновь. Такие вопросы, к слову, ему несвойственны. Парень его расслабляет. Плюс хорошее настроение. - Боже, – усмехается Намджун, закатывая глаза, – а ты в себе уверен, раз задаешь такие вопросы. - Ты расстроен, а я хорош собой, почему бы не поинтересоваться, вдруг что выйдет, – пожимает плечами Сокджин, что вызывает в Намджуне очередную улыбку. Это все флирт и попытка отвлечь парня от забот, что за всеми тянутся. Одни люди напиваются, другие говорят с незнакомцами. Намджуну, вот, повезло сделать и то, и другое. - Обычно предлагают поддержку и вытирают слезы, – указывает, все же поднимаясь с земли с помощью протянувшего ему руку Сокджина, парень, – а ты сразу в постель. - Я люблю быть оригинальным. - Прости, но мне нужно домой, – отвечает Намджун, подбирая упавшие во время падения нож, ушки и визитку. На ней он читает – «Ким Сокджин – наркодилер твоей мечты». – У меня глюки, или ты и правда на визитках пишешь то, за что тебя посадить могут? - За это меня не посадят, – говорит Сокджин, наблюдая за хмурящимся парнем. Кажется, он и правда интересует его. Иногда первое впечатление важнее всего, и в данном случае Сокджин буквально кричать готов, что этот парень его. Ему одна ночь не нужна – ему нужно большее. - Значит, это правда, – задумчиво произносит парень, и Сокджин кивает. Скрывать ему нечего. – Что ж, нет ничего плохого в том, чтобы периодически связываться с тем, с кем не следует, – произносит Намджун, засовывая визитку в карман, а нож протягивает мужчине. – Глупо убивать тех, кто заботится о тебе. Сокджин в ответ лишь пожимает плечами. Не то чтобы у него есть те, кто о нем заботится, и он понимает, о чем толкует парнишка. Но на следующий день, когда воспоминания о Намджуне успевают покрыться пеленой новых, тот набирает его номер. И когда в трубке раздается мелодичное. - Привет, Сокджин. Я Намджун, мы вчера встретились у входа в «сладкий вечерок», помнишь? Сокджин понимает, что забыть не смог бы. - Подумал над моим предложением? - Сначала попрошу совета, – усмехается парень, и мужчина прикрывает веки, отпуская подчиненного коротким жестом. Тот, едва его увидев, выбегает из кабинета. - Я готов слушать. Сколько угодно, Намджун, сколько угодно.