Звёздный Предел

      Ирма всю ночь не сомкнула глаз. Буря в груди поутихла, оставив после себя лишь смутное гложущее чувство. Едва обратной стороны гор коснулся рассвет и рассеялся сумрак, она поднялась и, прихватив сумку, неспешно направилась туда, откуда накануне спустился Рига.       Здесь, на севере, было холодно — кому бы пришло в голову селиться здесь?       Так или иначе, но путь в гору был усеян знаками. Некоторые удобные уступы были сточены до гладкости, отшлифованные сотней поднимавшихся и спускавшихся ног. И тут и там у налипнувшего на камень лишайника попадались проплешины — кто-то их не раз ковырял или сдирал. Мелкий камень под ногами, стертый в пыль. Кто там будет, в конце пути? Орки? Люди? Эльфы?       Утренние сумерки были наполнены неясными шорохами и скрипами, то и дело чудилось, что кто-то переговаривается за спиной. Ирма то и дело тянулась рукой за спину, к рукояти притороченной к спине фалькаты, которую она пронесла с собой через половину Средиземья. Клинок, откованный Куруфином, не подавал никаких признаков жизни — а ведь все эльфийские мечи давали неслабый такой знак о приближении темных тварей. Но душа меча, если таковая у него была, молчала.       Невысокая тень мелькнула сбоку. Шорох камешков, юркий силуэт, вздох возникшего сквозняка. Ирма вытянула руку и схватила бегущего за волосы. Короткие, жесткие почти как у Миднайт — таких у эльфов не было. А у орков и подавно.       Ирма дернула его на себя, заставив схваченного встать в пятно света, и тут же выхватила меч, приставив остриё к шее.       Сигнал «убивать» дало неправильное, безобразное лицо. На бледном, до зеленоватости, лице красовалась деформированная челюсть — она не могла закрыться от выступающих жутких клыков, выросших длиной с палец. Кроме этого, был вполне обычный нос, и напуганный, осознанный взгляд ребенка — то, что заставило острие металла замереть у шеи, не перерубив её.       Это был ребенок. Орочий или нет — он смотрел испуганно, съежившись и вжав голову в плечи. И молчал. Ирма молчала тоже, не зная, как поступить дальше.       — Орк… — выдохнула она, и внезапно для самой себя — на синдарине, — откуда здесь?       Его глаза округлились будто бы в неверии, а потом он мелко-мелко затряс головой.       — Я не орк! Не орк!.. не убивайте…       Ирма застыла. В её редкие встречи с орками она ни разу не слышала от них внятной речи. Особенно, когда Мария во дни битвы Дагор Аглареб допрашивала несколько пленных в подвалах Аглона. Они рычали, стонали, плевались — но говорить то ли не хотели, то ли не умели. Скорее первое. Но вряд ли орочьи дети с молочных зубов хорошо говорят на эльфийских наречиях? Да еще так хорошо давят на жалость. Ирма крепче стиснула кулак на чужом загривке. Орчонок тихо взвыл, из глаз катились крупные слёзы. Если подумать, видела ли она когда-то орочьих детей? Как они растут? Как их воспитывают? Вряд ли воспитывают вообще. Если взрослые особи похожи на плохо соображающих зверей, понимающих лишь язык силы, то детёныши должны быть совсем диким зверьём. У кого есть хоть капля мозгов — доживёт до того, чтобы ходить на эльфов войной. А этот…       В пору своего восстановления в человеческих правах, Ирма ван Лейден слышала о такой штуке, как эмоциональный интеллект. В среде солдатов он не в цене, так как мешает бездумно выполнять приказы. У орков его тем более не должно быть — скорее, им управлял примитивный стадный инстикт. Эмоциональное понимание вещей и манипуляция — скорее удел человеческой политверхушки, а также «светлых» эльфов.       Но не орков… И всё же этот уродец понял, что его нытьё и сопли только раздражили её, и затих, безвольно повиснув над землёй.       Ирма медленно опустила его на землю.       — Кто ты тогда?       Он всё еще мелко трясся, а взгляд был прикован к холодному металлу, маячащему в непосредственной близости от горла. Пусть женщина, неожиданно возникшая перед ним, и разжала кулак, но ноги подкосились и он рухнул на землю, заходясь сухим плачем.       Ирма прислушивалась. Если здесь мелкий, то где взрослые? Если они и впрямь не орки, то должны защитить отпрыска, не так ли?       Если не придут… что ж тогда, убить его и сбросить тело в какое-нибудь ущелье? Не отпускать же его…       Ирма перевела взгляд на широкое лезвие своего клинка. Хорошо, чтобы рубить головы. Жаль только, что работу Куруфина она протестирует в первый раз на таком задохлике… Она перехватила рукоять поудобнее в руке, но краем глаза ухватила метнувшуюся сбоку тень, вовремя уйдя с линии удара копья.       А вот и взрослые. Ирма отступила на пару шагов, наблюдая, как, потеряв к её персоне интерес, существо неопределённого пола, с раскрашенным красной и черной глиной лицом и укутанное в длинные тканные тряпки, оттаскивает детёныша подальше от неё. Взрослая особь восклицала что-то слишком высоким голосом — речь была очень быстрой тарабарщиной, но Ирма вычленяла знакомые слова. «Опасно», «дом», «родители». По крайней мере, это оказалась женщина.       Что же, с этим можно работать. Копьё, которое чуть не пронзило Ирму, было длинной разукрашенной палкой с привязанным костяным наконечником. С острого конца вниз свисала любопытная кисточка из перьев.       На поднятый крик сбежалось еще несколько (человек? орков? эльфов?), и это было уже не очень хорошо. До жути напоминало одну давнишнюю неприятную ситуацию. Итак…       Ирма столкнулась взглядом с тем, кто повыше — он, как и все остальные, был укутан в длинное тканое тряпьё на манер тоги, с таким же разукрашенным лицом и уродливой, как у орчонка, челюстью. На тонком горле выделялся кадык, а на шее болтались примитивные ожерелья из цветных нитей и деревяшек. Глаза были тёмными, но ясными — смотрели пронзительно и цепко. Совсем не похоже на те пустые марионеточные лица, что они видели у этих…дини…       — Вы дини или орки?       — Ни те, ни другие, — последовал чёткий ответ.       — А кто тогда?       — Что ты делаешь здесь? — это было немного странно. Неопознанной расы воин не задал встречного вопроса «кто ты такая?», словно ему и не нужен был ответ. Знал он или же просто безразлично? Вряд ли второе, ведь озаботился тем, что чужачка вторглась на территорию.       Ирма закусила губу. Что она здесь делала? Хороший вопрос. Она думала над этим всю ночь. Миднайт не соблаговолила толком пояснить, перед тем как отчалила в отключку. Они просто пёрлись на север, словно овцы на бойню. Вообще весь этот поход был сущим абсурдом — все эти предсказания, предрешения, судьбы и намёки…       — Ищу укрытие, — голос её был спокоен, но рука, до того просто спрятанная под плащом, скользнула в сумку. Где-то у неё еще должна была оставаться дымовая шашка, но её движение не осталось незамеченным, и на неё снова направили копьё. Что ж, Ирма руки не отняла, но вместо шашки наткнулась на округлый предмет и, зацепившись за него, извлекла протяжный, гулкий звук.       Лира! И хватило же ума впихнуть в эту сумку!       Копьё, упершееся ей практически в грудь, тоже дрогнуло.       Во взгляде недо-орка что-то мелькнуло и он медленно отвёл оружие. И тут Ирма кое-что заметила. У орков, которых она наблюдала с крепостных стен и на разделочных столах Марии, были жуткие, непропорционально-обезьяньи тела. У всех да были какие-то деформации тела, мешавшие нормально передвигаться, что вполне объяснялось самой «болезненной» или «искаженной» природой этих тварей: ноги разной длины, выкрученные куда-то в сторону суставы, язвы по всему телу в следствие ужасной антисанитарии, покрытая ступьями гниющая кожа… Вряд ли такие твари долго жили, хотя и плодились знатно.       Эти, на первый взгляд, чем-то походили на орков — у кого-то она успела заметить клыки, у кого-то уродливый, сморщенный нос, напоминающий больше рыльце, странно вырезанный на плоти рот и тому подобное… Уродство они маскировали рисунком глины на лицах. Где-то больше белого, где-то черного — получался какой-то странный макияж, отчего «неправильность» не сразу бросалась в глаза. Не встреть она не разукрашенного рёбенка, не насторожилась бы так сразу. К тому же, все они обладали здоровыми, развитыми телами — странная одежда давала разглядеть и мускулистые ноги, и плечи, и голые руки с нормальными пальцами без ужасающих гниющих когтей.       Очень странно.       «Орки», тем временем, взволнованно переговаривались, пользуясь тем, что Ирма несвоевременно впала в ступор. Бежать было не вариант — если вниз, то там Рига, Лаэгхен и Миднайт не в адеквате. Так подставить их она не могла.       — Откуда ты пришла?       — Отвечу не раньше, чем вы на мой вопрос.       Воин прищурился, и ответил:       — Мы из абайяри.       К сожалению, Ирма учёной не была, и это ей ничего не сказало. «Абайяри» скорее всего, это тоже понимали. Воин фыркнул.       — Я пришла из Белерианда, что на западе.       — По ту сторону гор? Чёрный Всадник вернулся?       Ирма смутно понимала, что за «Всадник», но «чёрный» вряд ли означало что-то хорошее. Она кивнула. Вместо этого, в её голове крутилось какое-то смутное узнавание этого «абайяри»… она уже слышала что-то похожее от…       Рука снова нащупала лиру. Не обращая внимания на настороженные взгляды, Ирма вытащила её из сумки. Черепаховый корпус отливал золотом, а струны — серебром. Скажи ей кто в детстве, что волшебное водное существо однажды подарит ей такую же волшебную безделицу — она бы закопала его в красный карвонский песок. Кто знает, может она и впрямь волшебная? Забывшись, Ирма провела пальцами по струнам. Над скалистой террасой, где они стояли, пронесся низкий, волнующий звук. Он отозвался глубоко в сердце и Ирма ухватила, наконец, мысль за хвост.       — Абайяри — то есть, авари?       — Да, но больше нет… — из груди воина (эльфа???) донесся протяжный вздох. Он вдруг протянул руку к Ирме. — Теперь я узнаю, кто ты. Ты из тех, кого нам велено сопровождать к Источнику.       — Из каких — из «тех»?       Женщина — та что копейщица, проницательно вставила:       — Двое из вас ранены, ведь так? У одного ранено тело, у другого — дух.       Ирма поджала губы.       — Мы не желаем вам зла, — произнёс абайяро. — Вы ищете укрытие, где можно отдохнуть. Мы же искали вас, чтобы дать вам его.       — Какое человеколюбие, — сардонически прыснула Ирма. — Как я могу вам верить?       Абайяро усмехнулся и провел по своему устрашающему лицу.       — Позволь попросить твою лиру в дар. Во время авари, помощь друг другу была в радость, теперь же многое изменилось и мало кто верит пустой руке. Даже наши ближайшие сородичи, что живут в лесу Фангорн, понимают только язык красивых камней и одежд.       Лира… как скоро им приходится расстаться. Не то чтобы эта штука была хоть чем-то полезна. Что ж, пусть будет разменной монетой.       Абайяро принял инструмент двумя руками, со священным благоговением. Он держал крохотный черепаший панцирь на своих непропорционально длинных ладонях и, казалось, на его глазах блестели слёзы. Ирма почувствовала себя неуютно — словно на представлении, на которое она не хотела приходить.       — Мы будем ждать здесь. Матриарх очень хочет повидаться с вами, — сказал он ей напоследок.       Ирма летела вниз семимильными шагами. Они были слишком, слишком дружелюбны. Выслали им навстречу! Какой дурак поверит?! Лишь бы они еще были там, лишь бы… Пусть слова абайяра, кем бы он там ни был (разумным орком или недо-искаженным эльфом) были разумны и доброжелательны, она не могла так просто этому поверить! Воспоминание о Миднайт и Риге на импровизированной плахе промелькнуло перед глазами и тут же сменилось картиной на поляне, где они вдвоём — Рига и Лаэгхен, сидели под деревом и копались в сумках.       — Вот ты где, — Рига вскочил на ноги и осмотрел Ирму, облегченно выдохнув. — Как ты могла уйти, никого не разбудив? Эти места точно обитаемы, здесь наверняка опасно.       Ирма нервно рассмеялась. О, эти места абсолютно наверняка обитаемы опасными псевдо-орками. Или они все здесь сумасшедшие, что тоже не безопасно. Она поймала настороженный взгляд Лаэгхена. Впрочем, ни от кого её резкая смена настроения не укрылась.       — Что такое? Ты что-то обнаружила?       — Да, — отсмеявшись, Ирма посерьёзнела. — И себя заодно. Мне нужно вам кое-что рассказать.       Когда краткий пересказ подошел к концу, Ирма повернулась к Штраусу. Что-то в его мимике настораживало, и теперь он напряженно думал, уйдя в себя с головой. Это было ему несвойственно, но его активное шевеление мозгами было видно как на ладони. Пришлось рассказать и о Салмаре с его лирой, и Лаэгхену тоже пришлось задуматься — власть Салмара простиралась над югом и частично охватывала Оссирианд, поэтому он должен был что-то слышать о нем. Но молчал.       — Вам ничего не напоминает? Как проклятье какое-то.       — Глупо было считать, что эти места на много миль вокруг будут необитаемы, — иронично заметил Лаэгхен. — А ведь я рассказывал вам, что по эту сторону гор еще оставались племена эльфов.       — Ни первые, ни вторые не особо на них походили, — огрызнулась Ирма. — Хочешь — проверь. Возможно, эти тоже окажутся твоими родственниками.       Лаэгхен оскорбился и отошел к спящей Миднайт. Ирма закусила губу. Тащить бессознательную Скайрайс непонятно куда — та еще медвежья услуга, но выбора у неё не было.       — Они упомянули что у нас двое раненых… Рига, это ты и Миднайт, судя по всему. Есть мысли, как они могли узнать? Вы видели кого-то?       — Нет, — Рига покачал головой и укоризненно посмотрел на неё. — Ты ведь была на часах и ушла. Но Лаэгхен особенно чуток и просыпается от любого шороха — мы бы знали.       — Если это конечно, не другие бесшумные эльфы, — пробормотала Ирма себе под нос. — Но они и не эльфы! Они… какие-то странные. Что нам делать?       Рига вздохнул и с сожалением качнул головой.       — С Миднайт на закорках мы далеко не убежим и не отобьемся. Приводить её в сознание… она будет недееспособна, если верить Лаэгхену, и эта хрень может повториться. Кажется, у нас снова нет выхода. Но погоди… ты сказала, «матриарх»?       — Возможно у народа, у которого во главе женщина, более лояльные взгляды — ты об этом? Не берусь судить. Лаэгхен?       Эльф пожал плечами, сосредоточившись на переплетении заклинания на Миднайт. Ирма не сомневалась, что он продолжал слушать их разговор, но если у него и были какие-то соображения, то он не спешил ими делиться. Ирма не то чтобы ему сильно доверяла, и её по-прежнему глодали сомнения — в их рядах убывало, и со стремительной скоростью. Еще вчера она мечтала вернуться домой — одной, сегодня же…она боялась потерять этих двух — последних. Что ей тогда делать?       — Они ждут нас наверху. Кажется, выбора действительно нет. Я пойду первой, а вы держитесь поодаль.       — Если засада, то здесь и спрятаться негде.       Абайяри были на месте. Они расположились полукругом и перекусывали чем-то, отдаленно похожим на хлеб — когда они предложили им пищу, удалось рассмотреть поближе. Это была небольшие спрессованные куски из травы, семян и сушеных ягод. Для эльфийских народов преломление хлеба было священным ритуалом, и присутствие его так далеко за горами, у народа, так похожего на орков… Пусть они и говорили, что они когда-то были авари… Быть может, Миднайт, будь она в сознании, могла бы что-то разъяснить.       Хлеб был слегка кислым, отдавал продуктами брожения. Очень странно и даже первобытно — в противовес развитым «цивилизациям» синдар и нолдор. Ирма хотела всецело отрешиться от сторонних, несвойственных ей долгих размышлений, но эта ситуация подкидывала всё больше и больше деталей одного паззла. Но она все еще не могла уловить общую картину.       Рига и Лаэгхен сменяли друг друга, неся безмятежно спящую Миднайт на спине. Абайяри проводили их до самого входа в подземные гроты — Штраус был прав, вот только обнаруженный им черный вход был самым обычным. Всё же некоторые народы предпочитали жить максимально скрытно — и даже обустройство в передних гротах отсутствовало, что несколько нервировало поначалу. Уж не в ловушку ли их ведут? С их плохой удачей…       Они шли довольно долго — воины абайяри достали из недр своих одеяний факелы и зажгли их, внимательно следя, чтобы «гости» никуда не делись. Неровное пламя то и дело выхватывало их разрисованные лица из темноты, отбрасывая блики на полосатые одежды.       У Риги что-то смутно шевельнулось в памяти. Что-то похожее носили мориквенди из Оссирианда — их одежды были пёстрыми: и всех оттенков зеленого, и красного, и рыжего — одежды сменялись по сезонам. Но раскрашивать свои ткани они стали только после восхода солнца. А ведь верно — был ли смысл носить красное-зелёное при одном лишь свете звёзд? В седом мраке куда лучше подходила приглушенная цветовая гамма — только это и спасало странствующих эльфов при орочьих облавах.       Значит, эти абайяри должны были мыслить примерно так же, если то, что они о себе говорят — правда. При том, что они живут у самой северной границы… Еще эти разрисованные лица. Рига на своей памяти встречал такое в Арде лишь дважды: незадолго до Мерет Адертад, где старая женщина (которую он поначалу принял за человеческую) сделала им зловещее предсказание, и уже здесь, по эту сторону Синих Гор, в лесу Фангорн.       Мотивы рисунков на лицах немного отличались от тех, недавних — о, того пресловутого Воина он запомнил надолго. Его боевой раскрас напоминал маску смерти — глаза, обведенные в черные круги, черные линии, повторяющие линию лицевых костей, и белая глина. У абайяри, на его дилетантский взгляд, отсутствовали какие-то общие мотивы рисунков: черточки-колечки, красные и черные — больше напоминало раскрас тигра или леопарда, что очень хорошо подходило для засады в высоких зарослях.       Ирма права — вряд ли орки наделены высоким интеллектом. Но те дини, которых они сожгли в лесу, не были орками. И всё же гостеприимными добряками он бы их не назвал. Что будет здесь?       Иногда ему казалось, что он снова и снова возвращается к какой-то абстрактной «исходной точке». Сменялись действующие лица и декорации, но не сама суть. И это сводило с ума.       Путь, по которому вели их «встречающие» в конце концов вывел к какому-то естественному источнику света. Это был очередной грот, с зияющей дырой наверху. В центре грота был небольшой водоём. И по берегам этого водоёма были — уж очень удивительно — разбиты небольшие сады. Ирма могла только предположить, что здешние жители вряд ли вообще часто покидают свои пещеры и, как и гномы по рассказам Куруфина, сосредоточены на культивировании эндемиков флоры и фауны.       Жилых построек видно не было, но скорее всего, жилые помещения располагались в многочисленных боковых галереях — а то спать под открытым небом то еще удовольствие. Вокруг совсем не было деревьев. И всё же это…было поразительно. На искушенный дориатскими видами взгляд — очень…самобытно. Вряд ли орки стали бы жить в таком удивительном месте. В противном случае всё давно было бы загажено.       Их сопровождающие невозмутимо шли дальше, обходя небольшое — ярко-голубое! — озерцо по кругу. Их предводитель на несколько мгновений извлёк из складок одежд небольшой музыкальный инструмент, огладил его и с трепетом посмотрел на озеро. Этих нескольких мгновений хватило, чтобы осмотреться, и их повели дальше в тень — где потрескивал небольшой костерок, и невысокая, сгорбленная фигурка водила деревянной ложкой в подвешенном на огне котелке.       Рига, не дойдя какую-то пару шагов, замер, когда фигурка подняла лицо — восковое, морщинистое, с черными угольками-глазами. Он уже видел это лицо.       Старуха — видимо, она и была тем самым матриархом, недолго рассматривала их — пристально, с призрачным огоньком в глазах. Её лицо растянулось в беззубой улыбке, и она приветственно махнула свободной рукой.       — А вот и вы! Мы уже заждались.       Такое бы хорошо звучало от старых знакомых, подумалось Штраусу. А сейчас звучит так, будто их самих не хватало на ужин. Но котелок маловат.       Абайяри терпеливо ждали, пока они самостоятельно сделают шаг навстречу. Но первым к костру кинулся орчонок — он плюхнулся просто на песок рядом со старухой, проигнорировав чурбаки вокруг костра.       — Вы уверены, что ждали именно нас? — произнес Лаэгхен после традиционного приветствия лаиквенди. Рига видел как он напряженно думал весь путь сюда и как вдруг сфокусировался его взгляд на лире, о которой упоминала Ирма. Абайяри же смотрели на эльфа с одобрением и узнаванием, но молчали.       — Не тебя, юный эльда, но и дальнего сородича мы видеть рады, — матриарх грузно поднялась и медленно приблизилась. Она была вдвое ниже и мало чем походила на эльфа, но всё же назвала Лаэгхена «сородичем». Она взяла его ладонь в свои пухлые морщинистые руки и развернула к себе, вглядываясь в рисунок линий и блеклых шрамов. По сравнению с её темно-пергаментной кожей, кожа Лаэгхена, как и любого эльфа, сияла, словно в лунном свете. По лицу старухи скользнула тень. — Давно вас не бывало в наших краях.       Она оставила Лаэгхена, не дождавшись и ответа, и повернулась к Ирме и Риге, до сих пор держащем Миднайт на спине:       — А вы...долго же вы шли. Уж пятьдесят солнцестояний минуло, — Рига замер, не отводя от неотвратимо приближающейся старухи взгляда. — Мы уж думали, что Черный Всадник вас всех унёс, — она покачала головой и снова продемонстрировала свой беззубый рот в обрамлении глубоких морщин. — Не стоит меня страшиться. Вам ли? Вы прошли сквозь тьму и бесконечность времени, чтобы оказаться здесь. Бессмертные души в смертных телах, добро пожаловать, — она протянула сухие ладони, чтобы дотянуться до побелевшего лица Штрауса.