Я - Торин II Дубощит

Наверное, будь я сейчас не парализован, повёл бы себя точно также, как ведьма. Она металась из стороны в сторону, споря с рыжей и пытаясь разобраться: когда и при каких обстоятельствах видели Бильбо в последний раз, а я злился. Нет, даже не так: я, конечно, никогда не был образцом сдержанности и, каюсь, за последние пару недель успел изучить все оттенки злости от мала до велика, и не всегда оправданно. Вот только то, что я чувствовал сейчас, порядком смущало: это была не злость как таковая, а какое-то странное, с каждой минутой все более нарастающее раздражение. Ну почему снова? И опять хоббит?! Однако, даже при столь плачевных исходных данных нельзя было отрицать, что мне в чем-то и повезло, я сидел довольно удачно да видел все, что происходило между остроухими, в отличие от того же Бомбура, которого, не знаю уж как доволокли девчонки, но посадить, видимо, уже не смогли и так и оставили: лежащим да рассматривающим затянутое тучами небо.  Вот только выгодное положение не особо помогло: от собственных мыслей, нарастающего раздражения, переживаний и попыток припомнить: а видел ли я хоббита накануне атаки пауков? Или среди ветвей деревьев будучи подвешенным вверх головой? Или он ещё не успел вернуться, когда на нас напали? В общем, я пропустил тот момент, когда девчонки тоже припоминали, и очнулся лишь тогда, когда услышал, как замычал Кили. - Нет! - резко оборвала подругу ведьма - Тауриэль, послушай меня, ты ранена и не сможешь должным образом защищаться. Если ты сейчас уйдёшь и не вернёшься, погибнут сразу двое. Коль уж ты не боишься за себя, то подумай хотя бы о Кили, ведь дальнейшая жизнь в одиночестве для него будет невыносима. Гномы любят лишь раз… Что тут скажешь, резонно. Вот только как же Бильбо? Наверняка этот паралич скоро прекратит своё действие, и мы сможем пойти искать мастера Бэггинса вместе. Так будет более безопасно. Да и вот чувствовал я, что взломщик снова может оказаться в более выгодном положении, нежели мы, как уже было однажды в нашу первую встречу с пауками. - Но как же ты? - с испугом спросила лучница. Не понял? Что я упустил? О, Махал, пожалуйста, пусть эта придурошная не решится идти ночью в кишащий этими странными пауками лес в одиночку… Раздражения порядком поприбавилось. Оно кусалось и царапалось внутри, словно запертая в клетке росомаха.  - Все, кто любили меня, давно уже умерли. Мне нечего терять, поверь, даже смерть не властна надо мной… Но не думай об этом. Я постараюсь вернуться как можно скорее. В конце концов, у меня ещё достаточно силы, чтобы постоять за себя.  Вот тут я напрягся по полной: сердце пропустило глухой удар от ее этой фразы, что нет никого, кто любил бы ее. А как же… Как же я? И только спустя пару мгновений, когда я отошел от обиды, понял, что вслед за всем этим она сказала нечто куда как более опасное - про смерть - неужто Двалин был прав и девка действительно одержима демоном. Ну и, чтобы совсем уж вывести меня из состояния раздражения в граничившую с сумасшествием ярость, не слушая больше никаких возражений Сириэн развернулась и резво припустила в сторону леса, вскоре скрываясь из вида моего обзора. Я честно пытался подать знак, что я против такой граничащей с безумием самоотверженности, вот только если Кили досталась хотя бы возможность замычать, ведь в первую очередь у парня отошли от паралича голосовые связки, то у меня была невиданная ранее в своём могуществе сила в виде гребаного мизинца! Чтоб его! В общем я вертел им и крутил как мог, а толку? Девчонка ушла. А меня, медленно, но верно начала затапливать уже ставшая привычной злость: снова она рискует своей жизнью, совершенно не думая, что от неё зависит возможность моего народа вернуть свой дом! Ей наплевать и на меня, и на всех нас! А ведь тех знаков, что я ей показал и тогда у озера, и накануне, когда выхаживал ее всю ночь и весь день, а после обнимал, было более чем достаточно, чтобы догадаться о моих чувствах. Но нет же! «Меня никто не любит…». Дура! Ведь она снова тешит своё самолюбие, в идиотском желании быть балроговой спасительницей. Да, возможно я и сволочь, раз ставлю ее жизнь сейчас выше рисков для Бильбо. Вот только уж я-то прекрасно знаю, что хоббит отнюдь не так прост, каким кажется на первый взгляд.  Наверняка с ним сейчас все в порядке точно также, как и тогда, в Лихолесье. Уверен, он схоронился где-нибудь за деревьями и просто ждёт, пока мы придём в себя и явимся за ним в полном составе. А эта идиотка нет же, прет напролом. Интересно, это в ней так велико желание бороться за каждую смертную жизнь? Хотя, о чем это я? Она же эльф! Какая смертная жизнь?! Наверняка девчонка просто излишне самоуверенная дура. А я тут ещё и ее перед парнями защищаю, даже вече пытался запретить созвать! Хотя, в таком ключе, кто из нас дурак: она, или я - ещё огромный вопрос! И чем больше времени проходило, тем сильнее внутри меня разливалась злость. Казалось бы: куда уж больше? Ан-нет, это разрывающее изнутри чувство будто подпитывалось чем-то. И я в полной мере давал ему волю, так как прекрасно понимал, что противопоставить сейчас мне нечего. Я был до смешного бесполезен и беззащитен, что, к слову, бесило ещё больше! А ещё я пытался через выплеск негативных эмоций хоть таким образом отвлечься от снедающего меня изнутри отчаяния... Ее не было слишком долго… Я видел, как Тауриэль тоже нервничала и искала, чем бы занять требующие работы руки. Она стянула со спины плащ, разорвала его на тряпицы и принялась ходить к протекавшей неподалёку реке, по очереди вытирая лица каждого из нас от грязи и налипшей паутины. Признаюсь, у гномов подобного рода забота со стороны женщин была не принятой. Ну то есть, мужа умыть было всегда позволительно, а вот касаться других мужчин даже с такой безобидной целью - дело наказуемое и неподобающе фривольное. Мы ревнивый народ. Очень.  Поэтому своими действиями девчонка смутила всех нас дальше некуда. Не говоря уже о том, что подобные действия с ее стороны были довольно унизительными для нас, как для здоровых, ну или почти здоровых, и сильных мужчин. И, уверен, любой из нас остановил бы ее, будь у него такая возможность, но пока что я видел по глазам ребят, что на смену смущения приходит злость и раздражение. А может, они и раньше там были… Балрог его разберёт, что с нами всеми происходит. Одно могу сказать совершенно точно: после такой унизительной заботы злились уже мы все. Когда очередь чудо-омовений дошла и до меня, я так сильно не хотел, чтобы рыжая прикасалась ко мне, что сам не заметил, как умудрился зажмуриться! Хвала Махалу, отвратительный паралич наконец-то начал отпускать меня. Вот только практически вслед за этим откуда-то из-за моей спины донёсся душераздирающий, полный боли крик.  Я так отчаянно хотел повернуться и броситься на помощь! Ни одно живое существо не будет так кричать понапрасну, это было похоже на страшный предсмертный вой затравленного волка. Но я, опять же, мог только моргать. Да, и дёргать грёбаным мизинцем. Злость и ярость кипели внутри меня. Я уже сам не знал, на что именно я злюсь: на себя за беспомощность и унизительное положение, на замершую и прислушивающуюся с тряпкой на перевес рыжую, или на ведьму, что была так неосторожна и при Двалине умудрилась разболтать свои секретики, отчего в результате завязалась та ссора и нас всех поймали в ловушку, как глупых кролей? Или на друга, что предал меня и отправился шпионить за девчонкой, зная о моих чувствах к ней? А может я злился на то, что внутри у меня от этого ее крика стыла кровь и сейчас я, как никогда сильно, боялся ее потерять? Я не знаю… Знаю лишь, что когда через десять минут, так и продолжавшая трясущимися рукам счищать с нас грязь рыжая бросилась куда-то мне за спину, я был так зол, что готов был собственноручно придушить ведьму. И не важно, нашла она взломщика, или нет, и с какими результатами вернулась, да отчего так орала. Вскоре в поле моего зрения появилась лучница, окружённая нашими оставшимися пони. Вот это хорошо, это очень хорошо. А вслед за ней неспешной походкой к костру приблизился Всполох. Я хоть и не в первый раз его видел, но все равно снова поразился такой рослости, красоте да стати жеребца. Конь был так велик, что ведьма смотрелась на нем как маленький ребёнок, чудом оседлавший без разрешения отцовского коня. Это смотрелось настолько странно, что я обратил внимание на лежащий поперёк спины меарас сверток только когда Тауриэль принялась снимать его.  Странно, какой знакомый мех, и крой, цвет только какой-то буро коричневый, вместо чер... Твою мать! Это ж как они умудрились так мой плащ испоганить?! Я взглядом разве что молнии в ведьму не метнул и однозначно продолжил бы это занятие, если бы из плаща неожиданно не показались хорошо знакомые босые мохнатые ноги. Бильбо! Она нашла его! Правда и тут меня ожидал полный облом и новая волна злости: хоббит, похоже, все таки стал жертвой одного из чёрных пауков. Тауриэль усадила его в нашу парализованную вереницу и выглядел взломщик, надо признать скверно. Я как раз принялся осматривать его одежду на предмет пятен крови, пересиливая свою злость и пытаясь проверить, нет ли у парня серьезных травм, когда со стороны ведьмы послышался глухой стук, а вслед за этим она выдала: - Nadorhuan quingatelco!* Я, признаться, не силён в языке дивного народца, но надо быть идиотом, чтобы не догадаться, что девчонка, похоже, только что отменно выругалась. Однако. Я удивлённо уставился на остроухую мелочь, даже злость ненадолго отступила, а она выглядела так, словно прошла через все пытки Моргота. Ее и без того всегда бледная мраморная кожа сейчас казалась какой-то серой и словно прозрачной. Готов поклясться, что при должном старании смог бы разглядеть вены и сосуды под кожей. Глаза девчонки подозрительно странно блестели, словно ее лихорадило.  - Ну вот зачем! - принялась ругаться вмиг оказавшаяся рядом рыжая, одной действующей рукой поднимая подругу - Я же сказала подождать.  Она присела на землю, поднырнув под руку подруги и принялась вставать, взвалив на себя большую часть веса оной. Ведьма не сопротивлялась и так, с поддержкой лучницы, доковыляла до костра, ложась прямо на землю и придвигаясь вплотную к огню. Никудышный эльф: опять поди замёрзла и спать хочет. Не знаю, почему, но сейчас это ее столь явное отличие от собратьев вызвало во мне не привычное по этому случаю довольство, а очередную порцию раздражения. Раньше меня радовало, что дева, которую избрало мое сердце, все таки не типичный полный холодного льда представитель своей рассы. Можно даже сказать, если отбросить всю историю с моим дедом, что она оказалась даже лучше чем то, какой я ее представлял. Но сейчас это столь явное различие почему-то бесило, вызывая все новые сомнения: что именно в ней не так, вдруг всему виной одержимость? И от всего этого я злился ещё больше, напоминая дремлющий вулкан, готовый вот вот взорваться и смести все на своём пути. Да что со мной происходит?!  Тауриэль, тем временем, тоже не смогла не заметить бьющий ведьму озноб и принесла ей в качестве покрывала мой плащ. Зашибись, хоть бы спросила! Я, конечно, мастер по части злости, но вот чувствую: похоже сегодня я даже переплюнул сам себя. - Наши вещи все ещё там? - поинтересовалась лучница. - Д-д-д-д-а… - простучала зубами в ответ Сириэн. - Предлагаю дождаться, когда гномов отпустит и наведаться в лес, чтобы забрать все. До Дарема далеко, ты сама говорила, пополнить запасы будет негде, как и разжиться спальниками. А без них в надвигающемся холоде все рискуют промерзнуть.  - Тауриэль, прости, давай решим все это позже? Я очень устала, мне надо поспать… - с явным усилием над собой проскрипела ведьма. Опаньки, похоже не только гномы сегодня отжигают по части злости!  - Это все из-за магии крови? Ты выглядишь так, словно она высосала из тебя все жизненные силы… - рыжая обеспокоено всмотрелась в лицо подруги.  Все внутри меня словно перевернулось от услышанного. Магия крови… Я никогда лично не видел ее, но, естественно, как и большинство жителей Средиземья, был более чем наслышан. И прекрасно знал, что по силе своей и по разрушительной мощи, это один из самых темных и опасных видов магии. Я оторвал свой взор от резко зажмурившейся на эту фразу девчонки и успел заметить, как переглянулись между собой Балин, Двалин и Глоин. Проклятье…  - Все дело в том, что я за последние двое суток перебила три десятка варгов и ещё десяток пауков сверху. А ещё потаскала гномов и поискала Бильбо. Могу я, уже, наконец, получить хоть пару часов заслуженного отдыха и тишины?!  С ума сойти! Девчонку таки довели до белого каления. Я в шоке смотрел то на ведьму, то на не менее чем я шокированную рыжую. Опаньки, а может подерутся? Я бы глянул…  - Бильбо искать ты вызвалась сама, хотя я предлагала. Ну что ж, отдыхай, спасительница!  На этом воительница явно решила поставить точку и с гордо поднятой головой отвернулась от подруги да пошла устраивать лошадей. А ведьма с головой укрылась в мой плащ и даже нос наружу не высовывала. Вот облом. Надо отдать должное: характер у рыжей, некоторым гномкам фору даст. Вот тебе и Кили: все позорил нас, да кичился, что ему по вкусу больше людские бабы, а себе нашёл с характером, как у Дис, если не того круче. Я уж было позлорадствовал, что наша милосердная ведьмочка наконец-то показала коготки, и все ждал: когда же она таки уснёт, чтобы удостовериться, что муки совести ей сейчас неведомы, а значит - вот оно - настоящая личина. Но нет, девчонка поворочалась, скинула с себя мой плащ и села. Правда выглядела не в пример хуже, чем была до того, как под этим самым плащом оказалась. Что-то сейчас в ней было такое, что меня помимо уже ставшего за сегодняшний вечер привычным раздражения, ещё и настораживало и, пугало…  - Тауриэль? - позвала она подругу, странным охрипшим голосом, оглядываясь по сторонам. И выглядела так, будто пьяная сильно. - Что, выспала…? - рыжая особой отходчивостью не страдала.  Лучница не успела договорить и тут же бросилась к девчонке, скрывая ее от моего взгляда за своей спиной.  - Сириэн, отпусти! Отпусти свой долбаный контроль и скажи, что у тебя болит?! Что ты сейчас чувствуешь?! - завопила рыжая, трясясь в плечах и зачем то дергая девчонку. - Ничего… - прошипела ведьма. - Отпусти! Умоляю, отпусти свою магию! Она вредит тебе сейчас! - продолжала повторять Тауриэль, все дергая девчонку то за руки, то за ноги.  Проклятье! Не видно за рыжей ничего! Что там творится?!  - Я не могу… Ты не ведаешь, о чем просишь… - Но разве ты не страдала достаточно? Отпусти, она же уничтожит тебя!  - Я уже давно мертва… - спокойно ответила Сириэн, словно это была просто констатация факта, как, например, нынче похолодало – Я двигаюсь. Но внутри меня давно уже ничего нет. Посмотри, все мои мечты давно умерли… Рыжая в ответ на эту фразу резко дёрнулась и вскрикнула: - О, Эру! Эти твари тебя укусили…  В стремительно развивающихся событиях я даже толком не успевал обдумать происходящее. Вот девчонка затихла, а рыжая принялась трясти ее и постоянно звать. Вот воительница последний раз встряхнула деву и, видимо поняв, что это бесполезно, уложила ее обратно на мой плащ. А я… А что я? Я злился ещё больше. Ее укусили! Вот теперь точно кажется, что ещё немного и лопну. Даже мое коронное «я - наблюдатель» не помогало… Злился, и чувствовал, что где-то сзади на загривке у меня ползут по телу мерзкие крупные мурашки, и вызвал их страх. Ведьма делает меня слабым. Я толком не знаю, как яд этих тварей влияет даже на гномов, не то, что на эльфов. Однако, прекрасно помню, как в груди разливалась жгучая боль. Догадываюсь, что бы произошло, если бы остроухая не вылечила нас. Вот только кто теперь излечит ее? И, судя по панически мечущейся взад-вперёд лучнице, мои предположения, что дело - дрянь, имели весьма резонные обоснования. Тауриэль в какой-то момент перестала метаться и принялась шариться по своим карманам.  - Проклятье! - выругалась остроухая. - В моей сумке есть мазь из сушёного ацеласа. А сумка - в лесу.  Она бросилась к коню ведьмы, потом резко остановилась и вскрикнула: - Я скоро вернусь. Никуда не уходите!  Сучка! Потом ещё раз оглядела нас всех и, нервно хохотнув, запрыгнула на Всполоха, прихватила за собой Азареля и умчалась. Даже мычание Кили на этот раз не смогло остановить ее. Я видел, как вслед за беспокойством в глазах племянника заблестела злость. Тут же вспомнил, как совсем недавно огрызалась девчонка. И все дороги сошлись: пауки! Что-то было в яде этих тварей такое, что провоцировало раздражение и злость. Зараза! Как бы при таком коктейле дров не наломать.  Вернулась, однако, рыжая довольно быстро, да ещё и не с пустыми руками. Все наши походные манатки были со всех сторон навешаны на коней. Это хорошо. Правда незадолго до ее приезда ведьма стала отрывисто поверхностно дышать. Это плохо. Тауриэль спрыгнула со Всполоха, когда конь ещё даже остановиться не успел и со своей сумкой наперевес понеслась к девчонке. Она достала какую-то баночку и…. опять закрыла мне своей спиной весь обзор.  - Благодать твою ж в Аман! - не выдержал напряжения и выругался я. И только судя по резко уставившимся на меня десяткам глаз понял: кажется я сказал это в слух.  - А что, так можно было? - тут же подхватил Кили.  И понеслась. Парни голосили и ругались на кхуздуде, а эльфийка что-то там напевала, растирала и отсвечивала. Пока рыжая была занята, мы опять все на том же кхуздуле быстренько порешали, что воительница, вытирая нас обрывками своего шмотья, поступила оскорбительно, и решили, что не помешало бы проучить нахальную девчонку. Кили, естественно, был против. Но его никто и слушать не стал. Поэтому, как только дыхание ведьмы пришло в норму, мы заладили свое небольшое выступление.  - Ай-яй-яй-яй-яй! Как же чешется! Тауриэль, душечка, не могла бы ты почесать мою спину. - умоляюще глядя на не успевшую даже присесть и выдохнуть остроухую заголосил Оин. Рыжая, естественно, хоть и недовольно вздохнув, но отправилась помогать. И как только она закончила, с другой стороны нашей вереницы раздалось: - Ох-хо-хо-хо-хо! Дражайшая эллет, не соблаговолите ли вы почесать у меня под бородой. - весьма правдоподобно поддержал Балин. Я услышал, как скрипнули зубы эльфийки. Потрясающе. В груди разлилось приятное чувство, немного унимая давно скребущиеся когтистой кошкой раздражение и злость.  - Уййй! Уважаемая леди, у меня болит в подмышке! Возможно меня туда укусили. Не могли бы вы быть настолько любезны, чтобы посмотреть и обработать? - невинно хлопая глазками спросил Нори. Рыжая начала в серьез кипятиться. Щеки ее залились ярким румянцем, а я все ждал, когда же этот орешек вскроется. И поэтому, когда, по завершении осмотра подмышки Нори, подал голос Бомбур, сообщив, что ему натерли ноги сапоги, я чуть было не прыснул от приступа гомерического хохота, но таки сделав над собой усилие, сдержался. Надо было видеть, как заслезились от злости, и не только, глаза остроухой, когда от снятых ботинок по всему лагерю разнесся соответствующий амбре. Девчонка резко подскочила и принялась готовить нам ромашковый отвар. Наверное, чтобы поскорее в себя пришли и начали сами себе все чесать, перестав издеваться над ней. И лишь выпивая второй глоток оного, я почувствовал на языке довольно странный привкус, и все равно не догадался придать этому значения: мало ли какие ещё последствия у этого яда паучьего. Пока мои веки неожиданно не потяжелели и я не заметил, как один за другим друзья начали проваливаться в сон. Хотел было возмутиться, и не успел… Вот же тварь!

***

Проснулся я от того, что почувствовал вокруг до невозможности вкусный запах. В животе сразу заурчало и забурлило, напоминая, что я уже один Махал ведает сколько времени не ел нормально. Открыв глаза обнаружил практически домашнюю картину: ведьма стояла у огня и помешивала что-то дивно пахнущее в котелке. Правда выглядела так, словно что-то очень тревожило, болело у неё. Сука, ещё и готовить умеет! Не то что рыжая… Вчерашняя злость всколыхнулась внутри неожиданно резко и всепоглощающе, стоило только вспомнить: как именно закончился вечер. Она обманула нас всех! Напоила каким-то снотворным, глядя в лицо и улыбаясь! Спасибо не отравила. И по тому, какими гневными взглядами парни провожали лучницу, за исключением Кили, который, похоже, и не понял, что произошло, я осознал: рыжая лишилась доверия отряда, и, скорее всего, безвозвратно. Все мы были злы, и злость эта была оправданной, а ещё и подстёгивалась паучьим ядом.  Уж не знаю как так вышло, что мы все молчали, даже предварительно не сговариваясь. Но атмосфера царила тревожная, будто затишье перед бурей. Мои мысли прервал уставший голос ведьмы: - Не могла бы ты меня сменить? Мне что-то не очень… Все равно все ингредиенты я уже положила. - сообщила ведьма, передавая подруге деревянную ложку - А одним помешиванием еду не испортишь… Я встревожился: неужто махинации рыжей так и не смогли излечить ведьму до конца? Вот тебе и эльфийская медицина… и вскоре разозлился: девчонка пошла и уселась рядом с Бильбо, о чем-то вскоре начав переговариваться со взломщиком. Я вспылил. К злости и раздражительности теперь примешалась ещё и жгучая ревность. При каких обстоятельствах она нашла его в лесу? Их долго не было… Что они делали? Хотя, если подумать, Бильбо ведь тоже был ранен пауком, и тоже парализован, так что вряд ли - нечто постыдное. Но ревновал все равно.  Пока заговорщики тихонько шептались, рыжая успела доварить еду, достать миски и ложки, да обратиться к подруге: - Сириэн! Помоги мне, пожалуйста, накормить гномов. Судя по всему, подвижность рук к ним так до сих пор и не вернулась.  Это было сказано таким будничным тоном, словно мы были не более чем малые дети, за которых все решают родители. Я почувствовал как закипаю и сил уже нет сдерживать доселе бушевавшие во мне эмоции. Я честно старался, понимая, что отчасти паучий яд - всему причина. Иначе можно было бы просто объяснить, что такое отношение унижает нас как мужчин, а не отмалчиваться да мстить. Пока пытался себя удержать, ведьма уже направилась к Оину, а рыжая - к Бомбуру. Глядя, как они без объяснений присаживаются и намереваются нарушить с добрый десяток правил нашего народа я понимал, что все: ещё немного и сорвусь. И сорвался бы, если бы меня не опередил Глоин: - Мы не станем есть то, чего касалась паршивая рука ведьмы! Убери свои грязные лапы от моего брата! Проклятье, а ведь я понимал его. После того, как нас вчера обманула рыжая, а сегодня ведьма сказала, что положила «все ингредиенты» - есть эту тёплую, сытную, дивно пахнущую и все же эльфийскую стряпню почему-то перехотелось. Точнее как: есть-то хотелось очень, но ещё больше хотелось слить весь тот яд из злости и раздражения, что копился внутри. И поэтому, когда я увидел, как рыжая резко замерла с висящей в воздухе рукой и ложкой, а ведьма дёрнулась от его фразы словно от удара, разливая часть содержимого миски, да и Оин, словно бы вишенка на торте, в подтверждение слов брата сжал губы, я испытал прямо таки ни с чем не сравнимое облегчение. Какое же удовольствие.  - Но… но вам надо поесть, чтобы скорее восстановиться… - промямлила мелкая девчонка.  Она озиралась по сторонам, словно ища поддержки и выглядела такой невинной и грустной, что внутри все сжалось от неприятного кома: интересно, это попытка надавить на жалость? Значит она действительно заинтересована в том, чтобы мы съели ее варево. Она что-то подсыпала… - Фили, может хоть ты? Клянусь, у меня и в мыслях не был, я просто приготовила… - Я запрещаю! - я прорычал это куда громче, чем требовалось, и почувствовал, как все взгляды обратились ко мне. В том числе и ведьмин. - Рыжая уже чем-то опоила нас всех. Никто из отряда не станет есть вашу дрянь. Можете потчевать ей друг друга, а нас оставьте в покое! И без вашей снеди справимся!  Девчонка смотрела на меня с такой обидой во взгляде, что внутри у меня все содрогнулось, но для выхода той злости, что копилась во мне со вчерашнего вечера было недостаточно всего лишь пары фраз и я решил наградить девчонку ещё и презрительным, полным ненависти взглядом. Пусть знает, что нас так просто вокруг пальца не провести.  Наш обмен взглядами прервал резкий крик рыжей: - Да пошли вы! - она встала и отбросила миску в сторону - Стараешься тут для них. Ну и ладно, как прикажет ваше величество! - сделав мерзкий акцент на последней фразе, она повернулась к Сириэн и постаралась добавить более спокойным голосом, но вышло плохо - Я пойду искупаюсь в реке, пока лёд не встал.   И отлично! Я хотел добавить «скатертью дорожка», вот только полные боли окрики Кили заставили сердце сжаться: влип парень. Месяца ещё не прошло с нашего совместного пути, а они уже во всю собачатся. Ох, не выйдет из этого ничего путного… Ведьма тем временем развернулась, отошла от нас метров на пять и, повернувшись спиной, принялась есть собственное варево. Твою ж мать! Так это она что же, действительно не собиралась нас отравить?

***

Чтобы полностью прийти в себя нам потребовалось двое суток. Двое гребаных суток, полных злости, желчи, раздражительности и беспомощности. Ужаснее всего, когда верхняя половина полностью отошла от паралича, а ноги все ещё оставались неподвижными. Было унизительно видеть, как один за другим мы передвигались по делам нужды. И ещё отвратительнее было будучи в таком состоянии эту нужду справлять.  Как только паучий яд полностью покинул наши тела, злость наконец-то отступила, и на ее место пришло нечто куда более ужасное: в моем случае - чувство вины. Что в случае остальных - не знаю… Но лично мне больно было вспоминать, с какой обидой на меня смотрели янтарные глаза. Я хотел извиниться, правда хотел, вот только… После тех слов о магии крови, стоило мне только посмотреть на ведьму, как Двалин начинал весьма недвусмысленно хмыкать. Уж ему так точно не было стыдно за нашу выходку с едой. И Тауриэль, надо признать, обидели мы напрасно. Откуда вот ей было знать о наших обычаях. Наверняка она просто хотела как лучше. В общем, в отряде царили недопонимание и напряжённость. Более того, если раньше Глоин и Двалин часто перешептывались между собой, то теперь к ним присоединились еще Оин, Дори, Нори, Бифур и периодически Бофур. Ох, не хорошо это… Я понимал к чему идёт дело, да только сделать ничего не мог: древние законы священны. За исключением, пожалуй, одного: надо бы с глазу на глаз переговорить с Балином… Кили не раз пытался поговорить с рыжей, но она его всячески игнорировала. Я ожидал чего-то подобного и от ведьмы, но нет, уже в который раз она меня удивила: отошла довольно быстро, словно бы и вовсе забыла о произошедшем инциденте, ходила да улыбалась. Правда, и готовить для нас более не порывалась, но и презрительными взглядами не окидывала. От этого невольно в голове моей укоренялась неприятная мысль: что, если ее отходчивость связана с тем, что ей просто на нас наплевать? Как только даже Бильбо, а он отошёл от яда последним, смог нормально передвигаться, мы собрали лагерь и тронулись. И, вот надо же такому случиться, не успели даже суток провести в дороге, как на головы нам свалилась новая напасть - чудовищная по своей силе метель. Нас буквально засыпало снегом со всех сторон. И тогда я впервые в жизни увидел, как именно эльфы передвигаются зимой. По началу это вызвало шок и непонимание: я не держал на руках рыжую, но вот вес Сириэн уже пару раз успел ощутить и хотя она была невероятно легкой по меркам тех же гномов, но не настолько же, чтобы идти прямо, мать его, по снегу и не проваливаться. Это было очень необычно и очень неприятно: по моим глазам в очередной раз резануло, насколько эти две девы отличны от нас. Первые дети Илуватара… Мы брели медленно, сильно уставали и безнадёжно отставали, проваливаясь в снег чуть ли не по пояс. На Кили так и вовсе лица не было всю дорогу, рыжая тоже выглядела подавленной, а ведьма улыбалась, да так, словно это последняя метель в ее жизни и надо успеть насладиться по полной. В один из таких случаев, аккурат когда девчонки удрали прилично вперёд, до этого молчавшие Двалин с Глоином все таки перешли к делу… - Торин, пока мы здесь без остроухих, надо провести вече! - достаточно громко, чтобы его услышали все члены отряда, но не слишком, сказал Двалин.  - Поймите, мы должны это сделать хотя бы ради нашей безопасности! - поддакнул Глоин. - Что за вече? - как из тумана вынырнул из своих мыслей Бильбо. Я скрипнул зубами и готов был сорваться, но, заметив мое состояние, вовремя вступился Балин. И как всегда в его манере, нарочито подробно описал мастеру Бэггинсу, какому именно ужасу наши парни решили подвергнуть эльфийку: - Вече, дорогой мой друг, это собрание кхазад, на котором принимается решение о признании того или иного члена общины, в нашем случае, попутчика, одержимым тёмными силами. Я видел, как от шока глаза хоббита округлились, все встали как вкопанные и к нам начали подтягиваться парни из хвоста цепочки.  - Но… но…. Как же? Вы о Сириэн? Вы что, разве можно? - мямлил хоббит.  - Нужно! Вы сами видели, какие силы ей подвластны, сами слышали, что она использовала магию крови! - прогрохотал Двалин. - Стойте! Подождите! Но так нельзя! А что будет, если вече примет положительное решение? - взломщик метался от одного гнома к другому, всматриваясь в лица и надеясь увидеть там, вероятно, тоже, что и я, но бестолку.. Я тоже надеялся по началу надеялся. Скажем даже, я уповал на то, что «против» проголосует большая часть участников и мы разойдёмся ни с чем.  - Тогда она подвергнется ритуалу очищения. - пояснил Балин. - А это как?  Я не смог смолчать, пусть знают, на что обрекают девчонку: - А так, что ее будут пытать до тех пор, пока она не признает вину. В результате чего она либо умрет от полученных травм, либо умрет от руки палача.  - Нет! Вы что! Так нельзя! Она же не… - видя, что все его причитания бесполезны, мастер Бэггинс вцепился мне в руку - Торин! Сделай что-нибудь! Прошу тебя! Она же столько раз выручала вас!  - И что с того?! В данном вопросе все равны! - вместо меня на этот раз прогремел Нори - Закон есть закон! Обвинение выдвинуто, доказательств достаточно и мы обязаны подчиниться древнему обычаю и решить все здесь и сейчас!  Я сделал глубокий вдох и сжал зубы, на мгновение прикрывая глаза. Внутри поднялась страшная волна паники.  - Давайте голосовать! Кто поддерживает обвинение?!  С опаской приоткрыл веки и начал считать руки: Двалин, Глоин, Оин, Бофур, Бифур, Дори и Нори. В груди болезненно сжалось... Я не винил их: после того, что все мы видели и слышали, даже я засомневался… - Ну же! - попытался надавить Двалин, но ни одна рука больше даже не дрогнула. - Семеро «за». - подитожил Балин - Кто «против»?  Одни руки опустились и вверх поползли новые: Фили, Кили, Бильбо, Балин, Ори, Бомбур и, конечно, моя. Я приготовился заорать, чтобы девчонка бежала прочь не оглядываясь.  - Получается ничья…. - выдал Глоин - А вы знаете, что это… - Подождите! А как же Тауриэль?! Она тоже часть нашей компании и она точно будет против! Итого семеро на восемь! - воскликнул Бильбо. Ай-да молодец! Я во всей этой нервотрепке совершенно запамятовал про рыжую.  - Что ж, пусть так… - выдавил Двалин сквозь зубы - Но учтите, совсем скоро вы передумаете! А даже если нет, все равно конец ее известен, верно ведь, Торин?!  Я поймал его вопрошающий и немного насмешливый взгляд и чуть не бросился на «друга», но Фили рванулся вперёд и удержал.  - Что это значит? - удивился хоббит. - А то, наш уважаемый мистер вор, что Торин давно ещё дал клятву: убить девчонку, если та попадётся ему на пути. Так пусть хоть толк от неё будет: проводит нас в гору, а там… - гном сделал характерный жест руками в области шеи и издал звук хруста.  Бильбо шокировано повернулся ко мне. Я видел в его взгляде боль и разочарование. Это было тяжело, я хотел оправдаться, сказать, что дал клятву под наплывом эмоций глупым юнцом, что не знал ее тогда, но не успел. Балин громко кашлянул и мы увидели, как девчонка идёт в нашу сторону. Она взмахнула руками, делая углубление в сугробе до самой земли прямо в метре от меня, прыгнула в него и пошла в сторону Тауриэль, разводя перед собой снег в стороны и создавая для нас проходимую дорогу.  Она шла впереди, и, когда мы поравнялись, я ожидал увидеть заносчивость на ее лице, но увидел лишь добродушную улыбку. Дева посмотрела на загрустившего Бильбо, который похоже обдумывал произошедшее и запела. Жулик милый, из тебя воришка, Как с меня следопыт - точно никудышный! Что крадешься? Прячешься с одышкой. Даже тень от тебя я прекрасно вижу. Глазки цвета моря, поросшие шерсткой лапки. На моем сердечке твои отпечатки! Доброе создание кажется мне мягким, Мы с тобой на кольца оказались падки! Взломщик, не воруй мое сердце! Кудрявых прядей красота меня так сводит с ума. Бильбо не воруй, так нечестно, Я отдам все, что захочешь. Я отдам тебе сама! Жулик милый, бесполезны прятки, И просты все твои любимые загадки. Пусть вокруг все тебя зовут столь мягким, Я приму каждый твой минус без остатка. Сила, подскажи мне, где сейчас проказник. Бедный мой воришка в прелести увязнет. Даже если страсть его будет заразной, Пусть моя подмога обернется счастьем! Бильбо, не воруй мое сердце! Твоих мыслей чистота меня так сводит с ума. Друг мой не воруй, так нечестно, Я отдам все, что захочешь. Я отдам тебе сама!^