Я - Торин II Дубощит

Сразу после разговора с лорденышем я первым делом отправился в лекарню: надо было узнать, в каком состоянии пребывают Ори и Балин, чтобы иметь возможность просчитать дальнейшие действия. Глорфинделю легко говорить, да, он военачальник Ривенделла, но его народ остается в относительной безопасности, в то время как на моих плечах зиждется ответственность за тринадцать жизней, которые в скором времени отправятся в самое пекло… Вернее четырнадцать: вечно я про Тауриэль забываю! Пора бы уже смириться с тем, что хочу я того или нет, но она стала таким же полноправным членом отряда, даже со своей долей, которую она получит благодаря браку с Кили, как супруга. Более того, для меня отныне она и вовсе является частью семьи, естественно я не могу оставить ее без охраны и поддержки.  Балина и Ори в палате я встретил практически в добром здравии - хороший знак. - Я так понимаю, время паковаться, узбад? - проговорил на кхуздуле и хмыкнул советник, оглядевшись по сторонам на присутствующих в палате эльфов, а затем добавил, увидев мою приподнятую в удивлении бровь - Да брось, Торин, я слишком давно тебя знаю, чтобы не понять, что практически сошедшие в одну линию на твоем лбу брови могут предвещать исключительно неприятности. Что на сей раз стряслось?  А Балин - молодец, как всегда зрит в корень!  - Белый совет узнал, что Сириэн - желанная дева. Они хотят забрать ее… - я постарался запихнуть в два предложения всю ту кашу, что навещал мне Глорфиндель, также перейдя на наше родное наречие.  - А что сама эллет? - поинтересовался кхузд, как всегда, проницательно и дипломатично. - Она так и не пришла в себя. Девушка… без сознания, и вряд ли может за себя постоять или сделать какой-либо выбор. Глорфиндель получил сообщения от Таркуна. Мы заберем ее с собой, и при таком раскладе нам всем надо уходить, причем как можно скорее.  Я ожидал было возмущений, но советник лишь тяжело вздохнул, предварительно смерив меня пронизывающим до костей взглядом, да принялся осторожно приподниматься с койки. Ори же, все это время внимательно слушавший, но не задавший ни одного вопроса, уже во всю шуршал своими разложенными свитками, явно наскоро собираясь.  - Как много у нас времени? - осторожно озираясь по сторонам, спросил летописец тихим голосом. - Не думаю, что больше суток. Мы выступаем сразу, как только Глорфиндель отправится с отрядом на очередную зачистку. Попробуем прорваться. Собирайтесь, а я пойду переговорю с остальными.  Парни кивнули, а я отправился дальше. Дел было еще невпроворот, и тот факт, что плечо снова едва терпимо болело, хорошим знаком не был. Пока я в состоянии, надо подготовить как можно больше, отлежаться потом если что успею. Когда выберемся. Если, конечно, у нас это вообще получится.  Благо, остальные нашлись все вместе, сидящими у костра на веранде отведенного им в качестве покоев большого зала и жгли костер (на этот раз из принесенного эльфами хвороста, за свою мебель, видать, побоялись), на котором вскоре собирались поджарить сосиски. Я мыслено возблагодарить Махала за такую удачу: сюда-то еле дотопал… - Торин, ты какой-то бледный… - забеспокоился первым заметивший меня Фили и тут же оказался рядом - Не хочешь поесть с нами, или просто садись рядом к костру? - Да что-то нет аппетита, но все равно спасибо! - ответил я, осторожно присаживаясь на застеленный чьим-то плащом каменный пол.  - Тебе бы, может, не стоило так рано вставать, узбад? - обеспокоено завозился вокруг меня Оин, то трогая лоб, то бесцеремонно пытаясь залезть под прикрывающий бинты да раны камзол, но я отмахнулся от него, словно от надоедливой мухи: не до этого. - Нет времени… Тут такое дело, парни… - предварительно оглянувшись на предмет наличия посторонних острых ушей, ответил я - Обедайте, и пора собираться… Кили присвистнул. - Неужто загостились? Пора и честь знать? - хмыкнул Глоин. - Нет. - сразу честно ответил я - Белый совет пошёл не по изначальному плану нашего волшебника. Они узнали, что Сириэн - желанная дева и теперь приедут, чтобы забрать ее… И так как они не одобрили наш поход, вряд ли с тех пор что-то изменилось… - Но зачем им девушка? - тут же вмешался в разговор Фили. - Я не знаю, но могу лишь предположить, что они захотят использовать ее как оружие в грядущей войне.  - А нам какое дело, пусть забирают! - буркнул Глоин, почесывая свою длинную бороду и сверля меня недовольным взглядом. - Нет! - начал было свою пламенную речь мой тут же встрепенувшийся младший племянник, но я оборвал его подняв ладонь и останавливая дальнейший поток излияний. Я слишком устал и был порядком измучен, чтобы позволять новые склоки внутри отряда, а так как всем собравшимся здесь без исключения я доверял как самому себе, да и, признаюсь, уверен, большинство если не знали точно, то наверняка уже имели некоторые предположения касательно чувств, что я питал к эллет, поэтому решил прояснить ситуацию раз и навсегда: - Мое сердце выбрало Сириэн много лет назад, еще в те времена, когда дракон не поселился в горе. Это не морок и не колдовство. Поэтому я не оставлю ее здесь, и тем более не позволю использовать. Если она захочет уйти - я отпущу ее, но на свободу, а не в клетку очередного тюремщика. А до тех пор, пока она не может принять решение самостоятельно, я готов взять на себя ответственность за нее и впредь не потерплю ни одной нападки на девушку ни от кого из вас. Не можете сказать чего доброго, просто молча пройдите мимо, это приказ, неповиновение будет строго караться и дальнейшему обсуждению это не подлежит. Есть вопросы?  - Только один… - заговорил после минутного молчания Нори - Когда выступаем?  Я выдохнул с явным облегчением. Ведь даже не заметил, что пока ожидал их реакции, неотрывно смотрел в огонь и вовсе перестал дышать. Парни тем временем зашушукались, некоторые разулыбались и периодически бросали на меня довольные взгляды, причин для коих я пока что понять не смог: чему радуются? Другие сидели потупившись, явно размышляя, и лишь Глоин один метал в меня молнии, но с ним я разберусь отдельно, не при всех и позже.   - Выходить будем ближе к закату, как только эльфы устроят очередную зачистку. Глорфиндель обещал прикрыть наш отход. И присоединиться к нам как закончит свои дела здесь… - Последнее я добавил нехотя, буквально выцеживая слова. - Это хорошо! - тут же ляпнул улыбающийся Кили, и быстро поумерил свою радость под метко пущенным мною недовольным взглядом - Ну, в смысле, он великий воин, а нам такие не помешают… Однако, я заметил, что большинство парней согласно закивали. Видать только меня светлейший подбешивал столь сильно, в то время как остальные, похоже, были не так уж и против присутствия еще одного эльфа в отряде. Во всяком случае этого конкретного эльфа. Может они и правы: хороший воин никогда не будет лишним, а особенно в наших обстоятельствах, и, возможно - только возможно! - я даже постараюсь быть более терпимым к нему… За всеми этими мыслями, успокоенный танцем языков пламени костра да болтовней парней я не сразу заметил, как ко мне подсел Фили. - Торин, тебе бы надо пойти поспать, да набраться сил перед выходом. Ты плохо выглядишь и мне не нравится то, что говорит Оин… Я недовольно пошарил взглядом в поисках нашего лекаря: неужто сговорились таки за моей спиной?  - Дел еще много… - отрицательно качнул головой я, переводя взгляд на усевшегося с другой стороны от меня Кили.  - Иди отдохни… - продолжил напирать уже младший племянник - Мы сотню раз видели, как ты проверяешь все перед отправкой, и без тебя справимся.  Ну точно, сговорились.  - Иди! - вторил брату Фили - Возможно выбираться придется с боем и твоя усталость точно не пойдет нам на пользу, не говоря уже о том, что для Сириэн так будет еще опаснее. Тебе нужна свежая голова и твердая рука, давай дядя, хоть раз доверься нам, мы не подведем!  Оболтусы переглянулись и оба кивнули. Признаюсь, я не хотел соглашаться, вспоминая историю с тремя горными троллями, но простреливающая боль в плече была сильнее моих пожеланий. Осторожно откланявшись и прихватив у Оина обезболивающую настойку из арники, я пожелал всем приятного аппетита, да поспешил откланяться, направляясь к своей койке в лазарете, попутно успев уединиться в одной из отхожих комнат, размотал повязки и подтвердил неприятные догадки: рана загноилась, отсюда и простреливающие боли. Вот тебе и чудеса эльфийской медицины… Махал, дай мне сил! 

***

Будить меня пришли Кили с Тауриэль за несколько часов до заката. Чувствовал я себя все таким же разбитым, словно и не отдыхал вовсе. Плечо болело, но, надо признать, голова все же соображала получше: мои мысли уже не ползли со скоростью улитки, что не могло не радовать. Спешно поднявшись под ярые заверения Кили, что они все сделали в лучшем виде, я все же отправился самостоятельно осмотреть их труды, как говорится, доверяй, но проверяй.  На этот раз парням практически удалось меня удивить: все и правда было подготовлено в лучшем виде. Хотя, должен признать, скорее всего это не столько их заслуга, сколько подключившегося к сборам Балина, но я все равно был очень благодарен: одной головной болью меньше.  Аккурат когда мой осмотр был закончен, в выделенные парням покои нагрянул эльф, которого я раньше не видел. Оказалось, он что-то вроде заместитель заместителя военачальника, то беж второй помощник Глорфинделя. Вынужден признать, светлейший прекрасно умеет делегировать полномочия: даже у меня в залах Торина не было столько помощников. Сам же эльф тем временем представился Лаэтаном и сопроводил меня в конюшни, где уже находились выделенные для нас в дорогу довольно добротные лошади. Не считая Всполоха, коней было четверо и все они были хорошо нагружены поклажей, а так как и гномы были не лыком шиты, да не привыкли принимать ничьи подачки, я спешно прикинул стоимость оказанной нам помощи и выдал Лаэтану, Махал, язык свернешь, увесистый побрякивающий мешочек златых. Эльф сначала сдвинул брови в явном недовольстве, но встретив мой хмурый взгляд перечить не рискнул и плату принял. Видимо, и на этот счет у него тоже имелись определенные инструкции. Чтоб его, этого предусмотрительного светлейшего! Кстати, а где же он сам пропадает? Уж не в покоях ли Сириэн?!  Гадать не хотелось совершенно, поэтому под предлогом того, что хочу якобы уточнить: нет ли изменений в планах - я направился в покои девы. По дороге меня нагнали Кили с Тауриэль и это было весьма кстати, так как, пока шли, я успел четко и ясно выразить единственно возможный вариант развития дальнейших событий с их браком: до тех пор, пока не состоится положенная по нашим традициям церемония - никакой физической близости! Старейшин я возьму на себя, но если же Тауриэль уже носит дитя, я не знаю, что тогда делать в таком случае. Если у них все таки будут наследники, с их статусом при королевской семье и так возникнут проблемы из-за примеси эльфийской крови. Но если дитя родится еще и не по положенным после церемонии минимальным срокам, то малыш будет носить клеймо бастарда, и тут даже вся данная мне власть никак не сможет помочь… Аккурат пока добрались до покоев Сириэн, все и прояснили. Молодожены подозрительно покорно выслушали меня и даже не попытались слово против вставить, что, вместе с довольством тем, как прошли сборы, привело меня в весьма неплохое  расположение духа, которое исчезло сразу, стоило мне надавить на ручку да открыть дверь в покои желанной девы.  Глорфиндель! Этот наглый, зарвавшийся, высокомерный, слишком много себе позволяющий лорденыш стоял вплотную к постели Сириэн, склонившись и целуя неподвижные уста эллет! Наглый остроухий даже не потрудился разорвать поцелуй, когда понял, что больше не один, словно имел полное право целовать деву и совершенно не стеснялся своего поступка!  Злость моментально вскипела во мне, оставляя в прошлом хорошее расположение вместе с намерениями быть с остроумии помягче.  - Что ты себе позволяешь?! - взревел я, изо всех сил стараясь удержать себя на месте и не сломать идеально прямой орлиный нос эльфа.  Глорфиндель нарочито медленно, будто смакуя, отстранился от Сириэн с абсолютно спокойным выражением лица. - Ничего такого, чего не мог бы сделать жених по отношению к своей невесте, не так ли, Тауриэль? - спокойно ответствовать военачальник Ривендела, даже бровью не поведя.  Я перевел взгляд на нашу рыжую воительницу, чтобы к своему удивлению увидеть, как щеки ее полыхают от румянца, а сама она, потупив взор, кивает в подтверждение слов Глорфинделя. Да чтоб их всех! Что у них за нравы такие распущенные! И все равно остроухий не имел права целовать Сириэн!  - Все равно: ты уже давно не жених ей! - упорствовал я. - Отчего же? Видишь ли, Король под горой, некоторые союзы не имеют срока годности, если заключающим его сторонам достает чести и мужества, чтобы держать свое слово… - продолжал играть на моем терпении эльф. И признаюсь, оно, это самое терпение, было уже на грани… Я могу понять и принять упреки, сделанные лорденышем в нашу прошлую ссору, но лишь от того, что в глубине души понимаю, что в чем-то он прав! Но упрекать меня в поступках моих предков - а в данном случае остроухий наверняка намекал на разрыв между моим дедом Трором и Лихолесской феей - недостойно! Это произошло еще даже до моего рождения, как бы я мог повлиять на те события, хотел бы я знать?! А значит и ответственности за них никакой нести не могу: я принял бремя власти уже значительно позже, когда не было у моего народа уже ни Эребора, ни тем более соседства с Лихолесьем. После такого наглого выпада захотелось возвратить «комплимент», оттого я уверенной походкой зашел в покои, словно к себе домой, останавливаясь в изножье кровати Сириэн, хотя до этого момента ютился на пороге, и надавил светлейшему на больную мозоль: - Вот именно, что союзы, а, насколько мне известно, Ваш брак так и не был заключен! - я ухмыльнулся гаденькой улыбкой и добавил - Ты бросил ее тогда, так что убери от девушки руки и жди, пока она очнется!  - Ты забываешься, Торин, внук Трора! - прошипел Глорфиндель, в то время как в глазах светлейшего полыхнуло яростью. - Парни… - попытался влезть Кили, но я его проигнорировал. Я наконец-то сумел пробить хваленое самообладание лорденыша и не собирался отказывать себе в удовольствии начистить его лощеную физиономию. Он заслужил! И не впервой!  - Не я здесь руки распускаю! - взревел я, игнорируя племянника и концентрируя весь свой гнев на остроухом. - Я же сказал…! - что именно он сказал, договорить Глорфиндель не успел, ибо яркое сияние озарило комнату, ослепляя и меня, и всех присутствующих.  Я так и не успел понять, что произошло, даже испугался, не прибыл ли кто из Белого совета раньше времени, поэтому, как только свечение немного ослабило свою интенсивность, я сразу позабыли про все свои дрязги, разворачиваясь, и прикрывая собственным телом лежащую за спиной Сириэн, да, к собственному неудовольствию должен отметить, что Глорфиндель сделал тоже самое. Тауриэль с металлическим лязгом вытащила короткие кинжалы из закрепленных на поясе ножен, готовясь обороняться до последней капли крови. Кили встал между мной и воительницей, также прикрывая деву, но в то же время держась ближе к лучнице, готовый защищать и свою супругу, если это вдруг потребуется.  Однако, никаких новоявленных мудрейших обнаружено не было. Ни тебе Галадриэль, ни белого мага, ни даже нашего Таркуна. Зато вместо них посредине покоев замер сияющий шар, зависнув в воздухе и распространяя вокруг теперь уже более слабое, нежели во время своего появления, мерцание.  - Что это? - шепотом спросил Кили, задавая мучающий всех нас вопрос, чем прервал сгустившееся в покоях тяжелое молчание. - Не знаю… но… - также тихо ответила Тауриэль - Как будто звезда спустилась с небес… - Так ведь день же еще… - недоумевая ляпнул принц, сморозив такую глупость, что у меня невольно челюсть свело от сдерживаемого желания влепить ему подзатыльник. Удержал только факт недопустимости принимать столь унизительные воспитательные меры к кхузду на глазах его супруги… Ну ничего, о важности думать, прежде чем говоришь, я проведу с племянником беседу после, сейчас же было не время, и не место, так как светящийся шар неожиданно ожил и начал вращаться. Все замерли, заняв наиболее подходящие позиции для обороны, пока сфера, продолжая источать нежное сияние, не принялась увеличиваться, удлиняясь и приобретая сначала форму овала, а затем и вовсе вытягиваясь в подобие кристалла, пока не обрела очертания тела, еще не понятно, человеческого или эльфийского, но, судя по покатым бедрам и узким плечам - явно женского. Когда же трансформация была завершена, сияние еще немного померкло, так и не исчезнув до конца, но позволяя рассмотреть представшую перед нами очередную невероятно красивую женщину.  На какое-то мгновение, когда силуэт еще только формировался, я испугался, что это - эльфийская ведьма Галадриэль умудрилась переместиться в покои столь неожиданным методом. Колдовство, не иначе… Однако теперь, когда образ окончательно сформировался, я отбросил эту мысль, так как представшая нашим взглядам женщина была темноволосой и все же, должен признать, не уступала Владычице Лориэна красотой. Идеальные черты лица незнакомки дополняли большие серые глаза, чуть вздернутый нос и полные алые губы. Внимательные изучающие очи обрамляли пушистые темные ресницы, а сзади воистину служа самым настоящим украшением - уж как гном-то я знаю о чем говорю - по плечам спускались прекрасные иссиня черные локоны длиной почти до талии. Глядя на восхитительные волосы незнакомки, у меня в горле встал очень неприятный ком: уж слишком они были похожи на другие, не менее прекрасные шелковистые локоны, к которым я даже имел удовольствие прикоснуться пару раз. И принадлежали они девушке, лежащей у меня за спиной… Нехорошее предчувствие только усилилось, когда, охваченный своим подозрением, я принялся внимательно оценивать внешность незнакомки, сравнивая… Неужто…?  Гостья тем временем стояла всего в паре шагов от меня, гордо подняв подбородок и плавно скользя взглядом по окружающей ее обстановке, казалось бы, совершенно игнорируя наше присутствие. Она осматривалась до тех пор, пока очи ее не замерли на спрятанной за моей спиной Сириэн. Весь лик незнакомки вмиг лишился неторопливой торжественности, мудрые серые глаза наполнились тоской и болью, а сама женщина сделала осторожный шаг, приближаясь к нам.  Я был готов обороняться, ухватившись  покрепче за эфес меча, да собираясь вытащить его из ножен, когда попутно услышал, как звякнул один из вынимаемых кинжалов Тауриэль. Однако, все мои планы были в прах разрушены нашим светлейшим: - Госпожа! - выдохнул Глорфиндель, стремительно опускаясь перед женщиной на колено и склоняя в почтении голову.  К моему удивлению, стоило эльфу склониться в поклоне, как Тауриэль убрала оружие и сделала тоже самое, оставляя нас с Кили неловко переминаться с ноги на ногу.  - Кили! - шикнула воительница, взглядом силясь показать мужу, чтобы и он тоже опустился на колено, однако, племянник на провокации не повелся и остался стоять, стараясь держаться ровно, да бросая на меня выжидающие взгляды. Достойно наследнику Великого рода Дурина! А я стоял и ждал. В отличие от светлейшего, личность новоявленной гостьи была мне совершенно не известна, а значит, я не мог наверняка знать ее намерений. Судя по нестандартному появлению через окно, женщина однозначно владела магией, так что, потенциально, она может навредить Сириэн, и плевать, что они друг на друга похожи… И уж тем более я не собираюсь преклонять перед незнакомкой колено!  Однако, гостья словно бы и не заметила моего «непочтения», а светлейшего и Тауриэль даже взглядом не удостоила. Она просто сделала несколько шагов и встала передо мной, заглядывая в глаза. Я раскусил ее ход не сразу, однако, когда припомнил эту будто засасывающую в бесконечность глубину взгляда, было уже поздно что-либо делать. Да, она влезла в мою голову. Надо признать, на порядок ловчее Галадриэль. Влезла так, как будто делает это ежедневно, нет, ежесекундно, и так, что смела все попытки закрыться на своем пути, не позволив даже крохотного сопротивления.  В одно мгновение я предстал перед ней словно голый. Со всеми своими желаниями, со всеми чувствами, а она, как на зло, роясь в моей голове, перебирая мысли и воспоминания, заостряла свое внимание только на том, что имело прямое отношение к Сириэн. Она видела все: и как я не мог отвести взор от эллет, когда мы сбегали из дворца лихолесского фея, и как я пялился на грудь Сириэн в тот момент, когда случайно застал ее за купанием лунной ночью, и то, сдался слабости плоти после в кустах. Махал, никогда еще мне не было настолько стыдно… Я ожидал, что незнакомка засмеет меня, покроет презрением, или расскажет о моем позоре присутствующим, но когда я услышал ее голос в своей голове, он был спокоен и холоден: - Я могла бы одним щелчком пальцев обратить тебя в камень, из которого вышел твой предок, Торин Второй Дубощит, не имеющий иного имени на кхуздуле.  Я дернулся от ее слов, как от пощечины! Как?! Откуда она могла это знать?! Дело в том, что при рождении гномам давалось два имени. Одно общее, а второе тайное - на кхуздуле. Второе имя могли знать только родители гнома, сам он, а в последствии его жена и дети. Всё. У меня же второго имени не было, оттого что выбранное родителями было истинно гномьим, оно обещало мне великую судьбу, могло быть использовано только членами королевского рода и звучало что так, что так - одинаково… Но откуда об этом узнала она?!  Тем временем, абсолютно игнорируя мое замешательство, незнакомка продолжила свою речь: - Но я не стану, потому что, чувство, живущее в твоем сердце - самое сильное и настоящее из когда-либо виденных в отношении моей дочери.  Если я думал, что вершиной удивления для меня станет ее первая фраза, то вот эта вторая повергла в самый настоящий шок… - Однако… - никак не унималась колдунья - Если по твоей вине или вине твоих подчиненных ей снова будет причинен вред, я непременно сделаю то, о чем говорила. С тобой и со всем тем сбродом, что ты именуешь отрядом.  Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться, и, как только связь была разорвана, преклонить колено. Надо сказать, Кили, как один из моих наследников, тоже отличился: заметив мои действия, племянник, похоже, запаниковал. Кхузд заторопился и стремительно опустился перед незнакомкой на колено, громко брякнув носком сапога по полу и попутно случайно зацепив окантованной металлическими наконечниками шлёвкой ремня ткань тончайшего шелкового покрывала, которым была накрыта Сириэн, и стягивая его за собой на пол, отчего дева осталась лежать на кровати в одной белоснежной ночной рубахе. От смущения, племянник еще и слишком громким шепотом ляпнул: - Вот дубина…  Что ж… Кажется, я провалил знакомство с родителями по всем пунктам… Однако, матери Сириэн, похоже, не было совершенно никакого дела ни до нашей суеты, ни до наших промахов или забот. Она прошествовала к дочери за наши спины, и никто не посмел проследить за ней даже взглядом. И я не посмел, да и, не очень-то хотелось, ибо мыслей в голове роилось столько, что я только и успевал их притормаживать. И, как бы грустно это ни было, все они буквально кричали, что я в полном дерьме!  Надо быть полным идиотом, чтобы не понять, что явившаяся столь неожиданно гостья никакая не эльфийка, и уж точно не человек. И хотя длинные темные локоны полностью скрывали ее уши, всего остального было более чем достаточно, чтобы понять, что мы столкнулись с чем-то большим… С кем-то высшим… Майа, или, возможно, кто-то из самих Валар… А это значит, что Сириэн, как минимум, еще более уникальна, чем я думал ранее. Следовательно, мои ничтожно малые шансы хотя бы обратить на себя ее взор стали и вовсе еще более мизерными. Она даже не посмотрит в мою сторону, кем бы при этом ни был ее отец… Другое дело Глорфиндель… Светлейший, победитель балрога, вернувшийся из чертогов ожидания…  Признаюсь, мне не нравится чувствовать себя подобным образом: не нравится чувствовать себя вторым, в чем-то худшим, и уж тем более мне не нравится быть влюблённым… Поэты всех народов могут изливать любую приторную чушь, какая им по вкусу, но любовь не кажется мне приятной. Никогда не казалась. Она всегда причиняла боль, а теперь безответная, она и вовсе является самым разрушающим душу источником отчаяния, который я когда-либо знал… Умом я понимаю, что должен отпустить это чувство, отпустить Сириэн… Но сердце не отпускает, а все попытки отдалиться, забыться, прекратить это отдают таким же мазохизмом, как ковыряние пальцем в свежей ране.  Я не мог избавиться от своего чувства. Но если раньше я надеялся хотя бы на какой-то шанс насчёт Сириэн, то теперь это казалось и вовсе бесполезным. Отчаяние накрыло меня отвратительной волной, однако неожиданно прекрасный в отличие от того угрожающего, что я слышал в своей голове минутой ранее, голос вывел меня из лап зарождающейся депрессии. Мать Сириэн что-то говорила дочери на синдарине, вероятно, пыталась позвать также, как звал я. Однако, и ее увещевания не имели никакого эффекта. Я даже запереживал, не сдастся ли она на этом, но когда сзади стало подозрительно тихо - напрягся.  Осторожно, дабы не привлекать к себе лишнего внимания, я медленно повернул голову в сторону настолько, чтобы скосить глаза и хотя бы мельком увидеть, что происходит. Гостья сидела на краю постели, склонившись над Сириэн и вглядываясь в нее глубоким, неотрывным взглядом.  Не знаю отчего, но мне стало не по себе. Я быстро припомнил слова Галадриэль о том, что она не могла проникнуть в мысли эллет, и запереживал, вдруг ее матери это под силу. Насколько правильно врываться в сознание, столь отдалившееся от тела и дел мирских? Не может ли это еще больше усугубить и без того безрадостное положение? А главное, не причинит ли это самой Сириэн непоправимого вреда? Впрочем, пока был хоть малейший шанс, что наша гостья сможет помочь моей любимой - в конце-концов, не станет же мать вредить собственному дитя - я был готов стоять и ждать столько, сколько потребуется.  Эта давящая, неуютная тишина продолжалась несколько мучительно долгих минут, пока нечто неуловимое не изменилось. Я прочувствовал это одним из первых: легкое изменение температуры в комнате, будто стало на градус холоднее. Осторожно осмотрев остальных присутствующих и не видя никаких признаков их беспокойства, я списал свои ощущения на явно снова разыгравшийся жар от воспалившейся раны. Однако, когда спустя как пару минут в комнату начал просачиваться уже ощутимый холод, я забеспокоился. Тем более что теперь его начали замечать и остальные присутствующие. Температура в помещении стремительно падала, до тех пор, пока дыхание не стало вырываться из моего рта облачком пара. Вскоре я услышал странный хруст и, к собственному удивлению заметил, как потрескивая, на покрытых расписными узорами деревянных панелях начала образовываться корка инея, с каждой секундой отвоевывая себе все большие и большие участки стен и в некоторых местах даже пола.  Я поймал на себе обеспокоенный взгляд Кили, но сделать ничего не мог, ибо был взволнован не меньше, и лишь когда освещенная красными лучами заходящего солнца комната начала погружаться во мрак посреди белого дня, я понял: что происходит. Быстро подскочив со своего места и краем глаза отмечая, как остальные сделали тоже самое, я развернулся к постели эллет. Я уже видел нечто подобное, на берегу реки, когда Сириэн атаковала после обряда экзорцизма. Темная магия подобно плотному черному туману клубилась вокруг тела девы и склонившейся над ней матери, она расползалась все сильнее и сильнее, завиваясь причудливыми узорами, готовая поглотить все на своем пути.  С первым прикосновением к моей коже этого тумана, он словно просочился внутрь, поднимая из глубины моего сознания самые отвратительные, самые болезненные и самые разрывающие душу отчаянием воспоминания. На мгновение мне показалось, что я даже слышу крики умирающих в захваченной алым пламенем дракона Одинокой горе гномов. Это воспоминание оказалось настолько ярким, что я ощутил горечь пепла на кончике своего языка, почувствовал отвратительный приторно-сладкий запах горящей плоти и смерти. Отчаяние, боль и страх захлестнули все мое существо, грозясь утопить в собственном горе.  Не знаю, сколько времени длилась эта кошмарная пытка, я потерял счет одно за другим просматривая свои самые плохие воспоминания и не имея сил это контролировать, пока доселе не отрывавшая от дочери взгляда незнакомка неожиданно не закрыла глаза, а когда открыла их, серые очи были полны гнетущей решимости: - Нет! - резко вскрикнула женщина, и витавший в комнате темный тлетворный туман будто рассеяло шквальным порывом ветра.  Отчаяние и тоска вмиг отступили, загоняя худшие из моих воспоминаний обратно на самое дно сознания, туда, где им самое место. А в следующее мгновение комната наполнилась диким, первобытным, полным совершенного горя криком Сириэн. Этот крик вызвал в моей душе холод, похлеще того, что мороком навеял туман, ибо насколько же ужасной должна быть реальность, чтобы так сильно цепляться за мир грез и не желать возвращения… Тем временем Сириэн резко распахнула глаза. Крик затих, но на смену ему на лице девы отразилось понимание. И то, каким несчастным, полным страдания сделалось ее лицо, разрывало мне сердце на части. В следующее мгновение эллет буквально подскочила на месте, рывками отодвигаясь от матери, пока не уперлась спиной в деревянное изголовье кровати.  - Как… ты… могла?! - прохрипела эллет , с обидой глядя на собственную мать так, словно та предала ее, а никак не спасла… Незнакомка в ответ не произнесла ни слова, но та боль и мольба, с которой она смотрела в глаза дочери, не могли остаться безмолвными. В отчаянии женщина протянула к деве руку, но та отшатнулась от нее и вслух зло прошипела: - Не правда! Ты прекрасно знаешь, что для меня даже самое страшное безумие лучше уготовленной мне здесь участи! Это было так странно, наблюдать за вот таким односторонним диалогом. Слышать ответы Сириэн, но не знать того, на что именно она так отвечает. Однако, что бы там ни было, это явно причиняло боль ее матери. Та опустила протянутую руку и потупила взор, глядя на свои сжатые в кулак ладони.  - Я не верю тебе… - вновь проговорила Сириэн, всхлипнув, закрывая лицо дрожащими руками. Похоже, это стало последней каплей для нашей незнакомки. Она бесшумно приподнялась с постели, не оставляя после себя даже крошечной складки на простынях, будто и вовсе была бестелесна. Я отвлекся на плавность и мягкость движений гостьи лишь на мгновение, не в силах понять, что же произошло, а когда перевел взгляд обратно на Сириэн, лицо девы было расслаблено, а глаза закрыты. На мгновение я было подумал, не было ли все напрасно, не вернулась ли она в мир грез, однако, быстро отмел эту мысль. Заметив, что грудь девушки продолжает спокойно вздыматься от дыхания, я предположил, что она скорее всего спит, и принялся снова наблюдать за ее матерью.  Походка женщины была столь плавной и грациозной, что казалось она словно проплыла по комнате, обходя ложе и возвращаясь ко все еще распахнутому окну. Я думал, что она, должно быть, так и уйдет, снова проигнорировав присутствующих, ведь ее цель, судя по всему, была достигнута, но гостья вдруг остановилась, впервые устремив свой взор на Глорфинделя.  - Amin nauva auta, Лаурэфиндэ… I’narr en gothrim glinuva nuin I’anor!* - практически пропел нежный голос.  Лорденыш явно хотел что-то возразить, но неожиданный щелчок двери заставил всех нас отвлечься на дверь в покои, приоткрыв которую, показался высокий темноволосый эльф в полном боевом обмундировании, а когда я обернулся обратно - таинственная гостья исчезла, оставив в качестве напоминания о себе лишь шумно бьющиеся от порывов ветра ставни, да разлетающиеся в разные стороны занавеси.  - Мой господин… - тихим неуверенным голосом привлек внимание присутствующих эльф, опасливо оглядывающий поблескивающие витиеватые узоры инея на стенах - Неподалеку от тайной тропы снова собрался большой отряд орков. Они все еще не могут найти выход к перевалу, но лучше атаковать сейчас, пока их не стало слишком много…  Глорфиндель кивнул, взглядом указывая эльфу выйти, и как-только дверь покоев закрылась, скорым шагом направился к Сириэн, осторожно склоняясь над девой и кладя руку ей на шею.  - Что ты…? - снова взвился было я, но эльф предостерегающе поднял руку.  От такой бесцеремонности захотелось хорошенько треснуть наглому остроухому, но я удержался, погасив вспышку ревности и наконец-то смекнув, что он, вероятно, проверяет состояние Сириэн.  - Она спит! - подтвердил мои догадки светлейший спустя недолгое воцарившееся молчание. Все мы выдохнули с облегчением.  - Это… неужто мы удостоились чести лицезреть появление майар? - с благоговейным придыханием спросила Тауриэль. - Неужто это - и есть та сестра, о которой говорила Сириэн? - одновременно с супругой спросил Кили, без придыхания, но с энтузиазмом.  Я хотел было возразить, и без придыхания, и без энтузиазма, но Тауриэль опередила, скосив глаза на оболтуса: - Конечно же нет! У Сириэн была сестра-близнец, а они, хоть и похожи, но не так, как должно быть похожими близнецам!  - Тогда кто это был и что здесь только что произошло? - никак не унимался мой наследник, и, признаюсь, я более чем разделял его любопытство, хотя и сомневался, что явно знающий больше нашего лорденыш станет делиться информацией. Однако, эльф удивил меня, заговорив: - Вы имели честь лицезреть явление Айнур, как и предположила Тауриэль. Майа Мелиан почтила нас своим присутствием, дабы вырвать свою дочь из цепкой хватки безвременья. Все кусочки мозаики тут же встали на свои места в моей голове с премерзким щелчком. Дерьмо! Какое же дерьмо! Я втюрился в дочь майа Мелиан и великого эльфийского короля Элу Тингола! Короля, павшего от руки моих же сородичей! И хотя ни один гном никогда не признает, что хоть сколько-либо виноваты были именно наугрим, это вряд ли сильно меняет дело… О, Махал, за что мне все это?! Я готов был взвыть волком, но последовавшие вслед за недолгой паузой слова Глорфинделя отрезвили: - И Вам же будет лучше, если о произошедшем здесь не узнает ни одна живая душа! Если кто спросит, Сириэн очнулась сама, это ясно?!  Мы все кивнули. Ясно было предельно… Как и то, что сейчас не время до жалости к себе, я подумаю обо всем этом потом. Позже. Так будет лучше, потому что иначе эти мысли просто уничтожат меня. А сейчас есть дела поважнее.  - Что ж, в таком случае, самое время осуществить Ваш побег… - продолжил светлейший совершенно спокойно, словно и не было озвучено минутой ранее никаких угроз. Лорденыш поднял с пола сброшенное Кили покрывало и принялся бережно оборачивать им крепко спящую деву. Его движения были столь плавны, осторожны и полны нежной заботы, что меня передернуло. Я отвернулся и обратился к племяннику, который, засмотревшийся на остроухого, пропустил две мои попытки окликнуть его, среагировав только на третью: - Возьми Тауриэль и соберите наших, пусть готовятся. Я заберу Сириэн и приду к вам. Да, и одеяла возьмите!  Молодожены тут же похватали лежащие свернутыми здесь же одеяла да пледы и направились к выходу, додумавшись снова не перечить мне и просто молча выполнить приказ. Я же остался с Глорфинделем, и спящей уже на его руках, завернутой в покрывало девушки.  - Действуем строго по плану: отряд выступает на зачистку и минут через десять ваш выход. Я постараюсь обеспечить вам максимальное прикрытие, но обещать ничего не могу. Сгруппируйтесь и будьте внимательны. Держи Сириэн в середине отряда, она вряд ли проснется в ближайшие сутки, хотя может быть всякое. Вопросы?  Я проглотил вставшую поперек горла ярость: где это слыхано, чтобы остроухий гному приказы отдавал?! Однако, и для злости да препирательств сейчас не время, а посему, я задал лорденышу одни из наиболее беспокоивших меня вопросов: - Только два. Как ты нас найдешь? И почему она снова спит? Лорденыш ухмыльнулся. - Не надейся, найду, у меня свои способы. А спит Сириэн от того, что безвременье не является эквивалентом отдыху. Ее дух измотан, а тело истощено и ослабло. Ей нужно время, чтобы восстановиться. И не мало. Возможно, когда она проснется, ее эмоции выйдут из-под контроля, провоцируя стихийные выбросы магии. Ваша задача - не дать ей навредить себе, и, заодно, кому-то из вас. Продержитесь до моего прибытия, а там уже я со всем справлюсь.  Он бесил меня. Со всей этой самоуверенной бравадой, огромным самомнением и уверенностью, что он не только смеет мне приказы отдавать, но и сможет решить все проблемы Сириэн в мгновение ока. Вот же проклятый эльф! Однако, сейчас именно этот эльф держал в руках то, что было столь желанно мне и, именно от него зависело, разойдутся наши с эллет пути или нет. Признаюсь, ради возможности не расставаться с Сириэн и хотя бы со стороны, но любоваться ей, а, уж если совсем честно, чтобы коснуться девы, почувствовав в своих руках ее хрупкий стан, я был готов смолчать и теперь. И остроухий прекрасно это знал. Я наблюдал за ним, и видел, с каким трудом лорденыш сам заставляет себя разжать пальцы и протянуть девушку мне. И даже в какой-то момент мне показалось, что он не отдаст ее. Все страхи о том, как именно прикосновение желанной девы может влиять на эльфов, вспыхнули внутри меня с новой силой. Я не доверял ему Сириэн, и сильно сомневался, что он каким-то таинственным способом может стать тем самым везунчиком, на которого чары не подействуют. Нет, ну правда, нельзя же быть настолько любимцем судьбы, чтобы и здесь свезло?!  Однако, что бы там ни таилось в душе Глорфинделя, пальцы он таки разжал и бережно переложил эллет мне на руки. Должен признаться, первое прикосновение привело меня в некое замешательство: дева, казалось, стала еще более невесомой, а от ее кожи, пусть даже завернутой в покрывало, исходил легкий холод, словно она сама была сделана из точно такого же инея, что еще кое-где покрывал стены покоев. А вот затем, спустя пару секунд, холодок пропал и внутри меня словно расцвело некое тепло. Ощущения близости ее тела были непередаваемыми, а от того, как доверчиво ее голова покоилась на моем плече и вовсе по коже пошли мурашки.  Эльф, естественно, заметивший мое замешательство, смерил меня недовольным взглядом прищуренных глаз, однако отпускать очередную колкость не стал, молча развернулся и ушел, оставляя нас в покоях одних. Признаюсь, я готов вечность вот так стоять, держа Сириэн в своих объятиях. Казалось, даже жар и боль от воспалившейся раны отступили под натиском неожиданно обуявшего меня умиротворения. Словно вот сейчас, когда она рядом, я на своем месте. Всё на своем месте.  Вот только времени наслаждаться у меня в запасе не имелось. Поэтому, простояв вот так еще минуту, позволяя себе эту маленькую слабость, я направился к отряду, игнорируя вновь вернувшуюся и простреливающую боль в плече. К моменту нашего появления все было уже собрано и готово. Фили, заметивший мою бледность и выступивший на лбу пот, хотел было забрать Сириэн, но я не отдал, сам донес ее до конюшни и бережно уложил на спину склонившегося по такому случаю почти к самой земле Всполоху. Спина мэарас была настолько широкой, что эллет с легкостью там поместилась, однако, для надежности, я обвязал ее вокруг талии веревкой, перевязывая другой край через спину и живот коня, для надежности, на тот случай, если придется пустить его галопом.  Оглянувшись, и заметив, что за мной никто не наблюдает, а все заняты собственным последними приготовлениями, я осторожно отошел в сторону, попутно прихватив исключительно случайно попавшуюся на моем пути Тауриэль под локоть. - Я хочу знать, что майа сказала Глорфинделю, когда уходила. - не спрашивал, а скорее констатировал факт я. Воительница зарделась и беспомощно завозила взглядом в поисках Кили, но я не собирался отступать.  - Это приказ.  В конце концов, выйдя замуж за моего племянника, она признавала во мне своего короля… Эльфийка тяжело вздохнула, опуская плечи и явно признавая свое поражение, да нехотя прошептала: - Она сказала ему не мешать Сириэн, какой бы путь она не избрала…