Взрыв в правом полушарии

Когда с утра на телефон приходит короткое «Валера, сегодня выходной», Макарова даже не верит своим глазам. Приходится протереть их, отодвинуть телефон, прокрутить его в руках, постучать об стол. Тишина. На экране так и горят черные буквы на белом фоне. Заблокировать-разблокировать. Перезагрузить. Ничего не меняется. Ей кажется, что кто-то случайно влез к ней в телефон и сбил настройки. Не может утро быть таким приятным. Не когда работаешь на двух мертвых террористов. Может, это просто такой сон? Лера щипает себя, считает пальцы и пьет воду. Ни черта не меняется. «Валера, сегодня выходной». Так соблазнительно высвечено на экране, что она почти готова поверить. Почти. Она думает, что Волков ошибся. Может, это у него выходной. Черт знает, что у него там с памятью и правописанием, после пяти-то пуль. Хотел написать себе заметку «Дорогой Я, ты отдыхаешь сегодня», а случайно отправил сообщение Макаровой. А что, такое бывает. Или Сергею написать хотел. А авто-замена Серого на «Валера» исправила. Это ж у всех так происходит. Лера колеблется пару минут и набирает Разумовского. Голос у того совершенно недовольный. - Чего тебе? - Эм… Мне тут сообщение пришло. Про выходной. Сергей молчит почти минуту, а потом выдыхает неожиданно судорожно. Лера точно не хочет знать причину. - Н-ну раз Олег сказал выходной… Значит выходной. Чего непонятного? Лера хмурится. Неприятный холод проходит по спине. А что, если они поссорились? Что, если эти двое просто-напросто разругались, и теперь весь гнев выпадет на ее спортивную спину? Что, если один из них изменил другому? Да нет, бред какой-то. Тогда из-за чего? Разбитая кружка? Шестая пуля? Не могут определиться, кто сегодня сверху? Разумовский забыл стоп-слово? Лера перебирает сотни вариантов в своей голове, пальцы стучат по столу, но ответ приходит сам собой. Через динамик слышен стон сквозь сдавленные зубы, и Лера глухо матерится, сбрасывая звонок. Так бы и сказали, что не натрахались, - думает Лера прежде, чем в ее голове мелькают воспоминания о недавнем походе в магазин. Конечно. Восемь упаковок презервативов. Восемь! Три пачки сока и пять ананасов. Куда им там до Макаровой. Пары заканчиваются только в шесть, Лера честно сидит до конца. А затем одногруппницы приглашают в кафе и кино, с ними. Макарова смотрит на телефон, целует заветное сообщение и соглашается. Она, кажется, сотню лет так время не проводила! Сначала – отсканировать взглядом кафе. Лишь потом занять уютный столик. На всякий случай, сканировать территорию один раз в пять минут. Конечно, Сергей подтвердил ее выходной, но гарантию на сохранность нервов ей никто пока не дал. Так что нужно было быть на чеку. Как ни странно, идет все отлично. Они с девчонками оплачивают счет в кафе, берут колу и попкорн и направляются в кино. Выбор фильма Лера доверяет подругам. И довольно скоро жалеет о своем решении. Как только экран гаснет, сзади раздается шум и шуршание. Опоздавшие пробираются между кресел и садятся прямо у нее за спиной. Лерина рука зависает над попкорном с первым же словом, произнесенным недовольным шепотом. - Я хотел боевик. - А я хотел боевика перед собой на коленях, а лучше под собой! Сиди и молчи теперь. Макарова молится о том, чтобы ей просто послышалось, пихает попкорн в рот, смотрит на экран. Оттуда уже громко вещает реклама соседнего цветочного. Лера почти выдыхает, когда слышит сзади возмущенное: - А вот ты мне цветы не даришь! - Во-первых, у тебя на них аллергия, - она отчетливо слышит голос Волкова. - Во-вторых, ты их не любишь. В-третьих, ты мне их тоже не даришь! - Я дарил! На твоем теле их оставил! - Нарисовать завитушки вокруг шрамов от твоих же пуль – это не значит подарить цветы. И вообще, где кола? Лера сползает по креслу и бьется об него головой. Нет. Ну нет. Ну хотя бы один поход в кино. Ну неужели она не заслужила? Ладно, я, - думает Макарова. – а девочки?! Они же тоже все слышат! Их-то нервы за что? Решение спасти от нервного тика хотя бы одногруппниц приходит само собой. Чумной доктор она, или кто? Спасает она людей или так и будет сидеть молча, наблюдать, как психика одногруппниц падает, словно девятиэтажный дом, сраженная ломом по имени Сергей Разумовский?! - Ты бы еще этот стакан между ног поставил! – хрип Волкова ни с чьим не спутаешь. – Это была шутка, Серый, не предложение. Ей кажется, она физически видит перед собой расстроенное лицо Разумовского. Лера бешено мотает головой. Твою мать. Неужели уже галлюцинации пошли?! А нет. На экране новый шампунь рекламирует парень с рыжими волосами. - Надо тебе тоже такой купить. Посмотри, как хорошо лежат. - Вот и иди к своему head and shoulders’у, - Лере становится страшно за кинотеатр. – Нравится ему! А мне знаешь, что нравится?! Мне нравится, когда ты молча берешь мой… Лера кашляет изо всех сил. Она точно не хочет знать, что там Волков берет и в каких позах. Не сегодня. Она же просто хотела посмотреть фильм. Отчаяние подступает к горлу пузырьками не выпитой колы. Она вспоминает, что такая же сейчас стоит у Разумовского между ног. Пить больше не хочется. Лера поджимает губы, и обещает себе, что посмотрит этот фильм во что бы то ни стало. Просто не будет слушать голоса за спиной. Просто будет кашлять вовремя. Она же почти научилась молиться. На этот раз нужно обратиться к какому-нибудь созданию, что накладывает обет молчания. Это же так легко. Нужно просто сосредоточиться. Лера понимает, что молитвы не сработали уже на середине фильма. А может, это она обращаться правильно не научилась. - Ну да, с такого расстояния – и ровно в голову. Как она вообще в него попала, она же оружие первый раз в жизни держит! А, правильно, сначала надо выстрелить, а потом попросить его научить стрелять… Ой. Он ее не стрелять учит… - Олег… Я тоже хочу, чтобы ты научил меня стрелять. - Так ты же умеешь! – удивленный голос Волкова, кажется, слышит весь зал. – А… Ты про… Лера кашляет так, что кажется, сводит желудок. Парочка на экране активно раздевает друг друга. Все, что она съела, грозит выйти наружу. Она молится о том, чтобы Волков не начал учить его прямо сейчас. Этого кинотеатр точно не переживет. - Он что, совсем тупой? Она же ничего не соображает! Нафига он ее с собой взял?! - Олег, я бы тоже… - Что тоже? - Тебя взял. - Да я вроде как сам пришел… - Ты не понял. Я имел в виду… Нет, нет, нет, - думает Макарова. – мы и так поняли, что ты имел в виду, остановись, пожалуйста! Лере кажется, что она точно пробьет кресло затылком. Сколько можно?! Горло саднит от надсадного, вымученного кашля. Голова начинает болеть и пухнуть. Слушать сто двадцать пять диалогов разом она не привыкла. И вообще, она в самом начале сделала выбор в пользу кино. Только теперь это не работало. Разумовский был как долбанная радиостанция, что взяла и заполонила все эфиры, расхерачив по пути антенны и телевизионную сеть. Оставалось надеяться только на то, что хотя бы сам кинотеатр цел останется. - Подожди-подожди, то есть он банк ограбил только ради того, чтобы она ему… Лере кажется, она сорвет горло. - Не знал, что это так работает. Что нужно ограбить, чтобы ты мне тоже… Оказывается, искусственно кашлять целый час – то еще занятие. - Все счета этого киноте… Я же пошутил, Серый. Шум и гам, стоящий в холле не описать словами. Мимо Леры с бешеным воплем пробегает та самая женщина, что пробивала им билеты. Макарова сочувственно кивает, но сделать ничего не может. Она выходит из здания мрачнее тучи над Петербургом. - Лер? – одногруппница осторожно трогает ее за рукав. – С тобой все хорошо? У тебя глаз дергается. Разумовский с милой улыбкой машет ей с другой стороны от входа. Почку снова простреливает.