Взрыв в правом полушарии

Звонки от Разумовского в семь, мать его, утра – уже не новость. Скорее, как домашка в младшей школе. Неприятно, достало ужасно, но вытерпеть можно. Откажешься выполнять – (злой папочка) Волков наорет. Хриплого крика она, конечно, еще не слышала, но и не то, чтобы стремилась к этому. В конце концов, хватало и стонов, слышимых из раздевалки зала. Разумовский там явно отдувался за обоих. Нет, ну правда. Это было слишком громко. Ее наушники еле справлялись. - Это я там… Мышцы растягивал. Больно, вот и стонал. Знаю я, какие именно мышцы ты растягивал. Точнее тебе растягивали. И судя по «Да, Олег!» больно тебе ни черта не было. Лучше б было, – от души мысленно всегда желает ему Лера и выбегает из зала. А теперь трет глаза и поднимает трубку. Сергей даже не утруждает себя приветствием. - У нас новое задание. - И тебе доброе утро. - Мы с Олегом всю ночь занимались… - Лера скрещивает пальцы. – проектом… - выдыхает. – в общем, надо обсудить. - Супер. Я очень рада за вас с Олегом. Но я только проснулась. И не выспалась. И пока я не выпью кофе – я разговаривать не могу и не хочу. Давай через полчаса. - Какой кофе, Лерочка?! Задание – важное! Ты сам себя своими стонами так оглушил, что вообще меня не слышишь?! – чуть не взрывается Макарова, но вслух выдает упрямое: - Я не выспалась. - И что? Мне тоже спать не дают! – на заднем плане слышен сдавленный кашель. – Эм… Справедливость и желание ее восстановить мне спать не дает! Вот! Мда, - думает Макарова. – Справедливостью своего любовника, кажется, еще никто не называл. Упрямо повторяет: - Полчаса. И я буду готова. Разумовский на том конце провода явно кривится, но сдается. Так-то лучше, - удовлетворенно думает Макарова. - Как-будто тебе эти полчаса там заняться нечем. Точнее, не кем. Точнее, есть кем. Короче, пошли оба нафиг. Она наливает себе кофе. Конечно же, Разумовский опаздывает со звонком, но Лера бы удивилась только если бы двум мертвым террористам упал на голову анти-радужный метеорит. Метеорит, к сожалению, не падает. Это она понимает с первой же секунды начавшегося видео-звонка. Черная рубашка на Волкове – застегнута криво. На шее Разумовского – красное пятно, которое тот старательно прикрывает воротником водолазки. Но пятно светит ярко, как новогодняя звезда. У тебя не только со слухом, - делает вывод Макарова. – у тебя еще и со зрением проблемы, раз не видишь бесполезность своих действий. И водолазка тебе, кстати, не идет. Она старательно улыбается. - …так вот, этой ночью появилась информация, что на заводе массово увольняются люди, так как здание готовится к сносу, но видишь ли… Лера честно старается внимательно слушать. Здание. Снос. Архитектурный памятник. Восемнадцатый век, царь… При чем тут царь? Ладно. На самом деле, гораздо больше исторического памятника ее интересует то, что происходит на самом экране. Точнее, она была бы рада, если бы не интересовало. Но игнорировать не получается. Это происходит на ее, черт возьми, глазах! Когда рука Разумовского скользит по колену Олега – она молчит. Когда она с колена перемещается выше – тоже. Она молчит даже тогда, когда Сергей, не меняя голоса ни на мгновение и также ровно говоря расстегивает ремень на джинсах Волкова. Вы совсем тупые или совсем? – думает Лера. – какое зрение надо иметь и о чем думать, чтобы не заметить, что вы отражаетесь в камере в полный рост?! Она кашляет. Олег вытягивается на стуле. Разумовский вытаскивает из его джинсов криво заправленную рубашку. Глаз Леры начинает дергаться. Боже, - она скрещивает пальцы. – хоть бы в тебе просто проснулся стилист, который наконец-то осознал, как это убого выглядит. Рука Разумовского скользит прямо за пояс. Нет, нет, нет. Только такого ей не хватало! Она судорожно хватает стакан с водой, отпивает огромный глоток, не выдерживает. - Камера! - Что такое? – Сережа обеспокоенно двигает экраном, его рука выскальзывает из джинс Волкова. Лера шумно выдыхает. Мысленно делает пометку – к ноуту Разумовского не прикасаться. Не то, чтобы он разрешал, но заметка явно необходима. Она пожимает плечами нервно. - Показалось… - что ты ему дрочишь. - что глючит. Хорошо, что ты ее поправил. Очень хорошо, - добавляет про себя Лера, которой они оба видны теперь ровно по грудь. И почти выдыхает. - И тогда, ты сможешь проникнуть в здание и… В горле Разумовского – сорванный хрип. Лера отмахивается от этой мысли, как от навязчивой мухи над ухом. А нового-то чего? Ну, сорвал голос ночью, ну да, а нового что? И все-таки жажда мести свербит под горлом. - Чего так хрипишь? – спрашивает невинно. Разумовский на секунду теряется. - П… Простыл, - пожимает плечами. - А я тебе говорил надевать шапку, - Волков поворачивается к нему и смотрит с укором. Лера коротко хихикает в кулак. - Н-не смотри на меня так… - голос Сергея кажется еще более хриплым теперь. – Мне от этого… - Лера скрещивает пальцы. - Пить хочется. Он выскальзывает из обзора камеры. Олег пожимает плечами. Лера коротко ставит себе зачтено и улыбается. - Что дальше? - Серый целый план расписал. Но давай я пока просто покажу тебе само здание, чтобы ты могла ориентироваться. Лера кивает. Ей кажется, что наедине с Олегом, пусть и по ту сторону экрана – спокойнее и безопаснее. Ей кажется, что Олег – не как Сережа, а надежнее и добрее. Ей кажется, в других обстоятельствах они могли бы стать друзьям и смеяться над похожими шутками, почему нет? Ей кажется, что утренний кофе выйдет наружу, когда Олег щелкает мышкой. Вместо схемы здания во весь экран расплывается слишком странное изображение. Лера чувствует, как почку простреливает. Только бы не зарыдать кровавыми слезами. Только бы не выплеснуть утренний кофе прямо на экран. Только не это. На картинке, на фоне черных простыней сжимают в объятиях друг друга два обнаженных тела. Мужских тела. Слишком знакомых мужских тела. Слившихся друг с другом мужских тела. - Епт твою мать, на что я жмал… Олег судорожно пытается переключить экраны, пока Лера молча закрывает глаза. Но чертова картинка так и стоит перед ней. Огромная морда волка на спине, растрепанные рыжие волосы, открытый в крике рот… Конечно, так и неудивительно голос сорвать. И за что ей природа дала фотографическую память. - Олег! – Разумовский явно кипит возмущением и быстро щелкает по экрану. Лера осторожно приоткрывает один глаз. Вроде, жить можно. Теперь все пространство снова занимают их лица. Кончики ушей Сережи алеют ярче маминого борща. - Вы додумались хоум-видео снять? – она больше не может смотреть им в глаза. Не после такого. - Это… Картинка такая, - Разумовский нервно улыбается. - Неужели? Слишком она… Откровенная, - Лера пожимает плечами. - Я смотрел порно! - Ты смотрел порно?! Какого черта, Серый? Тебе чего не хватает? У тебя же есть… - Девушка, - с нажимом перебивает Разумовский. - Да. У меня есть девушка. - Там мужские тела были, - напоминает Макарова. - Ладно, - соглашается Разумовский. – возможно, я би. - Что значит возможно ты би?! Возможно, твоя девушка немного против этого факта?! - Как она может быть против природы?! О, нет. Только семейных разборок в прямом эфире ей не хватало. Лера затыкает уши, находит под кроватью фантик и шуршит им прямо в динамик. - Сер… Св… Т… Созвонимся в следующий раз. Вот и вся конспирация. О, да, у нее были отличные учителя! Лера сбрасывает звонок, вытирает пот со лба и закатывает глаза. Теперь дергаются оба. Ей точно нужно к окулисту.