Взрыв в правом полушарии

Черное авто тормозит у подъезда ровно в 18:30, как и договаривались. Лере даже не нужно смотреть за тонированное стекло. Разумовский вечно опаздывает. На пять минут, десять, сорок. Олег не опаздывает никогда. Она открывает дверь с пассажирской стороны, но Волков качает головой. - Назад. Сейчас Серый придет, вместе поедем. Макарова пожимает плечами и хлопает дверью авто, послушно забираясь на задние сидения. Во-первых, спорить с Волковым – себе дороже. Никогда не знаешь, что следующим окажется у твоего горла – ладонь, пистолет или же нож. Проверять Макарова не горит. Во-вторых, ей даже представлять не хочется вопли Разумовского, когда тот обнаружит, что его почетное место рядом с «мужем» занято. Так и глушитель взорваться может, от криков на уровне 270 децибел*. В конце концов, жить еще хотелось. И желательно со здоровыми перепонками. Хотя о здоровье с этими двумя давно пора было забыть. Она честно штудирует конспекты следующие двадцать семь минут, пока они ждут Разумовского. Олег меланхолично смотрит в окно, врубает Арию и излучает ходячее спокойствие. Лере до спокойствия далеко. Экзамен по гистологии висит на самом краешке носа. Поэтому когда Разумовский вваливается в машину, она лишь разочарованно вздыхает. Пахнет от него ананасами. Он долго, протяжно стонет, опускаясь на кресло, и Лера против воли краснеет. Последний раз она такое слышала примерно в шестом классе. Видео «громко орет на мексиканском стволе» кочевало с телефона на телефон между толпы гормонально взведенных подростков. Лера думает, что если слово «мексиканском» поменять в названии на «Олег» - это будет соответствовать атмосфере в этой машине. Вопрос оставался всего один, и от него по спине холодной струей тек пот. Какого черта она делает в этой машине? - Цирк свой со стонами заканчивай. Голос Волкова как обычно хриплый, тихий, подчиняющий. Даже Разумовский на секунду затихает. Раскол в голове Леры приобретает новый формат. Ей казалось, у нее уже сформировался список внеземных созданий, которым стоило молиться об избавлении Валерии от гейской энергии, но… Окей. На Олега она еще не молилась. - Не могу не стонать, - театрально вздыхает Разумовский. – все болит! Ты виноват! Олег перехватывает взгляд Макаровой в зеркале заднего вида. - Это он про тренировку. - Ой, Лерочка! – трезвый Разумовский нравится ей гораздо больше. – ты уже пришла? - Да. И не задержалась в отличие от тебя. Зачехляйся давай. Волков заводит машину, и они выезжают со двора. Разумовский послушно пристегивает ремень безопасности. И Лера почти готова спокойно выдохнуть, но адский трепет ее нервов снова стонет. - И все-таки, это было жестко! Я же просил тебя остановиться! - Вообще-то, это я тебя просил. – на лице Волкова не дергается ни один мускул, когда он выкручивает руль. – Но тебе же вечно мало. - Когда ты не видишься столько лет, потом и вечности мало… - Лера готова смахнуть слезу. – Просто надо было больше резинок покупать… - он косится в сторону. – ну, таких… Спортивных. Лера давится кашлем, проклиная Разумовского и его резинки. - Ты что, заболела? – синие глаза прожигают ее насквозь, и Лера замирает удивлением в воздухе. На какие способы лечения способен психопат, сжегший полгорода? Лера точно не хочет этого знать. Отмазывается поспешно: - Нет, просто в горло что-то попало. Пыль, наверное. Врач точно не нужен. - А… - настороженно тянет Разумовский и переводит взгляд на Олега. – Кстати говоря о врачах… - Нет. - Ты даже меня не выслушал! Я просто хотел предложить… - Нет. - Да что с тобой?! Не будет как в прошлый раз! Мы обычный градусник возьмем! И перчатки я в аптеке куплю, а не в отделе «Сад и огород»… - Нет. - Ты просто ужасен. Это из-за халата или из-за трубок? - Это потому что нет значит нет. Хотя снимать халат с мертвого врача тоже было лишним. А трубки были для горла, а не для… - он косится на Леру. – нет, короче. - Ты просто не понимаешь упущенной выгоды! Это ж можно будет вставить… - Укол. Тебе. От бешенства. Нет это значит нет, Серый. Все. Помолчи. - От бешенства не туда делается, - недовольно бурчит Разумовский, руки на груди недовольно складывает. Лера даже не хочет знать, как они собираются оправдывать данный диалог. Да и к черту их оправдания. Сегодня в ее потраченных нервах рядом с воплями Разумовского четко пригрелась гистология. Как бы не вытеснила его оттуда насовсем. Но нет. Рыжую заразу, прикрытую голубым фильтром, черта с два вытравишь. Она устало откидывается на сидении. Глаз дергается, почку простреливает, колено дрожит. Все в норме. Нового совершенно ничего. - С тобой все хорошо? Разумовский оборачивается к ней, практически перекидываясь назад, делает вид, что его волнует что-то кроме трубок, вставленных не в горло. Лера хочет сказать, что ничего с ней не хорошо. Лера хочет сказать, что Разумовский может весь отправляться следом за трубками и прихватить с собой гистологию. Лера кривится, выдает устало: - Нормально все. Но мог и не опаздывать. Мы долго тебя ждали. Разумовский фыркает и теряет к ней интерес. Олег крутит руль плавно и аккуратно. У Сергея разве что слюна не течет от наблюдения за пальцами, сжимающими руль. Волков на него даже не смотрит. - Ты нашел то, что хотел? - Неа, - вздыхает разочарованно. - Видимо придется делать заказ в нашем любимом магазине. - Твоем любимом, Серый. - Ой, вот только давай без этого пафоса. Как будто тебе не нравится то, что я заказываю. Волков неопределенно хмыкает. Разумовский достает телефон, прикусывает губу, листает страницы. Как будто Макаровой не видно с заднего сидения эмблемы «Розового кролика**» на весь экран. Она утыкается в конспект по гистологии. И вполне спокойно штудирует его, пока барабанные перепонки не взрываются от криков Разумовского. Да твою ж… Теперь еще и ЛОРу записываться... - Сделано! Всего на тридцать четыре тысячи вышел заказ, представляешь? Лера давится воздухом. - Откуда тридцать четыре тысячи, если презервативы, валяющиеся в вашей квартире – дешевле не придумаешь?! - Что? Они оба оборачиваются к ней с округлившимися глазами. Лера кашляет и отводит взгляд в окно. А что она? А она ничего. Сами виноваты. Могли бы и подороже, в конце концов, купить.