Взрыв в правом полушарии

Звонок телефона проходит по нервам Макаровой, как наждачка по стеклу. Она стонет, накрывает голову одеялом и думает о том, что ненавидит весь этот мир, а Разумовского отдельно, дополнительным пунктом. В том, что трезвонить в девять утра в ее законный выходной будет именно он, она даже не сомневается. Динь-дон, динь-дон. Она кидает подушку в стену, и хватает звенящий мобильный в руки. Ярость кипит у горла вином 1812 года. - Да! - Bon jou… А ты чего такая злая? - Утро прекрасное. Люблю, когда мне в выходной не дают выспаться. - Да? Ну я так и подумал. Решил сделать тебе подарок в твой выходной. - Мне? Подарок? Она смотрит на часы. Девять, мать его, утра. Какой, к черту подарок? Глаз начинает дергаться уже сейчас. Последние подарки от Разумовского выглядят как нож под ребра посреди тренировки и химчистка для того самого кресла. Она хмурится, прежде чем выдать решительное: - Спасибо большое. Но подарков твоих мне не надо. До этого хватило. - Я не очень-то твоим мнением интересуюсь. Поднимайся. У тебя час. Мы едем в магазин. Будешь выбирать то, что сама посчитаешь нужным. Разумовский сбрасывает звонок, и Лера садится на кровати. Подарок. Мне, пожалуйста, новую психику, новые глаза, еще одни (на всякий случай), сто километров стальных нервов… Хотя нет, давайте двести. И кофе. Да, вот ту чашу. Что говорите? Это здание Лахты? Тогда две. Она трет глаза и идет умываться. Машина и вправду ждет ее под окнами ровно через час. Она спускается, падает на заднее сиденье, делает вид, что не замечает руки Волкова на колене Сергея. Выходит отлично. Лера думает, что в актерское ее бы приняли без экзаменов. Они долетают до «Галереи» за считанные минуты, утренние пробки почти рассосались, город пахнет теплом и свободой. Чьей угодно свободно свободой, не Лериной. Она выходит из машины, хлопает дверью, скрещивает руки на груди. Два человека, что числятся мертвыми, задерживаются внутри еще на минуту. Конечно. Через лобовое стекло же невозможно рассмотреть ни поцелуй, ни лезущие под футболку ладони. Только прекративший дергаться глаз, снова начинает. Лера думает, что ей точно надо записаться к окулисту. А лучше к двум. Заодно попросить ей выписать анти-радужный рецепт. Очки особого вида, желтые стекла, что сделают мир рядом с этими двумя зеленее. Она открывает дверь машины и выразительно хлопает ей еще раз. Олег и Сережа выходят из машины. - Какой план? – здание рядом безумно красивое. (На самом деле, не очень, но смотреть на этих двоих сил уже нет). - Мы идем внутрь, и ты покупаешь то, что захочешь. - А если я ничего не хочу? – уточняет Макарова. Про желание сходить к окулисту она предпочитает промолчать. - Лерочка, mа Cheri, - Сергей поправляет очки на переносице. – Тебе обязательно нужно что-то купить! Ну ты посмотри на себя… - Посмотреть на себя? – почку странно простреливает. Она сгибается пополам. Никаких нервов с этим человеком не хватит. На что он намекает, в конце концов?! - Ну… ты… Выглядишь, как чушка, - выдает ей Разумовский. Лера чувствует, как она давится воздухом. А ты как гей-пассив, - думает она. Хотя слово «как» явно лишнее в данном контексте. Она отодвигает его плечом и проходит в торговый центр. Витрины пестрят новыми коллекциями, скидками, яркими цветами и дорогим стеклом. Лера думает, что по бутикам ходить ей никогда не нравилось. По правую сторону от нее – магазины сменяют один на другой. Лера думает, что она явно лишняя в этом царстве пестрых тканей и шоппинга. Лера переводит взгляд налево. Лера думает, что смотреть на шмотки – не так уж и плохо на самом деле. С левой стороны от нее по-прежнему находятся два человека, что числятся мертвыми. Как говорится, из двух зол выбирают меньшее. Она ныряет в ближайший магазин, даже не взглянув на название. Разумовский перехватывает ее руку на первой же вешалке. - Это не то, Лера! Глаз Макаровой дергается. Только не зарядить ему в нос. Только не сломать ему случайно челюсть. Только не запихнуть ему эту вешалку туда, куда Волков свой XL запихивает. Только дышать. Ровно. Размеренно. Она выдергивает вешалку из его рук. - Ты сказал, это подарок. Значит, я выбираю сама. - Конечно, сама! Просто это совершенно не твое. - Мое! – она держится за черную ткань как за спасательный круг. – Хочу именно это! - Я же как лучше хочу, - возмущается Разумовский. Сломать психику в команде со своим двух-метровым татарином ты мне хочешь, – мрачно думает Лера. Сергей под ее уверенным взглядом отступает, переводит взгляд на Олега. Нашел новую жертву, - облегченно выдыхает Макарова. - Пойдем, Олег. Тебе новые джинсы нужны. - Но мне… - Нужны. Конечно, - думает Лера, стоит им отойти на два метра, - это очень похоже на дружескую заботу. Мы с моим другом дружим дружескую дружбу, вот смотрите, даже джинсы – и те цвета нашей дружбы! Она рассматривает платье и все-таки проходит в сторону примерочных. В конце концов, в средствах ее никто не ограничивал. А потом… Выбор внезапно затягивает. Она берет еще кофту, вторую, третью, футболку, рубашку и даже юбку. Примерочные – просторные, с тяжелыми шторами. Зеркала – большие, показывают ее в полный рост. Она надевает третьи штаны, когда слышит странное шуршание рядом. Лера замирает, прижимается ухом к тонкой перегородке, и тут же жалеет об этом. В соседней примерочной отчетливо слышен стон, прорывающийся сквозь сжатые губы. Ей даже не приходится думать о том, кто это и чем именно там занимаются. Только прекративший дергаться глаз снова начинает. Да что ж такое-то. Она хватает вещи, так и не померив, дергает шторку и уверенно двигается к выходу из магазина. Такое она терпеть не намерена! За спиной слышится еще стон, и Макарова сжимает зубы. Больше всего на свете ей хочется подарить этим двоим скотч. Она кидает вещи на стойку, и натыкается на удивленный взгляд девушки консультанта. - Там… - девушка смотрит на нее тревожно. - наверно, человеку плохо! «Мария», как написано на бейджике, собирается идти ровно в сторону той самой примерочной. В голове Макаровой взрывается раздражение, перемешанное с раздражением в неадекватных пропорциях. Она старается улыбаться, хватает девушку за запястье, не давая уйти. - Э-эм, нет… Поверьте мне, человеку там очень хорошо. Мария смотрит на нее с подозрением, кивает, осторожно освобождает свою руку и отходит. Лера поднимает глаза в потолок и думает, что еще никогда никому так сильно не желала врезать вешалкой по зубам. Часы показывают одиннадцать. Тик-так, тик-так. Она прошла две истории «клуба романтики», двадцать шесть уровней «три в ряд» и успела прочитать четыре научные статьи. Колени затекли. Она посидела на пуфиках, на корточках, на полу и на столе. Она успела придумать сто восемнадцать способов сказать двоим прекрасным людям все, что она о них думает. Шторка примерочной распахивается резко и неожиданно. Макарова чуть не падает со стола, смотрит устало, бессильно. Изо рта само по себе вырывается язвительное: - Что-то вы долго. - Ну… - Олег краснеет. – я штаны долго натягивал. Ну-ну, - думает Лера. – ты не штаны. Ты его натягивал! - Вдвоем в одной примерочной? - Штаны узкие были. Я помогал. Натянуть. Помогал. Что-то в голове Леры щелкает оглушительно громко, так, что кажется, взрывается. И она уверена – это ее правое полушарие.