Апология жизни

— Итак, — тянет Дазай, сцепляя руки в замок на бедрах и откидываясь на спинку стула, — мы собрались здесь, потому что?.. Анго вздыхает, садится поудобнее напротив него за столом, кладет ладони на столешницу и смотрит долгим, испытующим взглядом. Дазай врывается в его кабинет с хохотом спустя час после его звонка, не выглядя ни разу запыхавшимся. Не то чтобы он, конечно, не торопился, думает Анго, потому что его абсолютно точно интриговал предстоящий разговор. Но создать видимость того, что на самом-то деле ему все равно, и зашёл он так, побеседовать, было необходимо. Ради того ли, чтобы опять утолить свои подростковые странности или для чего-то ещё, вдаваться в подробности Сакагучи не стал. За прошедший час, что его не было, Анго уже успевает вернуться к рутинным делам, от которых его безбожно отвлёк приказ босса. Он не может не радоваться, что у него отсутствует прискорбная привычка откладывать всё на последний момент, из-за чего работы остается не так много, если не происходит никаких форс мажоров. Да и стабилизировавшаяся ситуация полностью способствовала тому, что бумажек копилось всё меньше и меньше. Теперь же, когда добрую часть рабочего дня он просто спустил на то, чтобы покопаться в старых архивных записях в тщетных попытках найти хоть что-то, вернуться к работе он смог с трудом, потому что в душе кололо отвратительное чувство, что надо было это сделать раньше. Скинуть часть обязанностей на Дазая (именно так он и подытожил все свои решения) оказалось облегчением — таким, что он буквально почувствовал, как с плеч упал камень. Он как раз переписывает имена умерших на последней перестрелке с конкурентом, когда слышит сначала смех, голос его помощницы, а потом уже стук туфлей по каменному полу. Дверь в его кабинет никогда не скрипит, чтобы ни одна живая душа не могла отвлечь его от работы, но Дазай умудряется сделать даже простой вход в кабинет чёртовым цирковым представлением с одной-единственной целью — вывести Анго на эмоции. Сакагучи уверенно заявляет сам себе, что после продолжительного общения с Дазаем он уже выработал иммунитет. Когда Дазай резко подпрыгивает на месте и с блаженным выражением на лице бежит изучать случайную заинтересовавшую его полку, Анго от неожиданности случайно добавляет лишнюю черту в иероглиф имени умершего. У него дёргается глаз. Однако он не торопится окликать Исполнителя, вспоминая, как Ода всегда говорил, что ему лишь надо дать перебеситься и он вновь войдёт в рабочее состояние. Анго просто возвращается к своим делам, понимая, что Ода всегда оказывается прав в вопросах чтения людской психологии. И, возможно немного, потому что он слишком устал, чтобы требовать от кого-либо приличного поведения, даже если этот кто-то раздражал его непомерно. — У тебя чудесная помощница, согласен? — подает голос Дазай, рассматривая какую-то книгу. Анго слегка щурится, разглядывая, какую конкретно. О, разумеется, бухгалтерский учет за декабрь прошлого года. Интереснейшее чтиво. — Она замужем, — сухо сообщает Анго, возвращаясь к ошибке и поджимая губы. Придется переписывать целую страницу, хорошо хоть та только началась. — К тому же старше тебя на семь лет. — Надо же, — картинно вздыхает Дазай. — А я думал, что кольцо просто для украшения. Девушки нынче совсем не обращают внимание на такие тонкости, знаешь? Это вгоняет меня в уныние, я искренне считал, что она свободна. — Дазай-сан, — всё таким же сухим и равнодушным голосом продолжает Анго, — ты осознанно проигнорировал мою фразу о том, что она старше тебя? — Спрашивать возраст девушки неприлично. Откуда я мог знать, что она твоя ровесница, если из нас двоих именно ты задаёшь дамам неприличные вопросы? — С чего ты… — Анго осекается, выдыхает и добавляет более спокойно: — С чего ты взял, что я спрашиваю девушек об их возрасте? Я просто привык знать всё о своих подчинённых, а она, как ты мог прекрасно заметить, одна из них. — Попахивает паранойей, — хихикает Дазай, ловко вытягивая книгу с полки. — Это нездорово — так контролировать своё окружение. — Это банальное уважение к сотрудникам, Дазай-сан, — отрицает Анго. — Знаешь, очень неуважительно, когда ты даже не помнишь имени подчинённых, — он делает выразительную паузу, опускает голову и смотрит на того над оправой очков, — которых ведёшь за собой на убой. И… он снова скатился в пустые упреки по поводу его поведения. Прости, Ода, думает Анго, но выдержать это было действительно сложно. — Анго-сан, когда они умрут, поверь, последнее, о чем они подумают, так это о том, что я не назвал их по имени. Большинство из них даже видеть меня не хочет, не то что слышать своё имя из моего рта. — А если не умрут? Дазай цокает и открывает книгу на первой попавшейся странице. — Умрут. Рано или поздно мы все умрем, так какой смысл обращать на такие условности внимание, если они никак не повлияют на то, как скоро ты уйдешь к праотцам. — Он пожимает плечами. — Я действительно знаю имена людей, которые представляют для меня интерес. Остальные? Пускай существуют. Я им не мешаю, если они чего не наворотят. — Звучишь, как эгоист, ты же это понимаешь? — Анго откладывает ручку в сторону. — Любой человек, даже тот, что может быть скучен для тебя, важен. Те, кто ниже по рангу всегда будут ждать, что ты поведёшь их за собой. Никто не хочет умереть ради призрачного кого-то, что даже не узнает о них. — Анго-сан, ты только что поставил под сомнение практически все религии мира, — усмехается Дазай и, пародируя его интонацию, спрашивает: — Ты же это понимаешь? — Боги знают каждого, Дазай-сан, — качает головой Анго. — Они не игнорируют существование своих созданий, пускай и не всегда обращают на них свой взор. Но люди должны делать что-то, чтобы не быть в глазах других людей пустым местом или бессердечной тварью. Дазай смотрит на него долго, ждет, пока он продолжит, но когда продолжения не следует, начинает говорить: — Соболезную, — вздыхает он, — если ты так думаешь. Но Ода ведь такого же мнения, да? Нет, не то чтобы я осуждаю, но вы действительно мыслите слишком человечно для тех, кто находится в наших кругах. — Никогда нельзя терять человечность, даже если все внешние факторы вынуждают, — тихо говорит Анго, морщась, — иначе рано или поздно превратишься в обыкновенное животное, и никогда более не сможешь вернуться к нормальному существованию. — Гуманисты, — Дазай смотрит на него, однако Анго не чувствует на себе его взгляда. В подсознании пролетает внезапная мысль, что Мори на своих подчинённых в моменты разговора смотрит точно так же. — Никакого интереса в вас нет, — в голосе на миг мелькает тень презрительной интонации. Выражение его лица резко меняется обратно на заинтересованное, в глазах вновь светится любопытство к тому, что окружает — ко всему, — в них даже, кажется, можно увидеть искры радости; кривится в мягкой полуулыбке рот. Он, всем своим видом старательно показывая вовлеченность, изучает книгу отчетности. Анго моргает в недоумении. Потери в этот раз небольшие. Сакагучи даже почти рад, что работа сегодня свелась не к нескольким десяткам имен. Однако даже с этим количеством погибших пришлось бы повозиться, избавляясь от личных вещей и обзванивая семьи, что были вовлечены или хотя бы знали об их работе. Он был действительно благодарен, что эта работа не для штабных, а для групп зачистки. Но и тех, разумеется, надо было как-то скоординировать. Подчищать последствия работы Порта было противным, но крайне необходимым занятием, что бы оно не подразумевало — работу в качестве шпиона в правительстве или кремацию трупов после миссии. Стул для посетителей напротив него с жутким скрипом проезжает по деревянным половицам. Глухой стук — Дазай бросает книгу и садится прямо там. Глаз Анго дёргается уже в который раз. — Ты сейчас сел на книгу, верно, Дазай-сан? — тихо спрашивает он, чувствуя, как у него начинает трястись мизинец на руке, держащей ручку. — О, ты чертовски наблюдателен. В карих глазах ни капли раскаяния, и именно это действительно выводит Анго из себя; он вскидывает брови, смотрит осуждающе, поправляя очки на переносице кончиком пальца. Дазай его совершенно игнорирует; откидывается на спинку стула, сцепляет руки на бедрах в замок и тянет практически распевно: — Итак, мы собрались здесь, потому что?.. Да, именно с этого момента и начался диалог, который Анго в своём личном списке самых отвратительных разговоров оценивает на гордое второе место. — Потому что мне нужна твоя помощь, Дазай-сан. — Анго вздыхает. Отодвигает в сторону документы. — Ситуация, в которой я оказался, крайне сложная, и, боюсь, я не смогу решить её без помощи вышестоящих лиц. Тебя, если быть точным. Взгляд цепляется за то, как в мгновение ока лицо Дазая принимает другой вид. Он не напряжён, — всё так же сидит в кресле в расслабленной позе, никакими движениями не показывая больше заинтересованности. Однако в глазах горит что-то непонятное; что-то, что магнитом притягивает внимание Анго. — Босс к тебе лоялен, поэтому я считаю, что ничего не произойдет, если я расскажу, — добавляет Сакагучи нехотя. — Осторожней, Анго-сан, — Дазай криво ухмыляется, — даже в мой адрес тебе стоит следить за языком. Мори-сан любит хранить свои секреты. От меня в том числе. — Знаю, — кивает уверенно Анго, — но я уже обдумал ситуацию. И на все сто процентов уверен, что хочу, чтобы ты был в нее посвящен, — он неосознанно очерчивает пальцем круг на запястье. Выразительно смотрит поверх очков. — Это не доверенная лично мне тайна, и ты сам знаешь, что это и не может быть таковым. Анго опускает взгляд на свои руки. — Недавно босс поручил мне найти предателя в наших рядах. — Ха! — Дазай скрещивает руки на груди. — Тебя? Уже не доверяет исполнительному комитету? Я оскорблен. — Дазай-сан, нам не следует осуждать его решения. — Какой бред, — Исполнитель морщится, — как можно доверить поиск предателя тому, кто сам им является? — Сомневаешься в моей верности Порту? — Анго резко поднимает голову и хмурится. — Крайне опрометчиво в таком случае говорить об этом вслух. Еще и в лицо. — Любой человек может оказаться предателем, ведь так? Ты — шпион, подозрения в том, что ты действуешь, как двойной агент, будут преследовать тебя до конца жизни. От этого уже не отмыться. — Резонно, — соглашается Анго, — и всё же босс доверился мне, а это значит, что его доверие оправдано. — Но и слепо полагаться на эту веру тоже не стоит, — фыркает Дазай. — Никто не застрахован от ошибок. Ты просто крутишься в этой среде, вот и перебежчика будет легче найти тебе, чем остальным. — Нет, — Сакагучи вздыхает, — потому я и хочу попросить твоей помощи, да дослушай же ты меня до конца, Дазай-сан! Дазай лишь поднимает ладони в знак капитуляции и снова откидывается на стуле, своим незаинтересованным взглядом изучая стол Анго. — Я искал через архив, у меня не было других вариантов. Подумал, если кто-то пытается предать организацию, то ему нужно будет сделать это где-то на стороне. За всеми членами ведётся слежка, и если бы Мори-сан захотел узнать, что та или иная шестерка делала в момент, когда не выполняла миссии, то информация оказалась бы у него на столе в тот же день. С другой стороны, утечка информации из архива может быть сделана практически мгновенно, да? Нужно лишь выкрасть и передать какой-либо из документов — информации о миссиях, например. — Это бред, Анго-сан, — качает головой Дазай, — мало того, что вынести что-либо из архива практически невозможно, так ещё и бесполезно. Зачем тратить силы ради отчёта о том, сколько пуль было кем-то потрачено? — Кому-то это, видимо, понадобилось, — Анго щурится, — потому что документы по Одасаку пропали. Дазай выдыхает сквозь зубы резко, удивлённо распахивая глаза. — Вот оно как, — цокает он поражённо. — Блять. Анго понуро опускает голову. Дазай выразился слишком лаконично и слишком правильно для того, что он сейчас ощущал. — Ода не мог выкрасть его сам, — голос становится заметно тише, Сакагучи говорит практически через силу. — Не потому что не умён, потому что он не мог. Я с ним практически всегда во внерабочее время, а посещения регламентируются, так что… вряд ли он нашёл кого-либо из архива. Я обещаю, что лично пристрелю предателя среди своих подчинённых. — Похвально, — Сакагучи готов поклясться, что услышал усмешку, — но никому не нужны материалы на шестёрок, — Анго поднимает взгляд и вздрагивает: настолько серьёзно Дазай сейчас смотрит на него. — Это буквально самое бесполезное, что можно найти в архиве. Особенно для твоих… библиотекарей. — Мори-сан сказал выследить предателя, Дазай-сан. Я никогда не поверю, что это может быть Одасаку, но имеет место вероятная попытка его подставить, чтобы каким-то образом… я не знаю. — Это всё прекрасно, — фыркает Дазай, — но в чем конкретно состоит твоя просьба, Анго-сан? Помнится, мы собрались здесь не детективным расследованием заниматься. И не обсуждать, с какой целью его документы пропали. Я никогда не подумаю, что документы шестёрок, внезапно пропавшие из архива, могут стать для Порта такой серьезной проблемой. — Помоги мне докопаться до правды, — Анго продолжает ковырять корку на губе, нервно оглядывая свой кабинет. — Это не даёт мне покоя. У меня нет такого количества связей, я не умею, — он морщится, — вызнавать правду у людей. Я чертов шпион, не дознаватель. И мне совсем не хочется в это играть, зная, что в этом замешан Одасаку. Дазай закрывает глаза; молчит, слегка покачиваясь на стуле из стороны в сторону. Анго за этим наблюдает, фокусируется на чужом лице, изучая быстро сменяющие друг друга эмоции. — Ты действительно ему доверяешь? — наконец спрашивает Дазай, не открывая глаз. — Мы в паре шагов от замужества, — Анго чувствует, как румянец трогает его щеки: он ненавидел говорить на личные темы. — Я бы доверил ему свою жизнь. Дазай морщится после слов о замужестве. — Анго-сан, пойми одну простую вещь, — тихо говорит он. — Ода мне друг. Хороший и, наверное, лучший из всех, что у меня есть. Но если информацию о его предательстве найду именно я, — Дазай смотрит Сакагучи прямо в глаза, продолжая тихим, твердым голосом, — моя рука не дрогнет. Я ненавижу даже мысль о том, что люди, на которых я полагаюсь, могут меня предать. — У меня нет причин тебе доверять, Дазай-сан, — Анго внутренне гордится тем, что сдержал дрожь в голосе, — я никогда бы не смог тебе этого простить, даже если бы получил все доказательства в свои руки, понимаешь? — О, не волнуйся, Анго-сан, — Дазай расплывается в улыбке. — В ближайшие дни у меня настроение поиграть в мать Терезу. Исполнитель резко вскакивает со стула и складывает руки в молебном жесте, широко улыбаясь. — А вообще, — весело добавляет он, — вы меня бесите своим поведением и хождением вокруг да около. Сыграйте свадьбу уже наконец, я хочу в кои-то веке повеселиться! — Дазай… — вымученно стонет Анго, — прекрати! Атмосфера в комнате в тот же момент разряжается; Сакагучи чувствует, что может спокойно вдохнуть полной грудью. Он еле заметно улыбается и вновь краснеет, думая, что да, пожалуй, Дазай был даже прав. А то Анго регулярным «Мы почти женаты» уже стёр себе язык, — так долго он это говорит всем, кто его спрашивает по поводу личной жизни. Хотелось перевести это отвратительное «почти» в адекватное и манящее «уже». Но Одасаку ведь не разговаривал об этом, какой смысл Анго давить на него? Это в любом случае лишь дело времени. Но Дазай умел заставить его мысли зациклиться на этом. Хотя, стоило волнению по поводу Оды сойти на нет, мысли о помолвке были даже приятны. По крайней мере, не вызывали никакого отвращения. Анго приходит в себя от хлопка закрывшейся двери (видят боги, слишком сильного для просто-закрытой-двери). Он недовольно цокает на очередную выходку Дазая, и, покачав головой, возвращается к работе. * Спустя два дня, однако, ситуация не меняется. Анго этим вечером должен дать боссу отчет, а Дазай не пишет, не звонит и даже не заходит. Более того, прогуливаясь по коридорам, Анго даже не слышит его голоса, который прежде — он готов был в этом поклясться, — будто бы эхом отдавался везде. Вероятно, это было глупо и иррационально; у него не было веских причин не доверять Дазаю теперь, в ситуации, когда под подозрение падал не он, а человек, дорогой и близкий им обоим, и все же внутри начинало разгораться беспокойство. Нужно было сказать что-то Мори-сану прежде, чем его сочтут бесполезным. Каждую секунду до назначенного времени он проводит в неясных эмоциях и недоумении, преисполненный желанием набрать Дазая по телефону и спросить, удалось ли ему выяснить хоть что-нибудь. И наконец, за час до его личного маленького коллапса, стоит ему только разблокировать телефон и занести палец над кнопкой вызова, как в голове внезапно появляется предательская мысль, что после этого разговора его шатко выстроенное душевное равновесие может рассыпаться легче карточного домика. Внезапно приходит желание подышать свежим воздухом. Анго кивает сам себе, встаёт, поправляет пиджак и выходит в коридор. Работники архива, не привыкшие к виду находящегося в рабочее время где-либо помимо кабинета Сакагучи, поднимают головы и провожают того удивлёнными взглядами. Анго, чтобы не потерять уверенность в своей затее, старательно игнорирует их и чуть ускоряется, однако, всё же прерывается на секунду, чтобы поднять с пола документы и положить на ближайший стол, стучит по ним пару раз пальцем, привлекая внимание помощника, что их обронил. В лифте к нему присоединяется группа девушек из соседнего отдела, глупо хихикающих над чьим-то рассказом. Анго с ними здоровается с легкой улыбкой и тут же отводит взгляд, стараясь не смущать. В груди от наблюдения за ведущими такие непринужденные разговоры коллегами разливается приятное тепло. Думается, редко выпадает возможность наблюдать столь невовлечённых в жизнь Порта, а от того и беспечных людей. Анго считал, что именно таким работникам, тем, кто вел схватки не кровавые, а финансовые, поддерживая уровень организации на экономической арене, тоже стоило высказывать благодарность за работу, что нередко бывала ничуть не легче работы эсперов. Вероятно, эти девушки не знали большей части происходящего в Порту; хотя, по правде говоря, Сакагучи и сам едва ли мог похвастаться таким знанием. Для них все это — всего лишь хорошо оплачиваемая работа, и каждый день, возвращаясь домой после рабочего дня, они целовали супруга, звонили родителям, растили детей и радовались жизни, не зная, что происходит вокруг; существовали в некотором подобии вакуума. И Анго бы хотел быть на их месте. Он признается себе, что в этот самый момент его колет иглой зависти к этим девушкам. Но он был эспером, а значит, держался совсем на ином уровне. К тому же, самой главной ошибкой Анго было согласиться на эту работу, не дать себя застрелить, когда была такая возможность. Зато у меня теперь есть Одасаку. Первая теплая ассоциация с мафией, жирной линией перекрывающая практически все существующие минусы. Девушки, выходящие на одном с ним этаже, прощаются нестройным хором. Анго снова улыбается и кивает им в ответ, разворачиваясь и направляясь к выходу из здания. На улице было ещё солнечно, поэтому глаза, не успевшие перестроиться с искусственного освещения, заслезились, ему приходится проморгаться, чтобы убрать слезы. Он останавливается у двери, приваливается спиной к стеклу и радостно морщится, подставляя лицо под солнечные лучи впервые за несколько дней. Стоять вот так, просто наслаждаясь заслуженным перерывом в работе, неожиданно приятно. Невольно он задается вопросом, почему не делал этого раньше. — Анго-сан? — окликают слева. Сакагучи открывает глаза и смотрит в сторону, откуда доносится звук. Рядом совсем юная девушка, отводя взгляд, смущенно раскачивается с пятки на носок. — Я могу вам чем-то помочь? — Вы ведь заведуете архивом, верно? — пытливо спрашивает девушка, переставая качаться и подходя к нему ближе на шаг. — Меня зовут Гин. Акутагава Гин. Наверное, вы слышали про моего брата. Он, эм… на слуху больше меня. Анго моргает, услышав смутно знакомую фамилию, а потом, вспомнив ее обладателя, досадливо цокает. — Да, знаю о нем. Ваш брат находится под началом моего друга. Я вдоволь наслышан о его тренировках. Взгляд Гин резко мрачнеет. Анго удивляется столь резкой перемене настроения. — Да, я как раз хотела спросить вас… Сакагучи мягко улыбается и качает головой. — Прошу прощения, но вопросы должны иметь какие-то рамки, иначе я не смогу на них ответить. Сами понимаете. — Ничего такого, — она приподнимает руки в примирительном жесте, в голосе опять доброжелательность, — просто сейчас я на обучении, и время от времени мне приходится заходить в архив. Там чудесно, правда, хотя я и полагала, что персонал будет чуть более зажатый. Работа с документами всё же. Но я не могу проводить все время там, а дома брат. — Все мои коллеги чрезвычайно приятные люди, — Анго наклоняет голову, — но вы, юная леди, явно хотите обсудить не то, с кем я работаю, верно? Девушка краснеет и снова отводит взгляд. Сакагучи качает головой и даёт ей немного времени, развлекая себя наблюдением за облаками. — Вы не могли бы попросить своего друга быть с Рюноске мягче? Пожалуйста. Он в последнее время сам не свой, я совершенно его не узнаю, — лепечет девушка, накручивая на палец прядь волос, — приходит домой весь в синяках и крови, и на нем практически нет живого места… он такой замкнутый, что мне с трудом удаётся оторвать его от тренировок и вывести его в общество. Гин испуганно оглядывается. Анго чувствует, как внутри него всё холодеет от безграничного сочувствия. Он знал мальчишку по рассказам Дазая, как ленивого и ни на что не способного кохая, из которого Исполнитель пытался вырастить хоть что-то. Сакагучи даже не предполагал, что все может быть так плохо. — Послушайте, — начинает Анго, подавляя тяжелый вздох, но Акутагава его перебивает: — Это же насилие, Анго-сан, чистой воды насилие, — она обеими руками хватает его ладонь и несильно сжимает. — Прошу вас, Анго-сан. Я не могу продолжать наблюдать за его мучениями, молча смотреть, как он по собственной воле возвращается, занимаясь до бесконечности. Вы же можете как-то повлиять на своего друга. Я не хочу потерять Рюноске, а он продолжает тонуть в себе. И я… я просто чувствую, что мне никак его не спасти. Анго морщится и качает головой. — Послушай, дорогая, — стараясь звучать искренне сочувствующим говорит он, — Дазай-сан — сложный человек. Круг его общения крайне мал, и ни один человек не сможет указать ему, что делать, особенно если это идет вразрез с его личными планами. Босс — другое. Он будет приказывать, а приказа не ослушается даже Дазай-сан. Но все остальные, — Анго виновато улыбается. — Я понимаю твоё стремление спасти брата. С твоей стороны это действительно благородно. Однако, чтобы выжить в этом мире нужно запомнить одно важное правило: не пытайся влиять на то, что тебе неподвластно. Если у Дазая есть планы на твоего брата, то его не заставят затормозить никакие уговоры. Ты хороший человек, поэтому поверь мне на слово. Даже если я и попытаюсь вмешаться, ничего не поменяется. Сакагучи видит слезы в глазах девочки и едва удерживается, чтобы не цокнуть от досады. — Спасибо, — поникшим голосом шепчет Гин, отступая на шаг, — за то, что хотя бы выслушали. Она разворачивается и убегает не оглядываясь, оставляя Анго в одиночестве. — Мне жаль, дитя, — шепчет тот вслед. Произошедшее оставляет после себя тяжёлый осадок; корчится, колет, камнем скребется где-то в животе, словно привязанное к позвоночнику мертвым грузом; то немногое время, что есть у него до проведения встречи он мучается от ощущения беспомощности. Весь перерыв идёт насмарку, и Сакагучи бродит вокруг зданий Порта, разглядывает проходящих мимо людей в жалких попытках отвлечься. Думает о том, сколько этой девочке лет, и сколько лет её брату. Сколько им было, когда они попали в Порт, сколько, когда мальчишка начал подвергаться воспитанию Дазая? Анго имел об этом мальчишке куда более ясное представление, чем позволил дать знать Гин. Одасаку пересказывал их с Дазаем разговоры тихими вечерами. Он не думал, что у девчонки хватит смелости попытаться что-то изменить. Время тянется медленно. Анго не знает, чем себя занять, но желания вернуться к работе — неожиданно — всё так же нет. Даже от мыслей об этом длинный нос морщится в отвращении, — Сакагучи удивляется такой своей реакции. Оставшиеся тридцать минут пробегают, будто сорвавшиеся с цепи, заставляя Анго лихорадочно сверяться с часами и с ужасом наблюдать, как время утекает быстрее песка меж пальцев. Он вздыхает, когда до встречи остаётся пятнадцать минут, поправляет очки на переносице и направляется в сторону главного здания, засовывая руки в карманы брюк. * Когда Анго проходит по коридору и ему открывают дверь, с замирающим сердцем после первого взгляда он понимает, почему Дазай до сих пор не написал ему и не написал бы сегодня в принципе — напротив стола босса стоят два стула, на одном из которых, закинув ногу на ногу, сидит Исполнитель, покачивая пальцем из стороны в сторону. — О, — слыша звук открывающейся двери, оживляется Дазай, и поворачивается к нему, — привет, Анго-сан! Сакагучи переводит неуверенный взгляд на Мори. Огай пожимает плечами и ленивым жестом указывает ему рукой на второй стул. — Прошу, Анго-сан. Сегодня Дазай-кун присоединится к нашему разговору, если вы согласны. — Боюсь, у меня нет права выбора, — едко усмехается Сакагучи и подходит к стулу. — Верно, — Мори складывает руки и опирается на них подбородком, — но мне кажется, что мы не должны обсуждать это отдельно, особенно, учитывая, что вы посвятили Дазай-куна в задание, которое я дал непосредственно вам, — он делает лёгкий акцент и выразительно поднимает брови, — впрочем, я не против того, чтобы он участвовал в этом, если у вас это вызвало некоторые трудности. — Что же, — Анго глухо сглатывает слюну, садится, переводит взгляд на Дазая, — хорошо. — Дазай-кун? — Мори переводит взгляд на Исполнителя и улыбка на его лице меркнет. Дазай хмыкает. — У меня для тебя две новости, Анго-сан. И обе они замечательно плохие, — он поднимает ладонь и показывает два пальца: средний и указательный, — первая, — он загибает указательный и с удовольствием наблюдает, как Сакагучи кривится от его ребячества, — ты в шаге от расстрела за предательство и лишь моё поручительство до сих пор держит тебя на этом свете, а вторая… ‐ он убирает руку и наклоняет голову, внимательно следя за реакцией Анго, — никто извне не проникал в архив. Крыса находится среди твоих подчинённых, её целью было не выкрасть информацию, а подставить тебя. И выследить её я не могу, к сожалению, потому что слишком много пассивно задействованных в этом людей, затеряться среди которых — дело лишь самоконтроля. План сработал слишком хорошо, вероятно, так, как и планировалось. Своим звонком мне ты буквально вытащил себя из рук смерти. — Дазай-кун, — Мори обращает на себя внимание преемника, — я все ещё не в курсе, что происходит. Исполнитель вымученно стонет и поворачивается к Огаю всем корпусом. Анго, все ещё ошеломленный, с запозданием делает тоже самое. — Когда Анго-сан сказал, что в мафии есть предатель, которого вы приказали выследить, то я сначала, подобно ему, подумал, что это кто-то из шестёрок. Им легче всего оставаться незамеченными, двигаясь по карьерной лестнице. Поэтому Анго-сан и привлёк меня к этому делу — шестерка, которая в этом была предположительно замешана… важна для нас обоих. Но с другой стороны, босс, стали бы вы красть свое собственное личное дело, которое мало того что бесполезно, так ещё его пропажа привлечёт к вам ненужное внимание, если вы предатель? Огай покачал головой. — Поэтому этот вариант стал абсолютно нереалистичным ещё на стадии обдумывания. Ода не виноват, Анго-сан, — Дазай на мгновение переводит на него взгляд и снова разворачивается к боссу, — но было ещё кое-что, что можно было заметить, лишь погуляв некоторое время в архиве и послушав женские сплетни. Скажи мне, Анго-сан, как так получается, что ты не знал о пропаже документов, а среди твоих коллег ходят слухи, что архив уже давно ненадёжен и ты укрываешь тех, кто крадёт чужие дела, продавая их правительству? — Что?! — Анго вскакивает со стула. Он чувствует, как у него перехватывает дыхание, — Да я же, я… боги, нет! Что за бред? Дазай! Что ты несёшь? — Успокойся, — исполнитель машет ему рукой, — давай же, прекрати. Дослушай меня до конца, где же твоё привычное самообладание, м? Сакагучи дёргается и смотрит на него исподлобья. Он пытается стабилизировать дыхание и кланяется Мори, извиняясь. — Вот и славно, — щебечет радостно Дазай, когда Анго возвращается на своё место. Позволь теперь я расскажу тебе и вам, Мори-сан, почему это произошло. — Только постарайся больше не нервировать моих подчинённых, Дазай-кун, — говорит Огай издевательски, практически идеально копируя интонацию своего воспитанника, — мы же не хотим лишиться такого ценного кадра прямо посреди диалога, верно? Анго заставляет себя подавить вздох. — Я более, чем уверен, что среди работников архива есть засланный правительством шпион. Ведь помимо мафии Анго-сан связан ещё и с ним, но, вероятно, у них есть определенные подозрения на счет достоверности той информации, которую он приносит им. Или, что более вероятно, я рассматриваю второй вариант развития событий. Они набрали нужное количество одаренных, чтобы вступить в открытое противостояние с Портом и им просто нужен был повод, чтобы всколыхнуть обстановку внутри нашей организации и во время этого начать войну. — То есть ты хочешь сказать, — Мори щурится, — что правительство захотело подставить одного из наших шпионов, чтобы в случае объявления войны среди низшего состава началась неразбериха и верхушка, потеряв контроль, ослабла и открылась? — Да, либо они не думали настолько вперед и просто хотели ткнуть нас носом в сам факт шпионажа. Ведь что это, как не прекрасная причина начать борьбу за место в городе? — Предложи конкретный вариант развития событий, Дазай-кун, — голос Огая ожесточается, — во всех случаях нам нужно готовиться к войне с одаренными, а это потребует от нас больших затрат, как финансовых, так и человеческого ресурса. Если ты говоришь, что первоначальной целью была смута внутри нашей организации, то мы бросим все силы и придумаем решение для этой конкретной проблемы. — Если ты говоришь, что кто-то распространял слухи, то не легче ли будет найти их источник? Допросим человека — узнаем всё, что нам нужно, чтобы защититься, — Анго поправляет очки и, не видя желания Дазая возразить, продолжает, — не могут все мои работники давать идеально точные ответы на одинаковый вопрос. И в сговоре они тоже никак не смогут быть, верно? — Верно, Анго-сан, но это время, которого у нас, к сожалению, нет, — Дазай пожимает плечами, — если бы я мог, я бы выследил эту тварь ещё когда сидел в архиве. Но ты и сам знаешь, как работают слухи. Стоит информации проникнуть к непосвященным, и процесс уже не остановить. Это как маленькая ядерная реакция. — Если бы правительство хотело объявить войну по обвинению в шпионаже, то они бы сделали это прямо, не привлекая человека в наших рядах. Таким образом они открыто заявили о себе. Я склонен думать, что версия Дазай-куна про диверсию в низших рядах наиболее правдоподобная из всех существующих, — медленно произносит Огай, — по крайней мере, учитывая большинство факторов. — Но что делать в таком случае? Вы не можете взять и убрать весь мой отдел, чтобы слухи не поползли дальше. — Они уже, будь уверен, — отмахивается Дазай, — да и идея так себе: мы же не идиоты, чтобы убивать направо и налево. Но работать с людьми, чтобы внушить им, что всё не так, а Порт не позволяет внутренней информации утекать наружу… это действительно тяжелая задача, учитывая, что у нас нет ресурса давления на мнение работников. Мальчишке всего лишь семнадцать лет, а он ведет осознанные диалоги на такие темы, ни разу не изменившись в лице, думает Анго и тихо сглатывает. Он наблюдает за Дазаем всё это время, подмечает небольшие мимические изменения, когда Исполнитель смотрит на босса и пытается передать что-то своим внешним видом. Одасаку всегда было его жаль, он всегда говорил, что желал бы лучшей жизни для этого ребенка, а Сакагучи… он просто не проводил с ним достаточное количество времени тет-а-тет, чтобы понять, насколько в жизни Осаму Дазая всё запущено. — Сделать официальное заявление я тоже не могу, — рассуждает Мори, откидываясь на спинку кресла, — сказать, что волноваться ни о чем не стоит, буквально значит признать оплошность, что тут же дойдет до правительства. Попадаться на любые манипуляции — не в моих планах, за этой провокацией может последовать и другая. — Но вы же каким-то образом поняли, что среди работников Порта есть предатель? — Анго хмурится, — Как вы это вычислили? — Поставщики оружия начали испытывать некоторые трудности, — отвечает за Мори Дазай, — в последний раз на члена исполнительного комитета напала вооруженная группа, которую мы позже обнаружили в подчинении у правительства. Мне рассказывали, что там была настоящая резня и всё могло закончиться очень плачевно для нас. — В таком случае, я должен был стать первым подозреваемым, не так ли? — Сакагучи скрещивает руки на груди и нервно постукивает ногой по полу, — Я совсем запутался. Дазай тихо смеется, показательно вытирая слезы с глаз. — Ты никогда бы им не стал, Анго-сан, — он снова разворачивается к нему, — за тобой велась слежка, как за редким человеком, которому было позволено иметь настолько свободные отношения с организацией. Всё твоё время пребывания на рабочем месте строго фиксировалось, а на любые встречи со шпионами правительства за тобой ходил вооруженный человек. Каждый документ, который попадал в руки тебе, а потом на стол боссу и наоборот жестко проверяется во избежании ненужных утечек. Поверь, если бы ты хотя бы подумал о том чтобы предать организацию, ты не сидел бы здесь и вряд ли бы мог дышать в эту секунду. — Ох, — Анго шумно выдыхает, — теперь всё ясно. Он переводит взгляд в пол и медленно моргает, пытаясь переварить сказанное. То что эта информация была сказана ему напрямую — знак доверия или предупреждение? Он просто задал прямой вопрос и получил такой же ответ, но всё же… теперь он знает, что передать информацию даже при желании было бы невозможно. Нет ли в их словах намека? — Но как же, — вдруг вспоминает Анго, — ты же возмущался, что не понимаешь, почему это дело не было передано тебе? — Разумеется я возмутился, — Дазай удивленно распахивает глаза и моргает, — видишь, в какое веселое дело это всё вылилось? Не позови ты меня, я бы умер со скуки. — Дазай-кун, — мягко влезает в их диалог Огай, — ближе к делу, пожалуйста. Я всё ещё жду от тебя варианты. — Я не идейная машина, Мори-сан, и не могу решать такие задачи по щелчку пальца, — едко ворчит Исполнитель в ответ, — как вы думаете, как часто я имею дело с людьми, которых мне не надо пытать или убивать? Анго переводит взгляд с Дазая на Мори и наблюдает за их безмолвным диалогом, чувствуя себя поразительно лишним в этом кабинете. Они сидят в тишине несколько минут к ряду, в течении которого босс и его преемник не сводят взгляда друг с друга. Сакагучи отворачивается и рассматривает вечернее небо за окном, любуясь краснеющими от лучей солнца облаками и бликами стекол зданий напротив. Он сдвигается в сторону и морщится — луч, отразившись, ослепляет глаза. Анго снимает очки и нехотя отворачивается. Сбоку вздыхает Дазай. — Устройте корпоратив, — он пожимает плечами, — людям нравится такое. Весело, все общаются. Пусть там будет и верхушка и низы. Обязательно весь архив. Пообщаются, развеются, может и забудут об этой ситуации? Сделаем это одной такой большой шуткой. Фарсом. — Дазай-кун, что ты… — Огай непонимающе смотрит на Исполнителя, — что за бред? — Точно, — Дазай хлопает в ладоши, — давайте сыграем их свадьбу! Анго смотрит, как выражение лица босса меняется от озадаченного до раздраженного. — Что ты несёшь, — презрительного говорит он, массируя виски, — ты серьезно думаешь, что… боги, чью свадьбу? — Одасаку и Анго! Просто посмотрите, сколько возможностей открывается. Мы мало того что переведем все разговоры на приближающуюся свадьбу, так она ещё и однополая, Мори-сан, лучше предмета для сплетен и найти невозможно! Особенно, если на неё придут босс и исполнительный комитет. Люди увидят, что вы поддерживаете главу архива даже в таких начинаниях. — Ты… — шипит Анго, — ты же понимаешь, что это не так работает, верно, Дазай-сан? Мало того что мы станем предметом обсуждений, что будет очень некомфортно Одасаку, так и когда шумиха уляжется, разговоры о ненадёжности могут продолжиться с большей силой. Психология не работает так как ты себе фантазируешь, это не забудется просто так. — Разумеется я всё понимаю, Анго-сан, — Дазай улыбается, — но наша жизнь такая непредсказуемая, да? Кто знает, какое потрясение ждет Порт после вашей свадьбы? — Довольно, Дазай-кун, хватит, — Мори прячет лицо в ладонях, — даже для тебя это слишком бешеный план. Ты не можешь делать ставки на какую-то свадьбу двух мафиози. — У вас есть другие идеи, Мори-сан? — заискивающе тянет он, — Я могу по вашему приказу взять людей и пойти устроить там массовый расстрел хоть прямо сейчас. — Расстрелять бы следовало прямо сейчас тебя за то что битый час мучаешь нас с Анго-куном, боги, — Огай цокает и вздыхает, — назови мне хоть одну причину кроме вышеперечисленных, почему я должен согласиться на эту мертвую с самого начала авантюру, давай. Анго в смятении смотрит, как они опять устанавливают зрительный контакт и словно ведут беседу на немом языке. — Потому что она не мертва. Потому что нам всем нужна встряска. Потому что Анго и Ода мои друзья, которых у меня мало, Мори-сан, и вы об этом знаете. Потому что редко когда во мне просыпалось стремление кому-либо помочь и это уже объективная причина для того чтобы прислушаться ко мне. Не вы ли всегда твердили, что нужно иметь верных союзников, на которых можно будет положиться даже в нашей среде? Мы достигнем обеих целей всего лишь маленьким скромным праздником, на котором соберём половину Порта. Взгляд Дазая на миг становится резким, но он берет себя под контроль и возвращает лицу безучастное выражение. — И потому что вся эта ситуация смахивает на ебаный цирк с Портом в роли центрального актера, — он изображает пальцем круг, — а ещё вы точно не откажетесь слегка утереть нос правительству. — И всё же, я не… — начинает говорить Мори, как Дазай резко его перебивает: — Авансом я подарю вам труп того, кто начал распространять все эти слухи. — Дазай-сан! — Анго хлопает себя по бедру, — Помнится, пару минут назад ты утверждал, что не можешь найти того, кто это сделал. — Конечно могу, — Дазай разводит руки, — но я сказал, что у нас нет на это времени. А если мы объявим свадьбу и скажем, что на ней появится босс, времени будет хоть отбавляй. И всё время подготовки я буду занят поисками суки, которая всё это устроила. — Делай, что хочешь, Дазай, — отмахивается Мори, — если это не сработает, я потребую объяснения лично от тебя. — Славно! — Дазай снова хлопает в ладоши и глупо улыбается. — А теперь вон из моего кабинета, и чтобы мои глаза тебя не видели ближайшие два дня, понятно? Дазай подскакивает со стула, быстро и практически незаметно кланяется и направляется к двери. — Вы тоже свободны, Анго-сан, — тихо добавляет Мори. Сакагучи встаёт, так же кланяется, соблюдая все приличия, и направляется вслед за Дазаем. * Они пересекаются на улице, когда Анго с собранным портфелем уже собрался ехать домой. Он натыкается на Дазая, стоящего у входа и задумчивым взглядом следившего за каждым, кто проходил мимо. Одна его рука лежала в кармане пальто, в другой тлела сигарета, к которой он, видимо, и не собирался притрагиваться. — Дазай-сан, разве тебе можно курить? — Анго всё же останавливается и подходит к нему. — А убивать? — отвечает тот вопросом, — Это мне разве можно? Сакагучи усмехается и встаёт рядом с ним. — Признаю, мне нечего ответить, — Анго промаргивается, пытаясь избавиться от напряжения в глазах, — как тебе удалось так быстро уговорить его? — Уговорить? — интересуется Дазай, поворачивая голову в другую сторону, — А, ты о боссе, наверное. Если бы он не был согласен с самого начала, то ничего бы не вышло, поверь. Ему лишь надо было услышать, что я в здравом уме и осознаю, куда ввязываюсь и что делаю. Больше ничего. Мори-сан легко готов уступить, если я предлагаю какую-то стратегию. Он считает их… успешными. — Ты у него на хорошем счету, — отмечает Сакагучи. — Нет, просто я полезен ему, Анго-сан, пока что полезен. Он так и сказал недавно, что я не работаю в полную силу. Если бы я напряг свой мозг, то мафия бы процветала. Не находишь это потребительским отношением? Так что, пока мною пользуются, я буду извлекать из этого плюсы для себя самого. — На этом устроен весь Порт, Дазай-сан, мы все живем в таких условиях. Исполнители пользуются своими отрядами, чтобы с успехом выполнять миссии, я пользуюсь своими подчинёнными, чтобы держать документы в порядке. Так нормально, естественно. Дазай смотрит на него полуприкрытыми глазами, качает головой и делает первую затяжку. — Поздравь от меня Одасаку со свадьбой, пожалуйста, — он вымученно улыбается, кидает сигарету на землю, давит ее ногой, засовывает руки в карманы и бредёт куда-то в сторону доков.