Сказка о жаровом змее

От неожиданности Ладушка замерла, и Владомир тоже не произнёс ни слова. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, пока по девичьему лицу и ушам медленно разливался багровый румянец. Словно у рыбы, силком вытащенной на сушу, её губы несколько раз молча разомкнулись и сомкнулись, безрезультатно намереваясь что-то произнести. В конце концов девушка поджала губы, а затем осипший голос строго и крайне холодно, очевидно изо всех сил пытаясь взять себя в руки, произнёс: – Теперь ты доволен? Владомир кивнул. – Я всё ждал, когда же ты сдашься. Лесьяр слишком устал, а потому так легко купился. Он тяжело вздохнул, закрыл лицо рукой и медленно потёр переносицу. А по лицу Владомира расплылась широкая счастливая улыбка. – Лесьяр… – молодой человек протянул руку к Лесьяру, желая до него докоснуться, но тот мягко отстранился. – Раз всё не так плохо, то вставай уже. Владомир попытался приподняться с земли, но вдруг улыбка испарилась с его лица и тут же сменилась гримасой боли, а и без того белое лицо ещё пуще прежнего побледнело. – Влад! – Лесьяр едва сумел вовремя подхватить его голову, не позволив ей стукнуться о землю. Но не успел он что-либо предпринять, как из клетки послышалось шебуршание, а затем птичий крик заставил Лесьяра поднять глаза. Точно, он уже совсем позабыл про то, зачем они вообще сюда пришли. Златокрылый сокол, всё ещё запертый в своей клетке, начал медленно оживать. По мере того, как птица возвращалась к жизни, она стала всё истошнее орать и размахивать крыльями, словно всеми силами пытаясь вырваться на свободу. Сокол отчаянно забился и закружил в тесном пространстве, перья полетели во все стороны, отчего подвешенная к надоконной балке клетка стала со страшной силой раскачиваться. В конце концов золотые прутья не выдержали натиска птицы: клетка лопнула, и птица стремглав бросилась вон из своего места заточения прямо в сторону… Лесьяра. Владомир также поднял глаза на сокола и, стоило тому навострить свой хищный клюв на Лесьяра, несмотря на боль тут же попытался его собой закрыть. Однако из-за ранения его действия оказались недостаточно расторопными. Птица на всей скорости врезалась в Лесьяра, который почему-то даже не постарался увернуться. Владомир попытался отпихнуть сумасшедшую птицу, и в результате золотые перья мягким облаком закружились вокруг него, вынудив прикрыть глаза рукой: – Вот же ж куриная жо… – мужчина не успел закончить свою мысль, а вместо того так и застыл с открытым ртом. Неожиданно он обнаружил, что они оба каким-то волшебным образом оказались в том самом сарае, откуда попали в заколдованное Змеиное царство; на том самом месте, где в полу располагался колодец. Вот только вместо колодца, накрытого деревянной крышкой, там был самый обычный глинобитный пол – колодец исчез, словно его и не бывало здесь вовсе. Оказавшись в этом мире, сокол быстрее ветра вылетел в приоткрытую дверь на вольный свет. Лесьяр бросился за ним, но поймать птицу он уже не мог: златокрылый сокол кружил высоко в небе, громко крича что-то на своём соколином языке, а затем скрылся в черноте зимней ночи. – Что это было?.. – удивлённо пробубнил Лесьяр себе под нос, но тут услышал слабый стон из сарая и обернулся. С горем пополам Владомир поднялся на ноги, тяжело дыша. Он осмотрелся вокруг: – Меча нет. Лесьяр только сейчас заметил, что, помимо них двоих и птицы, обратно также возвратилась брошенная ими в трапезной палате верхняя одежда, которая теперь одиноко валялась на сене. Более того, их собственная одежда, порванная и помятая за время этого путешествия, вновь стала целой и невредимой. Однако кафтан Владомира быстро окрасился багряным – его рана и другие порезы и травмы, к их несчастью, никуда не делись. Лесьяр подошёл к Владомиру, накинул на него шубу, надел свою накидку и затем перекинул руку мужчины себе через плечо: – Так сможешь дойти? – Мг-м. Они вышли из сарая и медленно двинулись в сторону бани. Вокруг было темно и тихо. Из чёрной тучи, окончательно закрывшей всё ночное небо, падали крупные хлопья снега, окутывая своим белым покрывалом глубокие следы их тайной вылазки – значит, тут не прошло и ночи с тех пор, как виновники вчерашнего торжества исчезли в колодце. Жутко измотанные, они молча добрели до бани и вошли внутрь. – Погоди, – Владомир развернулся и приложил руку к двери, обратно накладывая на неё заклятие. – Давай садись, – голос Лесьяра всё ещё хрипел, – Надо успеть тебе перебинтовать раны. Владомир опустился на лавку и стал неспеша снимать с себя верхнюю одежду, но было крайне трудно сделать это с почти не работающей правой рукой. Однако проблема заключалась не только в том, что рука его не слушалась: чем больше времени проходило, тем сильнее начинали болеть его раны и бледнело лицо. Мужчине пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не застонать. Поджав губы, Лесьяр молча помог ему снять верхнюю одежду до рубахи, правая сторона которой стала почти полностью алой от крови и прилипла к телу. Лесьяр задрал подол и по новой осмотрел рану на боку: крепкие мышцы, покрытые гладкой кожей, были достаточно глубоко рассечены. Из-за этого даже спустя столько часов рана нисколько не затянулась и продолжала кровоточить. Он осторожно стянул с Владомира окровавленную рубаху и спрятал её под сено подальше от глаз. На лавке лежали полотенца и простыни, любезно оставленные подружками для первой брачной ночи молодожёнов, а под лавкой стояла кадка с водой. Лесьяр взял чистое полотенце, бережно промыл им рану. Затем разорвал простынь на лоскуты, приложил к ране чистое полотенце и стал крепко приматывать его лоскутами к телу. – Придётся тебе потерпеть, пока мы отсюда не выберемся. Владомир молча наблюдал за тем, как Лесьяр, покончив с его пострадавшим боком, стал всё то же самое проделывать с его правой рукой. Ему подумалось, что если для того, чтобы Лесьяр оказался рядом, ему придётся хоть всю оставшуюся жизнь получать такие ранения, то он без раздумий согласится. Эта мысль заставила молодого человека хмуро улыбнуться. – Чего улыбаешься? – Да так. Думаю, куда мы с тобой поедем дальше. Пальцы Лесьяра на мгновение замерли, а затем продолжили промывать рану. Мужчина пождал губы. – О чём разговор? Ты же старейшина, значит вернёшься в общину. А я пойду по своим делам. Обиженный взгляд пронзил Лесьяра, но тот не поднял глаз от руки Владомира и сделал вид, что не замечает его недовольства. – Лесьяр, я не для красного словца говорил, что никуда тебя не отпущу. Поэтому пойду с тобой. Какие там у тебя дела? – Ты старейшина. Ты не можешь взять и творить что душе угодно. – Могу. – Не можешь. Владомир почувствовал, как снова начинал злиться. Однако потеря крови и усталость после долгой битвы не оставили ему сил, чтобы ярко реагировать на неприятные слова Лесьяра. А неприятными они были, поскольку Лесьяр был прав. Старейшина – это не просто какое-то звание, которое ставит тебя на ступень выше большинства заклинателей общины. Это не просто наличие большей власти. Становление старейшиной – это в первую очередь ритуал, при котором ты клянёшься взять на себя ответственность за жизни тех, кто слабее тебя, а потому нельзя просто взять и творить всё, что взбредёт тебе на ум. Мужчина раздражённо облизнул свои пересохшие губы. Он немного помолчал, нервно постукивая пальцем здоровой руки по деревянной лавке, стараясь придумать, как бы получше убедить Лесьяра поехать с ним. Девичье лицо Лесьяра до сих пор оставалось для него непроницаемым, как бы внимательно он ни пытался разглядеть на нем какие-то ответы. Владомир глубоко вздохнул, отчего боль тут же пронзила его бок. Заклинатель опустил голову и поморщился, а затем, вновь подняв глаза на Лесьяра, сказал: – Я сейчас поеду в столицу к царю, затем вернусь в общину. После этого я хочу выяснить, кто, как и зачем нас столкнул здесь. Разве тебе не кажется это подозрительным? Столкнуться в забытой богом деревне в одно время и в одном месте?.. И я до сих пор сам до конца не понимаю, как смог узнать тебя… Сразу, с первого взгляда. Поэтому я хочу разыскать того человека, что нанял меня взяться за эту работу. Надо выпытать, кто на самом деле был заказчиком и откуда он знал, что ты окажешься здесь… – Владомир говорил медленно и нарочито серьёзно, насупив брови и время от времени продолжая облизывать губы. – Кто-нибудь знает, что ты здесь? – Нет, это невозможно. – Тогда мой заказчик – наша единственная ниточка. – Почему ты не выяснил это за неделю? – Потому что я не был в общине. Нужно было собрать… Ай! – Лесьяр туго затянул бинт, – собрать приданное… Лесьяр так ничего и не ответил Владомиру. Закончив перематывать руку, он покопался в сундуке и нашёл там чистую мужскую рубаху. Затем, не обращая внимания на неотрывно преследующий его взгляд, он начал натягивать на молодого человека одежду. Владомира мучило ждать хоть слово от Лесьяра, потому он спросил: – Ты так и будешь в женском теле? – Пока да. – Пока? Лесьяр кивнул: – Мг-м. Покончив с одеждой, он устало плюхнулся на лавку рядом с Владомиром, тяжело вздохнул и опёрся затылком о сруб. Казалось, он размышлял о чём-то своём, но мужчине рядом с ним было невыносимо сидеть в неопределенности, оттого ему не терпелось прервать его мысли и как-то добыть положительный ответ. – Если ты не хочешь ехать в столицу, то можешь меня просто подождать. Там будет приём в честь окончания Масленицы – это займёт всего пару дней. Мне нужно как-то примазаться к царю. Я знаю, что он причастен к твоему… уходу. Для этого я и стал старейшиной. Будучи обычным заклинателем, у меня не было возможности выяснить что-то существенное, – Владомир помолчал, и вновь не дождался никакого ответа. – Там всё нечисто, Лесьяр. Я знаю, что ты не хотел красть царицу. Я верю, что… – Хватит. Не лезь туда. – Ты хоть знаешь, что о тебе говорят? – Это не важно. – Но мне это важно! – Не лезь туда, прошу. Сделанного уже не воротишь. – Тогда хотя бы расскажи, что произошло? Почему не лезть? – Нет. Просто не лезь не в своё дело. В этот миг Владомиру даже несмотря на сковывающую всё его тело ужасную усталость сразу же захотелось разукрасить это маленькое девичье лицо. Глазами, полными гнева, он посмотрел на сидевшего сбоку от него Лесьяра. И в ответ тот поднял на него свои большие серые глаза. В этих глубоких бездонных озёрах читалось одно лишь… безразличие? Владомир ничего не понял. Как так? Что творится у него в голове? Что вообще происходит? Лесьяр отвернулся и посмотрел перед собой, ковыряя не ещё успевшую до конца запечься рану на тыльной стороне своей ладони. – Зачем ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? Владомир поднял брови. Что за глупый вопрос? Но не успел он и слова ответить, как Лесьяр продолжил: – Хорошо, я поеду с тобой в столицу. Только проведи меня на приём к царю. Сердце Владомира забилось от неожиданно прерванной тишины, а затем забилось ещё быстрее, стоило мужчине осознать, что Лесьяр согласился поехать с ним. От учащенного кровообращения его раны начали сильнее ныть, однако он всё равно широко улыбнулся: – Ладно, не велика хитрость. К этому времени как раз стало светать. Тут же издалека послышался приближающийся шум радостных голосов, и в баню нетерпеливо постучались подоспевшие первыми девицы: – Час утренний настал! Пора молодым просыпаться да собираться в дорогу! Владомир глупо улыбнулся и тихим усталым голосом прошептал: – Никогда бы не думал, что моя первая брачная ночь пройдёт настолько незабываемо. Лесьяр лишь усмехнулся себе под нос и ничего не ответил. Спустя некоторое время они услышали, как дверь, ведущая в баню, отворилась. Стоя в предбаннике, староста оттуда молвила: – Доброе утро вам, Владомир да Ладушка! Сани уже заждались! Ежели всё хорошо у вас, то пора вам домой отправляться! Лесьяр, переглянувшись с Владомиром, лицо которого всё ещё было белее снега, слегка пихнул молодого человека ногой, указывая пальцем на своё горло – после трёхдневного чтения заговора он всё ещё не мог говорить своим голосом. Заклинатель тут же понял и отвечал старосте из-за двери: – Доброе утро, матушка! Мы уже выходим! Лесьяр одними губами прошептал Владу: – А ты можешь идти сам? Владомир поднялся с лавки, резко скривившись в лице, однако сумел вернуть себе обычное радушное выражение лица и подошёл к Лесьяру. Тот помог мужчине надеть его тяжелую шубу, которая перекрыла собой заляпанный кровью свадебный кафтан. Сам же Лесьяр, одевшись, не забыл спрятать свои ладони в рукавицы, чтобы никто не углядел его израненной кисти руки. Прежде чем выйти, напоследок Лесьяр оглянулся и окинул баню взглядом: вокруг них валялись кровавые простыни и полотенца, пол и лавка тоже были перепачканы алыми разводами... Лесьяр устало вздохнул, открыл дверь и в сопровождении Владомира прошёл мимо старосты наружу. Тучи уже разошлись. Тяжёлое зимнее солнце медленно поднималось над горизонтом. Свежий снег чистой белой скатертью сиял под его лучами, заставляя всех щуриться от яркого света. Лесьяр обеспокоенно посмотрел на Владомира. При ярком освещении мужчина казался особенно бледным и помятым, но это нисколько не мешало ему искренне всем улыбался своими обескровленными губами. Владомир же несколько раз сжал руку Лесьяра, чтобы тот вспомнил, что для всех они продолжали быть новоиспечёнными мужем и женой. Лесьяр устало улыбнулся, и под звонкую песню они пошли к поджидавшим их за воротами саням: – Как ясно солнышко перекатное Перекатывается от светлого месяца, Перешла белая лебëдушка, Перекатное красное солнышко, Из дома родного в чужую горницу Ко Орлу Орловичу, Ко Орлу Орловичу. По собравшейся их провожать толпе вдруг поползли тихие шепотки: «Ну что, было? Было? Было-было!» Улыбка тут же исчезла с лица Лесьяра – видимо, его любопытные соседки уже успели проскользнуть в баню и, обнаружив кровавые простыни и полотенца, сделали совсем неверные выводы... Идя вплотную рядом с Владомиром, если что готовый в любой миг того подхватить, он своим плечом почувствовал, как молодого человека начало потряхивать от едва сдерживаемого смеха. Лесьяру очень сильно захотелось ударить Влада локтем, но он лишь тяжко вздохнул, опустив свою по ощущениям чугунную от трёх бессонных ночей голову. Неспешно дойдя до саней, Лесьяр захотел уже поскорее сесть внутрь и хоть немного поспать, но староста поймала его за руку. Не успел он никак отреагировать, а женщина уже вложила ему в руку маленький мешочек и улыбнулась: – Ты умница. Лесьяр удивленно поднял брови и не нашёл, что ответить. Видимо, это просто какой-то небольшой подарок на прощание. Однако это было немного странно, ведь все подарки от деревни уже были сложены в поездные сани. Тут к старосте подбежала одна девица и начала что-то радостно нашёптывать ей на ухо, указывая пальцем в сторону деревни. Лесьяр вдруг понял, что произошло. Ему вспомнилось, что, если златокрылый сокол и правда был связан с появившейся в Девичьей деревне икоткой, то сейчас болезнь должна была покинуть это место, что явно не могло пройти незамеченным для местных жительниц. Конечно, для мужчины всё ещё оставалось немного странным то, почему по рассказам болезнь здесь начала появляться именно ближе к середине зимы: было ли это связано с тем, что в то время сокола кто-то намеренно привёз в деревню или же сокол всегда здесь был, однако нечто иное заставило его силу пробудиться и сводить с ума живущих здесь девушек и женщин. Но это было уже не так важно. Уставший как собака, Лесьяр заполз в праздничные сани, где его уже дожидался Владомир. Тут же возницы свадебного поезда поочерёдно стали подгонять уже умаявшихся стоять на одном месте на морозе лошадей, и под громкие песни вышедших их провожать жительниц деревни вся череда нарядных саней неспешно тронулась. Маленькая жаровня жарко натопила небольшое внутреннее пространство. Владомир сидел, вжавшись в угол узкого сиденья и закрыв глаза. Если бы ни его слабое дыхание, то можно было бы подумать, что в санях едет мертвец, а не живой человек. – Влад, ты как? Ещё в сознании? – Мг-м. Лесьяр беспокойно потеребил в руках мешочек, подаренный свахой. Затем посмотрел на него, открыл и обнаружил там не простой подарок: в шёлковом мешочке лежали золотая нитка с золотой иголкой. И это были совсем не обычная золотая нить и игла… – Раздевайся. От удивления Влад аж распахнул глаза. – Я зашью твою рану. Мужчина на миг задумался, соображая, о чём вообще говорит Лесьяр, а затем посмотрел на иголку с ниткой в его руках и всё понял. Он попытался стянуть с себя верх, но поморщился от боли. – Ладно, лучше не двигайся. Не двигаться было гораздо проще – Владомир сделал как ему велено. Благодаря свежему снегу сани двигались неспешно и ровно, однако это всё равно тряска мешала Лесьяру. Он осторожно оголил правый бок Владомира и медленно размотал уже пропитавшиеся кровью лоскуты ткани. Кровь хлынула вновь, и Лесьяр поджал губы, глянув на бледное лицо своего спутника. Несмотря на тряску, он как мог быстро и ловко зашил рану. По мере зашивания нитка впитывалась в разрезанную плоть, и мышцы и кожа сами как по волшебству стягивались в своё первоначальное положение. Очень скоро от когда-то глубокой и серьёзной раны не осталось и следа. Когда Лесьяр проделал то же самое и с ранением на правой руке, Владомир без особых проблем смог сам натянуть обратно свою перепачканную кровью одежду. Выглядел он всё ещё неважно, так как потерял много крови, поэтому вскоре снова закрыл глаза и начал клевать носом, от качки периодически стукаясь головой о внутреннюю стенку саней. Лесьяр прикусил губу. – Влад. – Мм-м, – Владомир приоткрыл глаза и посмотрел на него. – Ложись, – Лесьяр показал ладонью на свои колени. Мужчине, видимо, было настолько плохо, что он просто плюхнулся головой туда, куда ему было указано, и тут же уснул. Лесьяр сперва подумал, что Владомир опять его обманывает, но нет. Тяжёлое дыхание мерно поднимало и опускало грудь спящего заклинателя. Сквозь мутное оконное остекление, собранное в единую красивую картину из небольших стёклышек, на Владомира падали лучи пока ещё по-зимнему низкого солнца, к этому времени уже достигшего своего полуденного пика. Лесьяр закрыл тяжёлый парчовый занавес, чтобы яркий свет не мешал спящему молодому человеку восстанавливать свои силы. Он вдруг подумал, что теперь ему стало некуда положить свои руки. Лесьяр ещё раз посмотрел на мужчину, мирно спящего на его коленях, а затем тяжело вздохнул, стянул с Владомира меховую шапку и начал расплетать его спутавшуюся за ночь чёрную косу, пока тройка серых лошадей под бодрый звон бубенцов несла их сани в дальнюю дорогу.