Сказка о жаровом змее

Каждый год состязания, включённые в ступени соревнований, придумывались новые. Но если кто-то думает, что можно было заблаговременно разузнать все правила и хорошенько подготовиться к участию, то тот сильно ошибается. Заранее участники могли разузнать лишь общие вещи; в этот раз, например, было сказано: стрельба из лука, борьба да езда на тройке – всё для того, чтобы у всех была возможность успеть разыскать необходимое снаряжение. Однако подробности оставались для участников котом в мешке до самого объявления царицей правил. А ведь как ещё проверить истинные навыки заклинателя, как ни поставить его в затруднительное положение, где не только головой и кулаками поработать придётся, но и проявить отвагу перед неизвестностью? Царица уже объявила правила, и на первый взгляд вторая ступень соревнований представляла собой обычную народную забаву: борьбу на поясах. Двое противников вставали в кругу лицом к лицу, хватали друг друга за пояса и всеми силами, пользуясь разными хитрыми приёмами, пытались уложить соперника на спину. Как только спина одного из борцов касалась земли, второму тут же засчитывалась победа. Закатывая рукава, Дарён вышел на середину поля. Но что ж это были бы за соревнования, если бы они представляли собой обычную народную забаву? Конечно, всё было не так просто. Стрелицкие заклинатели, заведующие соревнованиями, вышли на край поля и стали читать заклинание. Стоило им закончить, как поднялся вихрь и прямо на поле из-под снега стали подниматься на поверхность, будто грибы после тёплого дождя, огромные клетки, а в этих клетках сидели поодиночке здоровенные бурые медведи. И, как можно было догадаться, выделялись они не только своим размером: а в них ни много ни мало в длину было сажени две*, а в холке они доходили Дарёну аж до подбородка – но и тем, что от каждого разило могучей богатырской силой. *примерно 3,5 м. Дарён аж присвистнул, но тут же от нетерпения потёр ладоши: это обещало быть чем-то любопытным. С дружным скрипом дверцы клеток резко отворились, и косолапые, ревя во все стороны, под гомон собравшихся зрителей вылезли наружу и направились в сторону участвующих в соревновании заклинателей. – Значит, мне надо уложить всего-то девять из вас? – бахвалился себе под нос Дарён. – Раз плюнуть! Не дожидаясь, пока какой-нибудь из медведей соизволит наконец-то до него дойти, он сам пошёл одному навстречу. Стоило Дарёну приблизиться, как вокруг него и медведя появился волшебный заслон, очертивший круг, за который заступать было нельзя. Когда этот заслон появился, медведь громко взревел и встал на задние лапы: земля вокруг задрожала, пылью поднимая с себя белый снег, и животное со всего размаху удивительно ловко для своих размеров водрузило свои мощные лапищи Дарёну за пояс, готовое в тот же миг уложить заклинателя на спину. Но Дарён умел не только языком чесать и прятаться за юбкой у сестры. Да, выдающимся умом он не обладал, мечом и заклинаниями владел неплохо, но ценность его как заклинателя совсем была не в этом. Владомир сказал Лесьяру однажды, в день, когда они встретили Дарёна и Дарьяну в корчме, что способности Дарёна по сравнению с его собственными за последнее время ничуть не выросли. Однако то было сказано вовсе не в силу того, что Владомир считал его слабаком – разве позволил бы он тогда одному Дарёну тут участвовать? – а в силу того, что Дарёну свою способность попросту негде и не с кем было упражнять. И получалось, что Владомир не обижал Дарёна своим отзывом о его способностях, а лишь подчёркивал, что такому любителю покрасоваться как Дарён проявить свои силы в деле возможностей было – кот наплакал, что, безусловно, не могло не заставить последнего хотя бы сейчас выйти и покрасоваться перед подбадривающе улюлюкающей ему толпой. Стоило ему схватиться за красный повязанный вокруг медвежьего туловища пояс, как руки Дарёна тут же сделались… медными. Вся его стойка стала такой прочной, что даже недюжинная медвежья сила не сдвинула заклинателя ни на пядь с его места. Мигом стопа Дарёна стукнула медведя под лапу: тот, потеряв равновесие, покачнулся и с высоты своего медвежьего роста после первой же подсечки с грохотом рухнул на спину, заставив волну своей могучей силы, так и не помогшей ему удержаться против Дарёна, пробежать по всему полю и рассеяться в воздухе, окатив зрителей поднятыми с земли хлопьями белого снега. * Сидя на скамье для участников, Дарьяна молча наблюдала оттуда за братом. Лесьяр всё не возвращался, да и Владомир тоже, и ни на одном из ярусов мостков Дарьяна со своего места не смогла их где-либо разглядеть. – Ты тоже проследуй на второй ярус, – сказал ей Соловей. Наклонив голову в сторону от удивления, Дарьяна повернулась к нему и спросила: – Зачем? – Видишь того мужчину? – начал объяснять ей Соловей. – Не спускай с него глаз. Попытайся выведать, что ему тут надо. Он явно кого-то ищет. Дарьяна быстро окинула своим лисьим взглядом второй ярус мостков и действительно легко обнаружила мужчину, о котором шла речь: возраст его был неясен – и не молод, и не стар, да и внешность его была непримечательна – не красавец, но и не урод. Единственно, чем он выделялся и отчего, собственно, Дарьянин глаз и зацепился за него и понял, что именно о нём говорил ей Соловей, было то, что среди всей живой и смакующей происходящее толпы зрителей он единственный сидел ровно, не шевелясь, положив зоркий глаз на поле и не отводя его ни на миг. Хитро прищурившись, Дарьяна засомневалась: – Почему я должна тебе верить? – Я знаю о твоём уговоре с главами. – Мало ли у меня с кем уговоров? Я же заклинательница своей общины, конечно, у меня с ними свои уговоры. – А брат твой об этих уговорах знает? Улыбка на миг застыла на губах девушки, а затем шире прежнего растянулась на её лице: – Хорошо, по рукам. * Позади мужчины, на которого указал Соловей, группа заклинателей что-то дружно и весело обсуждала, собравшись группой вокруг одного молодого парня, сидящего залихватски выпятив грудь и задрав нос. Дарьяна с улыбкой подошла к ним и затесалась поближе. – Красавица, ты кто будешь? – отвлёкся на неё один из слушателей, отчего задравший нос заклинатель, вынужденный прервать свою речь, с неудовольствием глянул на Дарьяну. – Я – заклинательница, али не видишь? – голос Дарьяны был высоким, напевным, и в сочетании с её миловидным личиком позволял ей легко переманивать внимание на себя, чем она, будучи заклинательницей, частенько пользовалась, дабы войти в чьё-то расположение: что уж поделать, раз молодые мужчины так падки на красоту, а ум у них, увы, особого любопытства не вызывает. – А имя у тебя какое? – А вот больно много знать будешь – быстрее состаришься. – Ты такая заботливая! Что хочешь за своё имя? – А вы мне место тут уступите, а то ваш друг так рассказывал, что мне стало прелюбопытно его послушать! Это был второй шаг: похвала. Всегда найдётся кто-то, кому и внешность, и голос по вкусу не придутся, однако от ласкового слова вряд ли кто откажется. Более того, этот способ удобен ещё и тем, что у каждого можно найти то, за что можно похвалить, да и работает похвала непременно на всех людях, и частенько даже на самых отпетых мошенниках. Похвалив рассказ молодого человека, Дарьяна широко улыбнулась этому рисовавшемуся гусю, отчего тот зарделся и, видимо, уже простил Дарьяне её вмешательство: – Назови своё имя, и я продолжу, – он пододвинулся, положив руку на освободившееся место и не убирая в ожидании, когда Дарьяна назовёт имя. – Алёнушка. – Что ж, Алёнушка, будем рады тебя видеть. Дарьяна села как раз немного позади мужчины, которого ему указал Соловей, что ей удобно было краем глаза за всем наблюдать. Оказалось, не зря хорохорился этот заклинатель: он рассказывал своим товарищам, как ему удалось побывать в нави. Когда девушка поняла, что речь шла о нави, её брови один раз даже искренне взлетели вверх, но затем она вновь переключила своё внимание на указанного ей Соловьём мужчину, и лишь иногда, слушая рассказ о нави, округляла глаза и вздыхала «Ох!» и «Ах!» на удовольствие молодого заклинателя. – Вот посмотрите! Есть же этот Смольный, и уже – старейшина! – сказал вдруг заклинатель, скривив голос на слове «старейшина»; головой он мотнул в направлении другой стороны второго яруса мостков, где Дарьяна с этого места разглядела Владомира, говорившего с какими-то неизвестными ей заклинателями, и вокруг них сгрудилась толпа девиц, которым тот вежливо кланялся, принимая что-то из их рук – видимо, подарки – и одновременно стараясь не отвлекаться от разговора. Второй ярус мостков, где стоял Владомир, был как раз над местами для участников, поэтому-то до того Дарьяна не сумела его нигде обнаружить. Но где же тогда был Лесьяр? – Да откуда эта выскочка взялась! – продолжил заклинатель. – Ишь как вокруг него все носятся! Пуп земли выискался! Да разве можно стать старейшиной, не побывав в нави? Опыта с гулькин нос, а залез вон как высоко! А тот, кто всю жизнь как мы в поте лица трудится – работай себе заклинателем и слюни пускай на звание старейшины! – Так что ж ты в соревнованиях не участвуешь? – спросила его Дарьяна, но затем поняла, что её вопрос прозвучал грубовато, и, ещё сильнее расплывшись в улыбке, добавила. – Уверена, твой талант не должен прозябать без внимания в потёмках! Ты бы точно одержал верх и мокрого места не оставил от какого-то там Владомира Смольного. Тебе затмить его – раз плюнуть! – Ты правда так думаешь? – просиял он. – Вот и я так считаю! Негоже раздавать звания кому ни попадя! Он хоть знает, через что прошли те, кто в нави побывал? Ух! Я уже вам говорил: там даже дышать трудно! Магическое пространство по сравнению с этим – детская забава, игра в бирюльки! Выдалось мне там посражаться с одним чудищем – настоящим чудищем, не то что эти косолапые: схватил я его за горло, и давай душить! А оно взмолилось, просит: «Что хочешь сделаю, только отпусти, не калечь, мне семью кормить!» Говорю, мол: «Отвечай тогда, где тут у вас тут самый сильный воин, чтобы я сразился с ним и голову его с собой домой взял?» А чудище и отвечает: «Был такой, да нет его тут более». «А куда ж он подевался?» – спрашиваю. «Жил тут однажды самый сильный жаров змей: такой сильный, что в нави о нём до сих пор слухи не смолкают» … В этом месте все товарищи рассказчика вдруг громко в один голос засмеялись, держась за животы, и даже сидящие поблизости заклинатели, которые волей-неволей выходили слушателями этой истории, также не смогли сдержать улыбок. – Жаров змей?! Да ты брешешь! Быть того не может! – воскликнули товарищи рассказчика сквозь смех. – Да говорю вам, честное слово! Я тоже сперва уж подумал, что этот чудик меня обманывал, дак выяснилось, что правду говорил! Я там потом у всех об этом змее ходил расспрашивал, и все в нави о нём знали! – Как жаров змей, эта змеюка бесхребетная, которую прогнать в два счёта можно, может силой обладать? И ладно силой, а разуму откуда у неё взяться? Только и знает, как скорбящих девиц трахать да жизненные силы у них отнимать! Надеюсь, ты его не нашёл, а то боюсь представить, что у него за способности, раз его прозвали самым сильным, если единственное, что он умеет – это трахаться! – Наверно, он так хорошо трахает, что все его соперники забывали… как сражаться… От этих слов все так и полегли со смеху, представляя эту картину, что даже сил закончить фразу не нашлось. Отсмеявшись вместе со своими товарищами, рассказчик всё же продолжил: – Так вот! Слушайте, что я в нави об этом жаровом змее разузнал: «В нави смута уже более двадцати шести лет длится. Цари местные все эти года землю поделить меж собой не могут, побольше куски земель себе отхватить хотят. Так вот влетел однажды к одному царю прямо во дворец жаров змей, даже головы не поклонил. Сразу сказал как отрезал: «Буду у тебя служить!» Все над ним засмеялись, даже царь, и молвил: «Ты мне такой и задаром не нужен!» А жаров змей ему: «Тогда призови своих лучших воинов, посмотрим кто кого: они меня – я ухожу, я их – ты меня берёшь в свою рать!» Пуще прежнего засмеялся царь, но для потехи выполнил его условия. Вот только жаров змей сразил их и глазом не моргнув. Как и обещал, взял его царь себе на службу, и благодаря силище этой змеюки сделалась его рать самой могучей в нави. Вот только недолго счастье царя длилось: как явился жаров змей из ниоткуда, так и пропал неведомо куда, даже царю на прощание не поклонившись. А среди его соратников слухи пошли от тех, кто знаком с ним был, что якобы есть один человек, к которому прицепился этот жаров змей. И оба они такие сильные, что ни жаров змей его не может околдовать, ни он от гнёта того отвязаться. Жаров змей становился могучее и могучее, упражняя свою силу в ратных боях; заклинатель становился сильнее и сильнее, упражняя свою силу в сражениях с нечистью. Но ходят слухи, что они до сих пор ведут свою борьбу…» Дарьяна слушала это всё, слушала, а сама наблюдала за сидящим перед ней странным бездвижным мужчиной. Однако какой в этом прок должен был быть по мнению Соловья, раз мужчина этот казался скорее каменной глыбой и ничего подозрительного не совершал: ни шепотка с сторону, ни даже малейшего движения мизинцем? Девушка вздохнула и оглянулась по сторонам. Владомир, видимо, закончив наконец свой разговор, прошёл к крыльцу и стал спускаться с мостков вниз; на поле Дарён, поставив подсечку, рывком поднял уже девятого по счёту медведя над головой и, перекинув через бок, с грохотом бросил того к своим ногам, широкой бурой спиной прямо на белый снег, а затем, отцепив свои медные руки от красного медвежьего пояса, победоносно поднял их вверх в сторону рукоплещущей толпы и начал довольно раскланиваться во все стороны. * Быстро, стараясь отвязаться от прилипших к нему девиц, Владомир спустился вниз со второго яруса обратно к их скамье, но не обнаружил там никого, кроме Соловья, и потому, побросав там все полученные подарки, сразу отправился искать Лесьяра. Разгуливать далеко по Стрелицкой общине было нельзя: тут повсюду была охрана. Конечно, Владомир не сомневался, что при желании Лесьяр и горы свернуть бы мог, но что-то ему подсказывало, что далеко он не ушёл. И действительно вскоре Влад разыскал его, сидящего на корточках, прислонившись к одной из толстых опор мостков по другую сторону от поля для соревнований в тени заснеженного дерева. Голова его была опущена, а руки закрывали лицо, будто бы повязанного на лице платка было мало. – Лесь! Услышав своё имя, Лесьяр вздрогнул, тут же убрал руки от лица и поднял голову. – Уже закончилась вторая ступень? – Нет, но уже скоро. Дарён выиграл. – Тогда пойдём. Лесьяр быстро поднялся и хотел было пойти, но Владомир преградил ему путь. – Давай поговорим? – О чём? – О нас. – Прямо сейчас? Раздался колокольный звон, который ничуть не помешал Владомиру ответить: – Да, сейчас. Видя решимость Владомира, Лесьяр сглотнул. – Что именно ты хотел обсудить? Мне казалось, утром я уже объяснял тебе, что многого не могу сказать, и пообещал подумать над твоим предложением. Разве мы не всё обсудили? Глаза Лесьяра холодно уставились на Влада, а затем вдруг его взгляд убежал в сторону, и Владомир подумал, что тому захотелось увильнуть от разговора. Он схватил Лесьяра за плечо, чтобы тот вновь обратил на него внимание, однако тут сзади послышался голос Дарёна: – Где вас носит? Там построение! Напоследок глянув на Владомира, Лесьяр сказал: – Пойдём, – и, обогнув-таки Влада, сам сразу пошёл на поле, вливаясь в дружный строй заклинателей. Владомиру ничего не оставалось, кроме как, вздохнув, последовать за ним, и прямо в спину полушёпотом бросить Лесьяру: – Не всё. Возможно, он и правда торопил события. Однако Владомиру кровь из носу как было важно сказать в лицо Лесьяру всё, что он думает, и услышать всё, что думает тот, и поэтому он до сей поры не терял надежды подловить подходящий миг, чтобы просто поговорить. Ещё раз, ещё хоть парой слов перемолвиться наедине! Ведь на самом деле молодого человека пугало, что до сих пор он не ведал мыслей Лесьяра, а всё по вине одного-единого злополучного дня, однажды разлучившего их на столь долгий срок. Что в тот день случилось с Лесьяром? Как ему помочь? Как им быть дальше? Какие у него планы? – и много других вещей, которые душа Владомира без промедления требовала прояснить. Ах, как же раньше ему было просто с Лесьяром! Куда это всё подевалось? Владу хотелось вернуть то время, тот их последний день, случившийся три с половиной года назад, и переписать его. Однако разве ж это возможно? А раз переписать прошлое никакие силы не могли, то вот выплеснуть накопившиеся с того дня чувства – самые разные чувства, – выговорить накопившиеся с того дня слова – самые разные слова, – позарез как было нужно. Владомиру казалось, будто бы кто-то водрузил железную гору на его плечи – так его тяготило и мучило, что он не может поговорить об этом с Лесьяром. День, перевернувший жизни их обоих… такой важный и болезненный день… а Лесьяр убегал от разговора об этом, будто бы Владомир своей настойчивостью его кипятком шпарил. Да, Владомир знал за собой, что временами был склонен перегибать палку. Но никогда раньше это не бывало камнем преткновения в их отношениях: Лесьяр всегда давал ему выпустить пар, выслушивая даже все его обиды. Это было тем важным для Владомира, что из-за их вынужденной разлуки он однажды утратил и теперь непременно желал получить от Лесьяра назад любой ценой. Он терпеливо ждал, когда холод Лесьяра оттает, и всё вернётся в свою колею – может, не в точности в том же виде, как раньше, но вернётся. Однако время шло, Лесьяр потихоньку и правда таял, но терпение Владомира таяло явно быстрее. Складывалось ощущение, будто бы время для того, чтобы слова были сказаны, для Владомира уже давно минуло, а для Лесьяра ещё даже не думало наступать… но ведь в ожидании того самого подходящего времени можно хоть целую вечность прождать! А Владомир и без того столько усилий прикладывал, чтобы не давить на Лесьяра… Неужели тот совсем этого не замечает? Стоя в строю, Владомир уже в открытую пялился на Лесьяра вместо того, чтобы по всем правилам держать голову ровно. Его брови не переставали грозными тучами то и дело по ходу размышлений сходиться над переносицей, и разве что молнии между ними не сверкали. Конечно, и в этот раз они оказались в списке победителей, и потому пришло время для третьей ступени соревнований. Так как по правилам для того, чтобы участие дружины засчиталось, было необходимо, чтобы каждый из её участников принял участие хотя бы в одной из ступеней соревнований, то в третьей ступени обязаны были участвовать и Соловей, и Лесьяр, а так как Владомир, в этот миг ведомый собственным разбушевавшимся упрямством, напрочь отказывался отрывать последнего от себя, то, не слушая просьб Дарёна, на правах главы дружины выбрался участником третьей ступени. Царица стала объявлять правила: – Для прохождения третьей – последней – ступени вам понадобятся сани да тройка лошадей. Необходимо проехать вокруг поля шесть кругов: кто первый выполнит задание, тот победу и заберёт. Можно всячески мешать соперникам, но нельзя причинять увечья непосредственно ни людям, ни животным, а кто нарушит правило – исключается. Готовьтесь! Участники разошлись за своими санями в разные стороны, но Соловей остался стоять на месте и лишь слегка присвистнул. Стоило звуку сорваться с его губ, как из-под снега высунулась серая мышка и, сверкнув на троих мужчин чёрными бусинами-глазками, забегала вокруг них. – Прошу, дай мне меч, – обратился он к Владомиру – единственному из них с мечом на поясе. Владомир вынул меч из ножен и протянул Соловью, который ловко раскроил кончиком меча бегающую мышь пополам. Но не успела алая кровь брызнуть на землю, как в тот же миг на месте безвременной мышиной кончины появились сани, запряжённые тройкой серых коней. Зрители, внимательно наблюдавшие за таким неслыханным и невиданным колдовством, раскрыли рты и ахнули, и даже видавшие виды заклинатели удивлённо подняли брови и уставились на троицу стоящих рядом с этими санями мужчин. Из них троих лишь Владомир выглядел похоже на заклинателя, в то время как другие двое, до того ни разу не принимавшие в соревнованиях непосредственного участия, теперь привлекли к себе всё внимание: головы обоих прятали накидки, а лица были скрыты у одного за маской, у второго за платком… Кто же эти заклинатели, что даже мечей с собой не носят? Но троице не было дела до любопытства других людей. Осталась последняя ступень соревнований, выиграв которую они с большой долей вероятности могли бы быть приглашены к царскому двору в качестве победителей. Они сели в сани: Соловей сел впереди на ко́злы* и взял вожжи в руки, а Лесьяр с Владомиром заняли два места сзади. *ко́злы – сидение для кучера/возницы на санях или телеге. Когда все уселись, Соловей стал посвистывать, а кони даже без использования вожжей тут же откликнулись на его свист: тройка сдвинулась с места и сани поехали к месту начала последней ступени соревнований. Когда все участники были готовы, колокол в очередной раз своим громогласным ударом оповестил о начале состязания. Под громогласное подбадривание и посвистывание публики все сани дружно сорвались с мест. Задача возницы заключалась в том, чтобы управлять санями, а седоков – чтобы отбиваться от нападок своих соперников, то и дело чинящих им неудобства самыми разнообразными заклинаниями: то вместо снега кто лёд под полозьями наколдует, то ударит бортом своих саней о борт, кто лошадей напугать попытается – от всех только и успевай отбиваться, ведь до последней ступени соревнований дошли лишь лучшие из собравшихся сегодня заклинателей. Но и Владомир с Лесьяром далеко не лыком были шиты, так что вдвоём они лихо успевали и отбиваться, и самим насылать разные заклятия на чужие сани. Однако даже такая жаркая схватка не умолила желание Владомира попытаться разговорить своего соседа по саням: – Лесьяр, я хочу тебе кое-что сказать. Сейчас было не лучшее время отвлекаться, и каждый из них продолжал смотреть в свою сторону, не давая противникам помешать ходу их саней. Но всё-таки Лесьяр, немного помолчав, откликнулся на его слова. – Что? – сухо спросил он. – Помнишь тот день? Ветер от скорой езды сбил с головы Лесьяра накидку, и поднимаемый полозьями с земли снег уже запутался в волосах и облепил платок на лице и даже ресницы, которые он, тая, покрыл маленькими каплями. Вытерев рукой глаза от мешавшихся капель, Лесьяр не сразу ответил. – Какой именно? – Когда в общине был пожар. Толпа вокруг кричала и подбадривала участников, кони ржали, хлысты свистели в воздухе и били их крупы, ветер шумел в ушах, и при этом Владомир упорно пытался поговорить с Лесьяром, но тот тянул время, делая длинные заминки перед тем, как дать ответ. – Помню. – Вот я тогда не успел тебе кое-что сказать. – Тебе непременно сейчас надо это сказать? В этот миг над головой Лесьяра просвистел чужой хлыст, отчего он пригнулся, а затем поднял голову вверх. – Лесьяр, я… мне… – Влад, сверху! – резко прервал его размышления Лесьяр. Но не успел Владомир поднять головы, как вдруг что-то с высоты влетело в коренника*, заставив коня громко заржать и дернуть сани резко в сторону. *коренник – центральный конь в тройке. – Держитесь крепче! – крикнул им Соловей. Ровный ход саней прервался. Сани круто накренились на бок, и вместе с ними Владомир всем весом завалился на Лесьяра. Лесьяр, применив заклятие, сумел не дать саням окончательно упасть на бок и тем самым вновь поставил их ровно на полозья. Владомир поднял голову, чтобы поскорее понять, что это вообще было… А это златокрылый, мать его, сокол напал на их коня! Это же против правил! Однако птице правила были неведомы: сокол продолжал своими золотыми когтями силиться впиться коню в морду, отчего в попытке убежать от бесноватой птицы коренник рванул вперёд, не разбирая дороги, и сани вновь стало заносить. Не оборачиваясь, Соловей вновь крикнул: – У вас лук с собой же? Стреляйте в птицу! Владомир глянул на Лесьяра: птица-то с таким трудом в своё время была ими добыта, а тут «стрелять»! Но Соловей повторил: – Стреляйте! Я так коней не удержу! Коренник уже ни свиста, ни вожжей не слушает! Мы перевернёмся! Лесьяр кивнул. – Стреляй. В тот же миг Владомир достал стрелу из колчана, натянул тетиву лука и выстрелил прямо в сокола. Но сокол-то был не какой-нибудь, а выходец прямиком из нави! Он ловко уклонился и продолжил пытаться вонзить когти в морду несчастного коня. Владомир натянул лук во второй раз, прицелился получше… и снова птица увернулась от стрелы! Тогда он взял третью стрелу, но теперь прицелился не прямо в голову, а чуть выше: он заметил, что сокол при уклонении от стрелы делает один и тот же взмах крыльями вверх, а потому третья стрела не должна была промахнуться. – И всё-таки это самая настоящая куриная задница, – пробубнил он себе под нос, отправляя в полёт третью стрелу. Вот только заклинатель недооценил хитрость этой «куриной задницы», или же переоценил свой ум – тут уж смотря с какой стороны на это взглянуть: стоило третьей стреле сорваться с тетивы, птица вдруг не стала уклоняться тем же образом, что и в другие два раза, а поднырнула кореннику под ноги. Ещё больше напугавшись, конь попытался встать на дыбы, отчего третья стрела угодила своим острым наконечником прямиком ремень уздечки рысака… Ремень порвался, и уздечка свалилась с морды коня! – Вот ты ж… Владомир потянулся за четвёртой стрелой, но тут вдруг понял, что колчан оказался пуст. – Что за херня?.. Где стрелы? Их нет! Грёбаный лук, верни стрелы! Но лук стрелы возвращать, видимо, не собирался. В колчане вместо стрел появился лишь пух да перья… пух да перья с куриных задниц. – Вот блять! Теперь мало того, что птица по-прежнему, ничуть не сбавляя прыти, с хищным остервенением нападала на коренника, так ещё и из-за свалившейся уздечки коренник больше не чувствовал натяжение вожжей. А без этого сани стали совсем никак не управляемы! Испуганное животное со всей дури рвануло вперёд, ведя за собой своих уже тоже ничуть не меньше испуганных братьев по упряжи, и волшебные сани, в миг миновав поле для соревнований, на полном ходу понеслись дальше, прочь от мостков, в сторону какого-то леса. Все трое седоков тут же всеми силами попытались остановить сани другими способами, применив все пришедшие в голову заклятья, но всё без толку: сани-то были не обычные, кони тоже, и, видать, случилось то, о чём частенько упоминалось в учебниках по заклинательству: волшебные предметы и животные, чьей родной стихией была навь, оказываясь в яви, иногда могли вести себя непредсказуемо… – Впереди деревья, берегите головы! – крикнул Соловей. Сани влетели в пролесок, и тяжёлые еловые лапы стали со всей дури хлестать по саням и их седокам. Не успели трое мужчин придумать, что же им ещё предпринять, как вдруг впереди промеж еловых стволов на белом снегу что-то зачернело, стремительно разрастаясь во все стороны. – Там пропасть! Не зная, что ещё сделать, Владомир схватился за свой меч и, высунувшись со своего места и перебравшись вперёд к Соловью, попытался отрубить мечом оглобли от саней. Но всё было коту под хвост: сани выдержали его удары, будто бы в его руках был самый обычный затупившийся нож, лишь слегка оцарапавший позолоту на санях. – Да чтоб вас всех!.. – воскликнул он, пока еловые ветви продолжали бить его по лицу и боку, стараясь выбить того из саней. – Влад, назад! Пригнись! Лесьяр едва успел втащить Владомира обратно, чтобы тот не выпал ненароком наружу. – Мои силы тут не работают! – с удивлением воскликнул тот. – Да, поэтому не высовывайся! – Но там пропасть!.. Однако было уже поздно восклицать. Сани вместе со своими седоками на всём ходу провалились вниз. ОТ АВТОРА: Пояснение про тройку. Тройка управляется следующим образом: центральный конь в упряжи (коренник) – главный в тройке. С помощью вожжей кучер управляет лишь коренником, а те кони, что по бокам тройки (пристяжные), просто следуют за коренником (непосредственно пристяжными конями кучер никак не управляет). То есть если уздечка на морде коренника рвётся, кучер больше не может им управлять, а значит теряет управление и санями в целом. В такой ситуации сколько за вожжи ни тяни, коренник натяжения не почувствует и, следовательно, не остановится, а поведёт сани куда его душе угодно.