Сказка о жаровом змее

Как гром среди ясного неба – с оглушительно громким цокотом золотые подковы стукнули о каменную мостовую, в свете полуденного солнца рассыпав во все стороны тысячи мерцающих золотом искр. Конь с двумя всадниками на спине, за время пути не успевший до конца почувствовать прелесть скаканья на воле, теперь задорно перепрыгивал с мостовых на крыши, затем обратно на улицы, в самую толпу, довольный вновь обретенной свободой и оттого не упускающий возможности размять ноги. До того праздно гулявшие по мостовой люди, перепуганные таким неожиданным появлением, сперва вскрикивали – кто-то даже успел помянуть их родителей* на чём свет стоит – и в ужасе разбегались в стороны, а затем задирали головы и, все как один разинув рот от любопытства, наблюдали за буйством крылатого коня над их головами: экое диво! *поминать родителей – ругаться матом, материться. Лесьяр крепко держал поводья; затем, дав Яшме немного порезвиться, он похлопал коня по шее, чтобы немного того утихомирить. И Яшма действительно утихомирился, и теперь понёс своих седоков по главной улице, ловко перескакивая через мешающие его ходу повозки по направлению к городским воротам. Но не туда Владомиру требовалось! Нехотя оторвав свой нос от затылка Лесьяра и выглянув у того из-за плеча, молодой человек обернулся по сторонам. Судя по до сих пор многочисленной толпе и высоко стоящему солнцу, здесь не прошло и суток с тех пор, как они попали в навь. И, к слову, ему как раз пришлось это на руку. Владомир разомкнул свои руки, которые до того крепко обхватывали чужой пояс, чтобы взять поводья из рук Лесьяра, и тот, немного помедлив, всё же передал их ему. – Яшма, давай поскорее в Стрелицкую общину! – приказал Владомир. Учуяв, что другие руки взяли поводья, Яшма замотал головой и пару раз недовольно фыркнул, но всё же развернулся, знатно перепугав проходящих мимо впряжённых в тяжёлые повозки лошадей, и поскакал туда, куда ему было сказано, по пути складывая и пряча ставшие теперь ненужными крылья. – Зачем тебе туда? – спросил Лесьяр, не поворачивая головы. За всю дорогу ни Лесьяр ни Владомир не проронили ни слова, и оттого напряжение между ними, несмотря на то что сидели они вплотную друг к другу, никак не исчезало, а будто бы с каждым прыжком Яшмы нарастало всё сильнее и сильнее. Услышав такой вроде бы уже привычно сухой голос Лесьяра, одной рукой Владомир неосознанно вновь обнял его за пояс, будто бы тот в любой миг мог на полном ходу соскочить с коня – и поминай как звали, и стал объяснять, перекрикивая гул толпы и цокот копыт: – Лесьяр, ты помнишь, что я тебе пообещал тем утром, когда мы вместе пускали стрелы в небо? – спросил он, прижавшись губами почти вплотную к уху своего собеседника. – Ты тогда спросил куда я отлучался, когда мы вышли из приказа. Так вот, хочу кое-что тебе показать, только для этого нам нужно попасть обратно в Стрелицкую общину. Тем более должно быть нас уже обыскались. Правда, если вспомнить, то обещал это Владомир сделать сразу после того, как они в соревнованиях победят, чего, собственно, пусть и не по его вине, но тем не менее не случилось… ну да ладно, Владомир всё равно хватался за любую возможность удержать Лесьяра подле себя и, хорошо зная последнего, Владомир был уверен, что это сработает. И действительно. Лесьяр лишь поджал губы и вздохнул, натягивая обратно на лицо платок, и молча позволил везти себя куда было угодно Владомиру. Пусть со стороны это выглядело лишь временным оттягиванием неминуемого, однако если поставить такого человека, как Владомир, в положение отчаяния и заставить принимать решение быстро, то… можно ожидать чего угодно! Такой уж он человек, что большую часть жизни от него не требовалось умения держать себя в руках, и потому часто его действия шли впереди мысли, а чувства впереди разума, и разве какое-то там положение старейшины могло в мгновение ока изменить это? И оттого сейчас сердце Владомира неслось галопом от одной засевшей в его голове задумки, которая ещё недавно казалась ему, откровенно говоря, плохой, однако чем дальше в лес, чем ближе становился миг расставания с Лесьяром, тем глубже укоренялась во Владомире мысль привести свою задумку в исполнение. И беда была в том, что он больше не думал правильно ли то будет али нет. Искоса глядя на запрятанное за платком лицо Лесьяра, Владомир улыбнулся: скоро он снимет с него этот платок. Однако тут вдруг улыбка исчезла с его лица, а руки, держащие поводья, дрогнули. – Тебе бы стоило сперва отдохнуть, – заметил Лесьяр, и его замечание было не столько советом, сколько необходимостью. Сегодня Владомир на своей шкуре понял, отчего заклинатели так лелеяли навь и жаждали хотя бы раз очутиться по ту сторону мира живых: стоило Владу вернуться обратно в явь, как тут же молодой человек всем нутром почувствовал забурлившие в его теле силы, будто бы он наяву стал героем сказок, в которых ему дали напиться сильной воды, и теперь силе этой срочно требовалось найти выход. Так вот что навь делает с заклинателями! Сила забурлила так неожиданно и резко, будто где-то внутри него прорвало плотину. Вот только с неумением Владомира ладить со своими собственными силами так ничего и не сталось, а следовательно, накопившиеся в нём за время их короткого путешествия по нави силы сейчас стремительным потоком потекли из него наружу, образуя вокруг заклинателя густое облако. – Всё в порядке, скоро пройдёт, – заверил он Лесьяра, вжавшись носом в его плечо и изо всех сил стараясь держаться бодрячком несмотря ни на что… но выходило это у него из рук вон как плохо: его силы лишь пуще полились наружу, будто бы нарочно идя наперекор словам своего хозяина. Влад и до того всю дорогу бессовестно крепко обнимал Лесьяра за пояс, но теперь от напряжения в попытках удержать собственные силы внутри себя его руки отпустили поводья и вновь вцепились в Лесьяра железными клешнями… Блять! Он должен был добраться до Стрелицкой общины во что бы то ни стало, а потому теперь ему приходилось знатно напрягаться, чтобы приструнить вдруг разбушевавшиеся внутри него богатырские силы. Но беда не приходит одна. От непокорно вырывавшихся из Владомира сил каменная мостовая под копытами Яшмы вдруг пошла трещинами; конь, встав на дыбы, недовольно заржал, а затем с вдруг утроившейся прытью вновь выпустил крылья и ринулся не к Стрелицкой общине, а куда глаза глядят: ширины улицы ему снова стало мало, и Яшма, махнув крыльями, прыгнул на ближайшую крышу, а оттуда на соседнюю и дальше, на этот раз заставляя расписные кровли осыпаться на головы прохожим. Любопытство мигом поисчезало с лиц невольных свидетелей сего зрелища: теперь люди с ужасом разбегались в стороны от падающего с крыш прямо на их головы лемеха* и черепицы! *лемех – деревянная черепица. Лесьяру пришлось вновь взяться за поводья и проявить немалую сноровку, управляя Яшмой, дабы тот ненароком никого не убил. Силясь остановить и увести коня подальше от оживлённых улиц, заклинатель изо всех сил натянул поводья, но крылатое животное, как и непокорные силы Владомира, ни в какую не желало слушаться. – Нет, Влад, не в порядке, – быстро запыхавшись от попыток обуздать волшебного коня, бросил Лесьяр через плечо, но ответа никакого не получил. Почувствовав, как у человека позади него начала пуще прежнего вырываться наружу силушка и увязав это событие с непокорным поведением Яшмы, Лесьяр, до того державший поводья обеими руками, теперь на свой страх и риск перехватил их одной рукой, всё ещё пытаясь худо-бедно угомонить животное, а вторую протянул к макушке Владомира, прилипшей к его плечу, и тепло от руки начало приятно греть черноволосую голову. Но в этот миг Яшма спрыгнул обратно на каменную мостовую, заставив камни разлететься во все стороны прямиком на проходящих мимо людей – всё-таки плохая была мысль держать поводья одной рукой. Глаза Лесьяра округлились. – Блять! И тут же вокруг них рьяным вихрем закружила серебряная пыль, мигом окутав звёздным туманом всё вокруг на расстоянии десяти саженей. Осколки камней мостовой, не успев долететь до прохожих, попадали на землю. Но Лесьяр не успел увидеть этого: под несмолкающие визги прохожих с громким ржанием и звонким цокотом копыт Яшма уже перескочил через крышу дома на соседнюю улицу. На самом деле серебряная пыль была ни много ни мало силами самого Лесьяра, которые тот выпустил наружу, силясь сладить и с конём, и с Владомиром одновременно, при этом нанеся как можно меньший ущерб строениям и людям, невольно втянутым в это представление. Однако Лесьяр пользовался не просто силами… его силы были змеиным колдовством. В малом количестве оно бы никому в глаза и не бросилось – эти силы ничем особо не отличались от тех сил, что имелись у всех остальных заклинателей, однако же сейчас он пытался сладить с разбушевавшимся волшебным животным… вскоре самое сердце Белгорода вовсю замерцало сотнями тысяч слепящих глаза пылинок, пропитанных колдовством. Предсказать следующее движение Яшмы было невозможно. Сломя голову мчась в лоб на очередную гружёную повозку, конь даже не думал остановиться: он взмахнул крыльями и высоко прыгнул, грозя вот-вот своими золотыми подковами снести всё на своём пути. Впряженные в эту повозку лошади громко заржали, и каждая, от страха путаясь в длинных ногах, потянула повозку в свою сторону, отчего повозка опасно накренилась, а мальчик-возница, вторя всем волей случая в этот миг оказавшимся рядом с повозкой прохожим, от ужаса успел лишь закрыть лицо руками и заорать как резаный во всё горло: – А-А-А-А-А!.. С беззвучно вылетевшим с его губ очередным «блять» Лесьяр тут же направил свои силы наперерез Яшме, поставив мерцающую преграду над несчастной повозкой, и в итоге подковы Яшмы стукнули не о повозку, а о заслон, который поставил Лесьяр над повозкой, и разбушевавшееся животное стрелой понеслось дальше, вынуждая Лесьяра под несмолкающие крики и плачь перепуганных горожан снова и снова использовать змеиное колдовство. Конечно же, стоило в самой середине столицы появиться волшебному коню, которого к тому же окружало ничем не прикрытое змеиное колдовство, в Белгороде вовсю затрубили в трубы и забили в колокола. Со всех сторон сюда уже стали стягиваться местные заклинатели; к этому времени они уже вовсю кружили вокруг Яшмы с его двумя всадниками, словно стая мотыльков вокруг костра: с одной стороны им требовалось во имя славы своей общины поступить согласно уставу и немедля остановить это безобразие, пока никто ещё не пострадал, а с другой стороны… они не были слепыми. Сейчас в воздухе над Белгородом повисло змеиное колдовство – точно такое же, которое однажды разрушило земли юга Лихолесья и даже затронуло их собственные земли. Но что с ним поделать – никто не знал. Три с половиной года назад все заклинатели, которые взяли на себя смелость войти в самое пекло змеиного колдовства, живыми не вернулись. И потому теперь стрелицкие заклинатели лишь в нерешительности кружили вокруг, будто бы ожидая, что и среди них найдётся кто-то наподобие Емельяна, кто возьмёт это дело в свои руки и единолично разберётся со змеиным колдовством. Лесьяр дураком не был и понимал, что происходит. Но в это время всё его внимание было сосредоточено на Владомире и Яшме, а потому плевать он хотел на других заклинателей до тех пор, пока они ему не мешали. Всё же на этот раз Владомиру неимоверно повезло: то ли оттого, в нави он находился недолго, то ли оттого, что Лесьяр сразу оказался подле него, удивительно скоро разбушевавшиеся силы, напоследок лихо вырвавшись наружу так, что из ноздрей коня повалило пламя, в самом деле потихоньку утихомирились и заползли обратно внутрь его тела… Яшма тут же перестал выпускать пламя и поскакал спокойнее, перестав перепрыгивать с крыши на крышу, ровным галопом идя прямо по мощеным улицам, и Лесьяр, с облегчением вздохнув, за ненадобностью убрал руку с макушки Владомира… однако он слишком рано расслабился. – Владомир?.. – позвал его Лесьяр. – Владомир! – позвал он ещё раз, но человек за его спиной продолжал крепко обнимать его, уткнувшись лбом в его плечо, и никак не откликаться на звавший его голос. И только его силы, будто бы получив второе дыхание, вновь стали вытекать наружу… Неужели снова началось? Снова приступ? От мысли вновь увидеть Владомира корчившимся на полу от боли Лесьяр побледнел. Он повернул голову назад так, чтобы его рот оказался прямо у уха Владомира и позвал того ещё раз: – Влад! Наконец-то Владомир поднял голову от плеча Лесьяра и тяжело вздохнул. От буйных скачек ветер распотрошил его смоляные волосы, чёрные брови грозными тучами сошлись над его переносицей, рисуя глубокую складку, но Лесьяр не видел его глаз, спрятавшихся за опущенными вниз ресницами. Благо хоть в чём-то Лесьяру повезло. На этот раз на Яшме это почти никак не отразилось: хотя тот словно чувствовал, что с хозяином продолжало быть что-то не так, и оттого вечно недовольно фыркал, то и дело пытаясь повернуть голову и взглянуть на то, что творилось на его собственной спине, однако по крайней мере больше не бесился. В это время кружившие вокруг них заклинатели, заметившие, что конь перестал беситься и вместе с этим змеиное колдовство стало потихоньку рассеиваться, уже стали ставить магические заслоны, дабы поймать нарушителей порядка. Отвернувшись от Владомира, Лесьяр потянул поводья в сторону, заставив Яшму круто развернуться, отчего преследовавшие их заклинатели едва не влетели в его колдовство, но в последний миг успели-таки, будто пуганные воробьи, разлететься в стороны. – Яшма, скорее к Дарьяне, – приказал ему Лесьяр; на это Яшма лишь фыркнул, улизнув от очередного заслона, который пытались поставить кружившие вокруг заклинатели, а затем, тряхнув своей чёрной как ночь гривой, лихо прыгнул вверх и по самым конькам крыш быстрее ветра понёс своих всадников прочь от их преследователей. Когда они немного оторвались, Лесьяр вновь отпустил одну руку от поводьев, развернулся к Владомиру, схватил того за подбородок и повернул его голову на себя. Тут же в горле у него пересохло, но он всё равно непроизвольно сглотнул. До последнего Лесьяру не хотелось верить, что всё настолько плохо, однако… глаза Владомира уставились куда-то вперёд, сквозь Лесьяра, и сверкали странным нехорошим блеском… – Влад, ты меня слышишь? Ты пришёл в себя? – с неподдельным беспокойством задал ему вопрос Лесьяр. Но тот снова никак не откликнулся: Владомир, казалось, был в сознании, но на деле погрузился куда-то внутрь себя, предоставив своим силам полную свободу действий. Лесьяр похлопал Владомира по щеке и, не увидев никакого ответа, пробубнил себе под нос: – Да чтоб тебя! Навь тебе противопоказана… Но лиха беда начало. Стоило Лесьяру отпустить голову Владомира, как та безвольно стукнулась о его плечо, задев слабым дыханием Лесьяру шею, и начала сползать вбок; руки на поясе ослабили свою хватку, а затем и вовсе расцепились, безвольно упав вниз – сознание Владомира окончательно стало того покидать. Тут же наклонившись вперёд, Лесьяр перекинул руку за спину и подхватил ею своего спутника, чтобы тот не свалился с коня, и затем с горем пополам, не позволяя Яшме сбавлять ходу, стал перетаскивать его вперёд. В этот миг Владомир резко пришёл в себя: он дёрнулся, едва не выскользнув из державших его рук, и схватился за голову, а затем из его груди вырвался стон, заставивший Лесьяра не на шутку перепугался: лицо его сделалось белее полотна, а руки предательски дрогнули. То ли это тревога так душила Лесьяра, то ли он уже устал от этих скачек, но в этот миг Владомир показался ему непомерно тяжелым, точно вылитым из чугуна. Тем не менее он мигом усадил Владомира боком перед собой и прижал его рукой к своей груди. От скачки чёрные длинные волосы тут же залезли Лесьяру в глаза и рот, а голова, которой эти самые волосы принадлежали, ударилась о его подбородок, заставив зубы неприятно стукнуться друг о друга. Но это были такие мелочи… хуже всего было то, что Владомир продолжал то и дело стонать, хватаясь за голову и корчась в его руках, грозя в любой миг по неосторожности Лесьяра вывалиться из седла. – Пожалуйста, Влад, потерпи ещё немного… пожалуйста, потерпи… – шептал себе под нос Лесьяр, стараясь как можно бережнее, но крепче прижать к себе Владомира. А тем временем Яшма спрыгнул с конька крыши вниз, обратно на мостовую, улизнув от очередного заслона, и, спрятав свои крылья, на полном ходу понёсся по мосту, ведущему к Стрелицкой общине. «Неужели Дарьяна до сих пор там?» – подумалось Лесьяру. Конь стрелой промчался сквозь ворота, а сразу за ним дружной оравой влетели преследовавшие их стрелицкие заклинатели, оставив стерегущих ворота стражей стоять с открытыми ртами. – Это… это же был сейчас Владомир Смольный или глаза меня обманывают?.. – спросил один страж-заклинатель другого, вылупив глаза вслед ворвавшимся. – Что с ним такое? Это из-за них такой переполох?.. Но тот лишь пожал плечами: – Вроде да. Слишком быстро проскакали. Но раз его ворота пропустили, значит он. Срочно иди и доложи главе! А в Стрелицкой общине начал твориться самый настоящий дурдом. Все заклинатели: кто на конях, кто без – роем пчёл гнались прямиком за стремглав несущимся по их земле Яшмой. Но попробуй догони волшебного коня! А Яшма, будто бы нарочно дразня стрелицких заклинателей, стрелой летел мимо дворов да подворий, перепрыгивая через высокие белокаменные заборы, перескакивая через златокрышие терема Стрелицкой общины. Но игра в салочки быстро кончилась: Яшма вдруг резко остановился в одном из дворов; вокруг коня мгновенно собрались заклинатели, держась немного поодаль и направив в сторону Яшмы острые лезвия своих мечей, ослепительно блестящих в свете яркого солнца, но всё-таки предусмотрительно держась поодаль от коня с его всадниками. Наконец после бурной и долгой погони наступила нарушаемая лишь перезвоном далёких колоколов да фырканьем Яшмы тишина. Тяжело дыша, Лесьяр оторвал взгляд от Владомира и оглянулся: среди всей толпы собравшихся плотным кольцом вокруг них заклинателей Дарьяны было не видать. Либо он её не разглядел – что маловероятно, либо… конь послушался не Лесьяра, а Владомира, который до того велел Яшме направляться в Стрелицкую общину. Но теперь уж было поздно локти кусать! Не обращая никакого внимания на нацеленные в его сторону лезвия мечей, Лесьяр слез с Яшмы, бережно удерживая Владомира в своих руках. – Где здесь лекарь? – холодно спросил он, чётко проговаривая каждое слово. – Кто ты? – спросили из толпы. – Лекарь где? – пропустил вопрос мимо ушей Лесьяр, сверкнув на толпу заклинателей из-под приопущенных век своими холодными глазами. Людей вокруг становилось всё больше и больше, но, казалось, они понятия не имели, что им предпринять в таком затруднительном положении, когда незнакомец в два счёта поднимает весь Белгород на уши и врывается в их общину как к себе домой. Среди них там и тут виделись полные замешательства переглядывания, слышались полные удивления шепотки о змеином колдовстве… так неужели в самом сердце такой великой и могучей Стрелицкой общины среди всех них до сих пор не нашлось сколько-нибудь важного лица, которое имело бы полномочия взять ситуацию в свои руки и ответить ему? Что за странность? Однако чхать хотел Лесьяр на эту странность: постанывающий от боли Владомир заставлял его сердце так болеть, что попусту терять время он не хотел. Лесьяр вздохнул. Ни одна его мышца не дрогнула, зато вокруг быстро появилась серебряная пыль: даже его терпение уже подходило к концу. – Последний раз спрашиваю: где лекарь? Вдруг из толпы раздался женский голос: – Я лекарь. – Царевна! Царевна пришла! – стали шептаться заклинатели, расступаясь и склоняя головы. Лесьяр повернул голову на голос. Оттуда в его сторону вышла девушка. Она была невысокой – едва ли доходила Лесьяру до плеча – с тёмно-русой косой через плечо и карими глазами, которыми она с любопытством, но в то же время каким-то неудовольствием окинула Лесьяра с головы до пят прежде чем остановиться на Владомире в его руках, после чего её взгляд тут же смягчился, а затем, видя как тот застонал и схватился в приступе боли за свою голову, обернулся озабоченным. Быстрым шагом девушка направилась к Лесьяру. – Государыня, не подходи к этому чужеземцу! Он змеиным колдовством владеет! – А ну цыц! – отрезала она, уверенно подходя к Лесьяру и протягивая вперёд руки; казалось, она прямо там собралась осмотреть Владомира. Лесьяр и правда рассеял своё колдовство, позволив царевне прикоснуться к мужчине в своих руках. Девушка схватила прижатое к груди Лесьяра лицо и попыталась развернуть его к себе и отвести руки Влада от его лица, чтобы взглянуть на него, приговаривая вдруг ставшим тихим и нежным голоском: – Владомир Милорадович, это я, Беломира… – запела она себе под нос, прижав ко лбу Владомира свои белые ладони. Но Владомир от приступа боли так и не позволил себя осмотреть: он в который раз дернулся в руках Лесьяра и снова со стоном схватился за свою голову, а затем со всей дури стукнулся ею о грудь Лесьяра так, что тот даже пошатнулся и был вынужден сделать шаг назад, дабы сохранить равновесие. Девушка поджала губы и недовольно глянула на Лесьяра: – Пройдём за мной, – бросила она Лесьяру, а затем обернулась на всё ещё стоящих столбом заклинателей и, грозно сведя брови над переносицей, прикрикнула: – А вы все – а ну брысь заниматься своими делами! Долго тут ещё глазеть собрались? Бездельники! От вас пользы – как от козла молока! То-то вам матушка устроит! В полнейшем замешательстве толпа заклинателей попятилась назад, не смея обернуться спиной к царевне, а царевна, грозно хмыкнув, быстрым шагом пошла по двору к палатам. Стражи распахнули перед ней тяжёлые двери, и она проследовала внутрь, ведя за собой Лесьяра, на которого она временами кидала недовольный взгляд. Но Лесьяру до того дела не было. Минуя одни расписные палаты за другими, он неотрывно глядел только на стонущего в его руках мужчину, стараясь с одной стороны держать его как можно бережнее, а с другой – ненароком не уронить, когда у того случался приступ боли, от которого Влад начинал сильно дергаться. – Что ты собираешься с ним делать? – памятуя о боли, причиняемой Владомиру любым звуком, едва слышно спросил Лесьяр, но его вопрос утонул в стоне Владомира, троекратно усиленным эхом сводов палат; однако царевна его расслышала. – Что и обычно. Заговорённый настой от боли и сильное снотворное. – Обычно? – поднял на неё глаза Лесьяр. Девушка хмыкнула и обернулась, довольно сверкнув на него своими глазами. – Да, обычно, – ответила она. – Не впервой уж будет. Давай сюда. Она развернулась и остановилась у дверей палаты, и стражники мигом распахнули перед ней двери, и царевна проследовала внутрь; сразу за ней вошёл Лесьяр, а за ним вдогонку в палату влезло ещё с десяток стражников, сгрудившихся у двери. Лесьяр по пути не успел оценить убранство палат Стрелицкой общины: не до того ему было, однако если б сумел, то непременно бы обратил внимание, насколько просто была убрана эта палата по сравнению с остальными. Но, собственно, к чему бы было этой палате убранство, если она явно не предназначалась для приёма гостей? В палате стоял удушающе тяжёлый запах трав и лекарств; на стенах были приколочены десятки полок, плотно заставленных книгами и рукописями; на полу громоздились рундуки и столы со всякого рода бумагами, баночками и коробочками: к каждой баночке и коробочке была приклеена бумажка, исписанная мелким-мелким почерком… Но Лесьяр не успел даже половины палаты окинуть взглядом, когда царевна повелела: – Клади его на перину! – а сама уж начала рыскать по полкам и что-то складывать на заваленный бумагами стол. Лесьяр сделал как ему было велено. Однако Владомир так крепко схватился за его одежду, что отцепить его от себя стоило немалых трудов. – Влад, давай, тш-ш-ш… – шептал Лесьяр, осторожно укладывая голову Владомира на подушку. – Лесьяр!.. Лесьяр!.. Лесь… Ыгх!.. – снова схватился за голову Владомир, но тут, видимо, от боли потерял сознание, наконец-то позволив Лесьяру отцепить от себя его длинные цепкие пальцы. Услышав вскрик Владомира, царевна вдруг оторвалась от своего занятия и ещё раз недовольным взглядом окинула Лесьяра с головы до пят, но затем, более не отвлекаясь, вернулась к своему занятию. Стоило рукам Лесьяра освободиться, как стало видно, что они дрожали. Мужчина тут же спрятал их за спину и стал наблюдать, как девушка быстро поискала что-то по полкам, повыдвигала ящики из столов и стала что-то замешивать. Покончив и с этим, она взяла стоящий поодаль кувшин в руки, прочитала одними губами заклинание: кувшин в её руках забурлил – вода в нём закипела, и она налила эту воду в миску, в которой до того смешивала лекарства. Затем она, звонко стуча каблучками по полу, подошла к перине и села рядом с Владомиром. Царевна поставила миску с получившимся отваром на небольшой столик, стоящий рядом с периной, и ладонью дотронулась до груди Владомира. На того и правда было невозможно взглянуть без жалости: лицо его покраснело от напряжения, брови сошлись над переносицей, дыхание было неровным, а холодные капли пота стекали по лицу. Но стоило девушке до него дотронуться, как Влад вдруг очнулся. Он тут же скорчился от боли, свернувшись калачиком на перине, а затем вдруг как схватил царевну за руку! От неожиданности и царевна, и Лесьяр, и стражники у дверей дернулись, но все быстро пришли в себя. – Владомир Милорадович, ты слышишь меня? – спросила царевна Владомира. – Давай, выпей лекарство. Царевна подняла голову Владомира и уложила её себе на колени, чтобы напоить. Но не тут-то было! От очередного накрывшего его приступа Владомир вырвался из её рук и стал кататься по перине с боку на бок, от боли держась за голову. Он чуть не свернул миску с лекарством из рук девушки, и той никак не удавалось уложить его обратно себе на колени. Но тем не менее она не выглядела этим раздосадованной, а терпеливо и неспешно пыталась угомонить и напоить корчившегося от боли Влада. А Лесьяру казалось, что он уже скоро совсем сойдёт с ума видеть Владомира в таком состоянии. Он вдруг подошёл к девушке и, вырвав из рук девушки миску, притянул Владомира к себе. От его неожиданного движения стражи испугались и повытаскивали мечи из ножен, однако царевна рукой дала знак стражникам, чтобы те спрятали мечи обратно. А в это время Владомир приоткрыл глаза и протянул руку к лицу Лесьяра: – Лесьяр… – Тихо. Пей. Лесьяр много дней провёл, возясь с младшими детьми. И вечно кто-то из них болел и приходилось силком давать лекарства, так что сейчас ему ничего не стоило в два счёта влить лекарство Владомиру в рот. Ведь чем быстрее ему дать лекарство, тем быстрее он заснёт и перестанет испытывать боль. А царевна встала, снова поискала что-то в своих ящиках, налила из кувшина в кружку воды и отнесла это Лесьяру: – Вот это тоже надо дать. Лесьяр взглянул на её ладонь. – Пилюля от боли? – Да. Лесьяр задрал голову Владомира ещё повыше, открыл тому рот и, засунув на корень языка пилюлю, заставил того запить её водой из поданной ему царевной кружки, а затем уложил Владомира обратно на перину. То ли лекарство так быстро действовало, то ли сознание опять покинуло Владомира, но теперь он спокойно лежал, лишь немного поскуливая, будто брошенный щенок. Глядя на него, Лесьяр вздохнул и зажал пальцами переносицу. – Кто ты ему? Это ты Лесьяр? – раздался вдруг вопрос, но Лесьяр пропустил его мимо ушей. Он выглядел очень уставшим и лишь продолжал молча потирать свою переносицу, погрузившись в свои думы. – Эй, я тебе вопрос задаю! Наконец он нехотя поднял глаза на девушку, но вместо ответа сказал другое: – Если вашей общине ничего от меня не надо, то тогда делать мне больше здесь нечего… Не успел Лесьяр закончить фразы, как Владомир, снова придя в себя, перевернулся на кровати и застонал, вынудив и царевну, и Лесьяра обратить на себя внимание. Девушка тут же протянула руки к Владомиру, погладив того по лицу, но со стороны хорошо было видно, как она явно старательно держала себя в руках, ибо глаза её горели алым пламенем оттого, что кто-то посмел с таким непроницаемым лицом делать вид, что не слышит её вопросов. Тем не менее, гордо задрав подбородок, она подала знак стражникам: – Ведите его в главный зал. Стражники тут же подошли к Лесьяру – с одной стороны несколько нерешительно, а с другой не смея противиться приказу царевны – и, видя гнев её, стали торопить заклинателя: – Следуй, добрый молодец, за нами. И Лесьяр, напоследок глянув на Владомира, послушно последовал к выходу из палаты. Как только дверь закрылась с той стороны, стон тут же оборвался и два чёрных глаза резко распахнулись. Владомир поднялся на постели и, выразив почтение девушке коротким кивком, отчего та широко ему улыбнулась и её щёки довольно зарумянились, сказал, сам довольно улыбнувшись: – Веди меня скорее к нему! Улыбка девушки тут же потускнела. – Да кто он тебе? – с нескрываемым недовольством спросила она. От этого вопроса улыбка Владомира сделалась ещё шире. Он уже вскочил с постели; во рту чувствовалась горечь от лекарств, и, чтобы ничто не омрачало его настроения, он залпом осушил остатки воды в кружке, а затем со стуком поставил её на столик. – Мой самый-самый, – пропел Владомир, – дорогой друг. – Ой ли друг он тебе? – гневно бросила она. – Тогда зачем ты всё это ему устроил? Владомир на это ответил лишь довольной ухмылкой себе под нос. От приятного предвкушения он на радостях опустился на колени перед царевной и стал целовать её белые ручки. – Спасибо тебе! Без тебя я бы не справился! Первый раз за всё время знакомства с Владомиром видя его у своих колен таким по-детски счастливым, её гнев не сумел не смениться на милость: она видела его убитым, она видела его раздавленным, она видела его смертельно уставшим, она видела его приступы, она видела его раны, она видела его слёзы – она всё видела; пусть это и были редкие встречи, пусть она знала, что не одна у него такая, пусть она и сама как дурочка возомнила, что ежели спасёт его от его горя, то сумеет однажды и навек завоевать его сердце, но теперь… оставалось только с грустью лицезреть его радость, принимая поражение в этой игре. Ну не выходило у неё на него злиться даже несмотря на всё, что между ними было. А Владомир уже снова вскочил на ноги и, оправив свой знатно помятый кафтан, повторил свою просьбу: – А теперь ну же! Веди меня скорее к нему!