Пепел на губах

Что, если бы ты увидела темнейшую мою сторону? Никто не в силах изменить этого зверя, которым я стал. Помоги мне поверить, что это ненастоящий я, Кто-нибудь, помогите мне укротить этого зверя. Three Days Grace — Animal I Have Become ______________ — Правильно ли я тебя поняла: этот Масару Накаяма, который был вице-командиром вражеской группировки еще во времена Токийской Свастики, досрочно вышел из тюрьмы и этой ночью планирует убить твоего друга? Мирай влетела следом за Манджиро в его пентхаус и по пятам последовала за ним, когда он направился в кабинет. Все его движения были пугающе отточенными и размеренными, будто он в один момент превратился из человека в хорошо смазанную машину с одной-единственной запрограммированной в нем целью, от которой ничто не могло его отвлечь. — Прежде всего он хочет убить его жену, — бросил Манджиро, даже не повернувшись к ней по пути к стоящему у стены сейфу. Голос его звучал страшно, глухо, будто в любой момент был готов сорваться на рычание. — Я уже рассказал тебе, что у Накаямы остались свои счеты с Рейей Баджи, из-за которой он загремел в тюрьму десять лет назад. Кейске и их дочь он убьет просто потому, что они свидетели. — Манджиро помолчал, отточенными экономными движениями набирая комбинацию на сейфе. Его челюсти были сжаты так крепко, что у Мирай самой почти заныли зубы от одного взгляда на него. А затем он добавил низким, чужим голосом: — Накаяма убьет их просто потому, что может. Мирай прижала руку к горячему лбу, лихорадочно обдумывая ситуацию. Сейчас ей уже казалось, что от того момента, когда они запускали фейерверки на пляже, их отделяли годы, хотя на самом деле прошло от силы тридцать минут. Нехотя, скупо, Манджиро описал ей сложившуюся ситуацию по дороге сюда. Оказывается, десять лет назад между Тосвой и Кровавой Зарей — группировкой, в которой Масару Накаяма был вице-командиром, — произошла грандиозная битва. И в этой битве участвовала жена — а тогда еще только девушка, — одного из лучших друзей Манджиро, того самого клыкастого Кейске Баджи. Рейя тогда желала отомстить Масару Накаяме за нападение на нее и ее отца, в результате которого этот тип выстрелил в них обоих, оставив отца девушки на грани смерти в глубокой коме. И Рейя — в настоящем времени успешно заведующая собственной школой единоборств, — смогла одолеть его в драке на этом сражении двух группировок. А после свидетельствовала против него в суде — и для бывшего вице-командира распавшейся Кровавой Зари это закончилось тюремным заключением сроком более чем на пятнадцать лет. Однако факт оставался фактом: этот человек каким-то образом оказался на свободе намного раньше и теперь жаждал мести. Информация Рана Хайтани была проверенной, и этой ночью вся семья Баджи оказалась в огромной опасности, ничего об этом не подозревая. Скорее всего, они, усталые, возвратились с праздничной вечеринки и завалились спать, и не имеют ни малейшего представления о нависшей над ними угрозе. Мирай помотала головой, пытаясь сохранить ее холодной и рассудительной, и подошла к Манджиро, чей гнев и ярость сейчас были такими ощутимыми, что, казалось, сам воздух накаляется вокруг него. — И ты собираешься в одиночку поехать к ним сейчас? — спросила Мирай, хмуро наблюдая, как он один за другим вынимает из сейфа два пистолета и проверяет их. — Ты же понимаешь, что Накаяма будет не один? Тебе нужно взять кого-то из своих людей. Хотя бы Рана. — Никого из Бонтена это не касается, — отрезал Манджиро, небрежно засовывая один из пистолетов за пояс джинсов. — Одного меня хватит. Всегда хватало. Мирай очень хорошо могла понять желание справляться со всем в одиночку. Она действительно понимала. Но только, в отличие от Манджиро, Мирай так же понимала, что это не всегда правильно. Он сам помог ей это осознать, предложив свою помощь и не желая принимать от нее отказа. Уже много лет Манджиро нес в своей душе непосильный груз, без единой жалобы, и не собирался этот груз разделять хоть с кем-то. Вот и сейчас он по привычке хотел добавить новую тяжесть на свои плечи и не ждать ни от кого помощи. Но у Мирай были для него новости на этот счет. — Я еду с тобой, — бескомпромиссно заявила она, делая еще один шаг к моментально застывшему Манджиро. Он поднял голову и медленно повернулся к Мирай. — Нет, — холодно отрезал Манджиро, устремляя на нее жуткий, неживой взгляд остановившихся темных глаз. Запугать ее надеется? Как бы не так! — Да! — возразила Мирай с силой в голосе. Затем фыркнула и, забыв обо всем на свете, раздраженно толкнула его в плечо. — Ты совсем рехнулся? Тебя одного там убьют, тебе нужно подкрепление! С этими словами Мирай резким движением выхватила из его руки пистолет и критически осмотрела оружие. Хорошая модель, одна из ее любимых. В ее собственном сейфе в Киото лежал почти полный двойник этого пистолета. Темная аура вокруг Манджиро как будто немного поутихла, хотя он продолжал смотреть на нее хмуро и недовольно. Но, видимо, что-то в глазах Мирай дало ему понять, что она от него не отстанет, а лишнего времени на пререкания совсем не было. — Это опасно, — мрачно объявил Манджиро. Вот это удивил. А она-то думала, это будет так же просто, как за хлебом сходить. В ответ на его слова Мирай лишь сдвинула темные брови, недобро прищуривая разноцветные глаза. — Ты забываешь, кто я такая, Манджиро Сано, — сказала она с холодком в голосе. На его мрачном лице все еще отражалось такое явное сомнение, что Мирай раздраженно вздохнула. Она недовольно покачала головой. — Послушай, Майки, ты собираешься помочь мне спасти мою собственную жизнь. И это наименьшее, что я могу сделать, чтобы отблагодарить тебя. Этой ночью. Ты. Не будешь. Один. — Она выделила интонацией свои последние слова, чтобы их вес и окончательность полностью дошли до Манджиро. Он еще несколько секунд буравил ее хмурым, недовольным взглядом, затем наконец отрывисто кивнул. Мирай с облегчением перевела дыхание и кивнула ему в ответ. Хвала богам, хотя бы это получилось уладить. Мирай развернулась к сейфу и решительно забрала оттуда свои метательные ножи. Никогда не знаешь, что может пригодиться в такой ситуации. Вероятно, все. Мирай чувствовала на себе тяжелый, все еще сомневающийся взгляд Манджиро, но сознательно делала вид, что ничего не замечает. Ее собственное волнение за него и так затрудняло каждый новый вдох, и она не хотела еще сильнее подпитывать его исходящей от Манджиро тревогой. — Идем, — отрывисто сказала Мирай, разворачиваясь к выходу из комнаты и на ходу поправляя ножны на предплечьях.        В полном молчании они прошли по коридору и вошли в пустой лифт. Двери закрылись с мелодичным звоном. Мирай смотрела прямо перед собой и чувствовала знакомый шепот своей пустоты, которая кружила вокруг ее сознания, пробуя его на прочность, ожидая своего часа. Но сегодня она не хотела впускать эту пустоту. Сегодня Мирай хотела полностью осознавать и чувствовать все, что происходит с ней. Потому что сегодня она была не одна, и перед ней лежала непростая задача: попробовать не подпустить Манджиро к его собственной пустоте, которую она отчетливо в нем ощущала. Его движение сбоку от нее привлекло ее внимание, и Мирай посмотрела на него, тут же опуская недоуменный взгляд на его пальцы, сжавшиеся на стволе пистолета, который он протягивал ей рукоятью вперед. Мирай вновь перевела непонимающий взгляд на его лицо и вопросительно приподняла брови. — Лучше пусть у тебя будут оба пистолета, — нечитаемым тоном сказал Манджиро, слабо пожимая плечами. — Если верить Рану, ты с ними управляешься лучше меня. Видя, что Мирай медлит, Манджиро сам взял ее за руку и решительно вложил пистолет в ее ладонь. Пальцы девушки машинально сомкнулись на холодном металле рукояти, но она продолжала встревоженно смотреть в его лицо. — Но ты ведь тогда совсем без оружия, — озвучила Мирай очевидное, и без того обеспокоенная их совершенно недостаточной, на ее взгляд, огневой мощью. Манджиро в ответ на ее слова лишь слегка повел одним плечом, а в уголках его губ мелькнула пронизанная опасностью усмешка. — Я и сам оружие, — туманно ответил он, на что Мирай лишь еще сильнее подняла брови и слабо качнула головой. Она прежде не замечала за Манджиро особой пафосности, и это значило, что его слова — не бравада, а простая констатация факта. И от этой мысли по ее коже прошлись морозные мурашки. Когда они выходили на улицу, Мирай на свой страх и риск тайком отправила сообщение Рану. Манджиро точно не оценит ее самовольность, но беспокойство вынуждало ее перестраховываться. Пусть Ран будет в курсе, что они уже в пути. Подкрепление в таких ситуациях никогда не бывает лишним. На парковке элитного жилого комплекса они вновь оседлали его мотоцикл, и Манджиро без лишних промедлений тут же с ревом сорвал его с места. Темные улицы сменяли одна другую, огни фонарей и освещенных окон сливались в одну яркую линию, а пронизывающий ветер зло впивался в лицо. Мирай слегка наклонила голову, прячась за его плечом от этого пробирающего до костей ветра. Манджиро гнал на умопомрачительной скорости, и она чувствовала, как сильно напряжено его тело под ее руками. Он боялся опоздать. И Мирай тоже этого боялась, потому что не знала, сможет ли он оправиться, если произойдет самое худшее. Когда Манджиро свернул на одну из узеньких улиц, ветер перестал так громко свистеть в ушах, и Мирай решила, что стоит попытаться отвлечь его разговором от разрывающих его голову тяжелых мыслей. — Значит, вы с Баджи вместе были в Тосве? — спросила она, придвинувшись к его уху. Манджиро кивнул, слегка поворачивая к ней голову, и Мирай снова увидела его напряженно сжатую челюсть. — Не просто были, мы основали Тосву вместе, — ответил Манджиро, еще больше увеличивая и так запредельную скорость. Чувствуя, как желудок делает резкий кувырок, Мирай все лучше понимала, откуда взялась эта табличка «Kamikaze» на его мотоцикле, особенно учитывая, какой опасности они сейчас неслись навстречу. Что ж, судя по его окаменевшим плечам, идея немного снизить его напряжение разговором была изначально обречена на провал. — И этому Накаяме настолько безразлично, что ни Баджи, ни его жена уже много лет не имеют никакого отношения к Тосве, и что даже самой Тосвы давно нет? — хмуро уточнила Мирай. — То сражение закончилось позором для Кровавой Зари. А поединок Накаямы с Рейей Баджи был позором для него лично. Благодаря ее показаниям, его вместе с главой КроЗы отправили в тюрьму, и я не знаю, как вышло так, что ему удалось освободиться досрочно. Но теперь он хочет отомстить. — Манджиро встряхнул головой, сжимая зубы с такой силой, что Мирай всерьез испугалась, как бы они не начали крошиться прямо у него во рту. А затем он глухо добавил: — Я не могу этого допустить. С ними ничего не должно случиться. Только не с ними. После этого они не обменялись ни единым словом. Через десять минут освещенные проспекты сменились уютными бульварами одного из тихих спальных районов Токио. Манджиро свернул на узкую улочку, где стояли ухоженные частные дома. Громкий рев движка агрессивно разрывал сонную предутреннюю тишину. — Тебе не приходило в голову, что звук твоего байка не даст нам подобраться к ним незаметно? — с неприкрытым сарказмом спросила Мирай. Манджиро на подкол не повелся. — Я хочу, чтобы они знали о моем прибытии, — зловеще отозвался он. Через минуту они затормозили возле одного из двухэтажных домиков. Свет внутри не горел, и сам дом выглядел очень спокойно и мирно. Могло ли случиться такое, что Ран все же ошибся? К сожалению, зная Хайтани, такой расклад казался удручающе маловероятным. Мирай ловко слезла с мотоцикла, на ходу в сотый раз проверяя пистолеты. Оружие было в полной боевой готовности. — Майки, — тихо позвала она, когда они быстро зашагали к притихшему в ночи дому. — Я должна предупредить тебя, что не буду никого убивать. — Он бросил на нее темный, тяжелый взгляд через плечо, но Мирай выдержала его, не моргнув глазом. — Убийств на моем счету и так хватит на несколько жизней. Когда у меня есть выбор, я предпочитаю не отбирать жизнь. Но я сделаю так, чтобы после моего выстрела никто из них не поднялся, в этом можешь быть уверен. Манджиро просто коротко кивнул ей, не сказав ни слова. Через миг они неслышно поднялись на уютное крыльцо, заставленное горшками с маленькими елочками — обитатели этого дома явно предвкушали близящееся Рождество. Уют этого милого крылечка зловеще нарушало состояние входной двери. Она была открыта настежь, замок — выломан. Значит, чужаки действительно вторглись в этот дом. Мирай бесшумно переступила порог вслед за Манджиро. Внутри стоял полумрак, разгоняемый тусклыми лампами фоновой подсветки на потолке. Впереди виднелась лестница, ведущая на второй этаж. Идя немного впереди Мирай, Майки осторожно двинулся к лестнице, и в этот момент из арочного проема, ведущего, скорее всего, на кухню, появился высокий мужчина в темной одежде. Тело задвигалось быстрее, чем разум смог осознать происходящее, и Мирай тут же направила на него пистолет с глушителем, но Манджиро опередил ее — он налетел на опешившего от их присутствия мужчину молчаливым ураганом и одним ударом ноги свалил его на пол. Мужчина так и остался лежать кулем у подножия лестницы. Мирай медленно опустила пистолет, скользнув по Манджиро быстрым взглядом. Ей еще не приходилось видеть его в действии, и эта молниеносная атака глубоко впечатлила ее. Сама Мирай никогда не была способна ни на что подобное, как бы усердно Рен ни пыталась ее тренировать. Манджиро не удостоил поверженного врага вторым взглядом и, переступив через него, продолжил прерванный путь к лестнице. Неслышно ступая по ступенькам, они поднялись на второй этаж. Коридор встретил их распахнутой дверью, откуда доносились приглушенные мужские голоса. Мирай крепче сжала рукоять пистолета, следуя за Манджиро, который сейчас походил на хищника, выслеживающего свою добычу: его тело двигалось с какой-то жуткой, звериной грацией, и она с легким холодком внутри подумала о том, что ей повезло быть на его стороне, а не наоборот. Дверь вела в спальню, в которой обнаружились пятеро мужчин. Бесшумное появление главы Бонтена в дверном проеме мигом оборвало их тихий разговор, и на секунду все пятеро уставились на него. Один из них, высокий мужчина с высветленными волосами и неприятным, резким лицом, удовлетворенно осклабился. — Значит, рев движка мне не послышался, — прогудел он хрипящим, прокуренным голосом. И в тот же миг один из здоровяков метнулся к Манджиро, вынимая из-под полы пиджака широкий нож. Глухо, сдавленно бухнул одиночный выстрел, — дуло пистолета с глушителем застыло в неподвижной руке Мирай, а мужчина с пропитанным агонией воем свалился на пол, роняя нож и зажимая рану от пули под ребрами. Второго бросившегося на него врага Манджиро встретил мощным ударом ноги с разворота, а Мирай сняла третьего, попытавшегося атаковать его со спины, прострелив мужчине бедро и познакомив его лицо со своим ботинком, когда тот свалился ей под ноги. Белобрысый все еще стоял у окна, растягивая тонкие губы в неприятной усмешке, и с видимым спокойствием наблюдал, как четвертый мужчина бросается на Манджиро, оказавшего ему радушный прием в виде крепко сжатого кулака, с тошнотворным хлюпающим хрустом врезавшегося в его нос. Давая Манджиро возможность самому разобраться с оппонентом и держа на мушке долговязого блондина, Мирай напряженно просканировала окружающее пространство. На полу в этой комнате лежали двое людей, оба не подавали признаков жизни. В темноволосом мужчине с рассеченным лбом Мирай сразу же узнала клыкастого Баджи, которого видела несколько часов назад в раменной. Рядом с ним лежала молодая женщина — ее Мирай тоже вспомнила. Где-то в доме еще должен был быть ребенок, однако девочку нигде не было видно. Напряженная и сосредоточенная до предела, Мирай чутко прислушивалась ко всем звукам, не сводя прицела с посмеивающегося белобрысого. Здесь что-то было не так, она это нутром чувствовала. Мирай была уверена, что в доме скрываются еще враги. И поведение этого мужчины у окна, слишком спокойное, внушало ей тревогу. Он не был бы так невозмутим, учитывая, что Манджиро сейчас добивал последнего из его людей в зоне видимости, если бы не имел в рукаве припрятанного туза. А Манджиро, тем временем, играючи завалил своего противника и выпрямился, устремляя на блондина напротив тяжелый, полный угрозы взгляд. — Накаяма, — низким, почти рычащим, голосом обратился Манджиро к этому мужчине, и Мирай мгновенно перевела на него все свое внимание. Значит, это и есть пресловутый Масару Накаяма? Она подозрительно сощурилась, не зная, чего ожидать от него, и покрепче перехватила пистолет, на всякий случай взводя курок. — Не вмешивайся, — вдруг коротко бросил ей Манджиро. Он сам все еще не двигался с места и, хотя ростом был значительно ниже долговязого Накаямы, сейчас казалось, что он занимает в пространстве куда больше места, чем полагалось его худощавому телу. Накаяма, между тем, слегка переменился в лице, видя, что больше никто не преграждает Манджиро дорогу к нему. Его блеклый взгляд скользнул на дверной проем с нетерпением и непониманием, и Мирай тут же поменяла свое местоположение так, чтобы вход в комнату для нее тоже просматривался. Ей все это не нравилось. Накаяма явно ждал чего-то, или кого-то — он совершенно очевидно был уверен в том, что до драки с главой Бонтена у него дело не дойдет, и потому сейчас все гаденькое веселье мигом слетело с его лица. Тот, кого он ждал, не появился, но это не значило, что опасность для них с Манджиро стала меньше. Дурное предчувствие свернулось гремучей змеей у Мирай под ребрами. Движение Накаямы привлекло ее внимание: он торопливо пытался вынуть пистолет из скрытой под бордовым пиджаком кобуры, и палец Мирай уже напрягся на курке, но выстрел не понадобился. Манджиро налетел на мужчину, подобно вихрю, и в мгновение ока выбил пистолет из его руки точно таким же приемом, который провернул в клубе с ней самой в ту ночь, когда они впервые встретились вновь в этом времени. Под сумасшедшим напором Манджиро, Накаяма даже не успевал отбивать его удары. Понаблюдав за поединком еще пару секунд, Мирай медленно опустила руку с пистолетом. Похоже, ее помощь в этой драке точно не потребуется, поэтому не стоило терять время и глазеть на них — хотя, она признавала, что от Манджиро оказалось довольно сложно оторвать взгляд, когда он бился с кем-то. Бдительно посматривая то на дерущихся, то на темный дверной проем, Мирай склонилась над лежащей на полу парой и свободной рукой поочередно прикоснулась к их горлам сбоку под челюстью. С облегчением убедилась, что пульс у обоих был, а значит, они просто без сознания. Необходимо скорее найти ребенка, проверить весь дом на наличие других непрошенных гостей, вызвать скорую и, желательно, полицию. Решив, что может пока что оставить Манджиро самостоятельно разбираться с Накаямой, Мирай вышла из спальни, настороженно сканируя взглядом пустой коридор. Тревога и плохое предчувствие разрастались внутри нее снежным комом. Что-то не сходилось во всем этом. Масару Накаяма оказался слишком слабым противником, чего Мирай совсем не могла предположить со слов Манджиро. Он даже не подумал защищаться, пока имел такую возможность. И с ним здесь было всего пятеро людей — считая того мужчину, что сейчас прохлаждался без сознания под лестницей. Возможно, такого количества человек и впрямь было достаточно, чтобы застать врасплох ничего не подозревающую чету Баджи, но Мирай все равно не могла унять беспокойство. Она каждую секунду ожидала какого-то подвоха. Мирай прошла по пустому коридору, ступая мягко и осторожно, так, чтобы не произвести ни звука, и, помедлив, заглянула в еще одну открытую дверь, ведущую, как она сразу поняла, в детскую. Представшая перед ней картина заставила сердце девушки рухнуть куда-то вниз и тут же покрыться холодом. Посреди уютной детской комнаты стоял еще один мужчина, бритоголовый и широкоплечий, и с омерзительной ухмылкой на лице целился из пистолета в открытую дверцу шкафа, где Мирай через секунду увидела крошечную темноволосую девочку в желтой пижамке, которая свернулась в комочек в своем рассекреченном убежище и отчаянно прижимала маленькие ладошки к глазам, то и дело всхлипывая. Горячая волна гнева застлала зрение Мирай полыхающей красной завесой. Этот ублюдок с улыбкой на роже направлял пистолет на маленького ребенка, пока в соседней комнате Майки заживо превращал его дружков в избитые куски гнилого мяса. Мирай была уверена, что у этого выродка был приказ не вмешиваться и следить за девочкой. Их ждали здесь, у нее не было в этом сомнений. Это должна была быть ловушка, которую она пока еще не смогла разгадать и обезвредить. Но даже если и так, Мирай не собиралась отступать, только не в такой ситуации. Ее руки задвигались молниеносно, меняя пистолет на три метательных ножа. Мужчина еще только переводил на нее недоуменно-растерянный взгляд, даже не успев до конца согнать с лица мерзостную ухмылку, а ее ножи уже одновременно впились в его тело, прорезая сухожилия. Пистолет вывалился из его поврежденной руки и с приглушенным стуком упал на мягкий ковер. Мирай бросилась к нему еще до того, как его рот раскрылся, выпуская болезненный вопль. Этот вопль оборвался, даже толком не начавшись, загнанный назад в его глотку коленом девушки, которое она с размаху впечатала в его висок, предварительно дернув вниз его ставший податливым от нежданной боли корпус. Коленная чашечка нестерпимо заныла от этого удара, но Мирай добилась своего: вся эта «схватка», если можно было так назвать произошедшее, закончилась быстро и почти бесшумно. Именно этого она и хотела: чтобы девочка услышала как можно меньше. Потому и использовала ножи вместо пистолета. С удовлетворенной ухмылкой Мирай окинула быстрым взглядом потерявшего сознание выродка. Удар коленом, от которого теперь болела ее нога, был произведен идеально — Рен ею гордилась бы. Маленькая девочка продолжала тихо плакать в шкафу, икая, вся дрожа и с силой зажимая пухлыми ладошками заплаканные глаза. По ее покрасневшему личику вовсю струились слезы, и у Мирай что-то надорвалось в сердце от этой картины. — Не открывай глаза, — мягко сказала она девочке. Малышке не стоило видеть окровавленного мужчину на полу. Нужно было ее отвлечь. — Как тебя зовут? — Хо-Хотару, — икнув, пропищала девочка, послушно прижимая ручонки к глазам и трясясь, как лист на ветру. — У тебя такое красивое имя, Хотару, — ласково произнесла Мирай, сжимая кулаки с яростью, не вязавшейся с ее спокойным тоном. — Ты ведь действительно как светлячок в этой желтой пижаме. — Она протянула осторожную руку и мягко коснулась дрожащего плечика ребенка. Девочка дернулась от нового прикосновения, но тут же расслабилась и обмякла, поняв, что ей не причинят боли. — Тебе сейчас нужно будет выполнить одно простое, но очень важное задание, Хотару. Хорошо? Главное, не открывай глазки. Девочка отрывисто закивала, вжимая ладошки в лицо, и позволила Мирай собрать ее в охапку и вытянуть из шкафа. Со своей дрожащей ношей на руках, девушка вышла из комнаты, внимательно осматривая коридор, по-прежнему остававшийся пустым. Девочку нельзя было оставлять в одной комнате с окровавленным бессознательным мужчиной, но и забрать ее с собой Мирай сейчас не могла. Толкнув соседнюю дверь, она определила комнату как гостевую спальню и, тщательно обежав ее внимательным взглядом, убедилась, что внутри пусто. Неся девочку на руках, Мирай зашла в эту комнату и усадила ребенка на кровать. — С твоими мамой и папой все хорошо, Хотару, — ровным, мягким голосом сказала она, укутывая в одеяло малышку, которая все еще прижимала ладони к глазам, но больше уже не плакала. — Но тебе нужно побыть пока здесь — это и есть твое важное задание. Никуда не выходи из этой комнаты, ладно? Совсем скоро все будет хорошо. Мирай сама поморщилась от слов, что вылетали сейчас из ее рта. Если что-то и получалось у нее еще хуже, чем драки, так это общение с маленькими детьми. Но девочка понятливо закивала, не отводя ладошки от глаз, и Мирай тихо вздохнула с облегчением. Она очень надеялась, что не обманула маленькую Хотару, и совсем скоро все и правда будет хорошо, а девочку успокоят ее родители, у которых это уж точно получится лучше, чем у нее. Решив, что малышка остается в сравнительной безопасности, Мирай вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. В коридоре по-прежнему было пусто, и тишину дома нарушали лишь отчетливые звуки ударов плоти о плоть, доносящиеся из хозяйской спальни. Манджиро все еще дрался с Накаямой? Уходя из спальни, Мирай была уверена, что этот поединок закончится, даже толком не начавшись, однако звуки, которые она сейчас слышала, доказывали, что она была неправа. Внезапно почувствовав новый, почти оглушающий прилив тревоги, Мирай бегом вернулась в спальню, поудобнее перехватывая пистолет, но на пороге застыла от открывшейся ей пугающей картины. Манджиро сидел сверху на поверженном противнике, и его кулаки методично, с чудовищной силой врезались в его лицо. Накаяма уже совсем не двигался под ним, вместо лица — разбитое, кровавое месиво. А Манджиро все не останавливался. Будто одержимый, он продолжал размеренно наносить удар за ударом, и его покрытое брызгами чужой крови лицо застыло внушающей ужас маской. Разлетающиеся в стороны от каждого движения, светлые волосы пугающе перепачканы алым. Но самыми страшными были его глаза. Пустые, бездонные и мертвые — они принадлежали кому угодно, только не тому Манджиро, которого Мирай успела узнать. — Майки! — позвала она невольно дрогнувшим от увиденного голосом. — Достаточно! Но он не отреагировал, будто вовсе не видя и не слыша ее. Манджиро продолжал хладнокровно избивать уже бесчувственное, неподвижное тело под ним и, если так продолжится — он забьет Накаяму до смерти. Если уже не сделал этого. Что-то темное, злобное, опасное владело им в этот момент, и от осознания этого Мирай прошибло холодным потом, вызвав в ее памяти другие давние воспоминания, пропитанные точно таким же ужасом, который она чувствовала и сейчас. Она уже видела нечто подобное много лет назад, когда Рен голыми руками едва не забила насмерть врезавшегося в их машину пьяного водителя. Манджиро нужно было остановить, привести в чувство. Мороз пробегал по коже Мирай от одного вида его безумных, чужих глаз. Он должен остановиться, должен вернуться назад, пока еще может. Действуя по наитию, не давая себе времени на размышления, Мирай подняла твердую руку с пистолетом и прицелилась. Глухо грохотнул выстрел, пистолет выплюнул из себя пулю, и та вгрызлась в новенький паркет в нескольких сантиметрах от головы поверженного мужчины. Это и впрямь подействовало — Манджиро замер с занесенной над головою рукой, покрытой кровью, с разбитыми почти до мяса костяшками. А затем его голова повернулась в сторону задержавшей дыхание, испуганной Мирай, и он устремил на нее этот страшный, незнакомый взгляд омертвевших темных глаз. Как и в тот раз с Рен, на одну короткую, жуткую секунду Мирай показалось, что сейчас он обратит эту кровавую ярость уже на нее. И она прекрасно понимала, что если это случится — ей не выстоять против него. В ее руках был пистолет, но она знала, что скорее позволит Манджиро убить ее, чем нацелит на него оружие. Однако эта ужасающая секунда закончилась, растаяла в пучине времени, и в его глазах что-то явственно дрогнуло, изменилось. Спустя еще одну секунду они ожили, расширились, и на его мгновенно побелевшем лице мелькнуло загнанное, дикое выражение, близкое к панике. Манджиро перевел застывший взгляд на искалеченное лицо лежащего под ним мужчины, затем на свои разбитые, окровавленные руки, которые теперь начали неконтролируемо дрожать. Когда Манджиро вновь поднял на нее взгляд, он был наполнен таким абсолютным ужасом, что Мирай почувствовала его колющей болью где-то глубоко в своей груди. А затем он вдруг переменился в лице, глаза расширились еще сильнее, резко переводя взгляд куда-то за плечо Мирай. Губы Манджиро раздвинулись, и Мирай, вдруг мгновенно поняв причину нового испуга в его глазах, начала поворачиваться, но — слишком медленно. Она так и не услышала его встревоженного оклика и оглянуться тоже не успела — что-то тяжелое обрушилось сзади на ее голову, раскалывая череп надвое одуряющей болью, и Мирай провалилась в неожиданную тьму, густую и плотную, но все равно не идущую ни в какое сравнение с темнотой, которую она увидела сегодня в помертвевших глазах Манджиро Сано.

***

Сознание возвращалось медленно и неохотно, в компании невыносимой головной боли и подкатывающей к горлу тошноты. Мирай сдавленно застонала, не находя в себе сил открыть глаза и чувствуя, как злая боль вгрызается в каждое ее нервное окончание. С усилием пытаясь пробиться сквозь эту одуряющую завесу боли, с большой неохотой начинающей отступать, она попыталась поднести к голове руку, но не смогла. Мирай тут же застыла, напрягая гудящий мозг в надежде понять, что происходит. Она парализована? Мысль вспыхнула в голове и тут же погасла. Нет, конечно же, ничего такого. Она просто привязана к стулу, на котором сейчас сидит. Плотно сжав губы, чтобы не дать пролиться очередному болезненному стону, Мирай с огромным трудом разлепила веки, но ее встретил полумрак, в котором все равно ничего не было видно — даже если бы зрение и не плыло сейчас так, что от этих вертолетов мутило еще сильнее. Мирай очень хорошо запомнила мощный удар по голове. Ей было плохо, но на сотрясение мозга это мерзкое состояние было не похоже — кое-какой опыт в этих вещах у нее имелся, так что она вполне могла сравнить симптомы. Значит, все ее опасения подтвердились: в доме Баджи их с Майки действительно поджидала ловушка и… Майки. Где он? В каком он состоянии? Куда… — Мирай, — позвал сбоку хриплый голос Манджиро, обрывая лихорадочный поток ее мыслей и затопляя все еще мутное сознание плавящим кости чувством облегчения. Хвала богам, он рядом, и, возможно, даже не сильно ранен. Страшные воспоминания об увиденном, о том, каким он был в доме своего друга, заполнили голову Мирай. Но еще страшнее было воспоминание о его глазах, когда он пришел в себя и осознал, что сделал. Мирай без энтузиазма шевельнулась в своих путах, уныло убеждаясь, что привязана к стулу на славу. Перестав дергаться, чтобы не провоцировать едва-едва притихшую головную боль, Мирай облизнула высохшие губы и слегка повернула голову в ту сторону, откуда звучал его голос. — Майки… — прошептала она. — Ты… в порядке? Он понял, что она спрашивает вовсе не о его физическом самочувствии, Мирай знала это. Манджиро медлил с ответом, и она всем телом чувствовала исходящие от него неуверенность и напряжение, даже видя лишь его смутный силуэт в полумраке. — Да, — наконец тихо ответил он и замолчал. Мирай уже думала, что он не собирается больше ничего добавлять, однако Манджиро едва слышно продолжил: — Я должен был сразу рассказать тебе. Я… не совсем здоров. Вернее, думаю, я совсем нездоров. — Он как-то обреченно, тоскливо хохотнул, и от этого полного безнадеги звука у Мирай вдруг неприятно пересохло в горле. Она смотрела на его сгорбившуюся на соседнем стуле фигуру и терпеливо ждала, захочет ли он продолжить свое признание. Через миг Манджиро действительно снова заговорил, с мучительной тщательностью подбирая слова: — Во мне живет… некто… другой. Я называю это «черным импульсом». И когда он приходит, я будто растворяюсь в нем, исчезаю, а он… Он всегда хочет крови. — Мирай затаила дыхание, боясь спугнуть его такую редкую откровенность. Майки же, наоборот, сделал глубокий, шумный вдох, и совсем тихо, будто обращаясь уже к самому себе, добавил: — Может, эта жажда крови помогает ему забыть то, что он знает. То, чего он не должен знать. Последних его слов Мирай не смогла понять, но ощутила настойчивое дежавю от услышанного. Очень похоже Рен описывала свою «красную тень». Женщина, больше всех приблизившаяся к роли матери в жизни Мирай, проходила через тяжкие испытания, устраиваемые ей собственным воспаленным разумом. Множество врачей, которые осматривали Рен, так и не смогли поставить однозначный диагноз ее состоянию. Слова Манджиро отозвались в душе Мирай знакомой дрожью, ведь он совершенно очевидно был болен и, очень возможно, страдал от похожего недуга, что мучил и ее наставницу. Как и Рен, в свои «спокойные» периоды Манджиро вовсе не выглядел нездоровым. Не стань она свидетельницей произошедшего в доме Баджи, и не услышь сейчас его собственные слова — Мирай даже подумать не могла бы, что его точит изнутри необъяснимая болезнь. Пугало ли это ее? Конечно. Мирай боялась за него. Но сейчас волноваться об этом не было времени. И Манджиро не нужны были ее пустые утешения или жалость. Мирай надеялась, что они смогут вернуться к этой теме в другой обстановке, если он захочет. Если они выберутся из… где бы они ни были сейчас. В приоритете на данный момент были другие вопросы. Поэтому Мирай не стала зря сотрясать воздух. — Давай вернемся к этому позже, — мягко сказала она, и ей показалось, что она разобрала тихий, как будто бы облегченный, вздох Манджиро. Сама она, правда, даже намека на облегчение не испытывала. — Где мы? — В подвале, — моментально, но совершенно неинформативно, отозвался сидящий рядом мужчина. Мирай хмыкнула и снова посмотрела на него, щурясь и пытаясь разглядеть в полумраке его черты. Манджиро, кажется, тоже смотрел на нее, причем с совершенно невозмутимым лицом, хотя в темноте его выражение было сложно разобрать. — Ха-ха, ты забавный, Майки, — преувеличенно невпечатленным тоном прокомментировала его ответ Мирай. — В чьем мы подвале? — Косея Мацумото. Мирай медленно, глубоко вздохнула, призывая на помощь все свое терпение. Ну что за человек такой, любые крохи информации приходится едва ли не клещами вытаскивать, да еще и в такой нерадужной ситуации. — Это еще кто? — несмотря на все старания, усталое раздражение все же просочилось в ее голос. — Он был лидером Кровавой Зари, — равнодушно выложил Майки, отворачиваясь и устремляя взгляд на дверной проем, в котором не было двери. Удивительно, что их оставили в открытом помещении. Настолько уверены в том, что сбежать у них не получится? Закусив губу, Мирай прокручивала в голове его ответ. — Та самая группировка, над которой одержала победу Тосва десять лет назад? В которой Накаяма был его заместителем? — Его кивок она скорее почувствовала, чем увидела. Голова заново начинала болеть, и Мирай поморщилась. — И что ему надо от нас? Манджиро поерзал на своем стуле и слегка повел затекшими плечами. Глубоко вздохнул. — Видимо, ему нужен я. Он хочет мести. Хочет, чтобы я отплатил за его поражение в той битве. Он каким-то образом досрочно вышел из тюрьмы вместе с Накаямой. — Манджиро повернул голову, и в полумраке подвала Мирай на миг уловила слабый блеск его глаз. Тише, он добавил: — Прости, что втянул тебя в это. Она раздраженно мотнула головой, отмахиваясь от его слов, и тут же поморщилась от усилившейся боли в затылке. — Ты ни во что меня не втягивал, это был мой осознанный выбор. Давай лучше подумаем, как выпутываться из этого дерьма. — Ну… У меня есть одна идея, — и с этими словами Манджиро, поднатужившись, неожиданно дернул руками и разорвал связывающие их за спинкой стула веревки. Мирай вытаращилась на него так сильно, что у нее даже заболели веки. Нет, она уже убедилась, что Манджиро обладает немалой физической силой, но это было просто… …элементарно объяснимо. Он помахал зажатым в одной руке ее собственным метательным ножом. — Люди Мацумото забрали все оружие, но я успел припрятать один из твоих ножей, — будничным тоном пояснил он. — Как тебе это удалось? — впечатленно поинтересовалась Мирай. Манджиро небрежно пожал плечами. — Позволил одному из его подручных вломить мне так, чтобы я упал на пол рядом с тобой, и незаметно забрал один из ножиков. — Мирай слегка поморщилась от его слов. Она сощурилась, пытаясь получше разглядеть его лицо в полумраке на предмет увечий, и ей показалось, что она увидела кровь на его подбородке из разбитой губы. А Майки продолжил: — Меня они обыскивать после этого даже не стали, видимо, решив, что все оружие я отдал тебе. С этими словами Манджиро наклонился и принялся быстро перепиливать веревки, опутывавшие его щиколотки. Мирай лишь с уважением покачала головой. Манджиро Сано действительно был удивительным человеком. Однако неизвестность тревожила ее. Сколько людей в этом доме? Смогут ли они вдвоем справиться с ними, особенно учитывая, что оружия у них нет, а в рукопашном бою Манджиро от нее будет мало помощи. Неожиданно раздавшиеся снаружи шаги сказали Мирай, что по крайней мере на часть вопросов они сейчас получат ответы. Не успев до конца распилить толстую веревку, Манджиро резко выпрямился на стуле, вновь заводя руки за его спинку, словно они были по-прежнему связаны. А через миг в подвале зажегся тусклый свет, все равно резанувший по глазам после этой темноты. Мирай рефлекторно зажмурилась, чувствуя болезненную пульсацию в затылке от этого неожиданного освещения, но через пару секунд ее глаза смогли к нему привыкнуть. Она хмуро уставилась на десяток мужчин, заполнивших просторный подвал, из-за чего он сразу начал казаться меньше. Впереди стоял высокий широкоплечий мужчина с коротким ежиком черных волос и холодными темными глазами, впившимися в лицо Манджиро со смесью ненависти и триумфа. Эти же темные глаза скользнули по Мирай быстрым незаинтересованным взглядом, после чего вновь вернулись на лицо главы Бонтена. Мирай подозревала, что это и есть тот самый Косей Мацумото, о котором говорил Манджиро. Цельная картина происходящего понемногу складывалась в ее голове. Судя по всему, Мацумото сделал своего бывшего заместителя марионеткой в этом плане (правда, самому Масару Накаяме забыл об этом сообщить), чтобы добраться до главы Бонтена. Нападение на семью Баджи действительно было западней, только вот устроил ее вовсе не бывший вице-командир Кровавой Зари. Должно быть, его задачей было напасть на пару (вполне возможно, действительно убить, преследуя его собственные мотивы), чтобы этим выманить Манджиро. Именно Мацумото так ждал Накаяма, однако было очевидно, что предать одного из своих для того вовсе не было проблемой. Тонкие губы бывшего лидера Кровавой Зари растянулись в неприятной, холодной усмешке. — Как приятно видеть тебя таким жалким и поверженным, непобедимый Майки, — протянул он нарочито ленивым голосом. Манджиро не мигая встретил его взгляд, и на его лице не дрогнул ни единый мускул. Он просто смотрел снизу вверх на стоящего над ним мужчину и разглядывал его слегка брезгливо и равнодушно. На подбородке Манджиро действительно была кровь — уже его собственная, вперемешку с засохшими пятнами, оставшимися на коже после жуткого избиения Накаямы. Трещинка на разбитой нижней губе уже запеклась кровью, скула слегка припухла и покраснела (скоро там точно начнет проявляться синяк), а глаза остановили ничего не выражающий взгляд на возвышающимся над ним Мацумото, будто бы невзначай поглаживающем большим пальцем рукоять зажатого в руке пистолета. — А ты, как всегда, ничего не стоишь без своей пушки, Мацумото, — монотонным, невыразительным голосом отозвался Манджиро в ответ на его выпад. Зависшее во времени мгновение — и кулак Мацумото со всей силы врезался в уже и так пострадавшую скулу Манджиро, отчего его голова резко дернулась в сторону, а светлые волосы беспорядочно упали на лицо. Мирай закусила губу, яростно сжимая онемевшие от тугих веревок кулаки, а Манджиро лишь невозмутимо выпрямился и вернул этот пустой, равнодушный взгляд на скалящегося на него мужчину. — Манер ты так и не набрался, щенок, — проскрежетал Мацумото. Его похолодевший взгляд неожиданно снова скользнул по Мирай, и девушка напряглась всем телом, встревоженная внезапным новым вниманием. Мацумото гаденько осклабился, глядя на нее, и Мирай, даже не переводя взгляд на Манджиро, почувствовала, как он напрягся. — Смотрю, ты подружку с собой захватил. Развлечемся? Он коротко кивнул головой, и один из громил уверенно шагнул к застывшей Мирай, которая следила за каждым движением мужчины, с досадой осознавая всю уязвимость своего положения: без оружия, со связанными руками и ногами. Однако здоровяк не успел даже прикоснуться к ней. Едва его руки протянулись к девушке, Манджиро дернулся на своем стуле, разрывая наполовину перепиленную веревку на ногах и вскакивая с места. Его внезапное, непредсказуемое движение сыграло на руку: Мацумото и его люди на мгновение потрясенно застыли, и этого мгновения ему хватило. Кулак Манджиро с уже и так сбитыми костяшками с пугающей силой врезался в лицо мужчины, который был едва ли не в два раза больше его самого, и от этого удара тот отшатнулся на несколько шагов, едва не упав. После этого в подвале развернулся настоящий кровавый хаос. Люди Мацумото всей толпой налетели на Манджиро, пока их главарь стоял в стороне и наблюдал, поигрывая пистолетом. Мирай с тоской глядела на лежащий на полу метательный нож — у нее не было совершенно никакой возможности дотянуться до него. Ее руки и ноги были намертво привязаны к стулу, и она уже содрала всю кожу на запястьях, пытаясь хоть немного ослабить свои путы, но — безуспешно. Манджиро отбивал удары один за другим и щедро раздавал собственные. Несколько мужчин уже лежали на полу без сознания, не перенеся свидания с его ногой. Неприятные, глухие звуки ударов кулаков о плоть заполняли душный воздух подвального помещения. Мирай чувствовала, как собирается испарина у нее над бровями. Она ненавидела свою беспомощность, вынужденная оставаться наблюдателем без единой возможности как-то помочь Манджиро. Один из подлетевших к нему мужчин вынул из специального крепления на бедре дубинку и замахнулся на Манджиро, отбивающего яростные атаки двоих противников сразу. — Сзади! — закричала Мирай. Манджиро развернулся, но слишком поздно: дубинка столкнулась с его виском, заставив его пошатнуться, а Мирай — похолодеть от ужаса. Удар был таким сильным, и казалось настоящим чудом, что он все еще стоит на ногах после этого. Мирай с удвоенной яростью задергала веревки, но те, казалось, затягивались еще сильнее от любого ее движения. Дезориентированного ударом Манджиро сзади взял в захват один из громил, обездвиживая его руки. По его виску вяло стекала кровь, и Мирай видела, как затуманились его глаза. У нее сжалось сердце от страха за него. Еще один мужчина подходил к захваченному Манджиро, угрожающе разминая пальцы. Косей Мацумото стоял у стены с триумфальной усмешкой на смуглом лице, удовлетворенно наблюдая эту картину. Все было плохо. Манджиро ослабел, и сейчас подходящий к нему верзила будет специально бить в уже и так пострадавшие места, чтобы еще сильнее травмировать его, а Мирай все так же не может ничего сделать, не может никак ему помочь. А затем случилось нечто, из-за чего Мирай на секунду решила, что рассудок подвел ее, затуманив напряженный разум жестокой галлюцинацией. Непонимающим, потрясенным взглядом она смотрела на длинное лезвие, только что выросшее из самого центра груди мужчины, который подходил к Манджиро. Блестящая тонкая сталь, расписанная влажными алыми узорами, ловила блики от тусклых ламп под потолком. В следующий миг это лезвие поехало назад, вновь прячась в груди мужчины. Он булькнул кровью, полившейся из его рта, и через секунду тяжело рухнул на колени, а затем и на пол, лицом вниз, валясь прямо под ноги Манджиро. Позади него обнаружился высокий мужчина с длинными розовыми волосами, тусклыми голубыми глазами и жуткими шрамами в уголках растянутого в безумной улыбке рта. Почти с благоговейным ужасом Мирай смотрела на невменяемо скалящегося Санзу, ловко крутанувшего зажатую в пальцах катану. Нет, это была не галлюцинация. Откуда он взялся здесь? Ответ на это Мирай получила уже через миг, в виде Рана Хайтани с неизменно скучающим выражением лица. За ним по пятам в подвал прошел еще один мужчина, с фиолетово-черными волосами, подстриженными в удлиненный маллет, и такими же сиреневыми глазами, как и у Рана. Его брат, Риндо — Мирай в этом даже не сомневалась, хотя видела парня впервые. Их сходство было поразительным, несмотря на разницу в росте и разные прически. Мацумото у стены больше не улыбался. Распределение сил значительно поменялось с появлением этой троицы. Манджиро, кажется, даже не удивился им, в отличие от Мирай, которая сама же и написала Рану сообщение перед тем, как они отправились на эту «операцию». Все задвигались одновременно. Манджиро с силой вырвался из захвата и, развернувшись, одним четким ударом в висок заставил хватавшего его мужчину сложиться пополам, а затем и вовсе повалиться на бетонный пол. Катана Санзу методично находила себе пристанище в плоти врагов, и Мирай не могла побороть неожиданный страх, охвативший ее от улыбки, что цвела на его губах, натягивая давние шрамы. Риндо встретил метнувшегося к нему громилу, с энтузиазмом перехватывая и заламывая его руку, и последовавший за этим хруст кости прозвучал неожиданно громко среди царящего в подвале безумия. Ран в мгновение ока оказался рядом с Мирай и молниеносным движением разрезал ее веревки будто по волшебству взявшимся в руке ножом. А потом впихнул в ее онемевшие пальцы пистолет и подмигнул ей. — Покажи класс, крошка, — с этими словами в его руке не пойми откуда материализовалась телескопическая дубинка, которой он тут же наотмашь съездил по лицу подскочившего к ним мужчины и удовлетворенно склонил голову от одного плеча к другому, хрустнув шеей. Пробормотал себе под нос: — Надо же, оказывается, я по этому скучал. Подкрепление людей Мацумото в этот момент подоспело на драку, однако четверку из Бонтена, кажется, это не слишком обеспокоило. Знакомая пустота призывно огладила сознание Мирай, просясь внутрь. Девушка мотнула головой, отгоняя ее. Нет, она не хотела выключаться сейчас. Она больше никогда не хотела погружаться в свою тишину, хотела сознавать происходящее вокруг, даже если оно будет мучительным. Мягко сжимая пистолет в расслабленной хватке, Мирай подняла руку и прострелила ключицу одному из мужчин, собиравшемуся наброситься на Манджиро сзади. Следующая пуля раздробила тазовую кость громиле, занесшему нож за спиной Риндо. Младший Хайтани обернулся на звук и, наметанным глазом оценив повреждение, показал ей большой палец, одобрительно опустив уголки губ. Мирай лихорадочно выискивала взглядом куда-то подевавшегося Мацумото. Обезвредив его, они получили бы безусловное преимущество, но он куда-то исчез, и это несказанно напрягало ее. Не переставая скользить взглядом по темным углам подвала, Мирай сняла еще одного подонка, нацелившегося на Манджиро, и сразу же — второго, бросившегося на Рана. Помогать Санзу она не горела желанием, да ее прикрытие ему явно и не требовалось — с лезвия его катаны вязкими каплями стекала кровь, и алые пятна, покрывающие его одежду, в сочетании с не сходящей с лица безумной улыбкой, нагоняли на Мирай дрожь. Стоящих на ногах врагов почти не осталось, и она была уверена, что это сражение скоро подойдет к концу — если не случится ничего непредвиденного. Но непредвиденное, конечно же, случилось. — Всем стоять или я вышибу ему мозги, — скрипящий, отрывистый голос прорезал воздух, перекрывая все другие звуки. Мацумото появился из темноты, будто призрак, и ствол его пистолета смотрел точно в лоб Манджиро, который неподвижно стоял над поверженными телами врагов и не отводил острого взгляда от бывшего главы Кровавой Зари. Ран и Риндо замерли на месте, Санзу издал тихое, яростное шипение, а дуло пистолета Мирай уже безошибочно смотрело в голову мужчины, взявшего Манджиро на мушку. Мацумото скосил на нее предупреждающий взгляд. — Уверена, что успеешь свалить меня до того, как я проделаю дыру в его черепушке? — спросил он, растягивая тонкие губы в мерзкой ухмылке. Мирай скрипнула зубами от досады. Как бы эффектно ни выглядели подобные сцены в кино, в настоящей жизни избежать кровопролития в такой ситуации было почти невозможно. Даже если она выстрелит в Мацумото первая, его палец с большой вероятностью рефлекторно дернется на курке, забирая жизнь Манджиро вместе с собой. Они все застыли каждый на своем месте, не шевелясь. Манджиро неотрывно смотрел на стоящего перед ним мужчину, и на лице его было отстраненное, неживое выражение. Оба Хайтани настороженно замерли сбоку от них, а нервные, тонкие пальцы Санзу по-паучьи перебирали рукоять катаны, но он тоже не двигался. Мирай перевела напряженный взгляд с пистолета в руке Мацумото на лицо Манджиро и назад. «Думай, думай!», раздраженно подтолкнула она собственный зависший в неопределенности мозг. Неожиданно раздавшийся голос Манджиро заставил Мирай резко посмотреть на него. — Тебе не следовало искать меня, Мацумото. — Его тон был выцветшим, пустым, без единой эмоции. Капельки крови лениво ползли по виску, прокладывая себе дорогу по бледной коже. — Может, тогда ты еще пожил бы какое-то время. — Мирай нахмурилась, вглядываясь в лицо Манджиро, и почувствовала, как сердце совершает болезненный кувырок от одного взгляда в его глаза. Они снова были неживыми, будто две бездонные пропасти на его лице, и казались почти слепыми из-за расширившегося зрачка. Где-то сбоку настороженно шевельнулся Ран, но Мирай не отрывала испуганного взгляда от Манджиро. Она уже видела его глаза такими несколько часов назад, и от этого все внутри нее сковало ледяным холодом. А Манджиро спросил все тем же неживым равнодушным голосом: — Как пожелаешь умереть? Мацумото оскалился на него, издав лающий, издевательский смешок. — У кого из нас двоих пистолет? — гаркнул он, подступая на шаг ближе к Манджиро. — В этот раз уже никакой твой появившийся из ниоткуда дружок не спасет тебя. Испачканные в крови, губы Манджиро вдруг медленно растянулись в холодной, пугающей улыбке, один вид которой вызвал в Мирай почти сверхъестественный ужас. С ним снова происходила эта леденящая кровь метаморфоза, и от взгляда на его невысокую фигуру, излучающую сейчас гудящую, пугающую мощь, вставали дыбом все тонкие волоски на теле. — Меня и так уже не спасти, — отчеканил Манджиро. А в следующий миг он задвигался, так быстро, что Мирай даже не сразу смогла уловить его движение. Нога Манджиро оторвалась от пола, взмывая в воздух, и молниеносным ударом выбила пистолет из руки Мацумото. Судя по ошарашенному лицу, тот тоже все еще не до конца осознал произошедшее. И Манджиро не дал ему даже шанса это сделать. Он обрушился на Мацумото с чудовищной мощью, одним ударом валя его на землю, будто тряпичную куклу. Еще несколько минут назад Мирай была уверена, что Манджиро ослаблен дракой, — в конце концов, он получил действительно сильные удары, но сейчас в нем как будто бурлила новая, темная энергия, подпитывающая его и дающая ему силы. Мирай с ужасом поняла, что это снова произошло: черный импульс, о котором он говорил с таким страхом, завладел им. В этот страшный миг Манджиро словно был одержим кровожадным, необузданным зверем; как будто он сам был этим зверем. Его разбитые кулаки врезались в лицо его жертвы — а у Мирай в этот момент не повернулся бы язык назвать Мацумото иначе, даже после всего, — с такой неконтролируемой силой, что, казалось, его собственные кости вот-вот сломаются от этого напора. Манджиро бил без устали, методично, будто машина с единственной программой в своей операционной системе. Ран и Риндо оба отвернулись от этого жуткого зрелища, слегка хмурясь, но ни один из них не сделал даже попытки остановить своего босса. Санзу же наблюдал эту жестокую картину с выражением нездорового, жадного удовольствия на лице, то и дело алчно касаясь языком жутких шрамов, будто его заводило это кровавое представление. А Мирай смотрела на Манджиро с ужасом, но вызывал его не он сам. Она боялась за него. Мирай помнила его глаза, когда он пришел в себя в прошлый раз, помнила тот невыразимый ужас и муку, что плескались в их темных глубинах. Сейчас он ускользал, все дальше и дальше, подобно астронавту с оторвавшимся тросом в открытом космосе, и если она не успеет ухватить его, он может навсегда потеряться в темноте той черной дыры, к которой неумолимо приближался. Мирай не было дела до Мацумото и его жизни, но каким-то шестым чувством она знала, что нельзя позволить Манджиро совершить убийство, когда он в таком состоянии. Решение пришло быстро. Мирай не думала о нем дважды и не жалела. В ней не было места сожалениям, когда на кону стояло самое дорогое — ни много ни мало душа Манджиро Сано. Рука Мирай с пистолетом уверенно поднялась в воздух, и палец плавно нажал на курок. Пуля вонзилась четко в висок Мацумото, который уже лежал под Манджиро разбитой, изломанной куклой. Выстрел прозвучал неожиданно громко во внезапно наступившей тишине. Внутри поднялась и тут же успокоилась привычная болезненная волна. Она отняла еще одну жизнь, но сделала бы это снова и снова, и Мирай было плевать, насколько плохим человеком это ее делало. Она с готовностью забрала на себя еще один грех, чтобы отнять его у Манджиро, чья душа и так уже была переполнена. Ран поглядел на нее непроницаемым сиреневым взглядом, и Мирай показалось, что он невесомо, едва заметно кивнул ей. Взгляд Санзу она почувствовала каждой порой кожи. Его бледное, изуродованное шрамами лицо было перекошено страшной гримасой, пугающе сочетающей в себе ярость, разочарование и злость на нее за то, что лишила его удовольствия наблюдать, как Манджиро голыми руками убивает человека. Его сузившиеся блеклые глаза под пушистыми светлыми ресницами глядели на нее с такой ненавистью и отвращением, будто он готов был разрубить ее своей катаной здесь и сейчас. Мирай отчего-то даже не сомневалась, что он так и поступил бы, будь они в этом подвале одни. Но ей было глубоко плевать на Санзу в этот момент. Мирай смотрела только на тяжело дышащего парня в центре помещения. Сам же Манджиро, устрашающе покрытый кровью, еще несколько секунд неподвижно глядел на лежащий под ним труп. А потом он вдруг поднялся, одним плавным, хищным движением, и резко шагнул к Мирай. Спустя один удар сердца его твердые пальцы яростно сомкнулись железной хваткой на ее горле. Казалось, еще немного — и эти беспощадные пальцы проткнут ее кожу, разрывая трахею. Позади Манджиро шевельнулся Ран, но Мирай сделала поспешный жест свободной рукой, веля ему остановиться. Из омертвевших, темных глаз мужчины напротив на нее глядел сейчас обезумевший зверь, жестокий и кровожадный. Но она упрямо не отводила взгляд. Несмотря на боль, несмотря на ужас от всего происходящего — в ней не было страха. Мирай твердо глядела в ответ, не мигая. Она искала в этих темных провалах запертого внутри, потерявшегося мальчика, что когда-то так заботливо заклеивал ее ссадины пластырями с динозаврами. Манджиро мог убить ее сейчас, прямо в этот момент — и все равно она не подняла бы по-прежнему зажатый в ее руке пистолет, все равно сделала бы этот последний шаг к нему. Не моргая, не отводя взгляд, Мирай медленно протянула руку, каждую секунду ожидая новой боли от его пальцев, ожидая, что он остановит ее. Но Манджиро не шевелился. Напряжение его тела отзывалось вибрацией в самих костях Мирай, но она смело продолжила движение своей руки, и через миг ее слегка подрагивающие пальцы коснулись его холодной, измазанной кровью щеки. Что-то дрогнуло в глубине его глаз, тьма в них завихрилась новым, обжигающим водоворотом. Зверь по-новому заурчал под ее ладонью, пробуя на вкус это прикосновение, ища что-то знакомое в пульсации крови под ее кожей. Лицо Манджиро вдруг переменилось, ожило, а через миг решительно двинулось к ней, и его губы жадно смяли ее рот в жестоком поцелуе, будто желая наказать ее за то, что украла у зверя его добычу. И этот внезапный, неласковый поцелуй неожиданно запустил какую-то странную ответную реакцию внутри Мирай. Кровь в одно мгновение вскипела в ее венах, забурлила, обезумела, превращаясь в раскаленную лаву и выжигая из нее все остатки страха, сомнений и здравого смысла. Она готова была, хотела принять его жестокость и его ярость, и дать им достойный отпор. Их зубы столкнулись, снова пуская кровь, но Мирай была безразлична эта новая боль. Казалось, что сердце готово выскочить через рот, и с этим безумным поцелуем перепрыгнуть в Манджиро, навеки поселиться в его теле. Она не успевала делать вдохи под его сумасшедшим напором, а Манджиро целовал ее с такой силой и яростью, будто хотел навеки отпечататься внутри нее. Мирай даже забыла на миг, что трое мужчин стоят позади и смотрят на них. Ее обуревали незнакомые ей прежде, первобытные желания, подстегиваемые каждым агрессивным, влажным движением губ Манджиро и его языка. Его рука больше не сжимала ее горло — сдвинулась в ее волосы, зарылась в них, притягивая еще ближе к нему ее голову. Мирай совершенно потеряла контроль над собой. Ее пальцы впивались в его одежду, сминая ткань вместе с его кожей. В этот момент она хотела его любого, со всем самым прекрасным и самым отвратительным, что было в нем; хотела его так сильно, полностью и без остатка, что никакие разумные мысли не могли пробиться в ее помутившееся сознание. Громкий, нарочитый кашель выдернул обоих из омута охватившего их безумия и похоти. С влажным звуком их припухшие губы разомкнулись, и Мирай потребовалось несколько секунд, чтобы вновь вернуть себе способность соображать и чувствовать хоть что-то, кроме необоримого желания снова и снова прикасаться к покрасневшим губам Манджиро. Хайтани смотрели на них снисходительно-насмешливо, Санзу — со злым, уязвленным удивлением. Манджиро медленно моргнул, глядя прямо в ее глаза, и Мирай с приливом облегченной радости поняла, что это снова был он: зверь ушел, забрав с собою свою тьму и кровожадность, скрылся в глубинах его души. — Санзу пригнал сюда твой байк, босс, — привычно-ленивым тоном сообщил Ран, нарушая повисшую в подвале неловкую тишину. — И я вызвал скорую для твоих Баджи, с ними все в порядке. Тут мы все уладим. Манджиро лишь коротко кивнул, не удостоив никого из троих даже взглядом. — Уходим, — приказал он, глядя при этом только на Мирай, и она, зачарованная, не могла отвести от него взгляд. Да и не хотела. Мирай изнутри заполняло что-то новое, неназванное, распирало ее душу и сердце, и только его близость приносила ей облегчение. А Манджиро, не сказав больше ни слова никому из своих людей, властно взял ее за руку и повел за собой. Мирай пошла за ним послушно, сразу же, потому что в его глазах сейчас видела отблески ее собственных желаний. И это сказало ей все, что она хотела знать: сегодня старые хозяева потеряют над ними власть. Ею не будет владеть ложный бог, сделавший ее своим кровавым ангелом. Им не будет владеть кровожадный зверь, выползающий из трещин его души и топящий его в насилии и смерти. Сегодня они будут принадлежать только друг другу.