***
— Ты меня понял? — спросила Жасмин с усмешкой на лице, скрестив руки на груди. — Кончено, Ваше Высочество. Вы весьма ясно изложили свои аргументы, — Джафар усмехнулся в ответ; от её непрекращающегося нытья его голову будто стальным обручем обхватила чудовищная головная боль. — Хорошо. Тогда я ожидаю, что ты сделаешь так, как я прошу, — Жасмин собралась было уходить, уверенная, что снова добилась своего. — Боюсь, принцесса, это невозможно. И я думаю, что обязан предупредить Вас, если Вы продолжите и дальше противиться своему долгу, как принцесса этого королевства, для Вас это обернётся неприятными последствиями. Вы меня поняли? — промурлыкал Джафар, а Жасмин вспыхнула от его слов. — Да как ты смеешь, я… — начала было Жасмин хриплым от ярости голосом. — Жасмин! — принцесса застыла. Она обернулась, встречая разочарованный взгляд своего отца. — Отец, я… — султан молча вскинул руку, и на этот раз Жасмин подчинилась. — Прошу, дорогая, ступай в свои покои. Мы обсудим это позже, — изо всех сил старался разрядить обстановку султан. Но, как может сказать любой, имеющий детей-подростков, те редко обращают внимание на доводы разума. Жасмин фыркнула, хотя и сделала, как просили. То, что она не швырнула на пол одну из дорогостоящих и ценных ваз уже можно было считать редким проявлением растущей зрелости. Хотя таких случаев и было всё меньше по мере приближения её намечающейся помолвки. Распространённым заблуждением было то, что Жасмин должна была выйти замуж к своему следующему дню рождения. Это было не обязательно. Она должна быть помолвлена, должна ответить согласием на предложение выйти замуж, но настоящая свадьба не обязательно должна была состояться ко дню её рождения. Организация королевских свадеб требовала времени, в первую очередь необходимо было пригласить высокопоставленных лиц, друзей и родственников. Купить украшения, заняться приготовлением банкета, привезти шелка и атлас для свадебного наряда. Нужно сделать так много, всё должно быть идеальным и продуманным до мелочей. Настолько, что свадьба к её дню рождения была крайне маловероятна. Особенно если она продолжит вести себя подобным образом. Но другое дело, если заключена помолвка. И этого не миновать. Выбора в этом вопросе у неё не было. В конце концов, больше она ничего не могла поделать. Женщина не могла править королевством без мужа. Она не могла командовать стражей или вносить реформы без позволения мужчины. Таков был мир, в котором она живёт. Как у женщины выбор её был невелик, но как у принцессы Жасмин её возможности были безграничны. Она могла заполучить любого принца, какого только пожелает, и всё, о чём только попросит. У других женщин её возраста выбор и возможности были заметно меньше. Выйти замуж, забеременеть и надеяться пережить роды. И это были варианты лишь для тех, кому в жизни повезло больше. Те же, кому повезло меньше, могли только мечтать о браке и о том, чтобы избежать голодной и жестокой жизни. Но, конечно, принцесса Жасмин смотрела на вещи иначе. Выросшая в обилии роскоши и заботившаяся только о своих нуждах, она мало знала о том, как на самом деле устроен мир. Принцесса практически ничего не знала об опасностях за пределами дворца. Всё, что она знала — так это то, что её принуждают выйти замуж за человека, которого она не знает и не любит. Никто не отрицает, это страшно. Но ей повезло. Как принцесса она будет защищена; её целомудрие останется нетронутым до своей брачной ночи. В отличие от многих других девушек её возраста, вынужденных играть роли, которых никогда не хотели. У принцессы Жасмин было всё, что только может пожелать девушка. Она обладала красотой, грацией и умом, ею восхищались многие мужчины, добивающиеся её руки. И всё же единственное, чего она хотела, было тем, чего она не могла иметь — свободы. Потому что она была принцессой, и её интересы должны быть интересами Аграбы. Принцессы никогда не могли быть свободными. Такова была их роль. Они давали людям надежду, наполняли их жизни красотой и радостью. И конечно, это означало, что своим собственным счастьем придётся пожертвовать, это была цена, которую платили все принцессы. Но Жасмин была другой. Она не была готова платить такую цену. Ей нравилась её жизнь, нравилось, когда ею восхищались и завидовали. А вот что ей не нравилось, так это когда ей указывали, что она может, а что нет. Особенно когда дело касалось любви. И тогда Жасмин сделала то, чего никогда раньше не делала ни одна принцесса — она попыталась выторговать право самой принимать решения относительно своей жизни. Что ж, нельзя винить её за попытку.***
— Войдите, — Джафар стиснул пальцами переносицу. Стресс, вызванный отказом принцессы подчиниться, в сочетании с непрекращающимся беспокойством его Величества привели к пульсирующей боли, поселившейся глубоко внутри черепа. Он поднял глаза и с облегчением увидел, что это всего лишь мальчик. Кто-то тихий, послушный и выполняющий то, что ему говорят, не жалуясь. На него нахлынуло долгожданное облегчение. — Положи их туда, — Джафар указал на стол, и Аладдин поспешил сделать, как было сказано. Когда Джафар снова обратил внимание на свою работу, на заднем плане что-то зашуршало и послышался стук переставляемых предметов. Звук льющейся жидкости заставил его снова поднять глаза. И только для того, чтобы увидеть, как перед ним поставили чашку с прохладной водой. — Подумал, что Вам это может понадобиться, — тихо сказал Аладдин. Ему самому были не чужды головные боли, обезвоживание часто случается с теми, кто живут на улицах города посреди пустыни. — Спасибо, — он предпочёл бы вино или какой-нибудь другой алкоголь, но Джафар мог признать, что был странно тронут этим жестом доброты. Это было нечто такое, с чем он не был знаком. Но когда он потягивал прохладную жидкость, вздыхая, почувствовав, как тело освежается, наполняясь новыми силами, Джафар чувствовал себя странно удовлетворенным. Кажется, это было то, к чему он мог бы привыкнуть. — Не за что, — всё так же тихо ответил Аладдин. Честно говоря, он почти ожидал, что Джафар выплеснет воду ему в лицо. Возможно, слухи не так правдивы, как утверждают. — Я могу ещё что-то сделать для Вас, господин? — осторожно поинтересовался Аладдин. Он слишком хорошо понимал, что настроение его господина ухудшается с каждой секундой. Общение с принцессой и подступившая головная боль, конечно, совсем не помогали. Так что Аладдин старался не раздражать его ещё больше. Во-первых, он не хотел распрощаться с головой, а во-вторых, он был немного обеспокоен. — Принеси мне ужин с кухни. И захвати еду для себя. Амина сказала, что тебе нужно есть, так что никаких возражений. А я в свою очередь проконтролирую. Теперь иди, — Джафар отпустил его жестом руки, сделав очередной глоток воды. Аладдин в замешательстве нахмурился. Он и не знал, что Амина уже говорила с Джафаром. Щёки мгновенно опалило жаром от намёка на то, что он не может позаботиться о себе, хотя и не мог этого отрицать. Аладдин знал достаточно, чтобы выжить, пока он рос ему приходилось это делать. Но, по правде говоря, его знания относительно того, что значит жить по-настоящему, а не просто выживать, были довольно скудны. Аладдин поспешно поклонился и отправился на кухню. Маршрут уже стал привычным. Достаточно, чтобы он развернулся всего один раз, прежде чем снова нашёл дорогу. Эй, вот что случалось, когда с ним не было Абу, указывающего направление. Но звать его сейчас, наверное, было не лучшей идеей. Еда и Абу довольно плохо сочетались. Если Абу не съедал её, то обычно просто лез в неё лапами, а Аладдин был совершенно уверен, что Джафар не захочет найти в своём супе обезьяний мех. Он сомневался, что переживёт гнев своего господина, если подобное произойдёт. — Ох, Аладдин. Как дела, мой дорогой? — Аладдин вздрогнул, когда Амина появилась словно из ниоткуда. — Я в порядке, госпожа. Хозяин послал меня за ужином, — ответил Аладдин. — И твоим ужином, как я понимаю? — Амина бросила на него многозначительный взгляд. Аладдин покраснел, но был твёрдо настроен промолчать. Возможно, по пути с кухни он возьмёт немного фруктов и хлеба. Это не привлечёт слишком много внимания со стороны других слуг. Но брать еду не только для своего господина, но и для себя, относя в его покои, что ж, в таком случае слухов не избежать. А именно этого боялся Аладдин. Проживание среди такого количества людей в месте, где скандалы и сплетни были единственным источником развлечения, могла бы сделать его жизнь здесь очень непростой. Не то чтобы он задумывался об этом. Принадлежать Джафару в этом смысле. Он знал, что служить грелкой в королевской постели — должность, о которой мечтал почти каждый слуга. А кто бы не мечтал? Бесплатная еда, постоянное стремление выглядеть лучше остальных и умопомрачительный секс с тем, кто брал на себя ответственность. О, конечно, почти всё время будет нездоровиться, и да, время от времени будут случаться кровотечения. Но возможность мнимых власти и богатства была слишком большим искушением. По крайней мере, для большинства. Что ж, Аладдину следовало немного подумать о том, чего от него могут ожидать. Общеизвестным фактом было и то, что дворяне часто приставали к слугам. Хотя обычно такое внимание оказывалось молодым прекрасным девушкам с красивыми фигурами и без единой мысли в голове. Однако для высокопоставленных особ, чьи предпочтения были несколько иными, а именно были сосредоточены на крепких молодых парнях, что ж, обычно они получали то, что хотели. В конце концов, ни один слуга в здравом уме не откажется от подобия власти. Именно этот факт Аладдин узнал ещё до того, как согласился на работу во дворце. Согласился, возможно, не самое подходящее слово. Заставили или убедили больше подходит. То, что капитан стражи и королевский визирь нависали над ним, ожидая ответа, безусловно, помогло принять решение быстрее. Но всё же Аладдин знал, что такое может случиться. Все об этом думали. Просто редко говорили вслух. По крайней мере, до тех пор, пока не оказывались в безопасности за закрытыми дверьми. — Да, госпожа, — ответил Аладдин. Возможно, он мог бы заявить, что вторая тарелка предназначалась для гостя Джафара. Может, для куртизанки? Но тогда это может привести к новым вопросам. Аладдин вздохнул про себя. «Почему это должно быть так сложно?» — подумал он. — Хорошо. По крайней мере, он сделал так, как я просила. А теперь идём, — Амина повела его внутрь, уверенно положив руку ему на плечо, словно хотела помешать ему сбежать. Судя по её хватке, Аладдин понял, что нечто подобное случалось и ранее. — Мальчику нужен ужин для Джафара и для него самого, — сообщила Амина повару, который ухмыльнулся, глядя на юношу. — Уже ужинаете вместе, парень? Должен сказать, что ты продержался дольше, чем последний его слуга, — усмехнулся мужчина. А Аладдин лишь покраснел, когда очевидным стал скрытый смысл. — Ох, замолчи. Это я попросила Джафара убедиться, что он поест. От бедняжки остались только кожа да кости. Вот, только посмотри на него, — Аладдин пронзительно вскрикнул, когда его рубашка внезапно оказалась задрана, демонстрируя подтянутый живот и выступающие рёбра. Повар нахмурился. Он хотел было поддразнить парня чуть больше, в конце концов, это было одним из его любимых занятий, но увидев, в каком состоянии тот находится, мужчина передумал. Амина права, кожа да кости, парню определённо нужно было хорошего подкрепиться. Но повар не чувствовал причин для беспокойства. По опыту он знал, что служанка будет набивать брюхо парня, пока тот не лопнет. Да ещё и втянула в это Джафара — человека, которого боялись все без исключения, повар понял, что жалеет парня. У бедного мальчика не было ни единого шанса. Аладдин нахмурился, одёргивая рубашку и изо всех сил стараясь не обращать внимания на женщину, что смеялась над ним. Чья-то рука легла на его макушку, повар, смеясь, взъерошил его волосы. Аладдин снова нахмурился, они обращались с ним, как с ребёнком. Он был мужчиной, у него даже волосы на груди были, если кому-то понадобятся доказательства. Он не виноват, что его кожа от рождения такая гладкая. Он мог винить в этом только своих родителей. Не то чтобы он так делал, для подобного он был слишком благородным. Ничего хорошего в том, чтобы отзываться дурно о мёртвых не было. — Держи, парень, — Аладдин вздрогнул, отвлекаясь от заполонивших голову мыслей, когда ему в руки сунули поднос с двумя блюдами. Он моргнул, кивая. — Спасибо, — Аладдин почувствовал облегчение, увидев, что оба блюда были накрыты тарелками. По крайней мере, так создавалось впечатление, что Джафар будет трапезничать с гостем, а не со своим слугой. Конечно, некоторые могли бы посплетничать о том, кем же был его гость, но по большей части его признали бы как очередного скучного высокопоставленного человека. — А теперь иди, — повар добродушно улыбнулся. И эта улыбка длилась ровно столько, сколько потребовалось юноше, чтобы покинуть кухню. Почти сразу после того, как он ушёл, мужчина принялся ругать кухарку. Как и в случае с любым шеф-поваром, что отвечал за кухню, если он не готовил что-то, значит оно просто не соответствовало его стандартам. Аладдин ничего не знал об изменении в настроении мужчины. Нет, больше всего он был озабочен возвращением в безопасные покои своего господина. Этот человек был ужасен, отрицать этого не получалось, но он вряд ли станет ворковать с ним и щипать за щёки. В том, чтобы быть красивым и привлекательным, определённо были свои недостатки. Особенно при общении с женщинами. Аладдину не потребовалось много времени, чтобы прибыть на место, и он, слегка маневрируя, постучал в двери. Юноша дождался ответа, после чего открыл двери. Оказавшись внутри, он прошёл к столу и поставил поднос, стараясь ничего не пролить и не уронить. И эта задача оказалась сложнее, чем казалась, пока его отвлекал Яго. Попугай летал вокруг головы Аладдина, крича во всю глотку и разглядывая тарелки так, будто не ел несколько дней. Аладдин нахмурился, но промолчал. Он знал, сколько птица значила для своего хозяина и не хотел рисковать разгневать хоть кого-то из них. По крайней мере, пока в его руках был поднос. Получив, наконец, возможность поставить поднос, он выдохнул, пока Яго не переставая жаловался на то, как сильно он голоден. Джафар поднялся со своего места — спокойное и грациозное движение, контрастировавшее с головной болью, которая снова дала о себе знать. Жалобы Яго лишь напоминали ему, почему он ненавидит людей. И животных. И… ну… всех, на самом деле. С глубоким вздохом он сел в кресло — подарок от самого султана. И что за подарок: обивка малиновая с золотом, с подушками из павлиньих перьев — роскошь во всей своей красе. Аладдин поставил еду на маленький столик, расположенный возле кресла, в котором сейчас сидел его господин. Убедившись, что блюдо не упадёт, он сосредоточился на своей еде, сняв крышку, прежде чем сесть за стол. В редком акте доброты, по отношению к Джафару, конечно, оказалось, что шеф-повар приготовил отдельное блюдо для Яго, спрятанное под блюдом, накрывающим ужин Джафара. Хотя тот и состоял только из фруктов и домашних крекеров, он был сбалансирован, чтобы птица оставалась спокойной и, самое главное, сытой. Факт, о котором Джафар знал и которым был чрезвычайно доволен. Джафар поднял глаза, поймав на себе пристальный взгляд мальчика. — Что? — прорычал он, удовлетворённый тем, что мальчик отвёл взгляд. Джафар взялся за свой ужин, протянув одну руку через стол, чтобы взять сладости, мясо, сыр, фрукты и овощи. Конечно, ничего особенного, по крайней мере, по его меркам. Но этого было достаточно. Он перевёл взгляд на мальчика, впиваясь зубами в сочный финик. Он наблюдал, как тот медленно ест, откусывая небольшие кусочки от всего, что было в пределах досягаемости. Джафар нахмурился, заметив, что движения мальчика замедлились. Каждый раз, когда он жевал и глотал очередной кусок это, казалось, длилось всё дольше. Он съел только половину лежащего на тарелке, а мальчик вёл себя так, будто уже сыт. Полная же тарелка даже не была обычного размера для нормального взрослого человека. А мальчик сидел, медленно жуя, как будто каждый кусочек был для него неподъёмным. Джафар нахмурился. Он начинал понимать, что беспокоило Амину. Логика подсказывала, что мальчик, вероятно, не привык регулярно питаться. Что мальчик привык есть мало в течение длительного периода времени Джафар понимал, но ему это не нравилось. Как бы ему не претило думать об этом, Аладдин находился под его ответственностью. Он был обязан, по крайней мере, убедиться, что парень жив и дышит. Хотя, по правде говоря, от него требовалось гораздо больше, если он хотел, чтобы парень был способен работать на него. И он действительно не хотел начинать искать ему замену. Все эти хнычущие лизоблюды, которые из кожи вон лезли ради него, больше не возбуждали. Джафар мог бы даже сказать, что они превратились в рутину. А рутины у него было уже достаточно. Вскоре Аладдин закончил есть. Он взглянул на оставшуюся на тарелке еду, которой было чуть больше половины. Но Аладдин лишь пожал плечами, он и так съел больше, чем обычно. Он старался изо всех сил, а это главное, верно? Жаль, что Джафар был с этим не согласен. — Я должен сказать, что нахожу странным то, что кто-то столь благородный и готовый помочь, может быть столь неблагоприятным, — задумался вслух Джафар. Аладдин поднял взгляд, сбитый с толку. — Мм? Что Вы имеете в виду? — Ты отказался от половины еды. А мы с тобой оба знаем, что те, кто голодает на улицах, готовы убить за это. И всё же ты даже не удосужился доесть всё. Должен сказать, я тебя недооценил, — усмехнулся Джафар. Аладдин распахнул глаза шире от этих слов. — Но я не… — он замолчал, не зная, как ответить. Он не был неблагодарным. Он, как никто другой, знал о трудностях, связанных с проведённым на улице детством. Вот почему он оставил столько еды. Он просто не мог съесть столько за раз. И не страдать впоследствии от этого. Но Аладдин решил, что это определённо вывело бы Джафара из себя. Не говоря уже о том, что его вышвырнули бы обратно на улицу. — Я ожидаю, что ты будешь выполнять свою работу. Для этого тебе нужны силы, а их ты получаешь из еды. Если ты хочешь остаться на службе в качестве моего слуги, конечно, — прямо заявил Джафар. Нет ничего лучше, чем вселить страх в чьё-то сердце, заставляя повиноваться. И кроме того, в отличие ото всех других случаев, когда он так делал, сейчас это было ради благой цели. — Я хочу, — ответил Аладдин. Он знал, как ему повезло, и лишних напоминаний не нужно. А ещё он знал, как быстро жизнь может измениться к худшему, и не хотел, чтобы это произошло. Не тогда, когда у них с Абу наконец-то всё пошло хорошо. — Тогда ешь. Достаточно простая задача, я уверен, что ты справишься. А теперь отнеси это обратно на кухню. Я сыт, — Аладдин просто кивнул, большего он сделать не мог. Он молча собрал тарелки. Ему было о чём поразмышлять. И подумать только, он думал, что всё идёт к лучшему. Конечно, он не съел всё, что было на тарелке, но еды на ней было на целый день. По крайней мере, именно так это выглядело для него. Аладдин думал, что у него всё хорошо получается. Но, очевидно, он ошибался. Осознание того, что он допустил ошибку, стало отрезвляющим. Осознание, что несмотря на все его усилия есть больше, он всё равно умудрился разочаровать своего господина. Когда Аладдин вышел из его покоев с подносом в руках, он обдумывал сложившуюся ситуацию. Может, он знал не так много, как хотелось бы верить. Может, он всё ещё был просто ребёнком, как любили говорить служанки. Кажется, они были правы, а он ошибался. И это не было приятным чувством.