***
— Вам так повезло, принцесса. Принц невероятно добрый и красивый, ох, как же я завидую! — вздохнула одна из служанок. Жасмин улыбнулась про себя. Она чувствовала себя немного виноватой, получая удовольствие от чужой зависти, что явно было делом рук Аладдина, раньше ей бы и в голову не пришло чувствовать вину, она не могла не позлорадствовать. Подумать только, такой красивый и обаятельный мужчина, как принц Амир, целиком принадлежал ей! Сама мысль об этом вызывала лёгкую дрожь по всему её телу вкупе с головокружением и беспокойством. Что если он потеряет к ней интерес? Нет, этого не случится, она была принцессой, в конце концов. Но что если красота её померкнет? Опять же, она была слишком молода для подобного. Если только не произойдёт некий трагический несчастный случай, а для неё потерять свою внешность, несомненно, было трагедией. — О, я ещё его не видела, прошу, расскажите мне, какой он? Он вправду так красив и добр, как говорят? — спросила другая служанка помоложе, покраснев и испуганно опустив голову, когда Жасмин повернулась, чтобы посмотреть на неё. В своём волнении она, казалось, забылась. Но Жасмин была счастлива напомнить ей о её месте. — Так и есть. Должна признаться, когда я впервые увидела его, то приняла за Аладдина. Они так похожи и оба очень добры ко мне. Но Амир намного лучше. Я имею в виду, что он принц. А кто подойдёт принцессе лучше, чем принц? Кроме того, уверена, Аладдин весьма занят, заботясь о нуждах Джафара, — Жасмин замолчала, нахмурившись, когда служанки захихикали. — О да, он хорошо заботится о Джафаре. Можно сказать из кожи вон лезет, — одна из девушек ухмыльнулась, пряча смешок за ладонью. — Я бы сказала, что он просто поклоняется ему, — хихикнула другая. И эти слова вызвали у служанок очередной приступ смеха. — Довольно! Пошли вон! Если я ещё хоть раз услышу, как вы говорите в подобном тоне о моём друге, я вышвырну всех вас на улицу! — Жасмин хлопнула ладонями по столику. Служанки вздрогнули, мгновенно замолчав, а глаза их распахнулись от страха, пока Жасмин сверлила их свирепым взглядом. — Но мы… — попыталась было возразить главная зачинщица. В конце концов, Аладдин был всего лишь слугой. И он спал со своим господином, прямо как и все остальные, кто были до него. Почему сама она должна усердно работать, пока этот мальчишка только и делал, что грел постель Джафара? Несправедливо. Зависть была непривлекательной чертой, независимо от того, кто её испытывал. Тем более в сочетании с очевидной глупостью и высокомерием, которых у девушки, казалось, было в избытке. — Ты смеешь мне перечить? Все были потрясены. Никогда раньше ни одна служанка не смела перечить принцессе, по крайней мере, девушки. И Жасмин не знала, что с этим делать. Что касается служанки, то её подруги поверить не могли, что она окажется такой смелой и глупой одновременно. Сама же она выглядела потерянной. Будто до конца не могла поверить, что сказала это. — Нет, госпожа. Простите меня, пожалуйста, мне не стоило так говорить, — очевидно, она поняла, что лучше не пытаться спорить. — Явно не стоило. А теперь оставьте меня, — Жасмин надменно развернулась, сделав мысленную пометку перекинуться парой слов с главной служанкой. Даже если это было правдой, Аладдин заслуживал лучшего, чем их злоба. Он хороший и верный друг, который не позволил Джафару ввергать её в ещё большие страдания. Какое ей дело до того, каким именно образом он это сделал? Теперь рядом с ней был принц, и её больше не волновало, спит Аладдин с Джафаром или нет. Ну… может, совсем немного и волновало. Служаки стремительно удалились, не осмеливаясь даже поднять взгляд. С тех пор, как окружающим показывалась старая Жасмин — избалованная принцесса, которую все лишь терпели, но никогда не любили — прошло довольно много времени. Они надеялись, что их легкомыслие не вернёт её полностью. Иначе неприятностей не оберёшься. Если их, конечно же, не вышвырнут на улицу.***
— Невозможно. Этого просто быть не могло. Не после стольких лет. — Уверяю, отец, это правда! Он точно такой, как ты описывал, я знаю, что это он! Сама по себе идея была нелепой, даже глупой. Но надежда, которую она породила, была вполне реальной. Снова увидеть своего ребёнка, своего первенца, было почти невыносимо. Почти. Правда заключалась в том, что он не становился моложе. И хотя, у него был сын, когда сам он был молод, жизнь вора накладывала собственный отпечаток. Но что это была за жизнь — каждый день наполнен приключениями. От дерзких грабежей до героических побегов — непрекращающийся круговорот острых ощущений. И в каждом новом приключении он находил то, за что можно ухватиться. Драгоценный камень, блестящая безделушка или, в одном конкретном случае, сын. Что ж, в конце концов, он был вором, раз за разом крадущим даже чужие сердца. — Я не желаю слышать подобных глупостей. Мне казалось, я воспитал тебя лучше, а не научил лгать о подобных вещах. Я ожидал от тебя большего, Амир, — вздохнул Касим. — Я не лгу! Пожалуйста, просто посмотри на него и сам убедись, — умолял Амир. Для него узнать, что у отца есть ещё один ребёнок, было невероятным потрясением, не говоря уже о том, что тот был старше. Но отец честным человеком никогда не был, не с той жизнью, которую вёл. В их мире честность была сродни слабости, а его отец был кем угодно, только не слабаком. Это не значит, что Касим был плохим человеком. Он просто был жадным, всегда желая заполучить всего и побольше. Видимо, это касалось ещё жён и детей. Амир же, очевидно, совсем не был принцем, за которого себя выдавал. Земля, которую они выдавали за свою, была песком пустыни. Конечно, территория эта была огромна, но воды на ней почти не было. В пустыне о богатстве человека судили не по драгоценностям или звонким монетам, а по запасам воды. И хотя принц воров был принцем по праву рождения, пусть и не благородных кровей, всё, что у него было — армия воров, огромные горы драгоценностей, всевозможные богатства и, конечно же, отец полный решимости видеть его на троне. Хотя бы для того, чтобы обеспечить выживание собственного народа. При нём было всё необходимое. Красивое лицо, богатство, титул принца, и всё, что нужно было Амиру для обеспечения собственного будущего — жениться на принцессе. По этой части никаких сложностей не возникало. По правде говоря, Амир не ожидал многого, когда отец придумал этот безумный план. И хотя он был уверен, что его не узнают — Касим всегда слишком опекал его — с таким человеком возле султана, как Джафар, он был уверен, что их план провалится. На что он не рассчитывал, так это на готовность этого человека принимать всё за чистую монету, но похоже, обманувший его осведомитель, заставил Джафара поверить, что он вправду был принцем. Конечно, помогло ещё и то, что мужчина пытался сбагрить принцессу в чужие руки, забирая Аладдина в свои. И разве эта мысль не была тревожной? Если всё это окажется правдой, если Аладдин в самом деле был его сводным братом, тогда всё приобретало другой смысл. Он всё равно женился бы на Жасмин, при условии, что всё пойдёт по плану. Она была весьма красива и богата, чтобы он мог так просто отказаться от неё. К тому же ему нравился её дух, даже если тигр вызывал некоторое беспокойство. Но всё же Амир не мог избавиться от образа того мужчины, вытворяющего подобные вещи с его братом. То есть, если он был его братом. Амир игнорировал мысль, что Аладдин был на пару лет старше его самого. — Я просто не понимаю, почему ты заговорил о чём-то подобном именно сейчас. Мы так близки к тому, чтобы получить всё то, ради чего столько работали, сын. И ты хочешь, чтобы я поверил, что ребёнок, которого я давным-давно потерял, по чистой случайности оказался здесь, во дворце? Что бы ты ни планировал, я приказываю тебе забыть об этом. Аладдин… мой сын… его больше нет. Уже очень давно. Мне не следовало рассказывать тебе о нём, если бы я знал, что ты будешь цепляться за память о нём, я бы никогда не заговорил об этом. Эти слова ранили Амира, но в итоге сильнее всех в этой истории страдал именно Касим. Каждый раз, когда он думал о нём, это возвращало его в воспоминания, слишком болезненные, чтобы он мог смотреть им в лицо. Подумать только, всё, что он смог дать им — свой кинжал, красивая вещь, конечно, но вряд ли стоящая и буханки хлеба. Что хорошего он мог принести своей семье? Он фактически бросил их, когда его сын был совсем юным. И ради чего? Чтобы последовать за мечтой? Что ж, в итоге у него всё получилось, но он не мог вернуться к ним. А всё, потому что был не в силах удержать собственный член в штанах. Разумеется, он был достаточно зрелым, чтобы понимать, что произойдёт, если переспать со шлюхой, и всё же удивился, когда во время следующего визита ему передали ребёнка со словами, что он может делать с ним всё, что заблагорассудится. Он не мог вернуться, не с ребёнком на руках. Он не мог поступить так с ней, не хотел, чтобы она знала, каким негодяем он стал. И мальчик, его милый маленький мальчик. Как он мог смотреть ему в лицо, зная, что разрушил их семью? Вместо того, чтобы собраться с духом и взять на себя ответственность, Касим выбрать путь труса. Он держался подальше, позволяя им думать, что он мёртв. И пока его жена трудилась не покладая рук, чтобы сохранить им крышу над головой, он грабил и мародёрствовал сколько душе угодно, не подозревая о трудностях, которые переживала его семья. Возможно, это было к лучшему. В конце концов, сложись всё иначе, Аладдин не стал бы таким, каким был сейчас. — Просто взгляни на него, всего один раз! Тебе не нужно ничего говорить, не нужно с ним разговаривать, просто посмотри на него! Прошу, отец, мне нужно знать, он ли это. Аладдин ли это — наш Аладдин. Пожалуйста! Как он мог сказать: «нет»? Ну, вообще он мог, но это обернулось бы гораздо большими хлопотами, чем он готов был вынести. — Хорошо. Один взгляд, не больше. Этого тебе будет достаточно? — лишь кивок был ему ответом, за что Касим был благодарен.***
— Позвольте представить моего отца, короля. Отец, это принцесса Жасмин из Аграбы. Это её отец — правящий султан, королевский визирь Джафар. А это… это Аладдин, слуга Джафара. Встретившиеся обменялись растерянными взглядами. Разве не Жасмин должна быть в центре внимания короля? Как будущая невеста его сына, она должна была приковать внимание всех присутствующих. Однако, всё было иначе. И в то мгновение, когда Касим увидел мальчика, этого Аладдина, он всё понял. — Аладдин? Ты… это правда ты. Ты… мой сын, — замешательство на лицах королевской семьи бледнело по сравнению с эмоциями, отразившимися на лице Касима. Радость, шок, неверие и вина слились воедино. К счастью для него, все были слишком сосредоточены на Аладдине, чтобы заметить это. За исключением, конечно, самого Аладдина, который встретился взглядом с чужими глазами. — Ч-что Вы сказали? И вот тогда разразился ад.