Путешествие в твой мир

Пробралась незаметно в дом, воспользовавшись своими ключами, оглядываясь по сторонам, словно кошка в темном переулке. Видела, что машина Тони не стоит на парковке и знает, что сегодня у команды супергероев важное рабочее совещание. Она выбежала из дома Старка так быстро, что у неё не было времени захватить с собой хоть какую-то одежду, которую брала с собой в Нью-Йорк. Нужно было, просто необходимо воспользоваться моментом и забрать свои вещи. Белые лодочки уже перестали казаться такими удобными, как в первый день ношения. Сняла их прямо на пороге, войдя внутрь и шумно выдохнула с облегчением, когда ощутила, как стопы приятно заныли, опустившись на пол. Ещё бы переодеть это красивое, но казавшееся очень неудобным платье во что-то повседневное, и будет вполне сносное начало дня. Гилберт даже допустила мысль, что она будет танцевать, возвращаясь к Роджерсу, в своей привычной одежде. Девушка вошла в свою комнату, где оставался всё тот же запах парфюма, который она распылила на себя в большом количестве перед несостоявшимся свиданием и всё тот же небольшой беспорядок. Думала, что придёт и всё уберёт, когда вернется в спальню. Села на кровать, которая, конечно, была в разы удобнее, чем та, на которой она теперь спит в квартире Роджерса. Нужно было собраться с мыслями. Принять, что ей не стоит сюда больше приходить, что ей нужно забрать все свои вещи и вернуться в своё временное место проживания. Взглянула на вазу с огромным букетом роз, где некоторые цветы грустно склонились друг к другу, будто чувствуя, что та, кому их дарили, не будет менять им каждый день воду и не закружится во влюбленном танце в обнимку с букетом. Елена грустно улыбнулась. Плакать уже не хотелось. Обида не прошла, но будет глупо продолжать "мусолить" (как любила говорить её мама) эту тему. Брюнетка подошла к шкафу, в котором были разобраны из дорожной сумки её вещи. Сложила кое-как обратно, не переживая, что помнется, оставив удобные джинсы цвета gris и белый легкий пуловер с v-образным вырезом. Когда белое кружевное платье упало за спиной на кровать, а на теле Елены начала восседать удобная повседневная одежда, и вместо новых туфлей на каблуках на ножках появились кеды, девушка облегченно выдохнула. Пуловер казался настолько мягким, хотелось обнимать себя в нём и не отпускать, а в джинсах можно было сидеть в любой позе и не переживать, что где-то что-то будет не поправлено. Отлично. Маленькая доза радости получена. Застегнула забитую неосторожно сложенными вещами дорожную сумку и, вот, казалось бы, пора уходить. Но сложно. Сложно будет уйти сейчас. Этого она и боялась, что соберет вещи, подойдет к двери и не сможет её открыть, чтобы выйти из неё. Девушка подошла к туалетному столику, где уже практически ничего не лежало и посмотрела на красную помаду, которую так не хотелось забирать. Она напоминала о той ночи, которая заставила Елену подумать, что может быть иначе. Что они могут попытаться стать чем-то большим. Открыла колпачок, немного выдвинула стержень, только чтобы поднести к носу и ощутить её аромат. Пахнет розой. И своими размазанными остатками на губах. Пахнет оставшейся своей частью на стакане с бренди, который они пили в баре. Пахнет смехом с глупых шуток и счастьем. Медленно закрутила обратно и закрыла помаду. Да, всё-таки Елена оставит её здесь. Всё равно на её губах она больше не появится. Вышла из комнаты, прислушиваясь к тишине. Тони не вернулся, в доме она по-прежнему пока одна. Никто не включает песни AC/DC, значит можно сохранять спокойствие и спокойно уходить. Идти к лестнице, спускаться и выходить из дома. Но ноги, совсем непослушные, потащили её почему-то в другую сторону. В комнату Тони. Третья дверь после ванной, где снова приоткрыта дверь. Холодные кончики пальцев дотронулись до металлической ручки и, будто ударившись током, резко отстранились. Нет, Гилберт, уноси ноги. Здесь тебе делать нечего. Зачем ты лезешь туда, куда не стоит? Не стоит. Но полезла. Снова потянулась к ручке, более уверенно, схватилась за неё и вошла в его комнату, где уже меньше, но всё еще пахло древесным мужским парфюмом, который так нравится. Такого сочетания ароматов духов и собственного запаха Тони нигде не было, ни у кого. От него у Елены моментально что-то сжималось в груди. Запах-ассоциация, якорь, который оставляет за собой человек. Он есть у всех, но запоминаются только самые важные. Елена прошлась дальше, к панорамному окну, из которого было видно шумный, яркий, подвижный город, в котором жизнь не умолкала ни на минуту. Такой знакомый и такой чужой. Темноволосая скользнула взглядом по горизонту и опустила вниз, заметив, как на уже привычной парковке стоит чёрный ауди. Сердце забилось с бешенной скоростью. Что делать? Куда прятаться и как можно отсюда незаметно сбежать? Губы сложились в тонкую напряженную полосочку, когда Гилберт мысленно начала обзывать себя самыми последними словами, начала вспоминать все самые интересные матерные выражения и всё это под звуки того, как сердце копирует игру на барабане Джона Бонэма. "А ведь ты могла уйти на десять минут раньше!" — пронеслось в голове Елены, оставляя после себя эхо, которое неприятно било по вискам. Могла. Но не получилось. Не получилось! Вдох. Выдох. Возьми себя в руки и иди. Девушка прокралась к выходу, как воровка, слушая, как в помещении по-прежнему нависала умиротворяющая тишина. Значит, возможно, Тони ещё не зашёл. Оценила взглядом ситуацию у лестницы и по коридору и тихо, словно рысь, вышла в коридор, надеясь убежать через второй выход, которым Старк точно не пользуется. В темноте коридора становилось ещё более тревожно. Постоянно было ощущение, что её телодвижения все уже давно заметили, и смысла прятаться уже просто не оставалось. Второй выход предательски не открывался, разве новые замки могут заглохнуть? Гилберт бесшумно, одними губами чертыхнулась. Придётся уходить через парадный, когда Тони зайдёт в квартиру, врубит на всю свой рок и не будет слышать ничего. А видеться с ним никак нельзя. Исключено. Повернулась, чтобы идти обратно. Тело словно обдало кипятком, а потом поместили в ледяную воду, когда брюнетка прижалась к стене, вжавшись в неё так, будто через неё можно вылезти на улицу. Знакомый древесный запах духов стоял прямо перед её носом, когда руки Тони оказались по обе стороны от неё. — Уйдёшь, не попрощавшись? Что-то типа по-английски? — мужчина навис над Еленой, словно туча перед ливнем, закрывая её лицо от каких-либо лучей света. Казалось, что они чувствовали, как сердца друг друга вылетают друг другу будто на встречу, тарабаня в груди с невероятной силой. — Если бы каждая, с кем ты переспал по пьяне, не уходила по-английски, ты бы не стал миллиардером. Уколола. Тони даже ощутил, будто по сердцу ударили маленькой иголкой, безжалостно и совершенно точно в цель. Неприятно слышать свои же слова, перекрученные на другой манер. Усмехнулся. Да, она права. Девушка стояла перед ним визуально абсолютно безэмоционально, и в общем-то, он бы в это поверил. Да вот только то, как вздрагивают её плечи с каждым ощущением его дыхания на своём лице и то, как изменилось её дыхание говорит об обратном. Елена напугана и очень взволнована. Их знакомство, попытка начать какое-то сближение явно не удались. Да еще и в такой момент, когда всё было буквально на волоске, Тони этот волосок порвал. Он думает, что она была права, что ушла. Любой бы так поступил. Тони опустил одну руку, давая Гилберт полную свободу. Мол, ну хочешь идти — иди. Дал свободу, да. Но не хотел, чтобы она уходила. Да и Елена, видимо, не очень хотела. Вжалась в стену, словно напуганный котёнок и не сводила своих огромных глаз с его щетины, с его искривленных в натянутой грустной улыбке губ. Боялась смотреть в глаза, потому что знает, что не получится вырваться из их тёплого омута. Их недолгое молчание казалось вечностью. Каждый говорил мысленно, не произнося ни слова. Каждому было что сказать, но это было так сложно. Когда перед тобой человек, такой близкий и одновременно чужой, ты боишься. Его реакции, поведения, слов, мыслей на твой счёт. Отсюда и обиды, потому что рождаются из догадок. — Я был не прав, я признаю, — мужчина поджал губы. Елена горько улыбнулась, ощутив, как сердцебиение успокаивается и в груди появляется новое чувство — нытьё, будто кто-то уложил на мечевидный отросток что-то свинцовое. — Ты не был не прав, Тони, — тихо произнесла девушка, нащупывая зачем-то свои карманы. — Ты сказал всё верно. Глаза мужчины расширились практически до размера бильярдных шариков, когда он услышал эти слова. То есть «верно»? Как это понимать? Старк положил свою тяжелую руку на тонкое плечо Елены и склонил слегка голову, чтобы заглянуть в ее глаза, увидеть, что скажут они? — Бросай сумку, мы сядем обсудим произошедшее и успокоимся. Выпьем вина, закажем что-то в ресторане, — Тони будто пытался уговорить девушку, нащупывая в темноте коридора ее руку, чтобы ухватиться пальцами за ладонь. Но она пряталась. Прятала взгляд, руки, прятала свои чувства. Елена сейчас не боялась Тони, она боялась своих эмоций рядом с ним. Они были непредсказуемы, словно ураган после жары или зной в апреле. В груди рядом с ним постоянно барахтались какие-то мотыльки, разбивая крылья о ее рёбра. — Не делай так, прошу, — вдруг раздался тихий женский голос, пробившийся из ледяно стены между настоящей, мягкой Еленой и Тони. — Я боюсь этого. Мужские пальцы мягко кончиками проскользнули по её нежному лицу, убирая выбившийся локон за ухо. Аккуратные брови были внутренними углами слегка приподняты в жалостливом выражении лица; а в её глазах, которые она так и не спрятала, наконец Тони заметил что-то похожее на тот взгляд, когда они только проснулись после поцелуя. Нежность, страх довериться, легкий трепет.. В груди вдруг появилось такое мягкое ощущение, будто перед ним не просто одна из девушек, с кем он провел ночь, а та, кого хочется обнять так крепко, зарыться в её карамельные волосы, провести в них всю осень и зиму, забыть обо всём, спрятать ото всех своей спиной. И непременно целовать. Постоянно. В висок, в уголок губ, замечая, как она охотно подставляет свои губы, целовать в щеки, ощущая губами горячую кожу. Да. Прижался лбом к её лбу и ощутил, как её тело расслабилось, как плечи опустились и перестали подниматься, пытаясь выстроить железную оборону, как руки расслабились и перестали прятаться за спиной от пальцев Тони. Если прислушаться, можно было заметить, как успокоилось её дыхание, когда теплая ладонь поглаживала её плечо. — Мне тоже страшно, Елена. Но ведь ты почему-то свалилась именно мне на руки в тот вечер, — его голос был таким нежным, что Гилберт сама не поняла, как её мозг отдал сигнал телу взять мужчину за руку. Тонкие пальцы осторожно вплелись в промежутки между пальцами Старка, так деликатно, что мужчина ощутил едва заметные удары током по запястью. Какой-то голос внутри твердит "поцелуй её". Он бы очень хотел ощутить её губы, мягкие, покладистые, сладкие, словно мёд, он бы хотел впиться в них, словно был голоден, сказать своим поцелуем, что он её не отпустит, никогда ни за что, даже если откроется портал в её мир, через который она легко сможет уйти, он не позволит, не сможет, схватит её за руку, обнимет, спрячет, не отдаст. Он приблизился, сократил расстояние между ними еще сильнее. Её вновь участившееся дыхание попадало на его ключицу, а своей грудью, он будто ощутил, что её сердце начинало набирать скорость и билось всё чаще и чаще. Оказавшись совсем близко, Тони услышал, что её шампунь пахнет всё также, а на пуловере на ней оставался легкий аромат её парфюма. — Останься, Елена... — Гилберт стало так тепло в "коконе", которым Тони прижал её к стене, что она готова была согласиться. — Не уходи. Крупные пальцы правой руки проскользили по её шее вверх, а после нежно приподняли подбородок. Елена и забыла, что нежность — это так сексуально. Не знает, что ответить. В её планах было решительно, не встречаясь со Старком, убежать из дома, не оставив и следа после себя, а сейчас, кажется её планы меняются в другую сторону. Он уже прикасается губами к её щекам, оставляя легкие, едва слышные поцелуи, такие горячие, что румянец тут же распространился по лицу. Он нежно двигался к её губам, безостановочно, так приятно, что не хотелось его тормозить, хотелось, чтобы он продолжал. И сама себя ненавидела, ведь знала, что будет готова бросить всех в своём мире ради него, а это не похоже на неё. Совсем не похоже. И вот его губы остановились перед её, его нижняя губа уже касается её верхней, мягко скользя, его рука настойчиво прижимает Елену за талию к себе, будто можно ещё ближе, ещё горячее. — Тони, у нас гости? — послышался женский голос на первом этаже, который отрезвил обоих. Который своим звучанием прошелся по сердцу Гилберт, напоминая о еще незажившей ране. Это была она, Пеппер Поттс, та самая рыжеволосая, бывшая Тони и просто одно из неприятных знакомств Елены. Почему-то брюнетка запомнила её голос. У нас. Гости. Выскользнула, словно песок из пальцев, из его объятий. — Нет, Тони, я не могу, — Гилберт стремительно двигалась к лестнице. Ей так хотелось, чтобы он остановил или вернуть время назад, где он был так нежен. Но иначе она бы не ушла.