Драбблы по Токийским мстителям

      Когда это началось? Когда Мико в первый раз увидела его, столкнувшись в кафе, в котором работала неуклюжей официанткой? Или когда он приходил каждую среду обедать, не говоря ни слова? Или же, когда девушка не удержалась и подсела к нему, присоединяясь к тихому чаепитию?       Она была обескуражена. Впервые кто-то приходил посмотреть лишь на неё, оказывая неведомое внимание. Девушкой овладел интерес. Блондинке так хотелось знать человека, который прожигал взглядом, показывая всем своим лицом, что она ему понравилась. Это была глупая игра в гляделки, которая и вылилась в этот тихий ужас и кошмар. Зная тогда, кем является эта персона, Мико бы никогда… Никогда бы не подсела к нему! Никогда бы не продолжала обслуживать, а спихнула бы его на других работниц. Виновата лишь она. Только она, ее розовые очки и пятьдесят прочитанных манг в жанре романтика.       Санзу Харучиё — так зовут того человека. Он псих, наркоман, садист и холоднокровный убийца. Сейчас он сидит на ее бёдрах, вдавливая в пол. Левая рука на привычном месте — женская шея. А правая рука держит тяжёлый, заряженный пистолет, направленный в исхудавшую щеку. Холодный металл соприкасался с нежной кожей, добавляя ещё больше неприятных ощущений.       На его лице, как обычно, сияла улыбка. Точнее, не улыбка, а животный оскал, от которого кровь стыла в жилах. Оскал подчеркивал его шрамы. Конечно, они не пугали девушку, а наоборот, она подмечала в них особенный шарм, который имелся только у него. Единственно, что ее настораживало так это то, что их оставил его король — Майки. Как можно было следовать за человеком, который так поступил с тобой? Харучиё определено неуравновешенный человек с отклоняющимися нормами морали. Хотя, какая мораль? Знакомо ли ему это слово?       — Сука, я запретил покидать дом. — Он прошипел это прямо блондинке в нос, что заставило ее вжаться ещё больше к полу. От него пахло алкоголем, а на глазах не было заметно радужки. — Я запрещал?! — Резкий рывок за шею, заставил ее прокашляться. Он опять обдолбался.       Запрещал, он столько всего ей запрещал… А она знала, во что выльется ее краткая прогулка до магазина за продуктами. Это был вынужденный выход - дома совсем не осталось еды, а Харучиё, будто забыл про существование девушки, не появлялся дома добрую неделю. Но ему этого не объяснить. Он не захочет принимать правду, обязательно находя скрытый смысл в ее чистых речах.       Мико не замечала эти тревожные звоночки вначале их отношений. Она строила себе кучу отговорок. Он волнуется, заботится, сильно любит, да и просто немного ревнует! Но нет… Он не немного ревновал. Санзу считал ее своей собственность, с чем девушка не была согласна. Эта ревность съедала его изнутри, а после в полной мере выливалась на хрупкую психику Мико. Он начал запрещать ей все: от похода на улицу, до общения даже с подругами и роднёй. Везде придумывал себе скрытый смысл о том, что она сбежит от него или предаст или, черт возьми, нажалуется копам, которые, кстати говоря, уже были под подошвой организации, которой он прислуживал.       Спустя два месяца отношений, он пришёл домой пьяный, точнее, она думала, что он пьян от его излюбленного виски. Не сказать, что Харучиё часто пил, опять же — тогда. Что-то пошло не так, Санзу был очень злым и расстроенным. Он набросился на юную особу в тот вечер. Кричал грязные слова в ее сторону, хватал ее за руки, ноги, шею и… В тот вечер он первый раз ударил свою девушку, а потом взял силой. Да, молодой человек, в котором Мико не чаяла души, сорвался и изнасиловал ее. Было больно, неприятно и мерзко. Она тогда рыдала, а ее слёзы ещё больше возбуждали парня, заставляя его по новой нападать на свою любимую.       Тогда она простила его. Повелась на все слова о том, что это было влияние наркотиков, которые были выпиты не по его воле. Пожалела, взяла с него обещание, что он никогда больше так не поступит. Но через несколько дней все повторилось. Опять пьяный Санзу, опять под наркотой, опять силой. После второго раза, она поняла, что он начинает скатываться в тёмную яму. Как любящая девушка, Мико не хотела его бросать. Она пыталась помочь, но была грубо отвергнута. Много попыток, но ровно ноль результата, лишь разбитая губа на пятую пробу вставить своему любимому человеку мозги на место. Он стал меньше уделять ей времени — часто не ночевал дома, что, может, и было на руку.       Девушка приняла сложное решение расстаться. Ей не хотелось мучений, а ему играть в милую семью. Он никак не отреагировал на слова про разрыв отношений. Санзу просто вышел из квартиры, не закрывая дверь. Мико думала, что все позади. Как бы больно и досадно не было, но она ушла из, ставшего родным, дома. И лучше бы, она сбежала на другой континент, а не в другой район Токио.       — Прости, Санзу, — Ей уже не было страшно, знала, что когда нибудь он убьёт ее. И чем быстрее это случиться, тем легче будет. Она больше не молила о прощении, лишь говорила эти слова, словно мантру. Монотонно и без капли чувств сожаления. Она больше не оправдывается перед ним, не желая выслушивать то, насколько она лживая тварь, по его мнению.       Мико неделю жила одна, в своей квартире. Пыталась прийти в себя, все же, она любила его и тогда даже скучала. Она действительно много слез пролила, крича в белую стенку о том, что лучше бы она никогда не встречала этого ублюдка, которого все ещё любит, корила себя за отвратительные чувства, которые испытывает к нему. Вечером она вышла в магазин. Боль в голове, потеря сознания и опять его дом. Белоснежная кожа была обтянута красной, тугой веревкой, а он кричал и доказывал, что девушка никогда не уйдет от него. Уйдет от него если только на тот свет. И теперь эти слова про единственный выход действительно казались спасением. Мико слабачка и никогда бы не смогла себя убить. Поэтому, в минуты его помутнения, она глубоко надеялась на то, что он наконец-то выстрелит, удушит, да хоть, черт возьми, пырнёт прямо в сердце ножом. Девушка желала смерти. Желала смерти от рук любимого, когда-то, человека. Романтично, не так ли?       — Маленькая дрянь, ты моя! — Пистолет откинут в другой конец комнаты, а надежда на смерть растворяется. Опять не сегодня. — Я не позволю никому смотреть на тебя. Тот парень… — На лице вновь улыбка, а в голову полезли догадки про бывшего одногруппника, который повстречался в магазине вчера. И как он только узнал? — Его кровь все ещё на моей рубашке, по твоей вине!       — Убей меня, раз это моя вина. — Первый раз она осмелилась попросить его об этом. Достало, ее все это достало. Жить в страхе… Зачем? Ей уже было плевать чья эта кровь на его рубашке, она желала, чтобы эта была ее собственная. — Убей меня!       — Убить… Мое солнышко?! — Опять его губы в полоску, а глаза сужаются до самых маленьких размеров. Он, как будто, старается заглянуть прямо внутрь блондинки. — Мое солнышко никто не тронет, оно будет жить рядом и светить только для меня.       — Псих, что с тобой стало… — По щекам пошли слезы. Она старалась сдерживать эти порывы — знала, что ее эмоции это небесная мана для него. Но, в очередной раз, у нее не вышло.       Девушка опять не сдержалась и пролила слезы, которые ему так нравились. Он любил ее лицо, которое билось в страданиях. Он кричал и ударял блондинку, чтобы вызвать эти эмоции. Он хотел видеть боль на ее лице. Чертов псих… Он точно трахнутый на всю голову. Изначально это была не любовь.       — Опять плачешь? — Хмыкнул ее, когда то любимый, парень. — Знаешь же, что я не сдерживаюсь при виде твоих слез.       Он встаёт с продрогшего тела Мико. Он сейчас уйдёт? Нет, его это возбудило. Как такое вообще может возбуждать?! Санзу подхватил девушку за тканевую рубашку, заставляя подняться на ноги, которые дрожали и не в силе были удерживать девчачье тело навесу. Харучиё подхватил блондинку и понёс в его любимую комнату — спальня. Сейчас опять это случится. Уже не страшно и не мерзко, он окончательно сломал ее, оставляя лишь оболочку и сильную жажду смерти. С уст срываются первые всхлипы, когда она вновь падает на мягкую кровать. Хочется спрятаться, закрыть лицо руками и никогда не открывать. Но он не позволит скрыть от него что-то, что он больше всего любил.       — Я сегодня провинился перед тобой, моя любовь, — Начинает Санзу вкрадчивым голосом, а его руки уже тянуться к резинке шорт. — Мне не стоило быть грубым, сегодня ты получишь свои извинения.       Девушка ничего не отвечает. Его слова в новинку. Обычно, парень только получал, а взамен никогда не потрудился бы отдать. Но сейчас он стаскивает с неё домашние шорты, медленно начинает целовать внутреннюю сторону бёдра, а после прикусывает бархатистую кожу. А в следующую секунду, она ощущает, как язык проходится по ткани белья снизу-вверх. Мико испуганно открывает глаза и, как заворожëнная, смотрит на то, как Харучиё сквозь эту ткань лижет. Он это делает слишком развязно, а после и вовсе глаза поднимает на неё, не прекращая раздразнивать чувствительный клитор языком. Санзу раздвигает ноги своей девушки, пододвигая ту к краю кровати. Для Мико это было необычно и страшно. Он никогда не доставлял ей удовольствие, лишь в ее рот засовывал член по самые яйца, заставляя ту давиться и задыхаться. Оральные, односторонние ласки теперь становились равноправными.       Он отводит ткань трусиков в сторону, раздвигает двумя пальцами, уже сочащуюся влагой, плоть, и погружает в неё тёплый язык. Руки Хару скользнули под майку Мико, которая была в совершенном смущении и смятении, задирая до горла. На ней опять нет бра, как многообещающе. Санзу сдавил крупные соски, скручивая их меж двух пальцев, и наконец-то услышал протяжный хриплый стон. Мико не хотела извиваться под ним, ощущая что-то приятное, параллельно давая себе опрометчивые надежды, но резкое возбуждение охватило ее голову.       — Хару… Все нормально, мне не нужны твои извинения. — Блондинка хотела прекратить приятные мучения. Вроде, это то, о чем мечтает каждая, но если взглянуть под другим углом, то все наслаждения, который внезапно пришли к, уже давно не ощущавшей этого, девушке были совсем неправильны. Тем более, этот жест — извинения за то, что он буквально пять минут назад приставлял к ее лицу заряженный пистолет.       — Сучка, мое сокращённое имя из твоих уст тут не поможет. — Санзу всегда сносило крышу от ее: «Хару», так невинно лепетать его имя могла только она, чем, конечно, вызывала волну возбуждения в молодом человеке. Но сегодня он и в правду перегнул палку, открыто угрожая холодным оружием своей любимой. Напакостил, вот и просит прощения.       Санзу тихо рычит, а после срывает с ее ног белые трусы, открывая отличный вид на его прелестную. Мико сводит ноги, но безуспешно, она лишь получает шлепок по исхудавшей ягодице, а ноги возвращаются в непривычную позу «бабочки». Харучие облизывается, закидывает ее ноги к себе на плечи и припадает губами к бёдрам, оставляя свои отметины, которые она всегда старалась скрыть, расцеловывая каждое место, он подбирался к самому приятному.       Санзу никогда не был с ней нежен. Лишь их первый раз, возможно, был хоть каким-то приемлемым. Дальше же их постельная жизнь была больше похожа на вдалбливание девушки в мягкую поверхность. Но она не особо была против, наоборот, по началу ей нравился такой величественный и доминирующий Хару, который обязательно после секса похвалит ее и поцелуют в лоб. Но с каждым разом он становился все извращеннее, а с его первого изнасилования парень перестал жалеть ее совсем. Теперь их секс был похож на секс с резиновой куклой, которую было совсем не жалко. Девушка все же иногда могла кончить, чем очень веселила парня. Сейчас же, она могла ощущать его язык и губы очень нежными — словно они вернулись в начало их отношений. Ее так и распирало простонать его имя или ухватиться за его розовую шевелюру. Но она осекала себя, закусывая указательный палец.       Когда Санзу подобрался к ее мокрым складкам, он оставил пару поцелуев, раздвигая половые губы. Его губы, всегда шершавые и пересохшие, приятно царапали нежную кожу. Он оставил ещё несколько жарких поцелуев, подмечая, что его девушка самая вкусная, а ещё самая смущенная, ведь когда он поднимал взгляд, то видел лишь ее зажмуренные глазки и палец, который она вот-вот откусит. Санзу проводит своим пальцем между ее складок, подбираясь к промежности, внимательно следя за ее эмоциями. Девушка, как молчаливая рыба, продолжает сдерживать свои сладкие стоны, которые раньше заполняли их квартиру полностью. И Хару это не нравится. Он припадает шершавым языком к ее складкам, настойчиво ища бусинку клитора. Раньше он такого не делал, но он уже был уверен, что ей нравится; от его разгоряченного языка из неё вырывается первый громкий стон, а после она старается закрыть свои ноги, чуть сдавливая его шею.       — Если будешь сдерживаться, то после этой прелюдии я отдеру тебя, — Причмокивая снизу, угрожающе прошипел Санзу, желая наконец услышать ее стоны. Если он их не услышит, то обязательно будет слышать всхлипывания, когда будет вытрахивать из неё эту глупость.       И девушка все поняла. Она вынула уже обслюнявленный палец из своего рта и постаралась расслабиться. Хотя, куда ещё больше? Санзу вычищал все ее складки, а когда подбирался к одному месту, то слышал, как Мико начинает громко выдыхать. Нашел. Харучие припал к ее клитору, параллельно входя в неё одним пальцем. Из уст девушки сорвался новый сладкий стон, который сводил с ума парня. Он посасывал, а потом водил вокруг бусинки своим горячим языком, что заставляло девушку чуть подрагивать от таких манипуляций. Она совсем перестала сдерживаться, когда парень ухватил ее за правую грудь, а к одному пальцу добавился второй, ускоряя темп. Розоволосый задал свой собственный ритм, чудно сочетая его с облизыванием складок, движением пальцев и сжатием груди. Снизу на его язык попадала склизкая смазка девушки. Больно захотелось попробовать и ее на вкус. Он поднимает хитрый взгляд на Мико, которая изучающе следила за его блядским движением языка. Санзу вынимает свои пальцы, которые были полностью мокрыми, а со стороны слышится недовольный вздох.       — Хару… — Девушка тихо хныкает, а после откидывает голову на подушку, не желая думать о том, что он с ней просто поигрался, не давая ей кончить.       Но он не закончил. Он облизал свои пальцы, вкушая ее смазку, а после припал обратно, проводя от клитора до ее входа, проваливаясь языком в неё. И правда, такая вкусная. Его рука упала на ее клитор, начиная массировать круговыми движениями эрогенную зону, пока его язык трахал ее.       У Мико открылось второе дыхание, от неожиданности действий она схватила его за волосы, подтягивая ближе. Боже, как же ей было приятно. Она шипела, стонала, шептала его имя и просила не останавливаться, что парень собственно и не хотел делать. Ему нравилось то, как она двигает бёдрами ему на встречу, а ее сбитый тон заставлял его работать усерднее.       Спустя пару таких махинаций, сдерживающийся Санзу не смог себя проконтролировать и шлепнул Мико по груди, которую до этого сильно сжимал, будто находясь на спусковом крючке. Из Мико выдался самый протяжный и томный тон за эту ночь, напоминая ей о том, что рамки ее мазохизма были удивительными.       Она уже подступала к пику, поэтому прошептала Санзу, чтобы он ещё раз так сжал ее грудь и не останавливался. Конечно, ему не совсем понравился такой приказной тон, но такой разгоряченной девушке нельзя было отказать. Он начал добавлять темпа языком, входя в неё полностью. Точкой отправления стал резкий шлепок по бедру, который она совсем не ожидала. Мико вдавила лицо санзу к своему лону, а сама выгнулась, громко протягивая его имя, что льстило парню. Из ее лона просочились ее соки, а Харучие слизывал их, не приспуская ни капли с подрагивающего тела. Когда он поднял своё лицо, то увидел запыхавшуюся Мико, которая была краснее клубники, что так любила поедать на завтрак. А когда блондинка перевела на него свои глаза, то вообще зажмурилась. Его губы блестели, а жидкость текла с подбородка — ее жидкость. Стало безумно стыдно.       — Поцелуй меня, — Санзу скинул ее ватные ноги со своих плеч и навис над ней. Такая удовлетворённая, но напуганная. Он не хотел, чтобы она его боялась, но он сам же заставил бояться его, обрубая мост здоровых отношений. — Понравилось же?       Девушка медленно открывает глаза и видит его — довольный, светится будто изнутри, но в чём-то сомневается. Несколько мгновений назад, он так же нависал над ней, но лицо его было другим… Злой, психованный, пугающий. Так почему сейчас он хочет ее обмануть? Зачем это? В ее голове вспыхивает образ старого Санзу…       Но она не сопротивляется и старается быстрее припасть к его устам, слепо надеясь, что поцелуй будет таким же как раньше. Она безумно скучала по нему, хотя видела каждый день его лицо. Поцелуй не оправдал ее ожиданий. Безумный Санзу опять вернулся. Парень вдавил ее шею в мягкую постель, жадно изучая ее рот, который итак был уже изучен вдоль и поперёк. Но девушка не сопротивлялась, понимая, что это была лишь одноразовая акция и ее жизнь никогда не вернётся в прежнее русло.       — Ты поняла, что ты только моя, м? — Отлипает от неё Харучие, меняясь во взгляде и надевая вновь этот оскал.       — Да, Хару.       Итак будет всегда. Она захочет сбежать, но ее найдут. Попробует рассказать об этом, но сильно будет наказана. Лишь теперь она стала получать такие извинения, которые он исполнял после того как действительно перегибал палку. Но и они скоро станут неинтересны девушке. Опять на первое место желаний встанет смерть, которую он не даст ей.