Убийца бумажных сердечек

      Дорога обратно в участок была молчаливой и напряженной: все мысли были сосредоточены на пропавшем мальчике, которому, несомненно, грозила большая опасность. Джастин и Дафна не могли знать, что соответственно почерку, убийца обычно удерживал жертву около суток, прежде чем убить и выбросить тело в овраг, как вчерашний мусор, но Карл и Брайан знали. И об этом Кинни не мог не думать, по дороге обратно в полицейский участок. Он изо всех сил старался оставаться отстраненным от нынешней ситуации, как это сделал бы любой хороший полицейский, но на этот раз ничего не получалось, потому что он был не просто полицейским, он был отцом… и это его сын.       Чем дальше отъезжал от школы, тем больше ему казалось, что бросает Гаса, хотя ни он, ни остальные поисковики понятия не имели, где на самом деле находится мальчик, несмотря на то, что опросили всех учеников, которые были в то время на детской площадке, и всех учителей. Оказалось, никто не помнил, где был Гас в то время, когда пропал. Как будто просто исчез из поля зрения в тот момент, как выбежал из дверей класса на игровую площадку. К сожалению, из того, что они с Карлом выяснили об убийце — а на данный момент у них было очень мало информации — преступник никогда не оставался в районе похищения жертвы надолго, быстро унося ребенка в неизвестном направлении. Так что вероятность того, что Гас все еще в непосредственной близости от школы была крайне мала.       Однако, кроме убийцы, еще один человек мог знать, где находится его сын, и в настоящее время он сидел на заднем сиденье машины. Глаза детектива еще раз взглянули в зеркало заднего вида и остановились на выразительных синих, задумчиво смотрящих на него. Убежденность в том, что Джастин непосредственно причастен, начала несколько колебаться. Раньше ему необходимо было выместить свой гнев на ком-то, и Тейлор был самым удобным. Но значит ли это, что он виновен в исчезновении его сына? Удостовериться в этом возможности не было, но Кинни определенно собирался лично и с пристрастием допросить этого парня. Он не сомневался, что сумеет выяснить, насколько тот замешан в этом деле. За годы работы в полицейском управлении и имея впечатляющую практику, детектив разработал свою технику и, черт возьми, не собирался прекращать допрос, пока не будет уверен, что получил нужные ответы. В конце концов от этого в буквальном смысле зависела жизнь его сына.       Ему пришлось приложить усилие, чтобы переключить внимание на дорогу, так как мысли снова и снова возвращались к сыну. Линдси и Мел получили инструкции связаться с родителями одноклассников Гаса и ждать дальнейших известий дома. Но они не хотели покидать территорию школы, хотя на самом деле ничего другого сделать и не могли, ну может, кроме одной дополнительной вещи — сержант дал разрешение поговорить с прессой при условии, что они просто объяснят, что их сын пропал и где был в это время. Они НЕ должны вдаваться в подробности о подозрениях полиции относительно того, кто именно несет ответственность, хотя весьма вероятно, что параллель с другими детьми, которые недавно были похищены и убиты, будет немедленно проведена. И ни при каких обстоятельствах нельзя было упоминать о магнитофонной записи с голосами щенков и картонной коробке. Хорват считал, что это необходимо сохранить в секрете, как и информацию о визитной карточке и переодевании в новую пижаму, в надежде в конечном итоге поймать убийцу.       Брайан тихо вздохнул от разочарования и горя — каждая минута, отсчитываемая часами, означала, что его сын приближается к точке не возврата. Он заметил, что Карл смотрит на него с сочувствием, и не смог больше терпеть. Детектив знал, что идет против полицейской процедуры, но ничего не мог с собой поделать — к черту ожидание. Обращая свой вопрос пассажиру на заднем сидении, он вдруг заметил:       — Ты мог бы сэкономить нам всем много времени и неприятностей, если бы просто сказал мне, где, черт возьми, мой сын. И, возможно, спасти его жизнь, а также СВОЮ в процессе…       Джастин вздрогнул, услышав голос Брайана — с тех пор как они направились обратно в полицейский участок, не было сказано ни слова, и он был слишком поглощен тревожными мыслями о том, что происходит с сыном Брайана и что произойдет, когда они вернутся в полицейский участок. Он чувствовал себя ужасно из-за того, что втянул Дафну в эту кошмарную историю, но, по крайней мере, она могла подтвердить тот факт, что его не было рядом со школой во время похищения Гаса. Вопрос о том, снимет ли это с него какие-либо подозрения относительно возможной причастности к преступлению, оставался открытым.       Джастин сердито выдохнул: как долго они собирались воевать по этому поводу? Ему казалось, что они катаются на карусели снова и снова, и теряют драгоценное время. Они должны искать ребенка или сделать что-то еще, что угодно, но точно не сидеть здесь и спорить о подлинности его несчастного «дара»…       — Я не знаю, сколько раз или сколькими разными способами могу объяснять вам это, детектив Кинни… но я не имею никакого отношения к похищению вашего сына!       — Брайан… — предостерег Хорват. Брайан кипел от беспомощного разочарования, выслушивая стандартный ответ. — Ему не зачитали его права и даже не арестовали. Это крайне неэтично.       — Как и помощь в похищении моего сына, Карл! — прорычал он, когда Джастин вздохнул в ответ. — Ты видел этот рисунок! Думаешь, он просто выдумал это? Ни хрена подобного!       От одной мысли о том, что нарисовал Джастин, и о том, насколько это было ужасающе реалистично, у Брайана скрутило живот от страха и отвращения к тому, кто похитил Гаса.       — Вы действительно непробиваемый, Кинни! — закричала Дафна. — Мне жаль, что ваш сын пропал, но Джастин был со мной в полицейском участке, когда позвонили и сообщили о его исчезновении, помните? Как он может нести ответственность за все это? Вы думаете, что кил… похититель направил ему свои мысли прошлой ночью, чтобы он нарисовал эскиз? Или вы думаете, что он позвонил ему вчера вечером по телефону и сказал: «Эй, вот кого я завтра буду похищать, и вот что я собираюсь сделать, чтобы схватить его — как насчет того, чтобы нарисовать что-нибудь для потомков?»       — Заткнись, на хрен, деточка! — сердито огрызнулся Брайан, его лицо покраснело от ярости, а вены на шее заметно вздулись. Одна мысль о том, что этот извращенец может делать с его сыном прямо сейчас, заставила кровь закипеть. — Ты, наверное, тоже в этом замешана!       — Брайан, хватит! — закричал Карл от возмущения. Обычно он смотрел сквозь пальцы, когда независимый детектив упорно выискивал зацепки в деле, немного перегибая палку, но сейчас, это было слишком. Вся ситуация быстро выходила из-под контроля. — Или ты сдерживаешь свой характер, или я найду кого-нибудь ДРУГОГО, чтобы заняться этим делом, понятно? Тебе придется оставаться нейтральным, или ты все испортишь! Ты этого хочешь?       Брайан ощетинился. Знал, что сержант прав — он должен обуздать свои чувства гнева и беспомощности, иначе не принесет сыну никакой пользы. Позже будет время выпустить ярость на соответствующую ответственную сторону. Он вцепился в руль мертвой хваткой, делая успокаивающие вдохи и выдохи, отчаянно пытаясь взять себя в руки.       — Хорошо… Да… да, я понимаю, — прорычал он, — просто постарайся держать меня подальше от его допроса.       — Не угрожай, Кинни, — предупредил Хорват с удивительным спокойствием, не оставляя сомнений в том, что он выполнит свое обещание исключить его, — даю слово, что я это сделаю.       Оба знали, что слишком много поставлено на карту, чтобы провалить расследование, используя небрежную полицейскую тактику или не следуя надлежащей процедуре. Последнее, что им нужно, это чтобы любой арест и последующее осуждение были скомпрометированы из-за формальностей.       Джастин слушал их разговор с напряженным вниманием удивленный тем, что у полицейских были такие сильные разногласия. Ему не нравился тон Брайана, такой обвинительный и подозрительный. Что еще он мог сделать, чтобы убедить этого человека, что они на одной стороне?       — Мне не нужно, чтобы мне зачитывали мои права или присутствие грёбаного адвоката, — решительно сказал им Джастин, не совсем понимая, как все это работает.       Он намеренно держался подальше от суда над Хоббсом по поводу собственного избиения, отчасти потому, что мать настаивала на этом «для защиты здоровья», а отчасти потому, что в глубине души знал, что все равно не принесет никакой пользы. Каким-то образом он понимал, что мудаку сойдет с рук то, что он с ним сделал, и был прав. Тот получил простой шлепок по руке и был освобожден от надзора с испытательным сроком в течение года.       Брайан с надеждой посмотрел на сержанта, безумно желая просто засыпать Джастина серией грубых вопросов в надежде, что он наконец сломается и точно раскроет свою роль в этих преступлениях. Чем быстрее они получат ответы, тем быстрее смогут найти его сына. Но, к крайнему разочарованию, Карл отрицательно покачал головой.       — Сынок, ради твоей же безопасности я бы воздержался от дальнейших разговоров, — посоветовал ему Хорват.       — Он прав, Джастин, тебе нужно, чтобы кто-то присматривал за тобой, — сказала Дафна, потянувшись, чтобы схватить его за рукав.       Джастин, однако, почти сердито вырвал его у подруги.       — Ты тоже думаешь, мне есть что скрывать, Даф? — спросил он с явной болью в голосе, внезапно почувствовав, что она тоже начинает сомневаться в нем.       — Конечно, нет! — защищаясь, воскликнула девушка, оскорбленная тем, что Джастин решил, будто ее верность может поколебаться. — Ты же знаешь!       Джастин кивнул и вздохнул с облегчением.       — Знаю, прости, — прошептал он, уткнувшись лицом в ладони, он не был уверен даже в том, что говорит или чувствует — все это было так сюрреалистично. Почти как лунатизм или чей-то слишком реальный кошмар… и, что он в центре всего этого кошмара, желает того или нет.       Дафна поджала губы и кивнула.       — Все в порядке, — пробормотала она, прижимаясь головой ко лбу Джастина, — я так волнуюсь за тебя и за этого маленького мальчика, — прошептала она.       Брайан на мгновение закрыл глаза, услышав ее печальное заявление, и его мысли снова вернулись к Гасу, его важному, как жизнь, заводному, беспечному сыну. Когда закончится этот ужасный эпизод? Хуже — чем он закончится? Нет, он не будет так думать — он найдет своего мальчика, и с ним все будет в порядке — должно быть…       Но Джастин не собирался отказываться от своего намерения помочь. Он был невиновен и, возможно, мог помочь спасти жизнь ребенка — по крайней мере, должен был попытаться. Он поднял голову и четко произнес:       — Мне нечего скрывать. Я хочу помочь найти вашего сына, — тихо сказал он Брайану, который продолжал сидеть неподвижно, сосредоточенно смотря на дорогу, хотя желудок все еще сжимался в нервные узлы. Возможно ли, что этот человек действительно мог сделать то, что сказал, — помочь понять, где его сын, — не будучи хотя бы частично ответственным?       — Тогда докажи это, — бросил он вызов, поглядывая в зеркало заднего вида. — Расскажи нам все, что знаешь — СЕЙЧАС, — он свирепо посмотрел на своего начальника, прежде чем Хорват успел возразить по поводу полного пренебрежения процедурой, замечая: — Он сам хочет говорить, а нам нужна информация, и ты знаешь, что нет времени, чтобы тратить его впустую.       Карл нерешительно вздохнул, наконец кивая и оборачиваясь через спинку сиденья к Джастину.       — Ладно, сынок, если ты этого хочешь, расскажи нам все, что видел в этот раз.       Джастин глубоко вздохнул, тишина в машине была оглушительной, поскольку все ждали, когда он заговорит. Нервно облизнул губы, на самом деле совсем не желая возвращаться к тому, что произошло прошлой ночью, но зная что должен, ради этого маленького мальчика — сына Брайана.       — Я… я спал, — тихо начал он, — и снова начались сны, — он зажмурился, в то время как глаза Брайана продолжали метаться взад и вперед, от дороги к пассажиру на заднем сиденье. — Я слышал мужской голос — он был глубоким и хриплым, но… — втянул в себя воздух от абсурдного для описания слова, которое пришло на ум, но все равно назвал его: — Зовущим, — и резко остановился, услышав, как Брайан зашипел от отвращения, но тем не менее каким-то образом нашел в себе мужество продолжить: — Я… я имею в виду… он пытался уговорить вашего… вашего сына пойти с ним, спросив, нравятся ли ему щенки. — Джастин сделал болезненный вдох, ощущая как видение прошлой ночи нахлынуло на него, — он… он сказал, что позволит выбрать одного и взять домой, что это займет всего минуту.       — Блядь! — зарычал Брайан, сжимая руль еще сильнее, тот кто забрал его сына, точно знал, как сыграть на его нежных эмоциях, словно на каком-то тонко настроенном инструменте.       Гас большой поклонник старого телешоу PBS, «Вишбон»* с участием Джек-рассел-терьера: своего рода говорящего детектива. Он был очарован маленькой черно-белой породой собак и умолял о таком же щенке весь прошлый год. Брайан смог успешно отклонить самое горячее желание сына, попросив подождать, по крайней мере до лета, когда закончатся занятия в школе, но, похоже, его план жестоко провалился. Сукин сын, у которого сейчас его ребенок, сумел найти единственное слабое место в инструкциях по технике безопасности лизуний о том, чтобы никогда не разговаривать и не ходить с незнакомцами. «Гас… Почему ты такой нежный и отзывчивый?» — печально подумал он и взволнованно вздохнул, прежде чем снова смог заговорить.       — Что еще? — спросил коротко.       Джастин с сожалением покачал головой.       — Это все, — прошептал он, — кроме того, что я четко понимал, что человек находился на какой-то игровой площадке, потому что слышал голоса играющих детей и видел какие-то качели на заднем плане.       Брайан хмыкнул, крайне разочарованный, что это все, что Тейлор предположительно мог вспомнить.       — Чертовски подробный эскиз для такого быстрого видения, — резко ответил он, — тебе удалось рассмотреть все это за пару минут?       — Я не знаю, как долго его видел, Брайан! — возразил Джастин, даже не заметив, что снова обращается к Брайану по имени. — Я просто вспомнил! — и понизив голос добавил: — Но я всегда просыпаюсь после видений и рисую их. Если этого не сделаю, боюсь, забуду кое-что, что может помочь.       Брайан действительно не знал, что думать об этом парне — вся история была нелепой, и все же в голосе парня была такая искренность, что почти заставляла детектива хотеть поверить, но все было так странно и надуманно. Все, что он знал в данный момент, это то, что должен найти способ отыскать сына, пока не стало слишком поздно.       — Не думай, что это избавит тебя от допроса в полицейском участке, — сказал он Джастину. — Потому что это не так.       Джастин разочарованно вздохнул и повернулся к окну. Еще раз прижал правую ладонь к стеклу, надеясь хоть как-то охладить эмоции, яростно бурлящие внутри, чувствуя твердость стекла под прикосновением. Рука Дафны слегка надавила на его плечо, мышцы были напряжены под одеждой от всех событий, которые произошли с прошлой ночи. Джастин честно не знал, что еще мог сделать, чтобы убедить этого упрямого человека, что действительно пытался помочь ему и его сыну.       — Делайте все, что вам нужно, — наконец сказал он Брайану, не потрудившись взглянуть в зеркало заднего вида, хотя почему-то знал, что если поднимет голову, то снова увидит эти напряженные карие глаза, сверлящие его. — Вы можете допрашивать меня сколько угодно и вырывать каждый ноготь из моих пальцев, если это заставит вас чувствовать себя лучше. Конечный результат все равно будет тот же — я не могу сказать вам то, чего не знаю, или признаться в том, что не контролировал или не делал.       Голос был уверенным и чистым, но глаза затуманились, чувствуя, как Дафна молча сжала его плечо в поддержке. Джастин, на короткое мгновение, протянул свободную руку и нежно положил поверх ее худенькой руки, тут же уронив обратно на колени, крепко сжал руки вместе. Втянул воздух и со свистом выдохнул, полностью истощенный как эмоционально, так и физически. Прошлой ночью его разбудил ужасный образ сына Брайана, и с тех пор жизнь превратилась в постоянный эмоциональный вихрь, к сожалению, не было никаких признаков того, что он скоро успокоится… Было уже далеко за полдень, и Джастин понятия не имел, как долго Кинни и сержант продержат его в участке, и вообще позволят ли уйти… Он повернулся, глядя на Дафну, на лице которой читалась смесь беспокойства и страха — беспокойства за него, но также страх по поводу ее участия в том, с чем она не имела ничего общего, кроме того, что выступила в качестве моральной поддержки.       Свой вопрос он адресовал Хорвату:       — Вы позволите Дафне уйти, как только мы доберемся до полицейского участка? Она не имеет к этому никакого отношения, просто пришла со мной, чтобы помочь мне объяснить.       Итак, Брайан молча размышлял, он был прав — это соседка Джастина по комнате.       — Я думаю, ей нужно остаться, — коротко сказал он, — нам нужно выяснить, что она знает, и так ли хорошо, как ты.       Джастин фыркнул.       — Это смешно, — прорычал он, — я же говорил — она НИЧЕГО об этом не знает!       Дафна взяла Джастина за руку.       — Это неправда, Джастин, — возразила она, — я была рядом, когда тебе снились кошмары, помнишь? Они должны знать — и я должна убедить их — что ты говоришь правду.       Брайан тяжело вздохнул — что еще он ожидал услышать от соседки по комнате?       — Знаете ли, — услышал он голос Дафны, — вам нужно слезть со своей высокой лошади и начать слушать то, что все вам говорят, детектив. Я не понимаю, почему вы подозреваете Джастина, но он самый добросердечный человек, которого я знаю — он даже муху не убил бы, если бы она поселилась в нашей квартире! Мне очень жаль вашего сына, — добавила она более мягко, заметив, как напряглась рука Брайана на руле, при упоминании о ребенке. — Но это ему не помогает. Если хотите, чтобы он вернулся, вам лучше постараться расшифровать то, что Джастин пытается сказать, и действительно послушать его.       Брайан закатил глаза на ее настойчивую мантру, все же признавая — смелость девушки. Не так много существует людей, которые были бы достаточно смелы, чтобы бросить вызов его авторитету, а она даже глазом не моргнула…       — Спасибо, что рассказали, как делать мою гребаную работу, — раздраженно прорычал он. — Я позабочусь о том, чтобы у вас было достаточно времени, чтобы поделиться другими лакомыми кусочками мудрости, пока мы будем допрашивать вас и Крескина.       Карл сокрушенно покачал головой, сдаваясь. Он знал, что в таком взвинченном состоянии Брайан не будет слушать его советы не форсировать события. Было очень недальновидно вовлекать потенциального подозреваемого в длительный разговор по дороге в участок, но опять же, Тейлор не был официальным подозреваемым, и вместе со своей подругой, казалось, был более чем готов делиться информацией без какого-либо принуждения. Сержант держал рот на замке и внимательно слушал то, что оба говорили, а также подмечал тон их голосов. За столько лет работы в полиции он не раз убеждался, что часто правдивость слов подозреваемого можно определить не столько по тому, что он сказал, сколько по тому, как он это сказал. И его полицейский инстинкт говорил, что эта пара имела в виду только то, что они сказали. Как это поможет, в случае с сыном Брайана, еще предстояло выяснить. *** Полтора часа спустя — Полицейский участок       Джастин потел под горячими флуоресцентными лампами висящими над головой в той же комнате, куда его проводили несколько дней назад, когда он впервые пришел сюда, чтобы обсудить свое первое видение. Он мог бы посмеяться над стереотипной обстановкой комнаты: решетки на приземистых, квадратных, грязных окнах, редкая, твердая как камень мебель и маленький продолговатый стол в дальнем конце помещения с большим серебристым кувшином ледяной воды и двумя прозрачными стаканами рядом с ним. Не хватало только голой лампочки, качающейся над головой, пока Брайан и Хорват играли в хорошего и плохого полицейского. Конечно, не было никаких сомнений в том, какой полицейский играет какую роль. Брайан начал репетицию в тот момент, когда сел за руль, и с тех пор не сдавался…       — Еще раз, Тейлор, — скомандовал Брайан, наклоняясь над Джастином с другой стороны стола, его руки жестко вцепились в край, а высокая фигура нависла над парнем. — Когда у тебя было первое видение и как оно началось?       — Брайан… — Карл предостерег его, помня, что Кинни уже дважды задавал Джастину один и тот же вопрос, хотя и в разных вариациях.       В первый раз он хотел знать, что заставило его сделать первый набросок детского тела, лежащего на дне оврага. Во второй раз — почему он решил нанести им визит в полицейский участок.       — Какую часть его первого и второго ответа вы не поняли? — крикнула Дафна с конца стола, где сидела, ее глаза вспыхнули удивленным гневом. — Это чушь собачья! — прорычала она, глядя на Джастина и с отвращением скрестила руки на груди.       Обычно бледная кожа друга стала темно-розовой и покрылась пятнами: признаки, которые она узнала как привычное для него выражение волнения и сильного расстройства. В последний раз она видела такое, когда Джастин оказался свидетелем того, как его друг-гей подвергся издевательствам и ужасным оскорблениям и покинул вечеринку, где студенты тусовались, чтобы расслабиться. Ей и еще одному другу пришлось удерживать Джастина, чтобы помешать броситься на троих придурков, каждый из которых весил более чем на пятьдесят фунтов больше него. Тогда у него было точно такое же состояние, как и сейчас — то же раскрасневшееся лицо, потемневшие голубые глаза и поджатые губы. Ну, она не могла винить его за то, что он чувствовал, поскольку ощущала то же самое, просто лучше скрывала. Однако это еще не означало, что у нее были какие-либо проблемы с вербальным выражением своего неудовольствия.       — Брайан, она права, — сказал Карл своему подчиненному, — мы задали мистеру Тейлору все вопросы, которые могли, и он каждый раз отвечал на них одинаково. И девушка подтверждает его историю. Плюс Роджерс и Саттеруайт подтвердили, что он действительно был здесь, в здании участка, когда мисс Питерсон позвонила и сказала, что ваш сын пропал. Согласно временной шкале, ему было бы невозможно принять непосредственное участие.       — Непосредственное — это ключевое слово, сержант, — сказал он начальнику, а Джастин недоверчиво покачал головой, — и все же я утверждаю, что никто не обладает «даром», о котором он говорит, не будучи каким-то образом вовлечен в это дело.       Джастин резко отодвинул стул и встал, глаза Дафны расширились от удивления.       — С меня хватит! — взревел Джастин, дико размахивая руками, его воспитание в «загородном клубе» быстро испарилось, и он рявкнул: — Я сказал тебе все, черт возьми, что знаю! Или обвини меня в чем-нибудь, или отпусти нас с Дафной!       Брайан поднялся из-за стола вытягиваясь во весь свой шесть футов и два дюйма** рост, пристально глядя на злющего парня. Это была его новая сторона. Раньше тот был робким, как мышь, но теперь рычал, как лев.       — Я еще не закончил с тобой, — сказал Брайан, его глаза сузились.       — О, да неужели?! — парировал Джастин. — Или предъявляй обвинения, или я ухожу!       Джастин посмотрел на Хорвата, чтобы убедиться в правоте своего предположения, что может быть свободен. Нервы были измотаны до предела, и он просто не мог больше этого выносить. И так уже был уверен, что не уснет сегодня ночью, и только молился, чтобы не увидеть ничего нового перед своим мысленным взором в дополнение к тому, что уже знал.       — Он прав, Брайан, — сказал Карл детективу, который уже открыл рот, чтобы яростно протестовать. Карл поднял руку останавливая его, и челюсть была решительно сжата, — мы не можем доказать, что он причастен к любому из этих убийств — или к похищению твоего сына, если у нас нет прямых улик, а у нас их нет, — сказал он с напряженным лицом, — он свободен.       — Но…       — Нет, Брайан, — с сожалением сказал он детективу, — мы узнали у них все, что могли, и у нас мало времени — мы оба это понимаем, — тихо сказал он Брайану, заметив вспышку боли на его лице.       Сержант повернулся к Джастину и кивнул:       — Вы можете идти, мистер Тейлор, но оставайтесь в городе на случай, если у нас возникнут дополнительные вопросы, — он посмотрел на блокнот художника на столе, открытый на последнем эскизе, — это останется у нас.       Джастин кивнул, Дафна встала со стула и подошла к нему.       — Отлично, — проскрежетал он прерывающимся голосом, — никогда больше не хочу видеть эти рисунки.       Джастин взял Дафну за руку и с негодованием посмотрел на Брайана: по-видимому, он ничего не мог сделать, чтобы убедить этого человека, что не несет ответственности за то, что случилось с его сыном, но все равно не мог сдержать проявления хотя бы капельки сочувствия. В конце концов, сын пропал без вести и, скорее всего, будет мертв, если его не найдут в ближайшее время.       — Пошли, Даф, — сказал он подруге.       Они обошли стол и подошли к Брайану. Детектив не сдвинулся с места, провожая пристальным взглядом Джастина и Дафну, идущих к выходу. Дафна схватила друга за руку и попыталась ускориться, но Джастин остановился и тихо сказал:       — Я надеюсь, вы найдете его, детектив. Очень надеюсь.       Брайан прикусил нижнюю губу продолжая стоять неподвижно, глядя на загадку, известную как Джастин Тейлор. Даже сейчас, после стольких часов наблюдения за ним и разговоров, он все еще не мог понять, кто этот человек.       Джастин кивнул, понимая, что их «разговор» явно закончен, прежде чем позволил Дафне потащить себя к двери. Когда дверь за ними тихо закрылась, парень с облегчением шумно выдохнул, наконец-то выбравшись из тесной, похожей на печь комнаты. Несмотря на то, что они больше не были ограничены физически, он знал, что его сердце и душа будут ещё на долгое время заключены в тюрьму, пока продолжают появляться видения, а причин полагать, что они исчезнут, не было.       — Пойдем, Джастин, — услышал он голос Дафны, они вместе решительно проследовали по выложенному плиткой коридору и вышли через парадную дверь, яркий солнечный свет словно насмехался над тем, что произошло в этот день. *** В то же время — На другом конце города       Мужчина тихо напевал одну из любимых мелодий своего сына, медленно застегивая верхнюю часть новой накрахмаленной пижамы, которую купил вчера для еще одного дополнения к бейсбольной команде Томми. Вполне уместно, что одна из любимых песен его сына была о центровом поле, хотя этот конкретный ребенок будет играть в шорт-стопе. После того, как он позаботится о том, чтобы отправить мальчика присоединиться к своему сыну, оставалась только одна позиция — несколько неприглядная, но все же очень важная роль ловца. Однако для этой позиции ему понадобится кто-то более коренастый и сильный, чем этот худенький, хрупкий ребенок. Скоро придется отправиться на поиски подходящего мальчика…       Человек потянулся к тумбочке, достал последнее сердечко, которое сконструировал для этого ребенка — с красной цифрой «три» на желтой поверхности, — и маленькую серебряную английскую булавку. Осторожно продев булавку через переднюю часть бумаги, улыбнулся. Скоро у его сына будет еще один друг, с которым он сможет играть на небесах, подумал мужчина, протягивая руку и надежно прикрепляя сердечко к белой пижаме с бейсбольной тематикой, прямо над грудью ребенка.       — Еще немного, — пробормотал он, глядя на спящего ребенка. — Еще немного. *** Квартира Джастина и Дафны — Час спустя       — Джастин? Хочешь кофе или горячего чая? Колы?       Джастин смиренно хмыкнул. Он лежал, вытянувшись на диване, понимая, что сегодня ночью ему не уснуть.       — Нет, если только ты не о порошке, — саркастически крикнул он подруге на кухне.       Сказанная в шутку фраза, только наполовину была шуткой: хотелось, чтобы у него было хоть что-нибудь — что угодно, чтобы помогло уснуть — без медикаментозной помощи точно не удастся. Даже если бы он мог что-то принять, все равно не стал бы использовать, слишком боялся, что не избавится от галлюцинаций. В лучшем случае, он окажется среди того процента населения склонного к лунатизму и принимающего такие лекарства, которым снятся яркие сны, а это было последнее чего ему хотелось в данный момент.       Дафна вышла из кухни, обхватив рукой темно-синюю фарфоровую кружку.       — Джастин, ты уверен, что я ничего не могу тебе предложить? — спросила она сочувственно.       Джастин вздохнул и повернул голову, глядя на нее.       — Нет, — покорно ответил он. — Боюсь, то, что мне нужно, нельзя найти ни в рецептурной микстуре, ни в кружке кофе.       Нет, ему нужен был крепкий сон без сновидений, свободный от ужасных образов, которые преследовали его в последнее время. Когда Дафна присела на край дивана, он тихо сказал ей:       — И подумать только, мама сказала, что я могу использовать эти видения, чтобы сделать что-то хорошее, — он с отвращением покачал головой, — все, что это принесло мне и всем остальным, кто соприкасался с ними — это душевная боль и страдания, — он устало потер лицо руками, — какой замечательный «дар».       Дафна сочувственно улыбнулась.       — Мне так жаль, Джастин. Хотела бы я знать, как помочь тебе и как помочь маленькому сыну Кинни.       Джастин проглотил невероятно большой комок в горле при упоминании о ребенке. Что он сейчас переживает? Ему больно? Он испуган? Жив ли вообще? Не зная всех подробностей, он почерпнул достаточно из разговоров двух полицейских, чтобы понять, что у мальчика заканчивается время, если он вообще еще жив. И если это произойдет, Джастин будет носить эту вину в себе до конца жизни. Но самым большим страхом было то, что убийца еще не закончил. Что могло помешать ему сделать это с другим мальчиком, и так далее, и так далее, и так далее? Кто остановит этого неуловимого словно тень убийцу?       — Я тоже, Дафна, — наконец сказал он. — Я тоже. *** То же время       Карл стоял в дверях офиса Брайана, наблюдая за ссутулившим плечи детективом, смотрящего в ноутбук. Зажав мобильный телефон правым плечом и держа стационарную трубку в левой руке, тот отслеживал любые поступающие новости, относительно сына. Волосы Брайана были взъерошены и растрепаны из-за того, что он постоянно беспокойно пробегал по ним руками в отчаянии. Единственное освещение, исходившее от экрана ноутбука, делало его еще более изможденным и бледным на вид. Со своего наблюдательного пункта, в дверном проеме, Карл без труда различил глубокие тени, залегшие вокруг глаз молодого человека и плотно сжатые губы, когда он смотрел на экран остекленевшими от усталости глазами и бесплодно просматривал одну и ту же информацию снова и снова, отчаянно надеясь, что мог пропустить жизненно важную подсказку.       Карл тихо постучал в открытую дверь, Брайан устало поднял голову и посмотрел на него. Хорват медленно вошел в кабинет и сел на один из стульев напротив стола Брайана, тот самый, на котором ранее сидел Джастин. Сейчас Хорвату казалось, что это было целую вечность назад, несомненно, то же самое чувствовал и Брайан.       — Ничего? — тихо спросил он, осторожно ставя перед Брайаном чашку крепкого черного кофе.       Брайан молча покачал головой, слезы блестели в его глазах, но он не делал ничего, чтобы скрыть свое горе и крайнее беспокойство за Гаса. Надежда на то, что сын будет найден живым быстро угасала, он знал обычную схему действий убийцы, и двадцати четырех часовое окно быстро исчезало. Больше всего он боялся, что в следующий раз, когда увидит Гаса, малыш будет лежать на дне оврага, холодный и безжизненный, как и все остальные жертвы.       Брайан подавил рыдание, внезапно встал и грубо вытер слезы тыльной стороной рукава кожаной куртки — больше не в состоянии это выносить. Он понятия не имел, что собирается делать, но оставаться в безопасности в своем кабинете просто не мог, его сын был где-то там, борясь за свою жизнь.       — Куда ты идешь? — спросил Карл, наблюдая как Брайан быстро выскочил из-за стола.       — Не знаю, — откровенно признался детектив, остановившись в дверях, — просто не могу сидеть здесь, надеясь, что что-то изменится, пока не стало слишком поздно. Я должен выбраться отсюда, Карл.       Карл смотрел на него, понимая, что чувствует то же самое, понимая, насколько беспомощным должен чувствовать себя Брайан, да и не в его характере было просто сидеть и надеяться, что произойдет какое-то чудо. Он понимающе кивнул.       — Я позвоню тебе, если услышу что-нибудь новое. И дай мне знать, если найдешь, что может помочь.       Брайан кивнул, повернулся и быстро пошел по коридору к гаражу. Он отказывался смотреть кому-либо в глаза, когда проходил мимо, потому что не хотел видеть ложное сочувствие и неловкие выражения, которые, как он знал, найдет там. Не было времени на такие эмоции, и он не мог тратить энергию на благонамеренных коллег, выражающих свое сожаление по поводу неминуемой смерти сына. Он отказывался горевать о своем ребенке — Гас был жив. Черт возьми, он жив…       Подойдя к седану, детектив распахнул дверцу и быстро скользнул внутрь. Несколько секунд спустя визг шин отразился от твердых, холодных цементных стен гаража. Брайан выехал из здания, яростно двигаясь в никуда, надеясь, что каким-то образом его боль пройдет… *** Тридцать минут спустя       Джастин слушал ровный, мягкий звук своего дыхания в тишине гостиной. По его настоянию Дафна удалилась в свою спальню, несмотря на желание остаться с ним. В конце концов он убедил ее, что ни одному из них не принесет никакой пользы бессонная ночь. После долгих торгов, он наконец, отправил ее спать, заметив, какой измученной она выглядела после сегодняшнего испытания.       Некоторое время он пытался смотреть телевизор, надеясь, что бессмысленный ситком, транслируемый по одному из местных каналов, убаюкает его, каким бы беспокойным ни был сон. Он просто лежал, не мигая, будто в трансе, а шоу продолжало бубнить. После пятнадцати минут разглядывания экрана, выключил его, смирившись с тем, что проведет ночь на комковатом диване.       Сердце бешено заколотилось в груди от внезапного стука во входную дверь. Он взглянул на спальню Дафны, заметив, что дверь плотно закрыта, очевидно, она ничего не слышала. Должен ли он открыть дверь или проигнорировать стук? После всего, что произошло, Джастин не мог быть уверен, что стучащий в дверь человек не связан с убийствами. Неужели убийца как-то узнал, что он что-то знает о нем, разыскал его и пришел?       — Даф… — начал он, но передумал.       Джастин не хотел подвергать ее опасности. Стук повторился, и его сердце дрогнуло от этого звука. Он осторожно поднялся с дивана и присел на край на мгновение, но все-таки встал и тихо прокрался к входной двери. Джастин прислонился ухом к деревянной поверхности, прислушиваясь, пытаясь определить, кто это был. Все, что он мог услышать, — это какие-то легкие шорохи с другой стороны.       Подскочив, от раздавшегося снова стука, почувствовал вибрацию, жужжащую под ухом, и наконец отстранился, с трудом сглотнул. Закусив губу от страха и жалея, что у него нет глазка, он несколько секунд размышлял, что делать, надеясь, что человек уйдет, но стук раздался снова, на этот раз еще более отчаянно, чем раньше.       Назовите это шестым чувством или расширением ужасного, удивительного «дара», но что-то в голове Джастина говорило, что человек за дверью не хотел ему зла. Осторожно, сделав глубокий вдох, он отодвинул задвижку, сделал еще один глубокий вдох набираясь мужества, и медленно приоткрыл дверь, мгновенно узнав заплаканное, обезумевшее лицо, уставившееся на него пораженным взглядом. В руке мужчины была крепко зажата детская бейсболка «Питтсбургские пираты», смятая и похожая на выжатую мочалку.       — Ты должен помочь мне найти его, — сказал Брайан без предисловий, его ресницы блестели. — Пожалуйста…       Джастин несколько секунд пристально смотрел в затравленные глаза и заметил на красивом лице детектива выражение безумной тревоги и беспомощности — исчез дерзкий, высокомерный, циничный человек, которого он привык видеть. Вместо него был отец, отчаявшийся найти сына, которого он любил больше жизни, сына, без которого не мог представить будущего.       — Пожалуйста, — снова прошептал Брайан, все тщеславие и недоверие словно исчезли, он протянул свободную руку и крепко сжал запястье Джастина, — помоги мне, помоги найти моего сына. *Wishbone (Вишбон — поперечная кость) — получасовое детское телевизионное шоу в прямом эфире, которое выпускалось с 1995 по 1998 год и транслировалось на канале PBS Kids. Главный герой сериала — Джек-рассел-терьер. Поперечная кость живет со своим владельцем Джо Тэлботом в вымышленном городе Окдейл, штат Техас. Он мечтает стать главным героем историй из классической литературы. Был известен как «маленький пес с большим воображением». Только зрители и персонажи из его снов могут слышать, как Вишбон говорит. Персонажи из его снов видят Поперечную кость как любого известного персонажа, которого он в настоящее время изображает, а не как собаку. Сериал получил четыре дневные премии «Эмми», премию Пибоди и награды от Ассоциации телевизионных критиков. ** 188 см.