На этот раз тишина сочная и легкая, не такая невыносимая, как обычно.
Или, может быть, Чимин просто настолько возбуждён, что ему уже наплевать.
— Думаю, я довольно мокрый, — замечает он почти небрежно, как будто он не только что назвал Юнги своим.
Рука альфы замирает, и раздается рычание, сначала тихое, но такое, что ревёт и быстро становится громче. Юнги на мгновение ослеплён своими инстинктами, становится немым и податливым. Поэтому Чимин пользуется преимуществом — он постукивает Юнги по лбу подушечкой пальца и отступает.
Как и ожидалось, альфа мгновенно включается в игру Чимина, стоя неподвижно, но в положении готовности, согнув колени и слегка оскалив зубы.
— Я иду спать. Ты можешь последовать за мной через пять минут, если хочешь, — говорит Чимин и поворачивается на пятках.
Он частично ожидает, что Юнги просто подхватит его, как мешок с картошкой, и заставит душу Чимина открыться, повязав его на ближайшей доступной поверхности.
Но атака не наступает. Альфа надвигается, он крадется со своего наблюдательного пункта, пока Чимин делает несколько шагов в сторону своей спальни.
— Нет, — внезапно говорит Юнги. Он тяжело дышит, плечи поднимаются и опускаются, язык высовывается, чтобы попробовать воздух.
— Нет? — повторяет Чимин хриплым голосом. Его сердце словно зажато между стенками горла. Он испытывает ещё одну давящую волну чувства “бей или беги”.
— Моя комната, омега. Лучше иди в мою постель.
— О, — выдавливает Чимин. Он горит, должно быть, красный, как вареная свекла, но причиной тому не стыд, не опасения. Он только хочет, чтобы Юнги был рядом.
Чимин уходит, но останавливается у двери Юнги, положив руку на прохладный металл дверной ручки. Он чувствует чье-то присутствие позади себя, пустоту.
— Я сказал пять минут, хён. Мне нужно... Мне нужно немного времени.
Юнги не двигается, просто в воздухе ещё больше его альфьего запаха, требующего пространства, которого между ними и так мало.
— Когда я войду в эту дверь, ты пойдёшь прямо за мной, не так ли? — говорит Чимин. Это даже не вопрос.
Юнги стонет в ответ, и Чимин жалеет, что не может видеть лицо Юнги со своего места, дикий взгляд в его глазах. Это, должно быть, великолепно.
Чимин напряженно вздыхает.
— Ты трахнешь меня, когда мы доберемся туда? Я раздвину ноги и попрошу об этом, а ты будешь хорошо заботиться обо мне?
— Да, — наконец говорит Юнги. Это звучит как-то влажно, как будто рот альфы полон слюны.
— И если станет слишком, ты остановишься, когда я попрошу тебя об этом? Даже если... Это бы просто мой запах стал кислым, ты бы остановился даже тогда?
— Ты уже знаешь ответ, Чимин-а.
Голова Чимина кружится, такие слова, как "размножаться", "трахаться" и "подчиняться", бегут бешеными кругами по краям его сознания, замыкая каждый круг. Он толкает дверь и видит, что комната Юнги тускло освещена и опрятна. Это логово альфы, кричит первобытный мозг Чимина.
— Ты представлял, как приведешь меня сюда?
— Каждый день, — признается Юнги, — это сводило меня с ума, щенок.
— Скажи мне, как именно ты бы это сделал. Я хочу услышать.
Юнги издает тихий стон. Наконец он сокращает дистанцию между ними, руки обхватывают талию Чимина сзади, притягивая его достаточно близко, чтобы Чимин мог почувствовать неровное сердцебиение альфы.
— Длинный рассказ о моих грязных фантазиях мгновенно заводит тебя, или ты просто хочешь унизить меня? — спрашивает Юнги. Он зажимает между зубами мочку уха Чимина и направляется наверх, нежно покусывая.
Чимин вздрагивает.
— Я думаю, и то, и другое.
Он понимает, что полностью возбудился всего лишь от нескольких небрежных поцелуев, как неопытный девственник.
— Когда я прихожу, чтобы снять с тебя ошейник ночью… Это всегда самая трудная часть дня для меня, — шепчет Юнги прямо на ухо Чимину. — Ты весь сонный и уставший после работы, и ты пахнешь измученно, но так мило, всегда так мило, Чимин-а. Хочу поднять тебя на руки, чтобы тебе не пришлось проходить больше метра на своих усталых ногах, хочу отнести тебя в свою постель, прямо туда, где я могу тебя видеть. Где ничто не может причинить тебе боль, кроме меня.
Из Чимина вырывается ещё больше ехидства, и он ловит себя на том, что откидывается назад в крепкие объятия Юнги. Грудь альфы такая широкая и безопасная.
— Э–это звучит не так уж неприлично, ты же знаешь это, верно? — хрипло говорит Чимин.
— Разве? — бормочет Юнги, его голос подобен расплавленному шоколаду. — Как насчет той части, где я переворачиваю тебя на живот и трахаю до потери сознания, а потом я присматриваю за тобой, пока ты спишь, как принцесса, туго заткнутый моим узлом?
Чимин прерывисто вздыхает.
— Уже становится похожим на то. Но ещё это немного жутковато. Чудак.
Юнги мрачно усмехается. Его большие руки движутся симметрично вниз, останавливаясь прямо над членом Чимина.
— Ну, ты спросил. И я просто достаточно обезумел, чтобы признаться.
Чимин пытается двигаться к ладоням Юнги, чтобы потереться хоть немного, но руки слишком высоко, и он издает звук разочарования. Юнги зажимает хрящик уха Чимина зубами и в ответ придерживает бедра омеги.
— Ты сказал у двери что-то о том, чтобы раздвинуть ноги и попросить. Я хочу, чтобы ты так сделал.
Чимин мельком заприметил острый язык Юнги во время их частично неудачной попытки заняться сексом, но ничто не могло подготовить его к этому, к бескомпромиссности действий Юнги, к тому, как он так непринужденно выплескивает похоть со своих прелестных губ, похожих на лепестки.
Нос Юнги касается пахучей железы Чимина, и он видит падающие звезды. Железа кажется опухшей и сверхчувствительной, как в течку.
— Ты будешь хорошим мальчиком для альфы, м?
Блять.
Дальше остаются только инстинкты.
Руки Юнги внезапно исчезли, давая Чимину пространство, чтобы забраться на кровать и раздвинуть ноги, как Чимин и сказал ранее.
Чимин возится с маленькими черепаховыми пуговицами на своей рубашке, всё ещё не смея взглянуть на Юнги, который, наверное, тоже раздевается. Чем быстрее, тем лучше. Рубашка Чимина сшита мужским кроем, но ткань прозрачная, как у женской блузки. Она соскальзывает с его плеч с чувственной легкостью. Он тоже расстегивает пуговицу на брюках, но ткань сворачивается вокруг его бедер, и он чуть не спотыкается и не падает. Юнги мгновенно оказывается рядом, поддерживая его. Брюки альфы исчезли, и Чимин может чувствовать его растущее возбуждение и тепло его обнаженной груди на своей спине, между расстегнутым рядом пуговиц.
— Посмотри на меня, омега.
Чимин качает головой, зажмурив глаза, как маленький ребёнок, притворяющийся, что он может заставить мир исчезнуть. Явно недовольный неповиновением Чимина, Юнги облизывает влажную полоску вдоль линии его горла, прямо над железой, и Чимин издает звук на две октавы выше своего естественного диапазона.
— Почему нет? — урчит альфа.
— Могу наброситься на тебя. Забуду о том, что обещал быть хорошим.
— О нет, мы не можем этого допустить.
— Возможно, я ещё захочу поцеловать тебя снова.
Юнги разворачивает его быстрее, чем это возможно для человека, и Чимин видит розовые и серые завитки, замысловатые узоры на рубашке Юнги. Затем они снова целуются, влажно и беспорядочно, сталкиваясь зубами. Юнги пытается избавиться от его рубашки, не прерывая поцелуя, ворча в губы Чимина от его медленного продвижения.
Когда они наконец расстаются, оба тяжело дышат, извиваются, отчаянно желая кончить. И на этот раз у них нет абсолютно никаких оправданий. Нет остаточных гормонов, оставшихся после циклов, делающих их ароматы более сильными. Они не пьяны до полусмерти. Это просто Чимин и Юнги, Юнги и Чимин.
Чимин стягивает свои боксеры вниз. Они пропитаны смазкой и преякулятом и падают на пол с мокрым ударом. Юнги наблюдает за ним с ненасытным голодом, когда он повторяет действие.
Альфа берет его член в руку, взвешивая его ладонью. Он такой красивый и розовый, а с кончика сильно течет.
— У тебя большой член, — выдыхает Чимин с тихим смехом.
Длинные пальцы Юнги обхватывают основание его члена и сильно сжимают.
— Ты видел это раньше, глупыш, — отвечает альфа, ухмыляясь от уха до уха. С его маленьким ртом это странное, непривычное зрелище.
Чимин делает шаг назад, не сводя глаз с члена Юнги. Ему вроде как хочется опуститься на колени и запихнуть это себе в глотку, чтобы посмотреть, сколько влезет, но он делает наоборот. Чимин пятится, пока его икры не ударяются о край кровати, и он, подпрыгнув, плюхается на матрас.
— Как я выгляжу в твоей постели? — спрашивает он застенчиво и прикусывает нижнюю губу.
— Как будто ты предназначен для того, чтобы тебя использовали, — отвечает Юнги.
Использовали.
Ёбаный пиздец, Мин Юнги.
Действительно трудно не показать, как на него влияют простые грязные разговоры. Дырочка Чимина дико сжимается при мысли о том, что Юнги просто погружается в него, без подготовки, рука сжимает его обесцвеченные волосы, не заботясь о его чувствительной коже головы.
Чимин облизывает губы и качает головой, чтобы отогнать агрессивную фантазию на задний план. Он поднимает ноги на кровати и поджимает их под себя, вставая на колени. Юнги пристально смотрит на него, всё ещё сжимая в кулаке его член. Головка покрыта обильным количеством преякулята.
Секс — это то, что он может делать, напоминает себе Чимин. Он действительно хорош в этом.
Чимин упирается ладонями в простыни и немного выгибает спину. Его член твердый и тяжелый висит у него между ног, пульсируя, умоляя, чтобы к нему прикоснулись. Пока он игнорирует это, хлопает ресницами, поворачивает голову в сторону ровно настолько, чтобы подразнить Юнги четким видом его пахучей железы. Он чувствует свой обжигающий запах в задней части носа. Для носа альфы это должно быть ещё сильнее, ещё привлекательнее. Уровень сдержанности Юнги поражает.
— Ты потрясающе пахнешь, Чимин-а, — Юнги решает прокомментировать прямо в этот момент. Толстый член альфы приобретает сердитый пурпурный оттенок.
— Спасибо. Но почему ты просто стоишь там? — тихо спрашивает Чимин. Смазка стекает по его сжатым бёдрам, и одна струйка уже достигла лодыжки, просачиваясь на матрас.
— Я всё ещё жду, когда ты, как ты и сказал, раздвинешь ноги и попросишь меня.
Чимин шипит проклятие себе под нос, потому что он действительно зарылся в эту конкретную яму. Странно, как Юнги может входить и выходить из режима дикого альфы, когда ему заблагорассудится, как он может просто ждать.
Стремясь к грации, что по большей части является безнадежным усилием, Чимин поворачивается на 180 градусов и низко опускает голову, обнажая заднюю часть шеи. Он раздвигает колени так широко, что практически подставляет свою дырочку для Юнги.
Контролируемый хаос.
Юнги давится слюной где-то позади Чимина.
Чимин знает, почему Юнги делает это: альфа дает Чимину все ключи, всю власть, чтобы остановить то, что происходит между ними, но почти страшно, как сильно Чимин хочет продолжать, даже если это означает, что ему придётся немного умолять.
— Хён, иди сюда, — говорит он смущённым голосом, гласные короткие и тонкие между его голосовыми связками.
— Вежливо, Чимин-а. Проси вежливо.
Разум Чимина начинает затуманиваться, его мир сужается, но он хочет, чтобы знакомый туман рассеялся. Он хочет вспомнить всё это. Хочет запомнить вздох облегчения Юнги, когда он, наконец, погружается по самые яйца, как его пальцы впиваются красными полумесяцами в кожу Чимина, когда он кончает.
Хочет вспомнить, как он болтался на распухшем узле Юнги, как игрушка.
Откуда, блять, взялась эта мысль?
Чимин немного ёрзает на кровати, отчаянно желая отвлечься.
— А–альфа. Мне больно, и я такой мокрый. Не мог бы ли ты, пожалуйста, прийти и помочь мне?
Юнги молчит три с половиной секунды, которые Чимин старательно считает в уме.
— Да, щенок. Я обязательно это сделаю.
— Всё, что ты делаешь, это даешь пустые обещания. Поторопись.
Юнги цокает языком:
— Нетерпеливый.
Но альфа повинуется. Он забирается на кровать, заставляя матрас прогибаться, заставляя Чимина скулить. Два длинных пальца скользят в Чимина просто так, и он издает удивлённый вскрик, инстинктивно сжимаясь вокруг вторжения. Язык Юнги снова на затылке, размазывая слюну по тому месту, где альфа мог бы прикусить своего омегу, чтобы успокоить его. Чимин почти чувствует, как его конечности обмякают, как его голова будет кровоточить от всех чистых ощущений.
Чимина уже много лет не кусал альфа. Не после того, как он понял, насколько уязвимым это его делало.
Свободная рука Юнги без слов обхватывает член Чимина и начинает медленно, тщательно дрочить его, выкручивая запястье для дополнительной стимуляции. Пальцы его другой руки остаются неподвижными внутри Чимина, лишь случайно задевая его стенки.
— Мы что, собираемся ссориться каждый раз, когда пытаемся заняться сексом? Неужели мы и правда такие? — Чимин хрипит и пытается трахнуть руку Юнги, но прикосновения альфы, в свою очередь, становятся более лёгкими и дразнящими с каждым толчком бёдер Чимина.
Это ад, бёдра омеги дрожат, а его пахучая железа горит.
— Мы можем ругаться, мы можем молчать. Всё, что ты захочешь, щенок. Но это не изменит исхода.
Юнги позволяет своим пальцам выскользнуть из Чимина, и пустота ещё более ужасающая, чем статическое давление пальцев Юнги, просто находящихся там. Альфа перемещается позади него, шурша простынями, а затем он входит медленным, безжалостным толчком, который выбивает воздух из легких Чимина.
— А-ах… Так ты не за ванильную миссионерскую с выключенным светом? — Чимин хрипит, пытаясь сохранить равновесие.
— Мне нравится и миссионерская поза, да. — выдыхает Юнги. Он уже так глубоко, полностью вошел в него. — И мы не потрудились включить свет, как можешь видеть.
Альфа начинает двигаться, толкаясь в Чимина в устойчивом темпе. Под омегой везде скользко, и влажные простыни прилипают к его коленям.
— И всё же все это не кажется таким уж ванильным. Ты заставил меня умолять, и о–ох, блять…
Юнги целует шею Чимина открыто.
— Сначала ты заставил меня умолять. Хитрый маленький омега, — добавляет он нежным тоном.
В голосе альфы тоже есть улыбка. Улыбка и похоть. Толчки становятся более сильными, и Чимин изо всех сил старается встретить их, медленно скользя к изголовью, пока Юнги трахает его поперек кровати.
— Ты так сексуально выглядишь, Чимин-а, весь раскрылся для меня, — бубнит Юнги. Некоторые звуки, вылетающие из его рта, на данный момент почти непонятны. — Я не могу противиться тебе.
Зубы Чимина стучат, и он просто переполнен, слишком переполнен, чтобы сформулировать ответ.
Его пальцы на ногах сгибаются, когда Юнги немного меняет угол, так что он бьёт по своей простате намертво, вместо того, чтобы случайно задеть её. Чимин прерывисто всхлипывает от усилившегося удовольствия и двигается, чтобы погладить себя. Юнги не останавливает его, но он сжимает свои пальцы вокруг пальцев Чимина, используя его короткие пальцы как импровизированный фонарик.
Контролируя темп.
Чимин слишком сильно извивается, но альфа неумолим, доставляя удовольствие Чимину быстрыми, целенаправленными рывками. Когда движения становятся резче, а преякулята уже недостаточно, он просто разжимает ладонь Чимина и плюет в нее, а затем продолжает, как ни в чем не бывало.
— Блять, я… Я скоро кончу, если ты не…
— Кончи для альфы. Если тебе хорошо, просто расслабься.
Чимин выгибает спину и кончает с резким криком, выплескивая свою водянистую сперму на собственную руку, влажную и теплую между пальцами Юнги. Как только он изливается, Юнги направляет его руку к своему открытому рту, покрытые спермой пальцы прижимаются к его нижней губе.
Колебание теплится в его животе, и Чимин расслабляет челюсть. Юнги направляет пальцы Чимина в его рот, размазывая сперму по всему языку. Вкус ни в коем случае не ужасен, омежья сперма довольно пресная, и диета Чимина в сейчас более здоровая, но явное унижение от необходимости вылизывать собственные пальцы дочиста, пока Юнги всё ещё толкается в его задницу, а член глубоко внутри - это тяжело и жестоко, и Чимин вроде как хочет умереть.
С нежной силой Юнги подталкивает Чимина, чтобы он расслабил челюсть сильнее, чтобы пальцы глубже проникли в его рот. Чимин не может видеть лицо Юнги со своего места, но он уверен, что альфа сводит себя с ума, глядя на то, как пухлые пальцы Чимина пропадают между губ. Должно быть, он пытается угадать, как глубоко он сможет засунуть свой член, прежде чем Чимин задохнется и его стошнит. Чтобы заглушить свой стыд и устроить Юнги хорошее представление, он издает непристойные чавкающие звуки и позволяет кончикам пальцев прижиматься к задней стенке горла - верный способ вызвать судороги в горле.
Юнги задыхается от этого зрелища, и Чимин чувствует, как член альфы дергается внутри него.
Когда пальцы Чимина полностью очищены, Юнги отпускает руку и беззаботно вытирает свои пальцы о уголок рта Чимина, как будто Чимин — это не что иное, как его личная тряпка для спермы. Но затем альфа берет скользкий от слюны подбородок Чимина между большим и указательным пальцами и отводит его в сторону. К большому удивлению Чимина, Юнги без колебаний прижимается губами к его губам, заявляя права собственности. Поцелуй становится французским, и Юнги заканчивает тем, что слизывает остатки спермы с губ Чимина, как будто он изголодался по ней.
И он даже хвалит этот ёбаный вкус.
Несмотря на неловкий ракурс, Чимин не может вспомнить время, когда он был бы так возбужден одним поцелуем. Его истощенный член, мягкий и чувствительный между ног, дергается от усилия снова затвердеть, и он может чувствовать, как из его дырочки вытекает смазка, скользящая вниз, чтобы покрыть яйца Юнги.
— Скажи мне, когда будешь готов продолжить. Или, если ты хочешь остановиться сейчас.
— Тебе так нравится не завязывать узел? — спрашивает Чимин с лёгким смехом.
Юнги щёлкает зубами в воздухе прямо над затылком Чимина. Он сильно вздрагивает от крошечного порыва воздуха. Звук проникает прямо в член Чимина.
Мгновение Юнги просто дышит ему в шею, вдыхая аромат Чимина, наслаждаясь им, но затем он опускает руку ниже их соединенных тел и находит орган Чимина, который снова быстро наполняется. Его пальцы скользят по чувствительной головке, и Чимин старается не хныкать.
— Ты такой вредный. Я никогда не думал, что мне понравится вредина, — с нежностью говорит Юнги. — Может быть, вместо этого мне следует трахнуть твои бёдра и повязать тебя прямо там, — он подчеркивает свои слова, постукивая по промежности Чимина и заставляя его вздрогнуть, — Почувствуешь, как набухает мой узел, не получая от этого никакого удовольствия.
Чимин качает головой, открывая рот, чтобы выразить возражение, но Юнги прижимает палец к губам. Он пахнет Чиминовым ароматом, сладким и пьянящим.
— Я хочу видеть твоё лицо, омега. Ты продолжаешь прятаться от меня, и мне это не нравится, — шепчет он, и внутренности Чимина делают сальто.
Юнги хватает Чимина за живот и перекатывает его на спину, хватая за бёдра, чтобы поднять их вверх, отводя в сторону. Чимин сгибается пополам с ловкостью танцора, а Юнги уже проталкивается обратно, называя его хорошим омегой, хваля его за то, что он так хорошо относится ко всему.
Чимин держит глаза открытыми, наслаждаясь видом Юнги на нём, раскрасневшегося, красивого и так жаждущего оказаться внутри Чимина.
Юнги трахает его с намерением, каждое движение его бедер осмысленно, нацелено на простату Чимина. Чимин чувствует, что он может кончить снова в любой момент.
Это великолепно.
Но внезапно Юнги, кажется, колеблется, его бедра двигаются более вялыми, неглубокими движениями. Нос альфы сморщен, а брови сосредоточенно сведены вместе. Чимину слишком хорошо знаком этот взгляд.
— Ты скоро?
— Нет, — выдыхает Юнги после подозрительно долгого молчания.
— Ты так близок к тому, чтобы кончить, не так ли? — триумфально повторяет Чимин, сжимая член Юнги всем, что у него есть.
— У меня давно никого не было, — альфа задыхается у шеи Чимина, тяжело и влажно выдыхает. — П–просто трахал руку в душе, быстро и легко, больше нечего убирать. Но…
Чимин сдувает мокрую от пота чёлку с глаз и извивается на члене Юнги.
— Держу пари, ты хочешь устроить во мне беспорядок. На мне?
Отмечать территорию — вот чего хочется альфе. Предсказуемо, думает Чимин.
Юнги кладет руки на плечи Чимина и толкает до тех пор, пока Чимин не оказывается прижатым к матрасу, не в силах пошевелиться вообще.
— Может быть, — отвечает Юнги с тихим рычанием. Лицо альфы так близко, и его ароматная железа тоже прямо там, и дёсны Чимина горят, зубы болят. Он вытягивает шею, чтобы дотянуться до него, добраться до источника запаха альфы, пока его зрение не сужается и не остается только его цель. Юнги легко наклоняет шею, из его открытого рта вырываются низкие звуки. Они становятся ещё громче, когда Чимин опускает кончик языка на железу Юнги. Сладость взрывается на языке Чимина, и потребность укусить альфу усиливается в десять раз.
Если бы он это сделал, Юнги кусал бы в ответ, пока они оба не стали бы фиолетовыми и кровоточащими, заливая раны друг друга. Они бы не знали, как остановиться. Омеги обычно не кусают своих альф вне брачного ритуала, и даже тогда альфа инициирует это, заявляя права на омегу первым. Альфа в Юнги заставил бы его подтолкнуть Чимина к подчинению, и в конце концов Чимин бы сдался.
— Ты собираешься повязать меня сейчас? — спрашивает Чимин, чтобы отвлечься от ужасающего осознания. Он облизывает зубы, чтобы унять боль, но от этого она только усиливается. Юнги, похоже, находится в подобном затруднительном положении, его глаза блестят на поверхности. Его клыки выглядят такими длинными и острыми, а дыхание прерывистое.
— Однажды, — говорит Чимин мрачным, ровным тоном, который он проявляет из ниоткуда, подпитываемый его безумным внутренним монологом, — я собираюсь сказать тебе трахнуть свою руку, как ты обычно делаешь, и я посмотрю, как эти красивые пальцы обхватят узел в отчаянной попытке сделать хорошо себе, всё время, пока рядом я, милая, тёплая дырочка, которую ты мог бы использовать вместо этого.
Юнги хнычет от грязных слов Чимина, и его узел начинает набухать в быстром темпе. Альфа рычит громче в ответ, используя большую часть своей способности по-прежнему входить и выходить, достаточно сильно, чтобы кровать дребезжала и скрипела в своей деревянной раме.
Сабспейс, с которым Чимин боролся всю дорогу, захлёстывает его, заставляя его мышцы расслабляться в крепкой хватке Юнги. Альфа выталкивает свой почти законченный узел из Чимина, а затем погружается обратно, и волна боли от растяжки заставляет Чимина видеть маленькие белые искры, заставляет его кончить во второй раз с резким воем. Его сперма выливается на живот, растекаясь между их телами белым слоем.
Его оргазм доит узел Юнги, и рот альфы открывается во что-то, что звучит очень похоже на лай. Зубы Юнги хватают воздух снова и снова, и его спина выгибается, когда он входит в Чимина, теплый поток за другим, голова откидывается назад, обнажая мышцы его горла. Пот блестит на его ключицах, на впадинке под нижней губой. Бёдра Чимина сжаты, и он вцепляется в простыни.
Они похожи на двух волков, обезумевших от восходящей луны.
— Ты бы сделал для меня всё, не так ли, Юнги? — Чимин хнычет, опуская гонорификсы. В его глазах стоят настоящие слёзы, затуманивающие зрение.
— Да, да, щенок. Что угодно, абсолютно всё, — урчит Юнги. Он всё ещё кончает, узел пульсирует внутри Чимина. Это бесконечно, и это доказывает, что Юнги — мужественный, хороший альфа.
Подходящий.
Чимин начинает плакать всерьез, жидкая соль стекает по его лицу и попадает в рот, и Юнги паникует, выкрикивая его имя, спрашивая, причинил ли он боль Чимину, сделал ли он что-то не так.
Чимин качает головой, но он просто не может перестать плакать — он не в порядке, липкий от спермы, а разум затуманен туманом. Узел Юнги так приятно прижимается к его внутренностям, так прекрасно болит, когда Чимин двигает бедрами, пытаясь приспособиться к тому, что он там, в слишком маленьком пространстве, которое было вынуждено растянуться, чтобы вместить Юнги в обхвате.
Альфа вытирает слезы Чимина своим бархатистым языком, начисто облизывает его щёки всякий раз, когда появляются новые слёзы. Он лениво погружается в Чимина, когда новые волны оргазма накатывают на него, но он больше не сосредоточен на собственном удовольствии, он следит за состоянием Чимина.
И Чимин не может убежать, не может уклониться. Не может превратить это в горькую шутку, потому что они буквально связаны друг с другом, и Чимин попросил Юнги сделать это с ним.
— Альфа, я так наполнен, — хнычет Чимин, поворачивая голову в сторону.
— Я знаю, малыш. Это займет некоторое время. Ты плачешь, потому что это слишком? Альфа причиняет тебе боль?
— Нет, это... Немного больно, но мне это нравится. Чувствую, что могу снова возбудиться.
— Хорошо. И даже не думай об этом, — хрипло смеется Юнги. — У меня сейчас нет сил.
— Конечно, нет, — бормочет Чимин, позволяя своим векам закрыться.
— Хм.
Проходит минута или две, и Чимин уже начинает засыпать, обхватив ногами талию Юнги, чтобы устроиться как можно удобнее. Дыхание Юнги становится ровным после того, как он заканчивает, но его узел всё ещё большой, не похоже, что он даже немного уменьшился.
— Ты хочешь поговорить сейчас или после? — спрашивает Юнги.
Чимин заставляет себя открыть глаза. Кончик носа Юнги почти касается носа Чимина.
— Поговорить о чём?
— Не прикидывайся дурачком, Чимин-а, — ругает Юнги. — Ты знаешь, мы должны поговорить, даже если ты не имел в виду ничего из того, что сказал, даже если это было просто сгоряча, я... Мы заслуживаем честного разговора.
— Хорошо, — соглашается Чимин, внутри него уже нарастает страх. — После душа. Я хочу быть полностью одетым для этого.
— Всё, что ты захочешь, милый.
***
Они и раньше видели обнаженные тела друг друга, прикасались к ним, трахались… Но принимать душ вместе, лоснясь от мыла и жалуясь на то, что другой заливает воду, — это неслыханный уровень близости между ними. Локти Юнги светятся розовым, когда он моет волосы шампунем. Альфа моется почти чувственно, сохраняя зрительный контакт на протяжении всего процесса.
Он спрашивает, может ли он также вымыть волосы Чимина, но Чимин отказывается, говоря, что он только что сделал это перед вечеринкой. Альфа предлагает вымыть спину и Чимину, говоря, что он хочет чувствовать себя каким-то образом полезным, заботиться об омеге, которого он только что опустошил. Чимин яростно краснеет от выбора слов Юнги, он может сказать это, потому что над раковиной огромное зеркало.
Но он соглашается, потому что на самом деле нет причин не делать этого. Теплые, скользкие руки Юнги на нем кажутся божественными, и через некоторое время Чимин сдается, раздвигает ноги и просит Юнги помыть его там тоже. Ему всегда не нравилась эта часть.
Альфа радостно мурлычет, раздвигая ягодицы Чимина и безжалостно погружая между них пару пальцев.
Чимин немного раздражен, он не привык связываться, потому что альф, которых он считает достаточно надежными, очень мало. И Юнги, конечно, не был особенно нежен с ним.
И все же, каким-то образом, несмотря на унизительные и болезненные обстоятельства, член Чимина решает набухнуть за долю секунды. Юнги вытирает из него сперму с почти клинической точностью, целенаправленно избегая его простаты, но уже слишком поздно. Чимин ловит ртом воздух, как непослушный щенок, а теплая вода продолжает окатывать его брызгами.
Без предупреждения Юнги засовывает палец внутрь колечка мышц Чимина и дергает, заставляя Чимина ахнуть от шока. Он опускает взгляд и видит, что его наполовину твердый член покраснел. Он так сильно хочет подрочить.
— Снова возбуждён, м, маленький омега? — бормочет Юнги. — Нужна помощь с этим?
Чимин качает головой, но тут же меняет свое мнение.
— Да, пожалуйста.
— Хорошо, конечно, щенок. Руки на стену. Я остановлюсь, если ты прикоснешься к себе.
Прежде чем Чимин заканчивает повиноваться, руки Юнги снова опускаются, широко раскрывая его. Альфа стоит на коленях на плитке позади него, и, черт возьми, он вылизывает свою собственную сперму прямо из задницы Чимина.
Чимин понимает, почему Юнги сказал ему не прикасаться, он бы излился в считанные секунды, если бы обхватил себя хотя бы парой пальцев. Этот вид удовольствия предназначен для того, чтобы его растягивали, чтобы дать ему закипеть.
Чимин почти прикусывает язык, пытаясь сдержать стоны, когда скользкий язык Юнги скользит по его ободку снова и снова, с легкостью проскальзывая внутрь кольца мышц.
— Ты такой опухший здесь, такой свободный и податливый для альфы, — комментирует Юнги. Альфа, похоже, гордится своими достижениями, под кайфом от феромонов омеги и смеси слюны и спермы у него во рту.
Чимин на мгновение задумывается, не ел ли Юнги сперму Намджуна тоже, если это его конек. Эта мысль заставляет его сильно вздрогнуть, и Юнги должен поддержать его, положив руку на заднюю часть бедра. Ногти Юнги впиваются в его плоть, имитируя укус.
— Ты можешь кончить от этого? — спрашивает Юнги. Он всё ещё вылизывает анус Чимина крошечными кошачьими мазками между словами, поддразнивая.
— Я не, а–ах… Знаю. Наверное, нет, я имею в виду… Блять, хён.
— Ты хочешь потрахаться, щенок? — Юнги смеется. Чимин слышит, что он улыбается. Но нам нужно поговорить.
В голове Чимина мелькает идея, как он трахает горло Юнги, сжимая в кулаке темные волосы альфы… Или как он трахает бледные и красивые бёдра Юнги, в то время как альфа смотрит на него своими кошачьими глазами, призывая Чимина продолжать. Понравилось бы это Юнги, даже если бы он не увлекался проникновением?
Голова Чимина кружится от сексуальных картинок, и он так возбужден, что это причиняет боль, что физически невозможно после двух умопомрачительных оргазмов.
— Просто заставь меня, блять, кончить, и я прочитаю тебе весь словарь, если хочешь, — шипит Чимин, и внезапно Юнги становится альфой на задании, трахающим Чимина своим языком, глубокими движениями, которые заставляют его дрожать. Альфа протягивает руку к Чимину и начинает гладить его быстрыми, синхронными движениями. Чимин кончает быстро, сперма брызжет на кафельную стену, слишком быстро, чтобы его мозг успевал за этим, и он падает назад, так что Юнги приходится поддерживать большую часть его веса.
Душ выключен, и Чимин завернут в пушистое полотенце.
— Мы потратили тонну воды впустую, — вздыхает Юнги, вытирая Чимина насухо, как будто он маленький ребенок, который не может сделать это сам.
Они молча одеваются в джоггеры и свободные футболки, а затем устраиваются на диване. Чимин подтягивает колени к груди и натягивает ткань футболки на ноги. Юнги кладет ноги на кофейный столик и подпирает рукой подбородок. Только тогда Чимин замечает, что на нем нет ошейника, даже ночного, который он надевает перед сном. Это вызывает у него почти тошноту, потому что подразумевает, что Юнги уже принял некоторые решения самостоятельно. Принял решение.
— Ты хотел поговорить? — Чимин начинает, колеблясь, но он также хочет покончить с этим. Удивительно, как быстро изменилось настроение, как они счастливо занимались лучшим сексом в душе в его жизни пятнадцать минут назад.
Альфа кивает. Он выглядит немного огорченным, но разочарования почти нет, только слегка подергивается уголок его рта. Он спрашивает, хочет ли Чимин чаю. Жарко ли Чимину, или холодно, или он голоден.
Только после того, как Чимин убедил альфу в том, что с ним все в порядке, он продолжает.
— Секс, — говорит Юнги голосом, который слишком громкий для пространства, слишком чёткий, как будто он слишком четко выговаривает каждый слог, — это был просто…? Секс?
Альфа дышит, как рыба на суше, отчаянными глотками. Он не дает Чимину возможности ответить.
— Если бы это был просто перепих, я не знаю, смогу ли я... Смогу ли я отстраниться настолько, чтобы… — его голос дрожит, а затем замирает, и альфа потирает щёку, которая становится розовой. — Я не знаю, смогу ли я продолжать играть в дочки-матери, если я смогу ошейник тебе утром и отправлять свои фальшивые отчеты и не хотеть… Просто всё, что я не могу иметь.
— Почему ты предполагаешь, что это был просто перепих? — спрашивает Чимин, стараясь говорить нейтрально, хотя в животе у него все переворачивается.
— Потому что ты застрял тут со мной, — говорит Юнги, — с кем-то, кого ты ненавидел с самого начала, не имея возможности провести ночь, занимаясь сексом с людьми, которых ты действительно хочешь, так что ты мог просто, я не знаю, остановиться на мне?
Чимин хочет улыбнуться, но у него получается только кривая гримаса.
— Я ненавижу многие вещи, хён. Я ненавижу носить ошейник на улице только для того, чтобы меня не изнасиловал незнакомец. Я ненавижу, что мое тело обречено на сбой без подчинения. Я могу ненавидеть что-то с большой страстью, но я не тот человек, который довольствуется чем-то. Омеги не успокаиваются. В нашей биологии заложено подчиняться только самому подходящему альфе.
Юнги опускает ногу с громким стуком.
— Я имею в виду, я даже не знаю, на что были бы похожи отношения с альфой. Я даже не знаю, сработает ли это, когда я буду такой, какой я есть. Возможно, я бесплоден, возможно, я никогда не захочу вступать в брак традиционным способом, я не знаю. Брачные укусы пугают меня. Я также думаю, что я был бы ужасным парнем. Я не уверен, был ли я когда-нибудь влюблён, но я могу ревновать и раздражать. На самом деле во мне есть только негативные стороны, — заключает он с сухим смешком.
Чимин не может смотреть на Юнги, ни сейчас, ни, возможно, никогда. Он продолжает болтать, не в силах остановиться:
— Всё, что я сказал в этой импровизированной речи, было правдой. Я могу лгать, но не под таким давлением. И секс, который у нас был, был одним из лучших, которые у меня когда-либо были, просто к твоему сведению.
Юнги касается колена Чимина через ткань его рубашки.
— Итак, ты хочешь быть моим парнем, но не моим омегой, по крайней мере, пока, пока не поймешь, для тебя ли это? Ты хочешь продолжать заниматься со мной сексом, и ты хочешь, чтобы это было эксклюзивно, потому что ты можешь ревновать. О, и ты будешь носить свой ошейник по общественной необходимости, а не потому, что тебе нравится то, что он символизирует. Все ли, что я сказал до сих пор, верно?
Чимин резко втягивает воздух от прямоты Юнги. Он всё ещё не смотрит в лицо альфе.
Парень — это сильное слово. У Чимина был только один парень, если не считать его неудачного ухаживания за Тэхёном.
— Я думаю, в этом и была бы суть.
— Хорошо. посмотри на меня, щенок.
Чимин этого не делает.
— Тебе не нравится, когда я тебя так называю? — сейчас голос Юнги более альфий, чем до этого.
— Мне это нравится, — почти хнычет Чимин. — Это мило.
— Ты смущён? Мне действительно нужно, чтобы ты поработал со мной над отношениями, потому что я чертовски напуган.
Чимин, наконец, поднимает взгляд, и он действительно видит страх в глазах Юнги, но в них также есть яркость, альфа практически светится изнутри. И всё это для Чимина.
Как будто Чимин так много стоит.
***
[11:18 вечера] Сокджин: *отправил ГИФ*
[11:33 вечера] Малыш-альфа: это так плохо, хён. Ты такой старый
[11:39 вечера] Сокджин: Я стар, но у меня хорошая кожа, так что это не считается.
[11:39 вечера] Сокджин: Спокойной ночи ^^
Сегодня:
[10:11 вечера] Малыш-альфа: как у тебя дела?? ты не написал мне прошлой ночью
[10:13 вечера] Сокджин: Я имею в виду, что ты мог бы с таким же успехом написать мне… Я всегда посылаю тебе забавные картинки с собаками, а ты просто отвечаешь смайликом с фейспалмом.
[10:20 вечера] Малыш-альфа: это неправда, однажды я отправил сердечко обратно.
[10:21 вечера] Малыш-альфа: Это был щенок лабрадора с голубыми глазами. Я могу сделать сш и прислать тебе доказательство :((
[10:23 вечера] Сокджин: Я не знаю, что значит сш. Что ты ел на ужин?
[10:25 вечера] Малыш-альфа: еще нет. работы накопилось предостаточно
[10:27 вечера] Сокджин: Вам следует лучше заботиться о себе. Вы голодны, Тэхён-ши?
[10:28 вечера] Малыш-альфа: нет
[10:28 вечера] Сокджин: Не лги бете
[10:30 вечера] Малыш-альфа: Не командуй, бета,,
[10:32 вечера] Сокджин: как насчет того, чтобы я приготовил тебе ужин? завтра? ^^
[10:32 вечера] Малыш-альфа: Меня можно было бы убедить, мб
[10:34 вечера] Сокджин: япчэ
[10:35 вечера] Сокджин: и минет.
[10:35 вечера] Сокджин: При условии, что ты больше не будешь говорить глупую ложь
[10:36 вечера] Малыш-альфа: о, но это принуждение.
[10:37 вечера] Сокджин: и ты заслуживаешь того, чтобы тебя принуждали
[10:38 вечера] Малыш-альфа: позволь мне спросить тебя кое о чем
[10:38 вечера] Малыш-альфа: ты всегда так агрессивно флиртуешь?
[10:44 вечера] Сокджин: мы флиртуем?? Я никогда не замечал.
[10:45 вечера] Малыш-альфа: Возможно, мне стоит ответить чем-нибудь дерзким, но я вроде как ещё хочу этот минет...
[10:46 вечера] Сокджин: любая откровенная дерзость автоматически отменит предложение. Хорошо, что ты уже знаешь свое место
[10:50 вечера] Малыш-альфа: и твое место на полу между моих ног.
[10:51 вечера] Малыш-альфа: хорошо, мгновенное сожаление. это была шутка. ш у т к а
[10:55 вечера] Сокджин: о, ты /пожалеешь/ об этом :)
[10:56 вечера] Малыш-альфа: Прости меня, бетаааа
